"Белый" цвет солнца. (Компиляция)

Караул устал — крылатая фраза, сказанная во время разгона Учредительного собрания в России 6 (19) января 1918 года. Автор фразы — матрос Анатолий Григорьевич Железняков (1895-1919). 

- 1918 г. Разгон большевиками Всероссийского учредительного собрания 
6 января 1918 г. по решению большевистского правительства было разогнано Учредительное собрание, которое по замыслу организаторов Февральской революции было уполномочено "волею народа" решить вопрос о форме правления в России. Именно на волю этого Учредительного собрания Великим нязем Михаилом Александровичем, братом Государя, и другими присоединившимися членами династии (в том числе Вел. кн. Кириллом Владимировичем) было незаконно передано решение вопроса о судьбе российской монархии. 
Многие православные надеялись увидеть в этом нечто вроде Всероссийского Земского Собора, хотя, конечно, это была утопия в тех революционных условиях, да и делегатов избирали совсем не православным образом - на партийной основе.

«Как по-революционному быстро покончить с преступностью и с врагами». 
18 января 1918 года на совместном заседании членов Комитета охраны Петрограда с представителями районных Советов Петрограда и уголовного розыска В.Д. Бонч-Бруевич (управляющий делами Совнаркома) огласил текст заявления, согласно которому весь преступный элемент обязан был покинуть в 24 часа Петроград или явиться в Комитет охраны для регистрации и дачи обязательства не совершать правонарушений. В противном случае уголовники, пойманные на месте преступления, расстреливаются без суда и следствия. 

Но больше боролись большевики тогда не с преступниками, а с белогвардейцами. В январе 1918 года Крыму они, вероятно, вспомнив про расправы над восставшими «болотниковцами» проводили массовые утопления в Черном море. Эти казни описывались так: «Бросали массами и живых, но в этом случае жертве отводили назад руки и связывали их веревками у локтей и у кистей, помимо этого связывали и ноги в нескольких местах, а иногда оттягивали и голову за шею веревками назад и привязывали к уже перевязанным рукам и ногам. К ногам привязывались «колосники». 

Причем казни зачастую сопровождались издевательствами. Одни из очевидцев расправ писал: «Евпатория, 18 января 1918 года. На рейде стояли гидрокрейсер «Румыния» и транспорт «Трувор». Офицеры выходили поодиночке, разминая суставы и жадно глотая свежий морской воздух. На обоих судах к казням приступили одновременно. Светило солнце, и толпа родственников, жен и детей, столпившихся на пристани, могла видеть все. И видела. Но их отчаяние, их мольбы о милосердии только веселили матросов”. 

За двое суток казней на обоих кораблях было уничтожено около 300 офицеров. Говорят, что некоторым из них перед утоплением отрезали губы, гениталии, иногда руки и бросали в воду живыми. Семья полковника Сеславина в полном составе стояла на пирсе на коленях. Полковник не сразу пошел на дно, и с борта корабля его застрелил матрос. Тяжело раненного штаб-ротмистра Новацкого после того, как с него сорвали присохшие к ранам кровавые бинты, заживо сожгли в топке корабля. С берега за издевательством над ним наблюдали жена и 12-летний сын, которому она закрывала глаза, а он дико выл. 

Рассказывают, что после этих расправ в Севастопольском порту еще долго оставались места, куда водолазы отказывались спускаться. Те из них, кто побывал на дне, описывали страшные картины: толпы утопленников, стоявших под водой из-за привязанных к ногам больших камней. Течением воды их руки приводились в движение, волосы были растрепаны. Среди этих трупов священник в рясе с широкими рукавами, подымая руки, как будто произносил ужасную речь... Не мудрено, что некоторые из водолазов, после погружений на места казни сходили с ума.

Александр Эммануилович Кривчиков

(1890—1937) — русский военачальник, участник Первой мировой войны, Белого движения и Гражданской войны в России. По решению Особой тройки УНКВД по Куйбышевской области осуждён и расстрелян 
Александр Кривчиков в 1902 году поступил и 1907 году окончил Симбирский кадетский корпус. В 1907 году поступил Павловское военное училище (1-й батальон). Окончил училище в 1910 году. Участвовал в Первой мировой войне в составе 212-го пехотного Романовского полка 53-й пехотной дивизии Западного фронта. 
Дважды ранен. Награждён Орденом Святого Владимира 4 степени с мечами и бантом. 

После Октябрьской революции участвовал под командованием руководителя Белого движения на Востоке России, Генерального штаба генерал-лейтенанта Главнокомандующего армиями Восточного фронта Русской армии В. О. Каппеля. Командовал 3-м пластунским батальоном 3-го пластунского Оренбургского казачьего полка. C ноября 1919 года командовал 1-м Симбирским полком. 
Под Красноярском был ранен, без сознания взят в плен и находился 2 месяца в концлагере. Мобилизован Советской властью и назначен на должность помощника комполка 5-й дивизии имени 3-го Интернационала. В 1920 году назначен на должность командира 1-го полка Западно-Сибирской добровольческой бригады Южного фронта. За боевые действия в Западной Сибири награждён Орденом Красного Знамени. После Гражданской войны работал военруком в пединституте Ульяновска. 
Арестован 17 декабря 1937 года. Был одним из 100 фигурантов осуждённых и расстрелянных по решению заседания Особой тройки УНКВД по Куйбышевской области. На допросе признал себя виновным в соучастии совместно с остальными арестованными в контрреволюционной организации с целью свержения Советской власти. Обвинён в преступлениях, предусмотренных ст.58-2, 58-6 ч. 1, 58-7, 58-9 и 58-11 УК РСФСР

16 января 1947 - советской властью были казнены казачьи военачальники Краснов П. Н., Шкуро А. Г., Султан - Гирей Клыч, Краснов С. Н., Доманов Т. И.

Письмо П.Н. Врангеля П.Н. Краснову 
Из архива ФСБ РФ 

Глубокоуважаемый Петр Николаевич! Я читал и Вашу, посвященную армии, статью в «Гряду­щей России», и ваше письмо к казакам. Ваша оценка армии мне тем особенно дорога, что она исходит от человека, всю жизнь стоящего близко к войскам, знающего и быт их, и их психологию и посвятившего себя служению армии, как од­ной из составных частей великого целого - Родины. 
С величайшим вниманием остановился я на той части Ва­шего письма, где Вы пишете, что настало, по вашему мне­нию, с полной откровенностью поднять знамя «За Веру, Царя и Отечество». Позвольте мне с полной искренностью, дик­туемой глубоким к Вам уважением, высказать мнение по это­му вопросу. 
Вы не можете не сомневаться в том, что по убеждениям своим я являюсь монархистом и что столь же монархично, притом сознательно, и большинство Русской армии, 
Я останавливаюсь на слове «сознательно», так как хотел этим подчеркнуть, что нынешняя Русская армия, в отличие отстарой, императорской, стала сознательной, но, конечно, не дурном, опошленном революцией смысле этого слова, а в лучшем его значении. 
Тяжелые испытания последних годов, а в особенности пребывание на чужбине, научили многому каждого из чинов армии, до простого солдата включительно. Патриотизм, лю­бовь к Отечеству, преданность престолу стали понятиями осознающими, продуманными и прочувственными, а отнюдь не механически воспринятыми на «занятиях словесности» и поверхностно усвоенными. Вместе с тем на первое место выд­вигается понятие о «Родине», и яркое сознание необходимо­сти посвятить себя служению Родине является той полной нравственной силой, которая связывает всех чинов армии в единое стройное целое, и которая позволила ей выйти побе­дительницей из пережитых ею испытаний. 
В императорской России понятие «монархизма» отожде­ствлялось с понятием «Родины». Революция разорвала эти два исторически неразрывных понятия, и в настоящее вре­мя понятие о «монархизме» связано не с понятием о «Роди­не», а с принадлежностью к определенной политической партии. 
Нужна длительная работа, чтобы в народном сознании оба эти понятия вновь слились воедино. Пока этот неизбежный процесс завершится, причем вне всякого со стороны насиль­ственного воздействия, пока оба эти понятия не станут вновь однородными, пока понятие «монархизма» не выйдет из уз­ких рамок политической партии, армия будет жить только идеей Родины, считая, что ее восстановление является ре­альной первоочередной задачей. 
Русская армия, не нашедшая себе приют в славянских странах, доказавшая свою крепость и цельность в тяжелых крымских боях и в заточении в лагерях Галлиполи и Лемно­са, составлена из разнородных элементов. В нее входят и украинцы, бывшие орудием в руках самостийников и гетманцы, и солдаты бывшей армии учредительного собрания, сра­жавшиеся за социал-революционные лозунги, и колчаковцы. В ее составе имеются казаки, бессознательно служившие - самостийным идеям кучки политиканов, офицеры и солдаты армий генералов Миллера, Юденича, Деникина. Все эти разнородные элементы, спаянные ныне, как я указал выше любовью к Родине, выдвинувшей вождей, пользующихся безграничным их доверием, сознавшие из собственного опыта всю ошибочность и горечь служения политическим парти­ям, устали от политики. Они верят своим вождям, так как знают, что эти вожди не сделают их орудием политической борьбы и отойдут от своих вождей, когда увидят, что они яв­ляются военспецами в руках какой-либо политической партии. 
Так как по условиям существующей обстановки понятие «монархизма» обусловлено принадлежностью к условной по­литической партии, то преждевременное навязывание ар­мии и лозунга «За Веру, Царя и Отечество» внесет лишь смя­тение в ряды армии, которая увидела бы в этом попытку втянуть ее в борьбу политических партий. Такое же впечат­ление произвело бы на армию и провозглашение республи­канских лозунгов. Я не говорю уже о международной обста­новке, которая совершенно исключает возможность в данных условиях начертать на знаменах армии монархический ло­зунг. Пример Карла Габсбургского показателен. 
Те или иные лозунги могут быть провозглашены в армии лишь тогда, когда они сделаются достоянием многочислен­ного русского народа, когда они стихийно зальют русскую землю, поглотив в себе все прочие чуждые народу, ему си­лой навязанные, непонятные ему идеи. 
Идея служения Родине сама по себе так велика, диктуе­мые ею задачи так многообразны, что в ней, в этой всем по­нятной идее, надо искать то начало, которое должно объеди­нить армию., народ и все государственно мыслящие и любящие Родину элементы. 
Быть может, Вы сочтете то, что я пишу вам, за доктринер­ство, но приезжайте в армию и воспримите ее дух, осознайте ее психологию и вы тогда убедитесь в правоте моих слов. 
Для Вашего личного ознакомления посылаю вам копию моего циркулярного письма военным агентам; оно послужит дополнением к изложенным мною выше мыслям. 
Желая Вам всего лучшего, надеюсь на то, что переписка наша не прекратится, я не теряю надежды свидеться с Вами и обо всем подробно переговорить. Прошу принять уверения в совершенном моем уважении и преданности. 

16 января 1922 года 

ЦА ФСБ РФ Ф.1. Оп.6. Д.448а. Л.6-8. 3аверенная копия