Подборка.

"Мы наступали на Ржев по трупным полям. В ходе ржевских боев появилось много «долин смерти» и «рощ смерти». Не побывавшему там трудно вообразить, что такое смердящее под летним солнцем месиво, состоящее из покрытых червями тысяч человеческих тел.
Лето, жара, безветрие, а впереди — вот такая «долина смерти». Она хорошо просматривается и простреливается немцами. Ни миновать, ни обойти ее нет никакой возможности: по ней проложен телефонный кабель — он перебит, и его во что бы то ни стало надо быстро соединить. Ползешь по трупам, а они навалены в три слоя, распухли, кишат червями, испускают тошнотворный сладковатый запах разложения человеческих тел. Этот смрад неподвижно висит над «долиной». Разрыв снаряда загоняет тебя под трупы, почва содрогается, трупы сваливаются на тебя, осыпая червями, в лицо бьет фонтан тлетворной вони. Но вот пролетели осколки, ты вскакиваешь, отряхиваешься и снова — вперед.
Или осенью, когда уже холодно, идут дожди, в окопах воды по колено, их стенки осклизли, ночью внезапно атакуют немцы, прыгают в окоп. Завязывается рукопашная. Если ты уцелел, снова смотри в оба, бей, стреляй, маневрируй, топчись на лежащих под водой трупах. А они мягкие, скользкие, наступать на них противно и прискорбно.
А каково солдату в пятый раз подниматься в атаку на пулемет! Перепрыгивать через своих же убитых и раненых, которые пали здесь в предыдущих атаках. Каждую секунду ждать знакомого толчка в грудь или ногу. Мы бились за каждую немецкую траншею, расстояние между которыми было 100–200 метров, а то и на бросок гранаты. Траншеи переходили из рук в руки по нескольку раз в день. Часто полтраншеи занимали немцы, а другую половину мы. Досаждали друг другу всем, чем только могли. Мешали приему пищи: навязывали бой и отнимали у немцев обед. Назло врагу горланили песни. На лету ловили брошенные немцами гранаты и тут же перекидывали их обратно к хозяевам."

© из воспоминаний участника Ржевской битвы Петра Алексеевича Михина

Фотография, сделанная в поселке Струги Красные Псковской области и напечатанная в газете «Северное слово» за 1943 год, которая выходила в Нарве для оккупированных территорий Северо-Запада СССР.
Фото было с подписью: «Костя Слонов, молодой переводчик, оказывает большую помощь населению при переговорах с немецкими властями». 

Газета «Северное слово» прекратила существование с приходом советских войск и о дальнейшей судьбе Кости не рассказала. 

Следует особо заметить: оккупационная газета «Северное слово» вместе с оккупационной газетой «За Родину» были самыми крупными подобными газетами на региональном уровне(для северо-запада России). Здесь ещё можно назвать районные оккупационные «Псковский вестник» и «Полицейские ведомости города Павловска и его района». С первых дней войны для северо-запада выпускалась оккупационная газета «Правда», полностью копирующая шрифты главного советского издания.

Линейный крейсер «Зейдлиц» (Seydlitz) построен на судоверфи «Блом и Фосс» в Гамбурге. Конструктивно улучшенный проект линейных крейсеров класса «Мольтке», в годы Первой Мировой войны — флагман 1-ой разведывательной группы (контр-адмирал Хиппер) Флота открытого моря. Проект крейсера «Зейдлиц» в германском флоте, это ответ на британские серии линейных крейсеров «Индефатигебл», а следом за ним и «Лайон».
Боевая карьера линейного крейсера «Зейдлиц» это действительно карьера боевого корабля (что в те времена, уже стало редкостью) — крейсер принял участие во всех крупных операциях Флота открытого моря, успешно сражался у Доггер-банки и в Ютландской битве 31 мая 1916 года, где при его активном участии был потоплен британский линейный крейсер «Куин Мэри».

Больше всего линейный крейсер «Зейдлиц» знаменит своей удивительной живучестью — в Ютландском бою корабль получил в общей сложности: 8х 380-мм, 6х 343-мм, 8х 305-мм попаданий снарядами, а также 1 торпеду (ни один корабль ни до, ни после этого времени, не возвращался на базу, получив столько попаданий). В течение боя «Зейдлиц» выпустил 376 280-мм снарядов, по оценкам достигнув 10 попаданий (2,6 %). За первые 80 минут боя было выпущено 300 280-мм снарядов и достигнуто 6 попаданий (2 %) — четыре в «Куин Мэри» и два в «Тайгер». За время последующего боя, выпустив 76 снарядов, крейсер добился 4 попаданий (5,3 %) — два на дальней дистанции в «Уорспайт» при преследовании 5-й эскадры и ещё два в «Колоссус». Также «Зейдлиц» выпустил за всё время боя самое большое среди немецких кораблей количество 150-мм снарядов — 450. Потери экипажа составили 11,7 % — 98 убитых и 55 раненых. К 21:00 31 мая «Зейдлиц» по расчётам принял 2636 тонн воды. Крен на правый борт составлял 2,5°. Осадка носом увеличилась на 2,5 м, а корма поднялась на 1 м. Вода постоянно прибывала, проникая через большие пробоины от шестого снаряда и торпеды. Чтобы снизить напор воды, ход постепенно уменьшался. Сначала он был снижен с 22 до 20 узлов. Несмотря на предпринимаемые меры по откачке воды, нос все равно продолжал погружаться.
В 2:40 1 июня, имея осадку носом 13 м, «Зейдлиц» ненадолго приткнулся к мели у Хорнс-риф. Около 4:40 крейсер сел носом на банку, глубина которой составляла 13,5 м. Были затоплены средние и кормовые креновые цистерны левого борта. Крен выровнялся и уменьшился дифферент на нос. Крейсер продолжил путь, но ход пришлось сбросить до 15 узлов.

В 5:40 «Зейдлиц» присоединился к флоту, контакт с которым был потерян ночью. Но повреждённому крейсеру тяжело было поддерживать эскадренный ход 15 узлов. К 8:00 начала сдавать переборка по 114-му шпангоуту. Людей, работавших по пояс в воде, пришлось эвакуировать из отсека. Ход был сброшен до 10 узлов. Дополнительной проблемой стало падение остойчивости — при перекладке руля крейсер сильно кренился и медленно выпрямлялся.
Началось проникновение воды в отсеки, смежные с затопленными угольными ямами левого борта, и через пробоины в каземате левого борта. Ход пришлось сбросить до 7 узлов. Ввиду того, что из строя вышли оба гирокомпаса и карты были безнадёжно испорчены, по радио попросили командующего 2-й разведывательной группой выделить крейсер для сопровождения. В 9:45 к «Зейдлицу» подошёл «Пиллау». После нескольких обрывов буксира «Зейдлиц» развернули, и он пошёл со скоростью 3—5 узлов кормой вперёд, чтобы снизить давление напора воды на сильно повреждённую носовую часть.
В 10:00 на траверзе Хорнума крейсер ещё раз коснулся мели, а в 11:25 смог войти в проход у мели Арнум. Попытка буксировки высланными на помощь тральщиками была неудачной. Несмотря на то, что водоотливные системы работали с полным напряжением, к 12:00 крен на левый борт достиг 8°. К 15:30 положение осложнилось из-за ухудшения погоды — ветер усилился до 8 баллов, и корабль держался на плаву только благодаря воздушным мешкам.
К крейсеру подошли спасательные суда «Бореас» и «Крафт» и мощный портовый буксир. Спасатели шли по бортам «Зейдлица» и пытались откачивать воду. Но из-за большого диаметра приёмных шлангов помпы часто выходили из строя, и их работа была неэффективной. Наиболее тяжёлое положение сложилось к 17:00 1 июня — по расчётам корабль принял внутрь 5329 т воды. Осадка составляла 14 м носом и 7,4 кормой при крене на левый борт в 8°. В 18:00 для выравнивания крена были затоплены кормовые креновые цистерны правого борта, что привело к возникновению крена в 8° на правый борт.
Утром 2 июня 1916 года «Зейдлиц» достиг плавучего маяка на внешней части залива Яде, а в 4:25 3 июня бросил якорь перед входным фарватером Вильгельмсгафена. Были эвакуированы раненые и снесены на берег тела убитых. Несмотря на полученные в бою тяжёлые повреждения и принятые внутрь порядка 5300 т воды (21,2 % от водоизмещения), благодаря беспримерной 57-часовой борьбе за живучесть команды под руководством командира Эгиди и командира дивизиона живучести корветтен-капитана Альвенслебена, корабль остался на плаву и добрался до базы.

«Зейдлиц» в Вильгельмсгафене после Ютландского сражения с демонтированными орудиями носовой башни.

Осадка «Зейдлица» не позволяла ему пройти шлюзы, поэтому пришлось демонтировать орудия и часть брони носовой башни. 6 июня крейсер прошёл южные ворота третьего шлюза, имевшие глубину 13,7 м. Но осадка крейсера не позволяла пройти выход из шлюза, имевший глубину 10,4 м. Поэтому на находившемся в шлюзе «Зейдлице» провели временный ремонт и демонтировали орудия левой бортовой башни. 13 июня крейсер прошёл выход из шлюза и вошёл в плавучий док для капитального ремонта. Ремонт «Зейдлица» на верфи в Вильгельмсгафене продолжался 107 дней — с 15 июня по 1 октября 1916 года

Немецкие солдаты у захваченного прототипа французского плавающего танка "Batignolles-Chatillon DP-3". 
Плавающий танк DP-3, разработанный фанцузской фирмой Batignolles-Chatillon, является одной из самых загадочных боевых машин, история которой до настоящего времени остаётся до конца не выясненной. 
Согласно зарубежным источникам, проект DP-3 появился в 1939 году 
Для улучшения проходимости инженеры обратившись к опыту 1-й Мировой войны, в результате чего гусеничные цепи почти полностью стали охватывать корпус.
Поскольку точное техническое описание пока не найдено, конструкция корпуса выглядит ещё более оригинальной, чем ходовая часть. Судя по всему, было решено использовать схему с продольным расположением двух цилиндрических одноместных башен, которые могли быть оснащены одним пулеметом и имели сектора вращения порядка 200°. Между ними находилось отделение управления с немного выдвинутой вперед рубкой и невысокой надстройкой. Таким образом, экипаж танка DP-3 мог состоять из 3-4 человек: командир, водитель и два пулеметчика. 

Срзу после начала испытаний в мае 1940 года французы затопили опытный образец в реке Эрдре,но, по всей видимости, забыли,что танк - плавающий...))) По крайней мере, немцам не составило большого труда извлечь его из реки.Единственный образец DP-3 использовался в качестве учебного пособия и в конечном итоге был разобран.

Британские солдаты с бомбардой Блейкера

Бомбарда Блэкера (англ. Blacker Bombard), принятая на вооружение под названием Надкалиберный миномёт, 29-мм(англ. 29 mm Spigot Mortar) — британская 29-мм противотанковая и противопехотная мортира-миномёт, разработанная подполковником британской армии Стюартом Блейкером во время Второй мировой войны.

Бомбарда со станком весила более 150 кг, её обслуживал расчёт из шести человек. Разлёт снарядов был таков, что попасть в цель можно было с расстояния не более 40—50 метров. Малая дальность эффективного попадания и значительный для ручной переноски вес системы привел к тому, что большая часть бомбард были расположены на стационарных позициях с бетонным основанием.

Первые бомбарды были изготовлены в конце 1941 года и к июлю 1942 года поступили в части. Командиры и солдаты не любили тяжелую мортиру, редко её использовали и даже тайно пытались избавиться от них.

Несмотря на отрицательную оценку оружия, Блейкеру было поручена разработка более легкого противотанкового гранатомёта. Проект, названный англ. Baby Mortar стал основой британского универсального ручного гранатомёта PIAT, остававшегося на вооружении нескольких стран вплоть до 1950-х годов. Принцип метания мин также лёг в основу противолодочной системы Хеджхог.

U-61 — малая подводная лодка типа II-C для прибрежных вод (имела как и все систершипы II-C серии 291т - надводное/341т - подводное водоизмещение). 
Введена в строй 12 августа 1939 года, вошла в 5-ю флотилию, с 1 января 1940 входила в 1-ю флотилию, с 15 ноября 1940 и до конца войны входила в учебную 21-ю флотилию на Балтике и участия в боевых действиях не принимала. 
Лодка совершила 10 боевых походов, потопила 5 судов (19 668 брт), и повредила одно судно (4 434 брт). 2 мая 1945 года лодка была затоплена экипажем в порту города Вильгельмсхафен в рамках операции "Регенбоген".

Этот дядя с добрыми усами - греческий анархист Александрос Шинас. Славен, в первую очередь, убийством греческого короля.

Какое-то время Шинас жил в США, где работал в отеле. В среде мигрантов в США в то время были крайне популярны идеи анархизма. Американские анархисты постоянно организовывали забастовки, что-то взрывали, и правительство безуспешно пыталось распространение анархистской идеи, поставив анархизм вне закона. Любой приверженец анархизма мог подвергнуться санкциям. Но долгое время это не могло остановить распространение идей свободы и справедливости, и вот греческий иммигрант Александрос Шинас, служащий отеля, тоже заражается ими. Начинает изучать анархистскую теорию, и понимает, что все правительства - это зло. А особое зло - монархические, аристократические режимы. Как в его родной Греции.

Шинас возвращается домой, в Грецию, и основывает здесь анархистскую школу, для распространения анархистских идей на родине. Вскоре, правда, школу закрывают за неправильные взгляды и критику короля. Товарищи Шинаса были арестованы, а сам он сумел сбежать. И решает так - раз уж нельзя пропагандировать анархизм словом, значит нужно пропагандировать анархизм делом. Раз уж ему не дают пользоваться оружием критики, значит он прибегнет к критике оружием. 

И вот, 18 марта 1913 года Александрос подловил греческого короля Георга I на улицах греческого города Салоники. Меткий выстрел анархиста поразил королевские сердце и лёгкие. Конечно, король умер на месте. А разрешил бы критиковать себя, глядишь, остался бы живым, идиот.

Шинаса арестовали. Следующие пару месяцев его пытали, требуя выдать имена других анархистов. В конце концов, он не выдержал пыток. Но вместо того, чтобы сдать товарищей, он выбросился из окна полицейского участка, покончив жизнь самоубийством, чтобы не стать предателем.

Влияние Поля Пуаре на мировую индустрию моды часто сравнивают с влиянием Пикассо на развитие живописи. Пуаре освободил женщин от корсетов, вернул интерес к античным силуэтам свободного кроя и стал первым французским кутюрье, который запустил линию авторских парфюмов. Несмотря на все карьерные взлеты, на закате жизни Пуаре был беден и умер в забвении, а созданные им роскошные наряды продавались на вес, как обыкновенные тряпки. 

Поль Пуаре родился в обыкновенной семье, его отец торговал тканями. Подростком Поль устроился работать в ателье по пошиву зонтов, там у него появилось хобби – мастерить наряды для кукол сестры из остававшихся отрезов шелка. Тогда же начинающий дизайнер осмелился показать свои первые наброски именитому дизайнеру Луис Шеруи, которая тогда руководила одним из известных домов мод в Париже. Луис осталась в восторге от увиденного, выкупила дюжину эскизов, и Поль Пуаре не успел оглянуться, как уже стал сотрудничать с ведущими кутюрье Франции. 

В Доме высокой моды Чарльза Уорта (House of Worth), который по праву считался одним из крупнейших в Европе, Пуаре занимался разработкой практичных и удобных моделей платьев. Такие наряды основатель бренда Уорт называл «картошкой фри», «гарниром», который выгодно оттенял созданные им изысканные и утонченные модели бальных платьев. Так продолжалось недолго, поскольку скоро стало понятно, что Пуаре обладает недюжинным талантом, может конкурировать с признанными мэтрами, ищет свой стиль и претендует на то, чтобы быть абсолютно самостоятельным. 

Оставив работу в Доме моды Уорта, Пуаре занялся индивидуальным творчеством. Через некоторое время он презентовал русской княжне Барятинской пальто, которое было скроено, как кимоно. По одной из версий, княжна пришла в ужас и сказала, что это пальто напомнило ей мешок, в который бросают отрубленные головы холопов. Впечатлительная натура якобы пояснила, что в случае, когда назойливые простолюдины бегут слишком долго за княжескими санями, избавляются от них жестоким образом – их убивают, обезглавливая. 

Скорее всего, Барятинская отпустила язвительную шутку, чтобы задеть чувства Пуаре, однако он не стал расстраиваться, а продолжил творческие поиски. Первое, что пришло ему в голову, - это освободить женщин из оков корсетов, в которых они томились еще с эпохи Возрождения. За основу нового силуэта Пуаре взял греческие, японские и ближневосточные модели, перенеся акцент со строгих линий на искусство драпировки. 

Модели, созданные Пуаре, стали настоящей революцией в мире моды. S-силуэт, выгодно подчеркивающий все достоинства женской фигуры, стал уверенно завоевывать симпатии. Одновременно с Пуаре над созданием таких нарядов трудились и другие модельеры, однако именно его имя до сих пор ассоциируется с таким типом платьев. Среди других изобретений Пуаре - пальто-коконы, платья-абажуры, юбки-султанки, брюки-гаремы, накидки с бахромой и шляпы-тюрбаны. Вдохновение дизайнер черпал в культуре Востока. Все эти модели в дальнейшем успешно развивал Ив Сен-Лоран в 1960-70-е годы. 

Поль Пуаре был первым кутюрье, который ввел концепт «бренда как стиля жизни». Он запустил собственную линию косметических средств и парфюмов, а также предлагал услуги дизайнеров, которые декорировали любое помещение в «стиле Дома мод Пуаре». Появление на рынке новой продукции от Поля Пуаре непременно сопровождалось пышными презентациями, о которых парижская богема говорила потом месяцами. Например, для того, чтобы познакомить французов с ароматов духов «Персидская ночь», Пуаре организовал мероприятие под названием «Тысяча и одна ночь». Гостей он собрал в саду, украшенном фонарями и шатрами, туда же специально завезли экзотических птиц. Сам Пуаре встречал всех в костюме султана и вручал каждому гостю по флакончику духов. 

Отличился Пуаре и тем, что первым стал использовать фотографию для демонстрации своих моделей, ранее кутюрье ограничивались только эскизам. В апреле 1911 года в издании Art et Decoration была опубликована первая фэшн-фотосессия, сделанная Эдвардом Штейхеном. Модели были одеты в наряды Пуаре. 

Первая мировая война стала губительной для карьеры Пуаре. Вначале он вынужден был поступить на должность портного во французскую армию и вместо изысканных нарядов разрабатывать военную форму. Когда же Пуаре вернулся с войны, он узнал, что его бизнес обанкротился. Французская мода стала ориентироваться на простоту, удобство, функциональность, о роскошных моделях не шло и речи – люди были бедны, а в умы женщин все глубже проникали идеи эмансипации. В лучах славы купалась Коко Шанель, создавшая концепт маленького черного платья. Поль Пуаре пытался держаться на плаву, но битву за благосклонность публики он уже проиграл. Встретив однажды соперницу, Пуаре попытался иронизировать, уж не траур ли она носит, появляясь всегда в черных платьях. На что получил ответ: «Да, ношу, и этот траур по вам!». 

Пуаре стали обвинять в излишнем эстетстве, многие деловые партнеры отвернулись от него, с женой, которую дизайнер всегда называл своей музой и с которой прожил 23 года, участились скандалы, пара приняла решение развестись. Оставшись ни с чем, Пуаре вынужден был закрыть свой Дом мод. 

В последние годы жизни Пуаре подрабатывал, как уличный художник, предлагая свои рисунки посетителям французских кафе, его наряды продавались за копейки на вес. Помочь Пуаре хотели члены Ассоциации высокой моды Парижа, но против этого выступил давний соперник Поля – Чарльз Уорт. 

Поль Пуаре не умер от голода только благодаря тому, что время от времени его подкармливала бывшая сотрудница его модного дома Франс Мартано. Еще одна близкая подруга Пуаре – Эльза Скиапарелли – также поддерживала его при жизни, а после смерти оплатила похороны великого, но забытого всеми кутюрье, и позаботилась о том, чтобы созданные им наряды попали в музеи и частные коллекции.

Интересные подробности из секретной работы кардинала Ришелье, которую тот провёл перед вступлением в Тридцатилетнюю Войну шведских войск Густава Адольфа. 
Дело в том, что Ришелье понимал - участие шведов в войне против Габсбургов будет сильно осложнено, если не "связать руки" Речи Посполитой, которая была верным слугой Габсбургов. Для того, чтобы ослабить поляков и не дать им помешать шведам, Ришелье отправил (летом 1629 года) к двору Сигизмунда Третьего посольство во главе с бароном де Шарнасе.И, одновременно с ним, в Россию отправилось другое посольство - возглавляемое бароном Деэ де Курмененом.
Уровень секретности этих переговоров для тех времён был беспрецедентным - переговоры Деэ Курменена с дьяками Посольского приказа были в полной мере исследованы только в недавнее время историком Б.Ф. Поршневом. 
Итогом была так называемая Смоленская Война (1632-1635 год), которая привела к началу скольжения Польши в пропасть забвения.