Заноза в теле британского флота

Немецкая подлодка U-36, потопленная британской субмариной «Сэлмон» в декабре 1939 года.

Своё отношение к подводным лодкам Великобритания сформулировала ещё в начале XX века: один из лордов Адмиралтейства заявил, что субмарины являются подлым и чертовски не британским оружием, а подводников, захваченных в плен, надо вешать, как пиратов. Этой точки зрения Адмиралтейство придерживалось ещё почти полвека. Причиной был страх, что субмарины могут поколебать морское могущество Великобритании, основанное на её огромном надводном флоте. Это подтвердили и результаты подводной войны 1914–1918 годов, когда немецкие подлодки активно топили торговые суда и военные корабли, фактически поставив британцев на грань поражения в войне.

Любопытно, что после окончания Первой мировой Великобритания попыталась избавить мир от подводных лодок юридическим путём. По условиям Версальского договора Германии было запрещено строить и иметь субмарины вообще «под любым соусом». А в 1922 году в Вашингтоне, во время переговоров при заключении договора по ограничению морских вооружений, Великобритания настаивала на полном запрете флотам морских держав иметь подводные лодки. Из-за оппозиции США и Франции это решение не было принято, зато Великобритании удалось добиться успеха в ограничениях на действия подлодок против торговых судов. Результатом этой политики стали Лондонский морской договор 1930 года и Англо-германское морское соглашение 1935 года, которые окончательно установили правила ведения подводной войны против торгового судоходства.

Можно сделать вывод, что подводные лодки Великобритания оставила не потому, что они были ей нужны, а потому, что они были у вероятных противников. Англичане не стремились к увеличению их численности, продолжая считать, что морское могущество держится на надводных кораблях. В результате их подводные силы выглядели весьма скромно по сравнению с другими морскими державами. Одновременно Великобритании казалось, что она может быть спокойна относительно того, что события 1914–1918 годов уже не повторятся. Но они повторились. Во время Второй мировой тоннажная война разгорелась с той же силой, и подводная лодка вновь выступила в роли «истребителя торговли». Однако оказалось, что британские подводники были к ней неважно подготовлены.

Подводные «корсары» Его Величества
Несмотря на негативное отношение к субмаринам, Королевский флот не смог обойтись без них в Первую мировую. Как писал норвежский исследователь Гейр Хорр, к началу 1919 года в его составе было 122 подлодки. Послевоенное сокращение расходов на флот ударило и по подводным силам: к 1922 году британские ВМС имели в строю уже лишь 44 субмарины плюс ещё 13 в резерве. Одновременно с этим среди морских офицеров росло непонимание значения подлодок. Это хорошо подчёркивают слова командующего дальневосточным флотом адмирала Артура Чевезона, который в 1924 году писал о них следующее:

«Я не потрачу на подводные лодки и шиллинга, пока не получу большого количества эсминцев (…) поклонники субмарин из числа офицеров, а также и остальные, начинают признавать, что возможности их любимых кораблей сильно преувеличены».
К лету 1939 года британский подплав насчитывал только 57 субмарин, которые были разбросаны по всему свету: на Дальнем Востоке, в Средиземном море и в самой Метрополии. Он состоял из нескольких типов подлодок. Самой многочисленной группой были 18 больших и не очень надёжных субмарин типа O, P и R, предназначенных для действий на Дальнем Востоке. Кроме них Великобритания имела ещё 12 средних лодок типа S, шесть подводных минзагов, три больших лодки типа «Ривер», шесть лодок типа U и Т и 12 устаревших субмарин типа H и L. Общее число личного состава подводных сил насчитывало около 5 тысяч человек, из которых примерно 3 тысячи составляли экипажи подлодок и порядка 2 тысяч — экипажи плавбаз и береговой базы в Форт-Блокхаус.

Практически все субмарины послевоенной постройки были способны дать носовой залп не менее чем шестью торпедами, ведь британские подлодки предназначались главным образом для атак военных кораблей. Боевая подготовка подводников Королевского флота была однобокой, так как основное внимание в ней уделялось именно этому аспекту. Упор в тренировках делался на атаку под перископом в светлое время суток. Для её отработки в Форт-Блокхаус существовали хорошие тренажёры-симуляторы. После подготовки на них следовали практические стрельбы. Много внимания уделялось артиллерийским стрельбам, и в этом британские подводники превосходили своих коллег из иностранных флотов.

Командир «Урсулы» лейтенант-коммандер Филлипс после возвращения из похода, в котором он атаковал немецкий крейсер «Лейпциг», но потопил лишь эскортный корабль.

С другой стороны, подводные «корсары» Его Величества многого не умели. К примеру, не уделялось внимание отработке ночных торпедных атак, так как у командования были опасения, что во время них субмарина может столкнуться с целью и погибнуть. Практика торпедных атак по данным «асдика» была скудной, поэтому немногие командиры лодок имели в этом плане хороший опыт. Уклонение погружением от самолёта, а также уход от тарана во время нахождения лодки на перископной глубине также отрабатывались недостаточно. Ещё одним слабым местом подготовки британского подплава была торпедная стрельба. Подлодки активно отрабатывали тактику «полного залпа», которым они должны были атаковать крупные военные корабли. Однако стрельбы менее чем шестью торпедами проводились редко, и залпы двумя, тремя или четырьмя торпедами были не изучены: британцы не готовились к атакам торговых судов, для которых как раз требовались такие «сокращённые» залпы.

Другим любопытным моментом являлось назначение командующего подводными силами перед началом войны, которое характеризует отношение к ним Адмиралтейства. На протяжении десяти лет эту должность занимали старшие офицеры флота, имевшие в прошлом опыт командования подводной лодкой. Однако в декабре 1938 года подплав возглавил контр-адмирал Бертрам Уотсон, до этого момента никогда ранее не служивший на субмарине. Это назначение не выглядело бы удивительным в 1920-е годы, когда командовать подводными лодками назначались адмиралы, служившие ранее на надводных кораблях, так как к тому моменту ни один из офицеров-подводников ещё не дослужился до адмиральского звания. Но к 1938 году в распоряжении Адмиралтейства было целых четыре адмирала-«подводника», и тем не менее оно выбрало Уотсона.

За все эти, а также другие ошибки и просчёты в предвоенной политике Адмиралтейства британским подводникам пришлось расплачиваться не только промахами в торпедной стрельбе, но и своими жизнями.

Война по старинке
Северное море стало главным театром военных действий для британских подводников в период первых шести месяцев войны, которую принято именовать «странной». Для подводников Его Величества она таковой и была, так как они продолжали воевать по старинке. Как и Германия, Великобритания вывела свои лодки на позиции ещё до объявления войны, но сделала это с опозданием. С 24 по 31 августа 1939 года британские субмарины сформировали две патрульных линии: между Монтероузом и Оберштадтом, а также перед Гельголандской бухтой. В их задачу входил перехват немецких надводных кораблей и подлодок, направлявшихся в Атлантику. Однако эти меры потерпели неудачу: с 19 по 24 августа из Германии вышло 16 лодок, два «карманных» линкора и танкера снабжения, которые спокойно достигли своих позиций в океане.

Британская подлодка «Урсула». В 1944 году она будет временно передана советскому флоту под названием В-4.

Вероятно, первая встреча британских лодок с противником произошла 6 сентября, когда L-26, занимавшая позицию у Гельголандской бухты, доложила о контакте с двумя крейсерами типа «Кёльн» и эсминцами. Выйти в атаку лодка не смогла, поэтому честь выпустить первые торпеды в войне выпала другой субмарине — «Урсуле» (HMS Ursula). Вечером 9 сентября она атаковала немецкую лодку U-35, однако «немка» заметила следы торпед и уклонилась от них. На следующий день британская лодка «Тритон» (HMS Triton) совершила вторую торпедную атаку в войне. В этот раз торпеды нашли свою цель. Ею оказалась своя же субмарина «Оксли» (HMS Oxley), которую «Тритон» торпедировал и потопил по ошибке. Спустя несколько дней подобная трагедия могла бы повториться, но подлодке «Суордфиш» (HMS Swordfish) удалось уклониться от торпед, выпущенных «Стурджен» (HMS Sturgeon).

После того, как немцы объявили об установке большого минного заграждения в середине Северного моря под названием «Западный вал», районы действий британских субмарин изменились. Это заграждение прикрывало подходы к Гельголандской бухте, но оставляло свободным выход к проливу Скагеррак, который находился между заграждением и побережьем Ютландского полуострова. Поэтому теперь подлодки действовали на подходах к Балтийским проливам у юго-западного побережья Норвегии и занимали позиции по обеим сторонам «Западного вала». Другим нововведением стало изменение роли британской подлодки в походе. Теперь ей разрешалось сразу атаковать цель, а уже потом посылать разведдонесение, если этого требовала ситуация. Прежний запрет на атаку, если это затрудняло передачу донесения, имел смысл во времена Первой мировой, когда информация о нахождении крупных сил неприятеля в море была бесценна.

Офицеры подлодки «Урсула». 1943 год.

Походы в Северное море, длившиеся в среднем по 10–14 суток, были изматывающей рутиной для экипажей лодок. Действия на позиции были ограничены разными приказами и правилами, которые только стесняли их, а не активизировали. Основное время лодки находились под перископом, поэтому контакт с противником приводил к атаке только в случае, если британцы находились в удобном положении для стрельбы. Преследование цели проводилось редко. Кроме этого, субмарины привлекались к различным операциям по перехвату вражеских кораблей. Хоть немцы и осторожничали, но их корабли периодически появлялись в море. Однако по вышеуказанным причинам атаковать их удавалось далеко не всегда.

Отдельным моментом стало привлечение британских субмарин к противолодочным действиям. Ради этого Адмиралтейство даже разрешило атаковать немецкие подлодки полным залпом, то есть не менее, чем шестью торпедами, а не двумя–четырьмя, как раньше. Это разрешение сделало честь немецким лодкам, которых возвысили как цель до уровня крупных кораблей. И это дало свои плоды.

Боевые успехи
Британским подводникам удалось открыть боевой счёт спустя почти три месяца после начала войны. Субмарина «Стурджен» лейтенанта Дэвида Грегори, обогнув «Западный вал» с востока, заняла позицию на подходах к Гельголандской бухте. Днём 20 ноября 1939 года Грегори обнаружил пару вооружённых траулеров и атаковал их четырьмя торпедами — по две на каждый траулер. Так как после залпа лодка не удержалась на перископной глубине, Грегори не видел, а лишь слышал результат атаки. Спустя несколько минут раздался сильный взрыв, который англичане правильно сочли свидетельством поражения цели. Жертвой «Стурджен» стал немецкий вооружённый траулер V-209 лейтенанта Курта Ауербаха, который пошёл ко дну.

Британская подлодка «Стурджен» первой открыла счёт победам британских подводников во Второй мировой войне.

Это была первая успешная торпедная атака британской подводной лодки во Второй мировой войне. Согласно данным Адмиралтейства, до неё субмарины совершили в общей сложности восемь торпедных атак, во время которых было выпущено 24 торпеды без единого попадания:

«Из вышеперечисленных атак, неприятель уклонился от одной, две были «безнадёжными символическими выстрелами», в трёх было слишком мало торпед в залпе, и в оставшихся двух случаях причина промахов неизвестна, может даже и невезение».
Любопытно, что месяцем ранее Адмиралтейство подвело итоги действий немецких подлодок, которые к концу октября 1939 года отправили на дно авианосец «Корейджес», линкор «Ройал Оук» и 68 судов тоннажем в 288 686 брт.

Успех «Стурджен» закрепили субмарины «Сэлмон» и «Урсула», которые в декабре 1939 года нанесли кригсмарине несколько чувствительных ударов. 4 декабря «Сэлмон» лейтенант-коммандера Эдварда Бикфорда находилась на позиции к северу от «Западного вала». В 13:30 она заметила вражескую лодку, шедшую в надводном положении. В 13:55 Бикфорд выпустил шесть торпед с расстояния в 5 000 ярдов (примерно 4,5 км) и спустя четыре минуты наблюдал попадание. Когда «Сэлмон» всплыла и осмотрела место гибели неприятеля, то выживших не обнаружила. Так нашла свой конец немецкая субмарина U-36.

Британский подводный ас начала войны, командир подлодки «Сэлмон» Чарльз Оскар Бикфорд на мостике своего корабля. Первым из британских подводников был награждён орденом «За выдающиеся заслуги». Погиб вместе со своей лодкой, которая 16 июля 1940 года была объявлена Адмиралтейством затонувшей у юго-западного побережья Норвегии. Возможно, она подорвалась на немецких минах между 9 и 12 июля или была потоплена во время нападения вражеского самолёта.

12 декабря Бикфорд встретил цель, о которой мог мечтать любой подводник. Когда в 9:30 он поднял перископ, то заметил на расстоянии 7 000 ярдов (6,4 км) немецкий трансатлантический лайнер «Бремен». С началом войны это судно укрылось в Мурманске и сейчас прорывалось в Германию. Выполняя приказ о соблюдении призового права, Бикфорд всплыл и сигналом приказал лайнеру остановиться. «Бремен» проигнорировал сигнал. Тогда субмарина произвела предупредительный выстрел ему под нос. Неизвестно, как бы далее развивались события, если бы в это время в небе не появился немецкий самолёт. Подлодка была вынуждена погрузиться, отпустив лайнер на все четыре стороны.

Свою неудачу с «Бременом» Бикфорд компенсировал на следующий день. В 9:45 13 декабря он обнаружил немецкие корабли, которые опознал как «два или три вражеских линкора или «карманных» линкора и четыре крейсера: два класса «Хиппер», «Лейпциг» и «Кёнигсберг». Заняв удобную позицию для стрельбы, в 10:36 «Сэлмон» выпустила шесть торпед в «Лейпциг» и «Хиппер» с дистанции около 5 000 ярдов. Спустя четыре–пять минут прозвучали три громких взрыва, которые Бикфорд принял за попадания. После этого лодка ушла на глубину, чтобы уклониться от возможного преследования, поэтому не смогла наблюдать результат атаки. Бикфорд считал, что его торпеды поразили крейсер «Лейпциг».

На самом деле командир «Сэлмон» ошибся, но только отчасти. Он обнаружил «Лейпциг», «Нюрнберг» и пять немецких эсминцев, возвращавшихся после минных постановок у Ньюкасла. В результате нападения оба крейсера были торпедированы и повреждены, но сохранили ход для самостоятельного возвращения на базу. Так как Бикфорд не сообщил своевременно об атаке, англичане не смогли организовать преследование немецких кораблей. Но им снова повезло.

Немецкий лёгкий крейсер «Лейпциг». Корабль был дважды атакован британскими подлодками в декабре 1939 года. Одной из них удалось его торпедировать и повредить.

Получивший попадание в нос «Нюрнберг» сумел к 8:00 следующего дня дойти до устья Эльбы. Повреждённый более тяжело «Лейпциг» шёл медленнее, поэтому ему был выделен сильный эскорт из эсминцев, тральщиков и двух эскортных кораблей F-7 и F-9. В 11:15 это соединение кораблей обнаружила и атаковала подлодка «Урсула» лейтенант-коммандера Джорджа Филлипса. Выпустив в крейсер четыре торпеды с расстояния 1 200 ярдов (1,1 км), Филлипс также не наблюдал результат атаки, но, услышав мощный взрыв, посчитал крейсер потопленным. На самом деле торпеды «Урсулы» отправили на дно эскортный корабль F-9, с которого удалось спасти только 34 человека.

«Чистка Хортона»
За успехи «Сэлмон» и «Урсулы» их командиры были награждены орденами «За выдающиеся заслуги». Однако они стали исключением из общего правила, так как было очевидно, что британские подлодки действуют неэффективно. Более того, они ещё несли потери. С 7 по 9 января 1940 года в Северном море погибли сразу три субмарины, что породило панические мысли о наличии у Германии какого-то «секретного оружия». Чтобы исправить сложившуюся ситуацию, Адмиралтейство пошло на несвойственный ему шаг: контр-адмирала Уотсона сменил вице-адмирал Макс Хортон.

Адмирал сэр Макс Хортон в 1943 году.

8 января 1940 года новый командующий поднял флаг «вице-адмирала субмарин». Свою славу подводного аса Первой мировой адмирал Хортон заработал в походах на подлодке Е-9 в 1915 году на Балтийском море. Его назначение не соответствовало традиции, так как для этой должности он имел слишком высокий чин: обычно подводными лодками командовал контр-адмирал. К тому же Хортон уже десять лет как завершил карьеру подводника. Однако новый командующий прекрасно понимал, что нужно делать: он провёл жёсткие реформы в британском подплаве, вошедшие в историю как «чистка Хортона».

Первым делом адмирал озаботился назначением новых командиров подводных лодок. Семеро коммандеров и около восемнадцати лейтенант-коммандеров уже в третий или четвёртый раз командовали кораблями. Большинству из них было за 35 лет. Исходя из собственного опыта Первой мировой, Хортон счёл их слишком старыми для такой должности. Поэтому он немедленно приступил к замене этих офицеров более молодыми — теми, кто уже один раз командовал субмариной, но был переведён в надводный флот. Таковых было 25 человек, и каждого из них Хортону приходилось забирать у Адмиралтейства «с боем».

Некоторых «старичков» оставили на командных и штабных должностях при флотилиях, но большинство вернулось на надводные корабли. Хортон беспокоился не столько о здоровье офицеров, сколько о других, более важных в его понимании аспектах. Как писал бывший командир субмарины «Тренчент» вице-адмирал сэр Артур Ричард Хезлет:

«100% успешных атак в Северном море были произведены молодыми командирами лодок. Судя по всему, у адмирала (Хортона) были сомнения в боевом духе командиров, назначенных в межвоенный период. Некоторые из них уже успели подать рапорты о переводе обратно в надводный флот. Несомненно, подобное отношение к службе было в некоторой степени производным от политики Адмиралтейства по искоренению подплава как рода войск, от маниакального следования требованиям техники безопасности во время учений мирного времени, а также от осознания эффективности современных противолодочных средств, таких, как асдик».
«Чистка Хортона» не была основана только на возрасте — некоторые исключения всё-таки были сделаны. Кроме того, многие «старые» офицеры были переведены на штабные и командные должности. Но всё-таки около 20 старших офицеров были заменены более молодыми. Ещё одним радикальным решением Хортона было использование в подплаве офицеров Добровольного Резерва. Первые два человека были назначены на должность в течение лета 1940 года. Адмирал также одобрил разработку и введение званий «военного времени» для экипажей подлодок.

Немецкий эскортный корабль F-1 — «систер-шип» F-9, потопленного «Урсулой» в декабре 1939 года, во время второй атаки британских подводных лодок на крейсер «Лейпциг».

В конце марта Хортон перенёс свой штаб из Абердура в Лондон, воссоединив наконец оперативный и административный отделы, находившиеся в разных местах. Кроме этого, после переезда он мог поддерживать более удобную связь как с Адмиралтейством, так и с командующим воздушными силами Берегового Командования. И хотя в оперативном отношении Хортон оставался в подчинении у командующего флотом Метрополии, это почти ничего не значило. Последний был зачастую в море на своём флагмане, и даже его нахождение в базе означало какую-то дальнюю бухту, куда было невозможно дозвониться.

В любом случае, Хортон, кроме стратегического руководства лодками, должен был также заниматься вопросами подводных лодок, действовавших в зонах ответственности других командований. Также важной задачей было расширение подплава, в том числе постройка новых субмарин, определение их ТТХ, решение вопросов, связанных с ремонтом и техобслуживанием уже построенных кораблей, а также набор и обучение команд. Быстрая связь с Адмиралтейством играла важную роль, поэтому перенос штаба в Лондон был жизненно необходим для оперативного решения всех вопросов.

Результаты этих, а также других изменений Хортона не замедлили сказаться на эффективности его подчинённых. В конце марта 1940 года подлодки «Урсула» и «Труант» потопили у Балтийских проливов два немецких судна. В апреле, во время Норвежской кампании, успехи британских субмарин уже в корне отличались от начала войны: они потопили более десяти немецких торговых и вспомогательных судов, а также торпедировали и повредили лёгкий крейсер «Карлсруэ» и «карманный» линкор «Лютцов». В дальнейшем британский подплав не раз заявлял о себе успешными атаками торговых судов и военных кораблей противника не только в Северном, но и в Средиземном море, в Арктике и на Дальнем Востоке.

Макс Хортон командовал подплавом только два года, но оказался очень нужным на этой должности. Он прекрасно понимал, что необходимо подводникам для успешных действий в современной подводной войне. Его реформы помогли оздоровить и омолодить британский подплав, избавив его от различных довоенных «болезней». Благодаря адмиралу Хортону Великобритания изменила отношение к своим субмаринам и подводникам, перестав воспринимать их как занозу в теле своего флота.

В завершение хотелось бы отметить один интересный факт. Несмотря на то, что советские подводники уступали в плане подготовки и технического обеспечения своим британским коллегам, в первые полгода войны они оказались успешнее. Согласно данным сайта «Великая Отечественная под водой», с 22 июня по 22 декабря 1941 года советские подводные лодки стали причиной гибели 11 транспортов общим тоннажем 31 860 брт, а также подлодки, вспомогательного минзага, тральщика и корабля ПЛО. Однако проблемы советского подплава были схожи с ситуацией, в которой с началом войны оказались британские подводники. Командованию советских ВМС так и не удалось решить их, что привело в итоге к невысокой результативности и ненужным потерям. Остаётся только сожалеть о том, что в советском флоте не нашлось человека, хорошо понимавшего реалии подводной войны того времени.

Австор: Владимир Нагирняк

спасибо