(Дневник.) продолжение. Февраль 1944 год

Потом я прошел ШЕВЧЕНКОВО. Большая Дорога уходила вправо а мне прямо. Машин стало мало, и движение совсем редкое потом прошел еще какую-то деревню. Как стемнело движение совсем прекратилось. Вдоль дороги только разбитые немецкие машины и бронетранспортеры попадаются. Идти одному как то не уютно. В конце концов, остановился переночувать в следующей деревне, в крайней от дороге избе. Хозяйка увидев меня заволновалась, но отступила вглубь хаты. А из сеней старик громко говорит – «Я вижу насквозь, что это за человек! не двигайся, а то стрельну.» Я сказал им, что иду из госпиталя в свою часть и показал старухе документы. Она их взяла и к ней подошел старик, он стоял до этого в темном проеме сбоку. У него был тоже автомат. Они посмотрели документы. Мне отвели кровать за стеной под трубой. Старуха предложила самогону, который она сама гнала, но я отказался.

Но попросил налить с собой в бутылку, завтра в часть, угостить однополчан. Те пообещали. Потом я поел с ними вареной картошки. А я открыл банку немецких сардин, которые мне подарили летчики. Когда достал эту банку, старуха принесла горшок с молоком. Коль я не пьющий. Ее муж рассказал, что он был в партизанах тут же, в этих краях. А когда вернулись наши, он тоже вернулся домой. Потом я пошел отдыхать перед дорогой. Слышал, как старик ушел куда-то. Скрипнула дверь. Вдруг ночью, я проснулся от того, как в дверь постучали. Потом голос – «нет ли у вас посторонних лиц». «Вон там» говорит бабка, «военный. Идет из госпиталя в свою часть». «А где же?» спрашивают вошедшие -«Вон в той комнате за стеной» Старик внес ко мне в комнату керосиновую лампу, прячась за ним , вошли два сержанта. Видя, что я спокойно сижу на кровати, отодвинули старика в сторону и один из них попросил мои документы. Я потребовал, чтоб сперва они предъявили свои. Сержанты подчинились, и я им протянул все бумаги, которые у меня были. Посмотрев их, один сказал –«Долго идете Лейтенант. За беспокойстве извините.

Тут до сих пор шляются немцы не успевшие вырваться из котла. Завтра, когда пойдете, будьте осторожнее. Тут где то немецкий снайпер, за прошлую неделю убил 5 человек на дороге» Они вышли. Слышу, как старик угощает сержантов самогонкой. Потом они тихо совещаются и просят пригласить лейтенанта, Старик говорит, нет, он не пьет, мы за ужином предлагали, но он отказался. Тогда они сами пришли приглашать, но я сказал, что мне нельзя по здоровью. Наутро, когда я собрался уходить, старуха дала мне пол-литровую бутылку самогона, заткнутую початком кукурузы, и перекрестила. Хоть я и коммунист, но поблагодарив ее, пошел далее в свою часть. На улице имени ВИ Ленина находилась комендатура. Мне поставили отметки, и сказали, где находится 7 гвардейская мотострелковая бригада. Штаб бригады находился за рекой Горный Тикач. Я его нашел быстро, это был единственный сохранившийся большой дом.

Я доложил о своем прибытии, Меня определили на постой, на квартиру к командиру 4 роты лейтенанту Сергееву. С ним мы и распили бутылку самогона подаренного стариками. Теперь, наконец, я дома, в родном коллективе, от которого мало кто остался в строю, после недавних боев. На следующий день, меня вызвали в особый отдел, где я написал объяснительную, где и при каких обстоятельствах я потерял полевую сумку с картами, и личное оружие. Затем, я с картотеки забрал письма моего помкомвзвода, который погиб еще в октябре месяце 1943 года под хутором ОКТЯБРЬФЕЛЬД. Я написал еще до ранения его матери и жене. Теперь пришли ответы. Мать в своем письме спрашивала, в чем его похоронили, что он ел, как его убило и т.д. Ох, как трудно писать такие письма. И после я написал письмо своему новому другу лейтенанту, танкисту, и сообщил ему свой адрес полевой почты.