Сентябрь 2019 |
Воспоминания танкиста. Москаленко Василий Иванович.
Я прибыл в Свердловск в качестве командира танка – лейтенанта. Мы пробыли там где-то до мая 1943 года. Что интересно: занимали территорию бывшего пионерлагеря, позади которого располагалось небольшое озеро. Быть может, не широкое, но длинное, метров 700-800. Отрабатывали стрельбы. Из пулемета и из пушки. На озере ставились деревянные мишени. Для пулемета на расстоянии в 400 метров, а для орудия метров на 700. Вели огонь. Так отрабатывалась стрельба. Самое главное на фронте.
Наконец-то нас определили в часть, в 197-ю Свердловскую танковую бригаду 30-го Уральского добровольческого танкового корпуса. Все командиры танков и члены экипажей получили короткие хромированные стальные ножи с черной рукояткой и черной же деревянной портупеей. Наподобие «финки». Выдали прекрасное чистое шерстяное обмундирование. Портупеи. На фронте наш корпус немцы прозвали «Шварцмессер панцерн дивизион» - танковая дивизия «Черные ножи».
"РОЖДЕСТВЕНСКОЕ ПЕРЕМИРИЕ НА ВОСТОЧНОМ ФРОНТЕ", 1944 год.
Из воспоминаний шведского добровольца СС Эрика Валлена
Некоторые доносящиеся оттуда сейчас звуки никак не подходили для обычной ночи на фронте. Кто-то играл на губной гармошке, и было слышно, как громко переговариваются остальные. Некоторое время спустя огонь с обеих сторон стал стихать и вскоре вообще прекратился. Даже громкие голоса большевиков стихли. В тишине и покое я смог продолжить свои наблюдения и вычисления для завтрашнего обстрела.
Из воспоминаний унтер-офицера Артура Крюгера о Русской кампании:
"В конце июня в составе второй волны мы приняли участие в наступлении на русских и прорвали их исходные рубежи. Для нас началась совершенно необычная война. Мы увидели русские танки размером с дом на целую семью. Один из них переехал наш PaK вместе с тягачом и раздавил их как игрушки. Этот танк называли «Сталинским танком». Позднее появились и Т-34. Танк-монстр я больше никогда не видел. Русские стреляли по нашим невооружённым санитарам и по их машинам, которые можно было распознать из далека. Было практически невозможно выносить раненых и убитых товарищей. Часть нашего разведподразделения угодила в засаду русских. Раненых товарищей, которые не смогли отойти, после контратаки мы нашли заколотыми их же собственными штыками. Приказ Сталина гласил: «Убивайте немцев, бейте их насмерть, где бы они ни были»! = «Смерть немецким оккупантам»!
"Наша бригада была полностью укомплектована там личным составом в количестве около 3000 человек. Я попал служить в отдельный пулеметный взвод, который состоял из 4 отделений, в каждом отделении по 8 человек, при каждом пулемете ДП по три номера расчета - 1й, 2й и 3й.
Всего во взводе было 33 человека. Организационно наш взвод входил в разведывательную роту, а та, в свою очередь - в парашютно-десантный батальон и всего в бригаде было три таких батальона. Из командного состава я знал только командира своего взвода лейтенанта Марфутова и командира отделения сержанта Кузнецова.
Вышестоящих командиров мы тогда не знали, их приказы нам не зачитывали ни разу, так как была очень большая секретность, ведь враг подошел к самым окраинам Москвы.
Из дневника боевых действий 2-го батальона 3-го моторизованного полка 3-й танковой дивизии с 1-го по 31.10.1942 года.
1.10.1942 года. КП батальона, 1 км севернее Ищерская. На рассвете высланные дозоры установили прежнее расположение противника. Дозор Шварценбургера 5-й роты, который вел разведку вдоль канала имени Ленина, наткнулся на орудие ПТО русских. Внезапным налетом дозор захватил орудие и расчет, численностью в 5 человек, за что был награжден «Железным крестом» 2-й степени. По показаниям пленных, 7-я стрелковая бригада имеет задачу захватить свои прежние позиции перед фронтом батальона. Дозор 6-й роты, ведущий разведку в районе высоты передового наблюдательного пункта, наткнулся на пост противника с пулеметом, который он снял. Дозор донес, что противник численностью до двух рот, находится на участке от передового наблюдательного поста до ж.д. полотна и производит окопные работы. Вечерняя разведка установила тоже самое.
Баженов Алекс. Никол. – посыльный штаба полка
Мои воспоминания о Полку 253-м Красных Орлов
Учасник А. Баженов, уроженец с. Пески Катайскаго района Уральской области, вступил в полк 20 лет (год рожд.1898 г.)
Ялуторовск – Перекоп
В сентябре 1919 года под Заводоуковской наш 253 Красных Орлов полк выдержал многочисленные атаки белогвардейцев, во много раз превосходивших, как численностью, а также технически вооружённых (которых снабжали оружием иностранные интервенты), в первых числах [октября] перейдя в контрнаступление, разбив почти на голову белогвардейцев, отбросив их за Ишим.
Преследование белых было поручено другим красным частям, а наш 253 Красных [Орлов] полк был отведён на отдых в районе Заводоуковской. Стали приводить в порядок свои порастрепавшие переутомлённые нервы красноармейцы.
"22 июня 1941 года нас подняли по тревоге, построили и объявили: "Началась война! Немецко-фашистские захватчики напали на нашу Родину!". И 27-я разведывательная рота 53-й стрелковой дивизии, получила приказ выдвигаться в направлении Бреста на западную границу. Но до Бреста мы не доехали, приняв первый бой на реке Друть под Белыничами.
Хорошо запомнилось первое столкновение с врагом. Нас послали в разведку, выяснить, где находится противник. Мы пошли вдоль шоссе Минск-Могилев и вдруг услышали шум моторов. Появились танки, которые мы вначале приняли за наши, но увидели кресты на броне и поняли, что они немецкие. Танки пропустили, потому что с трехлинейкой с ними воевать бессмысленно. Устроили засаду и стали ждать.
Через некоторое время появилась немецкая разведка на мотоциклах. Мы ее тоже пропустили. Потом прошли машины, а затем три мотоцикла, которые мы обстреляли. Всех немцев, кроме одного, уничтожили.
Почему стрелял майор Г.?
Война всегда очень грязное дело
Отец Сергей Булгаков
В этих записках я старался правильно воспроизвести фамилии действующих лиц и быть по возможности точным в фактах. Однако назвать полностью имя майора Г. я не могу: он еще жив, благоденствует, а в случае с ним мне далеко не все ясно.
Дело было в феврале 1944 года в Восточной Пруссии, в городе Алленштайн. Мы только что молниеносным маршем перекатились через всю Польшу от Варшавы до северных границ. Перебрасывали армию на тяжелых американских грузовиках фирмы Студебеккер. Это был отлично организованный автоконвейер. Машины шли день и ночь туда-сюда. Помню, я сидел на тюках и ящиках с имуществом, дул сильный ветер со снегом. Трясло на ухабах, я цеплялся за ящики и старался не коснуться рукой носилок. Они были крепко привязаны толстой веревкой поверх поклажи и на них находился труп самоубийцы. Солдат застрелился дня два назад, шло следствие, и тело берегли для вскрытия, которое не успели сделать в прежнем месте нашего расположения.
Гвардии ефрейтор Кукушкин, или Как я последний раз боролся за Высокие Нравственные Идеалы.
Люди, которые на войне действительно воевали, обязательно должны были либо погибнуть, либо оказаться в госпитале. Не верьте тому, кто говорит, что прошел всю войну и ни разу не был ранен. Значит, либо ошивался в тылу, либо торчал при штабе.
Меня от смерти спасало не только везение, но, главным образом, ранения. В критический момент они помогли выбраться из огня. Ранение, — только не тяжелое, не в живот и не в голову, что равносильно смерти, — это очень хорошо! Идешь в тыл, там тебя моют, переодевают, кладут на чистые простыни, кормят, поят. Хорошенькие сестрички заботятся о тебе. Ты спишь, отдыхаешь, забываешь об ужасах и смерти... О ранении мечтали. О легком. Как об отпуске. Хрустальной мечтой была не слишком тяжелая рана, но такая, чтобы демобилизовали вчистую. Вот если бы оторвало кисть левой руки (правая нужней) или стопу! Но такое доставалось немногим. Мои ранения были, к счастью, не тяжелыми, но благодаря им девять месяцев из четырех лет, я, по меткому армейскому выражению, ошивался в госпитале. То есть одна пятая войны миновала меня. У других этот период был еще больше.
Деревня Погостище. Сашка Палашкин,
Иван Иванович Варенников, Сережка Орлов и другие
Хорошо летом на Псковщине! Зеленеют поля, среди садов скрываются уцелевшие деревушки, кое-где в небо вонзаются колокольни полуразрушенных церквей. Много солнца, воздуха. Приволье. А небо синее-синее! На душе хорошо, и войны будто нет. Так было под станцией Шванибахово, куда в июле мы приехали, побитые, из Стремутки.
Темной ночью мы взобрались на травянистый бугор неподалеку от передовой, выкопали яму на его макушке и за короткие часы до рассвета успели оборудовать прочный блиндаж, обложенный сверху зеленым дерном. Когда взошло солнце, холм выглядел как обычно, только в сторону немцев смотрела едва заметная амбразура. Стал действовать новый НП (наблюдательный пункт), из которого мы вели наблюдение за немцами через стереотрубу. Впереди был ряд наших траншей, овражек с болотистой речкой, а за ним, на холмах, в деревне — немецкие позиции. Собственно деревни не было. Кое-где сохранились лишь фундаменты, а бревна домов пошли на оборудование блиндажей и укрытий. Это был мощный узел сопротивления немецкой оборонительной линии «Пантера». Нам предстояло взять его, прорвать позиции врага и тем самым открыть дорогу новому наступлению. А может быть предполагалась просто разведка боем. Не знаю.
Подборка фото.
Подробнее
Подборка фото.
Подробнее
Записка Нач. Генштаба Шапошникова наркому обороны Ворошилову о наиболее вероятных противниках СССР.
Подробнее
Подборка.
Подробнее
Подборка фото.
Подробнее
Подборка фото.
Подробнее
Подборка фото.
Подробнее
О приветственном отношении местного населения частей Красной Армии.
Подробнее
Подборка фото.
Подробнее
Подборка фото.
Подробнее