Финляндия, две войны.

На фото: генерал Кирпичников рассказывает финнам о боях своей дивизии

В ходе боев в районе Выборга в финский плен попал командир 43-й стрелковой дивизии генерал-майор В.В. Кирпичников. Ему была уготована сомнительная слава единственного попавшего в финский плен советского генерала. 

Обстоятельства своего пленения генерал Кирпичников на допросе в органах СМЕРШ после своего освобождения из плена описал следующим образом: 

«К вечеру 31 августа 1941 года я со штабом дивизии находился в районе деревни Парлампи. К этому времени мы были полностью окружены противником. В связи с этим я принял решение с боем пробиться к нашим тыловым рубежам. С этой целью мы двинулись по лесу небольшими группами. Противник обнаружил передвижение и открыл сильный огонь из автоматов и минометов. Бойцы и командиры штаба дивизии разбежались. Я двигался со своим адъютантом лейтенантом Климановым. В этот момент в непосредственной близости от нас взорвалась мина, в результате чего я был легко ранен и вследствие контузии потерял сознание.

Очнувшись через некоторое время, я увидел, что лежу засыпанный землей, рядом со мной находится тяжелораненый адъютант. Я попытался приподняться, но не смог этого сделать ввиду сильной контузии. Здесь же я впал в забытье и пришел в себя, услышав голоса. Ко мне подошел инструктор политотдела дивизии старший политрук дивизии Старощук, он попытался оказать мне и моему адъютанту помощь, но не смог один что-либо сделать и пошел за людьми. Больше я его не видел. Вскоре после его ухода я услышал пистолетный выстрел и увидел, что мой адъютант покончил жизнь самоубийством. Убедившись, что помощи ждать неоткуда, я снял ордена, вынул из кармана бумажник с документами и спрятал все под мох и камни около меня. Тут же я вторично потерял сознание и пришел в себя, услышав рядом человеческие голоса. Как оказалось, ко мне подошли несколько финских солдат, которые подняли меня и доставили, по-видимому, в какой-то штаб». 

В течение трех дней В.В. Кирпичников содержался на передовой линии фронта при штабе 24-й шюцкоровской дивизии, где велся его предварительный допрос. 3 сентября его перевезли в штаб финского корпуса, располагавшегося в районе населенного пункта Карие, в 15 км севернее г. Выборга. На следующий день допрос Кирпичникова о местах минирования в г. Выборге провел командир корпуса в звании генерал-лейтенанта финской армии. Затем в течение недели с ним работали офицеры разведывательного отдела штаба финского корпуса, допрашивая генерала о расположении частей его дивизии и соседних с ней 115 и 123 сд. Чтобы оказать на пленника психологическое давление, Кирпичникову демонстрировалась топографическая карта, на которой была подробно нанесена вся обстановка и расположение линии обороны с обозначением соединений 23-й армии, назывались фамилии командиров дивизий. Таким образом финны давали понять пленному, что им все известно и без его показаний. Разумеется, это возымело определенное действие, тем более что беседы как бы носили характер обсуждения вопросов тактики прошедших военных действий в районе Выборга, где участвовала в сражениях 43 сд, обсуждались также вопросы об укреплениях по линии старой границы СССР с Финляндией. 12 сентября 1941 года Кирпичникова доставили в Главный штаб финской армии, размещавшийся в г. Миккели (Финляндия), где до конца октября его продолжали допрашивать представители разведки, финские военные, памятуя о том, что генерал являлся участником так называемой зимней войны 1939-1940 гг., интересовались его мнением о действиях финской армии. Советский генерал отозвался о них положительно, сказав при этом, что Красной армии в ту войну пришлось столкнуться с рядом трудностей. 

Финскими военными разведчиками поведение Кирпичникова было оценено как весьма позитивное, что, естественно, в лучшую сторону отразилось и на качестве его жизни в плену. Из бесед с Кирпичниковым финны сделали вывод, что их данные о концентрации и перебросках сил Красной армии в основном правильные. Пожалуй, это и стало главным результатом бесед с советским генералом, ибо во всем остальном в связи с отступлением Красной армии полученная от него информация уже утратила свою актуальность и практического значения не имела. Вместе с тем отдельные антисоветские высказывания генерала побудили финские спецслужбы использовать его в пропагандистской деятельности против СССР. В конце октября 1941 года Кирпичникова передали в распоряжение управления пропаганды финской армии и вскоре перевезли в Хельсинки. 

Финских пропагандистов, оказавшихся в основном бывшими русскими белогвардейцами, особенно интересовало политическое настроение военнослужащих Красной армии и населения, а также состояние экономики Советского Союза. По этим вопросам генерал мало что мог сказать. Тогда его стали склонять к выступлению по радио и в печати с призывом к русскому народу и советским военнопленным объединиться для борьбы против советского строя, а также к подписанию обращения к советским военнопленным с предостережнием не возвращаться на родину, так как там их ждет смерть. Кирпичникову предлагали также возглавить в Финляндии антисоветское движение. Надо отметить, что финны делали всё, чтобы растиражировать «измену» В.В. Кирпичникова и тем заставить принять их предложения. В прессе широко освещался факт пленения советского генерала, был подготовлен специальный документальный фильм о нахождении в плену генерала Кирпичникова, который демонстрировали не только в кинотеатрах, но и советским военнопленным. Кирпичникова убеждали, используя возможности финской разведки, организовать переписку с женой, которой обещали передать до 60 тыс. рублей в качестве единовременной материальной помощи. Применяя метод кнута и пряника, финны то проявляли особую заботу о генерале, то сажали его в карцер, морили голодом. И все же своего Власова финны из Кирпичникова не сделали. Он наотрез отказался возглавить антисоветское движение в Финляндии, хотя в то же время под влиянием финских пропагандистов все же написал ряд критических заметок о возможности государственного переворота в Советском Союзе, популярности Белого движения среди населения СССР, войне СССР с Германией и ее союзниками, работе НКВД, семье и быте в Советском Союзе и на ряд других тем. В частности, в одной из подобных заметок Кирпичников отметил, что в СССР нарушены устои семьи и брака и назвал советскую молодежь безнравственной и распущенной. Эти заметки стоили генералу впоследствии очень дорого. 

После подписания в сентябре 1944 года перемирия между Финляндией и СССР администрация финского лагеря неоднократно предлагала Кирпичникову отказаться от возвращения на родину и либо остаться в Финляндии, либо выехать в Швецию или США, так как возвращавшихся из плена дома ожидают репрессии. Кирпичников на предложения финнов ответил отказом. Во второй половине октября 1944 года всех обитателей офицерского лагеря № 1 привезли к советско-финской границе и передали советскому военному командованию. Так генерал-майор В.В. Кирпичников возвратился на родину и уже на следующий день был допрошен в качестве свидетеля в 4-м отделении ОКР «Смерш» 59-й армии. Допрос, начатый 21 октября 1944 года в 19 ч 30 мин, длился почти девять часов и завершился 22 октября в 4 ч 20 мин. В ходе допроса Кирпичникову предложили кратко изложить автобиографию, а затем рассказать подробности своего пленения. 

В своих показаниях Кирпичников подчеркивал, что письменных показаний в плену не давал: «...нигде и никогда на территории Финляндии за время нахождения в плену меня не допрашивали с фиксированием показаний. Со дня моего пленения со мной проводились неоднократные беседы различных представителей от воинских частей Финляндии на разные темы, нигде и никаких подписываний бумаг с изложенным содержанием моих объяснений я не производил, об этом я заявляю со всей ответственностью. Кроме росписей в получении денег, за время нахождения в лагере военнопленных, в получении продуктовых посылок и шинели, которые я получал в 1942, 1943 и 1944 году». На вопрос, предлагалось ли Кирпичникову собственноручно излагать объяснения по интересующим темам финского командования, он однозначно отвечал: «Нет, таких предложений мне никто не делал, я лично сам никаких объяснений собственноручно не писал». При этом он утверждал, что дает только правдивые показания». Однако контрразведка к этому времени уже располагала письменными показаниями В. В. Кирпичникова, которые он дал, находясь в финском плену. Эти документы и послужили основанием для последующего обвинения генерала в измене Родине. 

После проведения первичных допросов Кирпичников из специально-проверочного пункта был передан в Подольский проверочно-фильтрационный лагерь, в котором содержался с 26 октября 1944 года по май 1945-го. К дальнейшей проверке Кирпичникова приступили сотрудники отдела контрразведки «Смерш» спецлагеря № 174, подробно информируя о проводимых мероприятиях 2-й отдел Главного управления контрразведки (ГУКР) «Смерш» 

В середине мая 1945 года проверка Кирпичникова была закончена. Начальник Главного управления контрразведки (ГУКР) «Смерш» B.C. Абакумов 16 мая утвердил, а заместитель главного военного прокурора Красной армии санкционировал его арест. Из проверочно-фильтрационного лагеря В.В. Кирпичников был препровожден в Лефортовскую тюрьму, где находился до 1948 года. 5 июля 1945 года начальник следственного отдела ГУКР «Смерш», руководствуясь статьями 128 и 129 УПК РСФСР, утвердил постановление о привлечении В.В. Кирпичникова в качестве обвиняемого по статье 58 1 «б» УК РСФСР (измена Родине, совершенная военнослужащим). В постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, указывая на обстоятельства совершения преступления, подчеркивалось, что В.В. Кирпичников, «будучи командиром 43-й стрелковой дивизии в звании генерал-майора в октябре 1941 года, сдавшись в плен к белофиннам, изменил Родине, выдал врагу секретные данные о действиях выборгской группировки войск Красной Армии. Кроме того, в собственноручно написанном им докладе для финской разведки клеветал на советскую власть, Красную Армию, ее высшее командование и восхвалял действия финских войск»

Кирпичников в финском плену

5 июля 1945 года, т.е. в день, когда было утверждено постановление о привлечении подследственного в качестве обвиняемого, заместитель начальника следственного отдела предъявил обвинение В.В. Кирпичникову и провел его допрос уже в качестве обвиняемого. В протоколе допроса приведены показания обвиняемого и отмечены задаваемые ему вопросы и данные им на них ответы. Показания В.В. Кирпичникова заносились следователями в протокол от первого лица и, по возможности, дословно. На вопрос, признает ли он себя виновным, Кирпичников заявил: «В предъявленном мне обвинении признаю себя виновным частично. Добровольно в плен к белофиннам я не сдавался, а попал в плен, будучи контужен при обстоятельствах, о которых сообщил на предыдущих допросах. ...Я сообщил секретные данные о действиях выборгской группировки частей Красной Армии, а также другие, интересующие их данные о советских войсках. Я не могу восстановить в своей памяти, чтобы я когда-либо за время пребывания в плену у белофиннов написал собственноручно финской разведке доклад, в котором бы сообщил о действиях Красной Армии, клеветал на советскую власть, Красную Армию, ее высшее командование и восхвалял действия финских войск». Последовал очередной вопрос следователя: «Вам предъявляется этот собственноручно написанный вами доклад, в котором имеется ваша подпись. Может быть, это поможет вам восстановить в памяти факт ваших предательских действий». Ответ: "Вынужден признать, что предъявленный мне документ является собственноручно написанным мною докладом для финских разведывательных органов» Вопрос: «Что побудило вас совершить это предательство?» Ответ: «Попав в плен, я был морально подавлен и, потеряв веру в боеспособность Красной Армии, полагал, что победа будет на стороне Германии и Финляндии. Исходя из этого появившегося у меня пораженческого настроения в собственноручно написанном мною докладе я начал возводить клевету на советскую власть и Красную Армию, надеясь таким образом расположить к себе белофиннов и, сохранив жизнь, обеспечить себе более или менее привилегированное положение в плену». 

В «расстрельном» списке была и фамилия Кирпичникова. Характеризуя его провинности, Абакумов писал: «Кирпичников признался в том, что, потеряв управление войсками, попал в окружение противника и, будучи контужен в сентябре 1941 года, был пленен финнами. На допросах выдал финнам сведения о концентрации частей Красной армии на выборгском направлении и другие секретные данные о советских войсках. Кроме того, представил финскому командованию доклад, в котором подробно описал боевые действия 43-й стрелковой дивизии. В этом докладе Кирпичников клеветал на советский строй и организацию Красной Армии, а также восхвалял финскую армию. На предложение финских властей возглавить антисоветское движение среди советских военнослужащих Красной Армии, находившихся в финском плену, Кирпичников якобы ответил отказом, вследствие чего финнами был заключен в лагерь, где содержался до выхода Финляндии из войны». 
Следствие по делу генерала Кирпичникова шло достаточно долго. 2 августа 1950 года Кирпичникова вновь перевели в Лефортовскую тюрьму. В этот же день заместитель министра госбезопасности СССР генерал-лейтенант СИ. Огольцов утвердил обвинительное заключение. Суть обвинений Кирпичникова в измене Родине состояла в том, что он «1 сентября 1941 года, будучи захвачен финнами в плен, на первых допросах выдал противнику секретные данные о концентрации советских войск на выборгском направлении. Для финских разведывательных органов составил письменный доклад, в котором описал боевые действия 43-й стрелковой дивизии 23-й армии. При этом изложил свои враждебные взгляды в отношении Советской власти, восхвалял действия финских войск и возводил клевету на командование Советской армии. Находясь в офицерском лагере военнопленных, являлся там председателем созданного финнами так называемого суда чести». Дело по обвинению в преступлениях, предусмотренных статьей 58-1 «б» УК РСФСР, бывшего командира 43-й стрелковой дивизии генерал-майора В.В. Кирпичникова было рассмотрено 28 августа 1950 года на закрытом судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР без участия обвинения, защиты и свидетелей. Заседание началось в 14 ч 48 мин; после оглашения обвинительного заключения был проведен допрос Кирпичникова, и в 15 ч 30 мин суд удалился на совещание. В 15 ч 53 мин, по возвращению суда из совещательной комнаты был оглашен приговор: Кирпичникова Владимира Васильевича подвергнуть высшей мере наказания - расстрелу с конфискацией лично ему принадлежащего имущества. Приговор был окончательный, не подлежал обжалованию и был приведен в исполнение в тот же день. 

О судьбе генерала Кирпичникова его родственники узнали не скоро. Только в конце 1954 года по указанию председателя Военной коллегии Верховного суда СССР Н.А. Кирпичниковой сообщили, что ее муж, отбывая наказание, 12 декабря 1951 года умер от рака желудка. Считая обвинения мужа ложными, а свидетельство о смерти фиктивным, Н.А. Кирпичникова 23 апреля 1963 года направила заявление в ЦК КПСС, в котором просила о его реабилитации, выяснении причин смерти и выдачи «правдивого свидетельства о смерти». 20 июня 1963 года в Главной военной прокуратуре было решено пересмотреть дело В.В. Кирпичникова. Для выяснения степени секретности сведений, которые передал финским военным В.В. Кирпичников, были привлечены специалисты из Военно-научного управления Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. На основе изучения имевшихся архивных документов советских войск и трофейных материалов немецкого генерального штаба 24 августа 1963 года в Военно-научном управлении был сделан следующий вывод: «Согласно приказу НКО от 4.9.1939 г. данные о группировке, состоянии войск и задачах войск считались военной тайной. Однако данные о группировке, действиях, состоянии и задачах войск 23-й армии и 43-й дивизии были сообщены финнам далеко не полностью, к тому же задним числом и к моменту допроса Кирпичникова утратили актуальность, а следовательно; и практическую значимость. Доклад В.В. Кирпичникова в целом был составлен в историческом плане, а его оценки действий наших войск и войск противника не выходили за рамки личных наблюдений, усугубленных горечью поражения, они вряд ли могли служить источником для реальной военно-политической оценки состояния Советской Армии финским командованием, а также являться доброкачественным перспективным материалом для противника в вопросе дальнейшего оперативного планирования». 12 ноября 1963 года было назначено проведение экспертизы для выяснения, «содержатся ли в письменном докладе В. В. Кирпичникова, представленном им финскому командованию 3 сентября 1941 года, сведения, составлявшие военную и государственную тайну». В заключении от 12 декабря 1963 года «О степени секретности сведений военного характера, разглашенных в сентябре 1941 г. финскому командованию бывшим командиром 43 сд Кирпичниковым В.В.» специалистами Генштаба было отмечено, что изложенные в рукописном докладе В.В. Кирпичникова сведения о ходе операции 43-й стрелковой дивизии по состоянию на 3 сентября 1941 года являлись секретными, составляющими военную тайну. В то же время указано, что сведения, разглашенные В.В. Кирпичниковым, не попадают под перечень главнейших сведений, составляющих государственную тайну, утвержденный постановлением СНК СССР от 2 января 1940 года. Таким образом, экспертиза подтвердила, что привлечение В.В. Кирпичникова к уголовной ответственности по статье 58 1 «б» УК РСФСР было обоснованным. Основываясь на результатах заключения, помощник главного военного прокурора 29 января 1964 года утвердил постановление о прекращении надзорного производства по жалобе, в котором указал, что Кирпичников, оказавшись во вражеском плену, действовал во вред интересам Советского государства и выдал врагу военную тайну. «За это преступление он осужден правильно». На основании проведенной проверки и руководствуясь статьей 387 УПК РСФСР, жалоба Н.А. Кирпичниковой была оставлена без удовлетворения, а надзорное производство по ней прекращено. 

Спустя много лет архивное уголовное дело в отношении В.В. Кирпичникова еще дважды рассматривалось в Главной военной прокуратуре (5 июня 1990 г и 26 апреля 2002 г.). В первом случае оснований для постановки вопроса о принесении протеста на приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР от 28 августа 1950 года не нашли. Во втором было утверждено заключение «Об отказе в реабилитации по архивному делу в отношении Кирпичникова В.В.», в котором отмечено, что вина Кирпичникова в измене Родине в форме выдачи противнику военной тайны является установленной, и в соответствии с пунктом «а» части 1 статьи 4 Закона Российской Федерации от 18 октября 1991 года «О реабилитации жертв политических репрессий» Кирпичников реабилитации не подлежал. Таким образом, в деле генерала Кирпичникова была поставлена точка.

источник неизвестен