Великий инквизитор "третьего рейха"

Роланд Фрейслер

От Роланда Фрейслера, председателя нацистского Народного трибунала, осталось несколько фотографий и фрагментов кинохроники. Он судил "политических преступников", – судья, прокурор и, в общем-то, палач в одном лице.
И жизнь его, и смерть достаточно необычны. Возмездие редко когда бывает столь символичным, как в случае с Роландом Фрейслером. Оно настигло его, так сказать, на месте преступления: 3 февраля 1945 года он умер от потери крови во дворе нацистского Народного трибунала, смертельно раненный во время одной из бомбежек Берлина.

Символическая смерть

Накануне Фрейслер вынес смертные приговоры (других Народный трибунал "рейха" практически не знал) Рюдигеру Шляйхеру, советнику в министерстве транспорта, и Клаусу Бонхёфферу, юрисконсульту авиакомпании "Люфтганза" и брату пастора Дитриха Бонхёффера, одного из самых известных участников антинацистской оппозиции. Оба обвинялись в государственной измене за причастность к заговору против Гитлера. Председатель трибунала сухо зачитал приговор: "Именем немецкого народа вы приговариваетесь к смертной казни".

Утром 3 февраля жена Шляйхера, его дочь и его брат Рольф отправились в Берлин, чтобы добиться у генерального прокурора или министра юстиции хотя бы отсрочки казни. Но на станции метро их застигла бомбежка. Едва отгремели последние взрывы, как в тишине подземного убежища раздался громкий голос: "Врач здесь есть?" Рольф Шляйхер отозвался: он был военврачом. Сопровождающие поднялись вместе с ним наверх и привели его во двор Народного трибунала, который был расположен рядом со станцией метро. Они торопили Шляйхера: ранен "очень известный" человек. Врач сразу узнал этого человека, лежавшего – в красной судейской мантии и с папкой под мышкой – в углу двора, через который он, как видно, бежал (и не успел добежать) в бомбоубежище. Это был председатель Народного трибунала Фрейслер — тот самый, который накануне вынес смертный приговор его брату. Рольф Шляйхер мог лишь констатировать смерть.

Член РКП(б) комиссар Фрейслер

В гимназии Фрейслер был лучшим учеником. Его отец, начинавший инженером-строителем и ставший, благодаря собственным талантам и трудолюбию, профессором Императорской строительной академии в Ахене, не мог нарадоваться на сына. Тот поступил в университет Йены на юридический факультет, и мало кто сомневался в том, что его ждет блестящее будущее.
Когда началась Первая мировая война, Фрейслер пошел на фронт добровольцем. Был ранен, получил "Железный крест" и звание лейтенанта, затем попал в русский плен. В лагере военнопленных под Москвой пережил февральскую революцию в России, октябрьские события семнадцатого года, окончание войны... Честолюбивый лейтенант и в плену не терял времени даром. Он старательно учил русский язык и штудировал труды Маркса и Энгельса. Вскоре, как считается (хотя прямых подтверждений этому нет), большевики назначили его комиссаром. Член РКП(б) комиссар Фрейслер распределял пайки и читал лекции по международному положению.

В Германию он вернулся в 1920 году. Позже злые языки поговаривали, что его послали делать "мировую революцию", но никакими фактами это не подтверждается. Был ли Фрейслер действительно фанатичным коммунистом, позже перекрасившимся в коричневый цвет, или приспособленцем, который лишь делал вид, что он — большевик? Трудно сказать. Как бы то ни было, но в НСДАП многие косились на Фрейслера, а Гитлер, когда зашла речь о его назначении на пост министра юстиции "рейха", наотрез отказался: "Этого большевика?! Ни за что!"

Между тем, фюрер сам не раз повторял, что методам революционной борьбы он учился у "красных" – но не у "кабинетных марксистов", а у большевистских комиссаров. Да и в рядах НСДАП было немало бывших сторонников компартии Германии. Министр пропаганды "третьего рейха" Йозеф Геббельс считал, что коммуниста вполне можно переделать в правоверного нациста, вот социал-демократа – вряд ли."

Система беззакония

Фрейслер был правоверным, даже фанатичным нацистом. Когда в августе 1942 года его назначили председателем Народного трибунала, он написал благодарственное письмо Гитлеру. В этом письме есть такие слова: "Народный трибунал будет стараться выносить такие приговоры, какие бы Вы, мой фюрер, сами вынесли по тому или иному делу". Фрейслер так понимал главную задачу Народного трибунала: "Уничтожать противников национал-социализма".

Он не был здесь новатором. К 1942 году суд в "третьем рейхе" давно уже превратился из инструмента закона в орудие насилия. К принципам демократического правосудия фюрер относился с презрением. Выборность и независимость судей, институт присяжных, верховенство закона, презумпцию невиновности, – все это он считал выдумкой "плутократов". Вскоре судьи стали назначаться министром юстиции. Они открывали заседания нацистским приветствием "Хайль Гитлер!" На политических процессах царил полный произвол, и даже на процессах по уголовным делам адвокатов утверждал... прокурор. Но, оказывается, систему беззакония можно было еще больше ужесточить. Сделал это новый председатель Народного трибунала Фрейслер.
Секретарь фюрера Мартин Борман считал Роланда Фрейслера сумасшедшим. Из верхушки "тртьего рейха" ему симпатизировал только Геббельс, но предложение министра пропаганды назначить Фрейслера в 1941 году на ставший вакантным пост министра юстиции не поддержал никто из нацистских вождей. Был назначен Отто Георг Тирак – протеже Гиммлера. Роланд Фрейслер сменил его на этом посту 20 августа 1942 г.

О назначении на такой пост он мечтал давно. Еще в двадцатые годы Фрейслер, открывший после окончания университета адвокатскую практику в городе Касселе, сблизился с правыми экстремистами. Он пользовался отличной репутацией как адвокат и неплохо зарабатывал на бракоразводных процессах, делах о наследстве, разного рода гражданских тяжбах. Но Фрейслера явно привлекало другое. В 1924 году он стал депутатом городского совета от крайне правого "народно-социального блока". Говорить он умел и лозунгами владел отлично. Судя по всему, для него не представляло труда сменить интернационал-социалистические идеалы на национал-социалистические. Конечно, "большевистская" система ценностей была несколько иной, и Фрейслеру пришлось немного сместить акценты и сменить некоторые мировоззренческие штампы, но в остальном речь по-прежнему шла о борьбе против "системы". Причем, против одной и той же системы – "гнилой" буржуазной демократии.

От большевизма – к нацизму

В середине двадцатых годов Фрейслер вступает в партию Гитлера – Национал-социалистическую рабочую партию Германии. С этого времени он становится главным защитником своих соратников по партии на многочисленных судебных процессах. Национал-социалисты то и дело попадали на скамью подсудимых – за хулиганство, организацию беспорядков, антиконституционные призывы. Фрейслер, обычно педантично-деловой во время гражданских процессов, становился пламенным оратором и трибуном-обвинителем, когда судили его товарищей по партии. Те, правда, принимали Фрейслера не слишком всерьез и иронично прозвали его "неистовым Роландом".

Его час пробил в 1933 году, когда Гитлер стал канцлером Веймарской республики. Во главе толпы штурмовиков Фрейслер водрузил над кассельской ратушей нацистский флаг со свастикой. Нацисты хотели штурмовать и здание земельного суда, но на их пути встал его председатель, верховный судья Анц, и штурмовики отступили. Фрейслер был так поражен смелостью судьи, что позже, став статс-секретарем (заместителем министра) в министерстве юстиции Пруссии, даже хотел повысить Анца в должности, но тот отказался.

Однако случай с Анцем – исключение. Фрейслер вовсе не был милостив к своим противникам, совсем наоборот. В марте 1933 года, после поджога рейхстага и введения чрезвычайных законов, штурмовики СА по приказу Фрейслера жестоко расправились с его главным конкурентом в Касселе – адвокатом и евреем Максом Плаудтом. Плаудт скончался от издевательств.

Начинались новые времена. Уже очень скоро идеологические постулаты национал-социализма, слово фюрера и такие понятия, как "всенародное сообщество", "расовая чистота" и т.п. заменили принципы правового государства. Судьи должны были руководствоваться не буквой закона, а "интересами нации" (как они понимались, разумеется, национал-социалистами). Жестоко карались малейшие проявления инакомыслия.

Фрейслер с его "большевистским" прошлым из кожи вон лез, чтобы завоевать расположение начальства. В одном из своих министерских меморандумов он даже обыкновенных уголовников объявлял государственными преступниками и врагами народа. Но высшая партийная номенклатура по-прежнему ему не доверяла. Шеф Главного управления имперской безопасности Гейдрих презирал этого, как он выражался, "балаганного актера" и обратился к Гиммлеру с просьбой отказать Фрейслеру в приеме в СС.

Показательные процессы

Но по-настоящему он развернулся после неудачного покушения на Гитлера 20 июля 1944 года. Как он издевался над участниками заговора, как кричал на них!.. Фрейслер затыкал рот тем, кто осмеливался возражать ему на суде. Такие тоже были. Берлинский юрист и глубоко верующий католик Йозеф Вирмер сказал Фрейслеру на суде: "Я не боюсь, что вы меня повесите. Это вы боитесь оставить меня в живых". На что взбешенный председатель суда закричал: "Вы будете гореть в аду!" – "До скорой встречи, господин председатель", – ответил Вирмер.

Судебные процессы по делу 20 июля стали звездным часом Великого инквизитора "третьего рейха" и его лебединой песней. Все казалось очень простым: практически все участники заговора сознались, многие из них были военными, так что любой военный трибунал мог бы приговорить их к смертной казни. Но Гитлер решил поручить это Фрейслеру. "Главное — не дать подсудимым особенно раз глагольствовать, — говорил фюрер. — Фрейслер это сделает. Он — наш Вышинский".
Роланд Фрейслер внимательно изучал методы, применяемые Прокурором СССР Андреем Вышинским (Википедия)

Согласно указаниям вождя, Фрейслер решил провести летом 1944 года показательные процессы, каких еще не знала гитлеровская Германия. В зал допускалась за редким исключением только специально подобранная публика: партийные активисты, офицеры, сотрудники гестапо, инвалиды войны... За спиной Фрейслера стоял бюст фюрера, и было укреплено на стене огромное красное полотнище со свастикой. За этим полотнищем спрятали кинокамеру, чтобы записывать для высшей партийной номенклатуры и, возможно, для пропагандистских целей ход судебных заседаний.

Театр одного актера

Но лишь очень немногие кадры, снятые этой скрытой камерой, были, в конце концов, включены в выпуски кинохроники, которые показывали перед сеансами в кинотеатрах "третьего рейха". Более того: даже тщательно смонтированный документальный фильм о судах над заговорщиками (министерство пропаганды выбрало из 50 тысяч метров пленки только 15 тысяч) нацистские вожди разрешили посмотреть лишь высшей партийной номенклатуре. Дело в том, что фильм этот показывал прямо противоположное тому, что должен был показать.

Начнем с того, что Фрейслер не понял главного. Уже в первом своем радиовыступлении после покушения в ставке "Волчье логово" фюрер говорил о "маленькой группке преступных офицеров". А Фрейслер, наоборот, добивался "исторической" масштабности. Чем крупнее, разветвленнее был заговор, тем больше славы ему, пригвоздившему негодяев к позорному столбу. Заговорщиков 20 июля он уже не хотел тихо придушить, как душил "клеветников", "обструкционистов", "пораженцев" и мюнхенских студентов, разбрасывавших листовки...

Во-вторых, вместо судебного спектакля Фрейслер предложил публике театр одного актера. Судя по протоколам, председатель Народного трибунала говорил в четыре раза больше, чем подсудимые, адвокаты и прокуроры, вместе взятые! Он издевался над подсудимыми, называя их ослами, идиотами, мерзавцами, унижал их, не давал говорить...

Один из заговорщиков никак не хотел признаваться на суде в "преступных" намерениях заговорщиков. Тихо, но твердо он сказал: "Мы хотели избавить страну от Гитлера..." – "Каким образом?" – "Убить". "Убить?! – повторил Фрейслер. – Жалкий мерзавец! Да или нет: это – преступление?!" Подсудимый пытается что-то объяснить, его едва слышно... – Да или нет?! – перебивает Фрейслер. – Я жду ясного ответа. – Нет, – отвечает подсудимый. – Ах, нет?! Вы не признаете это преступным?! Да мне просто тошно на вас смотреть!!!"

Не до пропаганды

Но уничтожающие, саркастические реплики Фрейслера порою пропадали даром. Сидевшие в зале суда партийные ортодоксы этого сарказма просто не понимали и с каменными лицами внимали напрасно ожидавшему оваций председателю. Многие участники заговора, несмотря на пытки и издевательства, вели себя спокойно и достойно, что особенно было заметно на фоне истерического кривлянья Фрейслера. Побывавший на одном из заседаний Кальтенбруннер был в ярости: "Этот комедиант еще ухитрится даже из таких жалких неудачников сделать мучеников, и все из-за своей идиотской манеры ведения процесса!"

Министр юстиции "рейха" в докладной записке на имя Бормана тоже жаловался на то, что председатель Народного суда сводит на нет весь пропагандистский эффект судебных процессов над заговорщиками. В выпусках кинохроники был показан короткий сюжет о процессе с лаконичным комментарием диктора. Впрочем, к тому времени было уже не до пропагандистских эффектов. 11 сентября 1944 года союзники по антигитлеровской коалиции (это были американские солдаты) в районе Трира вступили на немецкую землю. Через две недели Гитлер отдал приказ о формировании "фольксштурма" (то есть народного ополчения). В армию призвали всех мужчин в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет.

"Да воздастся каждому по делам его"

Правда, Фрейслер продолжал исправно выносить смертные приговоры. 3 февраля 1945 года, в последний день его жизни, он послал на казнь четырех человек. Пятым должен был стать лейтенант Фабиан фон Шлабрендорф, причастный к июльскому заговору. Помешала бомбежка. Это была одна из крупнейших воздушных атак на Берлин. Около тысячи американских "летающих крепостей" прорвались к столице. Когда завыли сирены, все, кто находился в зале суда, стали спускаться в бомбоубежище, но не успели это сделать. Шлабрендорф и его конвоиры находились рядом с Фрейслером, когда того смертельно ранило. Фрейслер упал, зажав под мышкой папку с делом Шлабрендорфа.

Машина уничтожения дала сбой. Подсудимых отправили обратно в следственную тюрьму гестапо на Принц-Альбрехтштрассе. Но тюрьма тоже оказалась разрушенной. Она горела. К счастью, никто из заключенных не пострадал. В нарушение всех правил (какие уж тут правила!) их, содержавшихся до сих пор в строжайшей изоляции друг от друга, толпой погнали под охраной на другой конец города. Шлабрендорф увидел Канариса (адмирала к тому времени тоже арестовали) и крикнул ему: "Фрейслер мертв!" Молниеносно весть эта разнеслась по рядам смертников. Их лица засияли.

Почти все они были казнены через несколько дней или недель после смерти Великого инквизитора "третьего рейха". Но Фабиану фон Шлабрендорфу сказочно повезло: он выжил. Что же касается Фрейслера, то нацисты тихо похоронили его. В газете "Völkischer Beobachter" появился крошечный некролог – вот и все. Дети его после войны сменили фамилию и не желают вспоминать отца. Им стыдно.

… Особенно был унижен некогда гордый фельдмаршал Вицлебен, который выглядел окончательно раздавленным беззубым стариком. У него отобрали даже искусственную челюсть. Безжалостно затравленный ядовитыми выпадами главного судьи, фельдмаршал, стоявший за ограждением у скамьи подсудимых, то и дело хватался за брюки, чтобы не дать им упасть.
«Ты, грязный старик, — орал на него Фрейслер, — что это ты постоянно теребишь свои брюки?»

— Почему вы не вступили в партию? — спросил Фрейслер.
— Потому что я не являюсь и никогда не смог бы стать нацистом, — ответил граф.
Когда Фрейслер пришел в себя и снова стал требовать ответа на вопрос, Йорк попытался объяснить.
— Господин председатель, я уже заявлял на допросе, что нацистская идеология является таковой, что я… Судья прервал его.
— …не мог согласиться…
— Вы не согласны с национал-социалистской концепцией справедливости, ну, скажем, относительно истребления евреев?
— Важным фактором, который объединяет все эти вопросы, — ответил Йорк, — являются тоталитарные требования государства по отношению к человеку, что вынуждает его пренебрегать своими моральными и религиозными обязанностями перед богом.
— Ерунда! — выкрикнул Фрейслер, оборвав молодого человека, ведь подобные разговоры могли испортить фильм д-ра Геббельса и рассердить фюрера, который запретил обвиняемым произносить длинные речи…
из книги Уильяма Ширера «Взлёт и падение Третьго рейха»

источник