Стихи с форума. Ч4.

Я столько раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу — во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
1943

Юлия Друнина

* * *

Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня;
Я с кормы все время мимо
В своего стрелял коня.

А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой,
Все не веря, все не зная,
Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою.
Конь все плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.
Мой денщик стрелял не мимо —
Покраснела чуть вода...
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.

Николай Туроверов

* * *

"Мирное небо над крепостью Бреста,
В тесной квартире счастливые лица,
Вальс, политрук приглашает невесту,
Новенький кубик блестит на петлице.

А за окном, за окном красота новолунья,
Шепчутся с Бугом плакучие ивы.
Год сорок первый, начало июня,
Все ещё живы, все ещё живы, все ещё живы, все, все, все."

* * *

Автор знаменитого стихотворения, написанного в декабре 1944 года:

Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам ещё наступать предстоит.

поэт и танкист-ас Ион Лазаревич Деген
http://feldgrau.info/index.php/other/8326-chelovek-legenda

* * *

 Ну, что мы знаем о Войне?
 Нас время далеко умчало.
 На майской праздничной волне
 Мы вспоминаем слишком мало.

 А детям вовсе не понять -
 О чем ведутся разговоры?
 Вопросы задают опять,
 Ответы забывают скоро.

Другие страны, времена…
 Другие войны были тоже.
 И та, Великая Война
 Все больше на кино похожа.
 Лежат в коробке ордена.
 Что с ними делать? Непонятно.
 Ничья вина, ничья вина,
 Что не вернуть людей обратно.

 Тех, что сражались на войне,
 Тех, что мальчишками погибли.
 И почему-то стыдно мне,
 Как будто мы помочь могли бы.

 Но прошлое нельзя вернуть –
 Вокруг совсем другие страны.
 И по-другому в дальний путь
 Там провожают ветеранов.

 На майской праздничной волне
 Все меньше правды о войне.
 
 Петр Давыдов
 15.04.09

* * *

Анатолий СМИРНОВ
Баллада о журавлях
Тихим рассветом над ширью полей
В Россию летели пять журавлей.
Вышла из дома старая мать,
Чтобы солдат-сыновей повстречать.
Было у матери пять сыновей,
Стало у матери пять журавлей.
Первый журавль - это старший - Иван:
«Мама, пошел я на смертный таран.
Это случилось в бою под Москвой,
Вражий пилот будет помнить тот
бой…».
«Мама, не сдал я врагу Сталинград!» -
Это рассказ начинает Игнат...
Третий журавль повернул вдруг к реке:
«Это Василий... На Курской дуге
Пал я в неравном и тяжком бою,
Но не подвёл батарею свою...».
Слышится матери голос Петра:
«Мама, убит я на склонах Днепра.
Чтобы спасти от погибели взвод,
Грудью упал я на вражеский дот...».
Пятый журавль показался над крышей.
Вскрикнула мать:
«Это младшенький, Миша!»
Ехал с победой, от счастья хмелен.
Бандой обстрелян был эшелон.
Свежее утро. Исчезла роса.
Стихли вдали журавлей голоса.
Было у матери пять сыновей,
Стало у матери пять журавлей.

* * *

Война закончилась. И пушки замолчали,
И годы сгладили великую беду,
И мы живем. И мы опять весну встречаем,
Встречаем День Победы, лучший день в году.
И от Камчатки до прославленного Бреста,
От Севастополя до мурманских широт
Печаль и радость по стране шагают вместе,
И снова память нам покоя не дает...

Война закончилась. Но песней опаленной
Над каждым домом до сих пор она кружит.
И не забыли мы, что наших миллионы
Ушли в бессмертие, чтоб нам с тобою жить.
Они исполнили солдатский долг суровый,
И до конца остались Родине верны,
И мы в Историю заглядываем снова,
Чтоб день сегодняшний измерить днем войны.

Война закончилась. И заживают раны,
И в День Победы по восторженной стране,
Блестя наградами, шагают ветераны,
Фронтовики, герои, совесть наших дней.
Но с каждым годом их шеренга быстро тает,
Редеет славная гвардейская родня,
И все цветы свои весна в венок вплетает
И с ним склоняется у Вечного огня!

Война закончилась. Надолго ли? Не знаем,
Но знаем точно: где-то взведены курки,
И пахнет порохом. И бродит мысль шальная –
Проверить заново – уж так ли мы крепки?!
Война закончилась. Но память поколений,
Как фронтовая дружба, вечна и тверда.
Нас никогда никто не ставил на колени,
И не поставит ни за что и никогда!

* * *

Есть высший смысл и в самом пораженье,
         И даже в нем победа может быть:
         Найти, оплакав мертвых, просветленье,
         Позор в благословенье обратить;

         Когда народ, поставив под сомненье
         Все, чем он жил, найдет, чем дальше жить, -
         Как тяжесть гирь, все истины значенье
         Он на весы сумеет положить;

         Тогда ошибки наши мы оценим,
         Былых соблазнов отметая путь,
         И проигрыш сумеем окупить,
         Детей лелеять и сады растить.

         Так пораженье станет нам спасеньем:
         Вот пораженья праведная суть!

                           Иоганнес Р. Бехер, 1945

* * *

Гиены
 Когда похоронный отряд уйдет
 И коршуны улетят,
 Приходит о мертвом собрать отчет
 Мудрых гиен отряд.
 
 За что он умер и как он жил -
 Это им все равно.
 Добраться до мяса, костей и жил
 Им надо, пока темно.
 
 Война приготовила пир для них,
 Где можно жрать без помех.
 Из всех беззащитных тварей земных
 Мертвец беззащитней всех.
 
 Козел бодает, воняет тля,
 Ребенок дает пинки.
 И только мертвый солдат короля
 Не может поднять руки.
 
 Гиены вонзают в песок клыки,
 И чавкают, и рычат.
 И вот уж солдатские башмаки
 Навстречу луне торчат.
 
 И вот он и вышел на свет, солдат, -
 И ни друзей, никого.
 Одни гиеньи глаза глядят
 В пустые зрачки его.
 
 Гиены и трусов, и храбрецов
 Жуют без лишних затей,
 Но они не пятнают имен мертвецов:
 Это - удел людей.
                                       Джозеф Редьярд Киплинг, перевод К. Твардовского

* * *

Унаследовав миф о нации,
Отымевшей полмира скопом,
Мы отважились на кастрацию,
Чтобы влиться в гарем Европы.
И теперь у нас всё спокойненько.
Раскачать нашу биомассу,
Всё равно, что крутить покойнику
Порнолирику Тинто Брасса.

Раздобревшие, разомлевшие,
Разговевшиеся свободой
Мы, как-будто на кайф подсевшие,
Безразличнее год от года.
Наши мысли в формате «ё-моё»,
Наши хаты обычно с краю.
А над нами кружит вороньё
Оголодавшей стаей.

Как же грамотно нас «отъюзали»,
 Что теперь мы тащимся сами
 В бутиково-колхозном мюзикле,
 Под джинсовыми небесами.
 Наши принципы колют шприцами
 Дети выброшенных на свалку.
 Где-то в Ницце вспотев над пиццею.
 Нам их всё же немного жалко.
 
 Ах, как быстренько мы наладились
 Совмещать нашу совесть с выгодой
 Подавая у паперти на жизнь,
 За которую нам не стыдно…
 Мародёрствуя в собственной стране
 Нам уже ничего не страшно.
 Наблюдатели на войне,
 Где убивают наших...

Мы не сделали революции
 И теперь уже вряд ли сможем.
 Слишком дороги нам конструкции
 Из "обушенных" курьих ножек.
 
 А за нами идут подросшие
 Виртуальные дети «нета».
 У которых уже нет прошлого.
 И России, похоже, нету...

* * *

Вход в метро с готической литерой,
Как мне нравится все московское!
Я стою на площади Гитлера,
(Это – бывшая Маяковская).

А ко мне, как шарик от дилера
По рулетке весело пущенный
Ты бежишь от площади Шиллера
(Это – бывшая площадь Пушкина).

Мы сначала пойдем обедать,
Там где был «Пекин», в «Лузитанию»,
А потом махнем в Парк Победы
(Там, где памятник Мать – Германии).

Мы с тобой не виделись долго
Этот день для тебя – награда,
Для простой девченочки с Волги,
Из далекого Гиммлерграда.

От вина и любви хмелея,
Мы припомним жаркие ночи.
Вспомним Адлер и Шварце Зее
Зотчиштадт (ну который Сочи).

А потом загрустит красавица:
Слышал новости? Просто мрак!
Почему-то тебе не нравится,
Что на Штаты напал Ирак,

Что в саудовском небе чистом
Самолеты в дома влетают,
Что еврейские террористы
Дискотеки опять взрывают.

Объяснить я тебе попробую,
Что история – дело тонкое,
Что сейчас бы этой дорогою
Мог бы русский гулять с девчонкой,

Если бы тогда, в сорок первом
Там, где памятник мы видали,
У танкистов бы сдали нервы,
И они бы Москву не взяли!

Здесь Тверская тогда была бы,
Снег по пояс, следы салазок,
Мужики в зипунах и бабы…
Ты прошепчешь: «Не надо сказок!»

И было так: четыре года
В грязи, в крови, в огне пальбы
Рабы сражались за свободу,
Не зная, что они — рабы.
А впрочем — зная. Вой снарядов
И взрывы бомб не так страшны,
Как меткий взгляд заградотрядов,
В тебя упертый со спины.
И было ведомо солдатам,
Из дома вырванным войной,
Что города берутся — к датам.
А потому — любой ценой.
Не пасовал пред вражьим станом,
Но опускал покорно взор
Пред особистом-капитаном
Отважный боевой майор.
И генералам, осужденным
В конце тридцатых без вины,
А после вдруг освобожденным
Хозяином для нужд войны,
Не знать, конечно, было б странно,
Имея даже штат и штаб,
Что раб, по прихоти тирана
Возвышенный — все тот же раб.
Так значит, ведали. И все же,
Себя и прочих не щадя,
Сражались, лезли вон из кожи,
Спасая задницу вождя.
Снося бездарность поражений,
Где миллионы гибли зря,
А вышедшим из окружений
Светил расстрел иль лагеря,
Безропотно терпя такое,
Чего б терпеть не стали псы,
Чтоб вождь рябой с сухой рукою
Лукаво щерился в усы.
Зачем, зачем, чего же ради -
Чтоб говорить бояться вслух?
Чтоб в полумертвом Ленинграде
От ожиренья Жданов пух?
Чтоб в нищих селах, все отдавших,
Впрягались женщины в ярмо?
Чтоб детям без вести пропавших
Носить предателей клеймо?
И неизменны возраженья,
Что, дескать, основная часть
Из воевавших шла в сраженья
Не за советскую-де власть,
Мол, защищали не колхозы
И кровопийцу-подлеца,
А дом, семью и три березы,
Посаженных рукой отца…
Но отчего же половодьем
Вослед победе в той войне
Война со сталинским отродьем
Не прокатилась по стране?
Садили в небеса патроны,
Бурлил ликующий поток,
Но вскоре — новые вагоны
Везли их дальше на восток.
И те, кого вела отвага,
Кто встал стеною у Москвы -
За проволоками ГУЛАГа
Поднять не смели головы.
Победа… Сделал дело — в стойло!
Свобода… Северная даль.
Сорокаградусное пойло,
Из меди крашеной медаль.
Когда б и впрямь они парадом
Освободителей прошли,
То в грязь не свастики
А звезды кроваво-красные легли.
Пусть обуха не сломишь плетью,
Однако армия — не плеть!
Тому назад уж полстолетья
Режим кровавый мог истлеть.
И все ж пришел конец запретам,
Но, те же лозунги крича,
Плетется дряхлый раб с портретом
Того же горца-усача.
Он страшно недоволен строем,
Трехцветным флагом и гербом…
Раб тоже может быть героем,
Но все ж останется рабом.
И что ж мы празднуем в угоду
Им всем девятого числа?
Тот выиграл, кто обрел свободу.
Ну что же, Дойчланд — обрела.
А нас свобода только дразнит,
А мы — столетьями в плену…
На нашей улице — не праздник.
Мы проиграли ту войну

А. Галич