Жан-Рох Куанье Воспоминания старого капитана императорской гвардии.

На улицах Осера говорили, что Император высадился в Каннах и шел в Гренобль и Лион. Все были объяты ужасом, но когда во главе с маршалом Неем 14-й линейный полк, стало ясно, что это правда. Говорили, что он собирается арестовать Императора. «Этого не может быть, — сказал я себе, — что человек, которого я видел в Ковно, который с ружьем в руках, и горсткой из пяти людей отбивал атаки врага, — этот маршал, которого Император назвал своим львом, способен поднять руку на своего государя». Это мысль повергла меня в дрожь. Я ходил везде, где я мог что-то услышать и не быть замеченным, я просто места себе не находил. Наконец маршал отправился в офис префекта. Сообщение было подготовлено и разослано по всему городу. Комиссар полиции, сопровождаемый полным эскортом, сообщил, что Бонапарт вернулся, и что есть приказ правительства о его аресте. И прозвучали крики: «Долой Бонапарта! Да здравствует король!» Боже мой, как мне было горько! Но великолепный 14-й линейный, нацепив кивера на штыки, закричал: «Vive l'Empereur!» Что может маршал без солдат? Ему пришлось отступить.
Вечером авангард вернулся в отель, но не таким, каким он его оставил: белые кокарды утром, а триколоры вечером. Они завладели ратушей, и при свете факелов тот же комиссар прошел через весь город, чтобы сделать другое сообщение и крикнул во весь голос: «Vive l'Empereur!» У меня чуть селезенка не лопнула.
На следующий день все собрались по дороге в Сен-Бри, чтобы посмотреть, как со своим эскортом будет проезжать Император. Крупными хлопьями падал снег, 700 его старых офицеров были сформированы в батальон, и войска прибывали со всех сторон. На площади Сен-Этьен 14-й линейный построился в каре, и Император осмотрел его. После этого он отошел в круг своих офицеров, но тут он заметил меня. «Так ты здесь, «старый ворчун?» — «Да, Сир». — «Какие обязанности ты выполнял в моем штабе?» — «Начальник обоза главного штаба» — «Хорошо, я назначаю тебя квартирмейстером дворца и главным начальником обоза генерального штаба. Лошадь есть?» — «Да, Сир». — «Тогда следуй за мной, и найди в Париже Монтиона».
На следующий день я отправился в Жуаньи, а днем позже с десятью офицерами по реке в Санс. Река была сплошь покрыта заполненными солдатами лодками, и кроме того, войска шли и по мостам, поскольку они шли и ночью, берега были покрыты снегом. Мы причалили, и пересев на военные лодки, уже на них добрались до Парижа. Я зашел к своему брату, привел себя в порядок, а потом отправился к генералу Монтиону. Я сообщил ему, что Император назначил меня главным начальником обоза генерального штаба. «Как я рад, мой храбрый друг, что вы снова рядом со мной! Плевать на ваше назначение, это мое дело». Я пошел в Тюильри и представился. «Я хочу поговорить с генералом Бертраном». «Я позову его, — ответил генерал Дрюо. Затем пришел генерал.
«Вы уже здесь, мой дорогой? Тогда к делу?» — «Я прошу разрешения отлучиться на шесть дней, генерал, вернусь как можно скорее». — «Конечно, ступайте».
В тот же вечер я уехал в Осер и добрался туда в субботу утром. В те времена местная публика по воскресеньям ездила в Аркебуз. Около четырех часов я вышел, одетый в полную форму, чтобы показать, что я будто и не уезжал из Осера. В понедельник я зашел к своему адвокату, который сказал мне: «Ваше дело приостановлено, как и многие другие». «Но я должен уехать, через шесть дней я должен быть в Париже». — «Ну, тогда оно будет оставаться на рассмотрении». Затем я сходил на свою работу, потом побывал у своего брата. На следующий день я пошел к моему генералу. «А вот и вы, дружище! Вот ваше назначение, у вас есть право поселиться со своим слугой и лошадьми. Вам надо найти мэра того района, где живет ваш брат, чтобы быть поближе к Тюильри. Вы должны иметь две лошади, и кроме того, как один из «Священного батальона», вы имеете право на 300 франков, которые будут выплачены вам на Плас-Вандом, 3. Каждый день вы должны приходить за приказами, а в полдень отправляться в Тюильри.
На следующий день я отправился на Плас-Вандом, 3, чтобы получить обещанные 300 франков «Священного батальона». Когда я подошел к капитану, который командовал 3-й офицерской ротой (поскольку младшие офицеры были только солдатами в ней, нужно было быть старшим офицером, чтобы командовать ротой из ста офицеров), я сказал: «Я пришел, капитан, чтобы получить мои 300 франков». «Как вас зовут?» — «Куанье». Он просмотрел список и нашел мое имя. «У меня больше нет денег, вы должны были их получить также, как и другие». — «Но ведь мои деньги у вас». — «А я говорю вам, что выплата закончена». — «Хорошо, капитан, я все уточню». Этот человек был старым эмигрантом, которому предложили место у Императора, и которое ему и было предоставлено. Я рассказал генералу Бертрану о своей неудаче. «Возможно ли, что этот старый кавалер не заплатил вам?» — «Разумеется, нет, генерал». — «Хорошо, вы передадите ему эту «poulet» от меня».
Я вернулся к нему с письмом. «Капитан, для этого цыпленка вам вертел не понадобится, он совершенно готов. Его адъютант стоял рядом с ним. Он прочитал письмо и, обратившись ко мне, сказал: «Почему вы пошли в Тюильри? Это же не твое место». — «Прошу простить меня, капитан, я — квартирмейстер дворца и главный начальник обоза генерального штаба, я отвечаю за расквартирование армии. И я обещаю устроить вас так же, как вы меня приняли. Мои 300 франков, пожалуйста». Мне сразу же выдали деньги, и я пошел к моему брату. Я получил свои купоны и теперь смог получить от поставщика фураж. Я имел право получать три порции в день, это, вдобавок к ежемесячному пособию в 300 франков, за короткое время принесло мне 800 франков. Поскольку у меня должны были быть лошади, я отправился на поиски лошадей. Я нашел двух возле Плас-дю-Каррузель, в доме сбежавшего роялиста. Я купил их за 2 700 франков, и они были очень красивы. Мой брат одолжил мне 2 500 франков.
Затем я пошел к нотариусу моего брата, который выдал мне документ, в котором я признал, что должен своему брату 2 500 франков. Пока он составлял этот документ, я написал завещание, которое тоже отдал нотариуса. Увидев копию документа о долге, мой брат упрекнул меня.
«Все в порядке, — сказал я, — и если я погибну в этой кампании, ты найдешь мое завещание у своего нотариуса.
Далее я занялся поиском хорошего слуги и сбруи для лошадей. Закончив с этим, я отправился к моему генералу верхом на лошади, а мой слуга ехал позади меня. Я был словно полководец, объезжающий свои позиции. Я вошел в отель графа Монтиона и сказал: «Генерал, посмотрите, лошади у меня есть». «Так скоро! Как у вас это получается? А какие красивые лошади!» — «Моя боевая лошадь стоила мне 1800 франков, а лошадь моего слуги — 900». — «Да вы лучше экипированы, чем я! Я очень рад, друг мой, что теперь вы готовы к кампании. А откуда деньги?» — «Мне их одолжил мой брат».
Этот хороший генерал часто приходил к моему брату, чтобы вытащить меня на прогулку, будь то на лошади или в карете, приглашал меня к себе на обед. Он вспоминал о тех больших кострах, которые я разводил для него во время отступления из Москвы.
Все мои личные приготовления к кампании были закончены, и я приступил к работе по упорядочению марша — чтобы все повозки следовали в строгом порядке в соответствии с их значимостью, дабы избежать путаницы, а также и распределения. Такая проявленная мною предусмотрительность позже с лихвой вознаградила меня.
Подготовка к Майскому полю проходила на Марсовом поле перед фасадом Военного училища. Император, в парадном мундире, окруженный своим штабом, вышел, чтобы принять депутатов и пэров Франции. После окончания церемонии Император спустился со своей величественной трибуны и отправился на другую — в центре Марсового поля. Самое трудное — было пробиться через огромную толпу, настолько громадную, что, что ее нужно было потеснить силой, чтобы мы могли пройти. И там, окруженный офицерами своего штаба, Император произнес речь. У него были орлы, принесенные ему, для раздачи армии и Национальной Гвардии. Своим зычным голосом он крикнул: «Поклянитесь защищать своих орлов!» «Вы клянетесь?» — повторил он. Но в ответном крике не было тепла, энтузиазм угас, и крики были не такими, как у Аустерлица и Ваграма, но Император принял их.

Источник:
Жан-Рох Куанье ВОСПОМИНАНИЯ СТАРОГО КАПИТАНА ИМПЕРАТОРСКОЙ ГВАРДИИ

Спасибо

p.s.

Сражение при Лоди между французской армией генерала Наполеонa Бонапарта и австрийской армией произошло 10 мая 1796 года. Победу одержал Бонапарт, лично руководивший боем и рисковавший жизнью, приближаясь к позициям противника на расстояние ружейного выстрела.

В Северной Италии Австрийская армия под командованием Больё, отступала на восток вдоль реки По с северной стороны. Их преследовала французская армия под командованием Наполеона с южной стороны, часть которой в ходе преследования переправилась на северный берег. В окрестностях города Лоди австрийцы переправлялись по мосту через реку Адда (приток реки По).

Арьергард австрийской армии, под командованием Вукасовича, не успел переправиться, в 9 утра его атаковали и преследовали до Лоди силы авангарда французской армии, нанося значительный урон. Переправившись на другую сторону реки в городе командующий Зеботтендорф решил, что отступить лучше ночью, а днем оборонять мост, их силы составляли 6577 человек. Сил авангарда было не достаточно для атаки моста, и они дождались основных сил. Первые две французские пушки, прибывшие в 11 утра, были расположены для стрельбы вдоль реки, для того что бы защищать мост от возможного его разрушения австрийцами. Пришедшие следом 28 пушек устанавливали вдоль берега для стрельбы по австрийским силам, оборонявшим мост (есть предположение, что из-за личного участия Наполеона в артиллерийском обстреле, он получил прозвище «маленький капрал»). Наполеон сформировал колонну из 3000 пехотинцев шириной 6 человек. Так же он послал отряд кавалерии с легкими пушками переправиться через брод в полулье (около 2 км) к северу, они должны были вести перестрелку с легкой батареей на правом фланге противника, уменьшив количество пушек, обстреливающих мост. Тем временем французская артиллерия вынудила австрийскую пехоту отступить, под защиту рельефа местности. В 18 часов колонна французов была готова к атаке, она находилась ближе к вражеской артиллерии, чем отступившая австрийская пехота. Когда огонь австрийских пушек ослабел, колонна, с гренадерами во главе, бросилась через мост. Когда они достигли середины по ним были даны залпы картечи с противоположной стороны, создав затор из убитых и раненых. Дрогнувших солдат бросились вести вперед офицеры (среди них Андре Массена, Луи-Александр Бертье, Жан Ланн, Жан-Батист Сервони и Клод Дальмань). Солдаты быстро преодолели мост и, преодолев защитный огонь картечью (под обстрелом был и Бонапарт), захватили вражескую артиллерию.

Австрийские войска, уставшие от марша, обстрелянные артиллерией, атакуемые перешедшими реку французами, окружаемые перешедшей в брод кавалерией, начали беспорядочное отсутпление на Кремону.

Сражение закончилось для австрийцев потерей артиллерии в 14 пушек, большого количества знамен и 2500 пленных. Кроме того на поле боя остались 2000 убитых и раненых австрийцев. Эта столь энергичная операция, проведенная под убийственным огнём, но со всей допустимой осторожностью, считается военными одной из самых блестящих за все время войны. Французы потеряли не больше 200 человек. Немедленно Бонапарт начал преследование отступающего неприятеля и 15 мая вошел в Милан. Фактическим итогом сражения стало завоевание Бонапартом Ломбардии.

спасибо