О людях забыли…

В августе 1942 года немцы подошли к Кисловодску. Уже к 9 августа всё местное руководство горкома, начальники и комиссары эвакогоспиталей эвакуировались в тыл, хотя в городских госпиталях и санаториях ещё находилось около 3000 раненных. 
Заботу о раненых взяли на себя оставшиеся с ними врачи и медсёстры, сохранив верность своему профессиональному долгу, и самим себе. 
Обстоятельства были таковы, что решения приходилось принимать незамедлительно, на счету была каждая минута.
Ситуация в городе осложнялась тем, что перед отступлением наших войск были уничтожены хлебозавод, электростанция, водопровод, бани, радиоузел.

Ещё до прихода немцев оставшиеся в оккупации медики в течение нескольких суток, без сна, переписывали истории болезни раненых, боевые раны выдавали за бытовые травмы, выдумывали диагнозы переломов, опухолей, инфекционных заболеваний.
Военные по карточкам превращались в рабочих и колхозников, среди которых не было коммунистов, евреев, командиров, политработников, комиссаров. 
Личные вещи раненых уничтожались, документы, ордена, письма родных, обмундирование прятались в надёжных тайниках.

На базе санатория, получившего название больницы №1, был создан комитет Красного Креста по организации помощи раненым, который возглавил военврач 2-го ранга Федор Пантелеймонович Ковтун. Замом его выбрали врача С.А. Саркисяна, секретарём - М.Е. Гонтарева, заведующего отделением - Л.Н. Немсадзе, завхозом - И.Д. Уткина, комендантом - Д.П. Кобзарёва.

По сути, была предпринята попытка действовать под эгидой Международного Красного Креста в соответствии с Гаагской конвенцией о военнопленных. Над крышей больницы была поднята простынь с большим красным крестом, нарукавные повязки с красными крестами обязали носить всех без исключения сотрудников. 
Своим распоряжением Ф.П. Ковтун создал оперативные бригады для охраны брошенного имущества в опустевших корпусах эвакогоспиталей. Медикаменты, мягкий инвентарь, часть оборудования перенесли в больницу. Для населения были открыты амбулатория и аптеки, создана бригада медиков для оказания помощи раненым на дому. В госпитале сумели наладить подачу воды из резервного бака, разогрели санпропускник, готовили обед, стирали бельё.

До прихода немцев кроме комитета другой власти в городе не существовало, а потому его членам приходилось решать самые разные вопросы.
Так, единственным спасением от голода 90 воспитанников эвакуированного в Кисловодск детского дома стало решение комитета ежедневно из скудных запасов больницы выделять ему 45 килограммов хлеба.

В добавок 9-ого августа в Кисловодск вернулись два эшелона ранее отправленных на Минеральные воды с 1400 ранеными - путь к отступлению был отрезан. Часть бойцов и командиров разобрали местные жители. Встал вопрос, где и как разместить остальных, в основном тяжёлых, лечение которых требовало срочного хирургического вмешательства. Для этих целей был определён соседний с вокзалом санаторий им. Н.А. Семашко, в котором до недавнего времени размещались эвакогоспитали №2041 и №2042. 

В больницу на носилках переносили всех раненых, которых находили. Так когда обходили брошенные госпитали, в бывшем санатории им. Горького обнаружили раненого, который, посчитав себя брошенным, пытался покончить с собой. Чудом его удалось спасти.
Большая партия раненых прибыла в город из госпиталей Микоян-Шахара (Карачаевск) и Черкесска. Вернулись легкораненые красноармейцы, отправленные накануне без сопровождения врачей пешим порядком в Нальчик.

На следующий день, 10 августа, в город прибыл ещё один эшелон с 650 тяжелоранеными из Пятигорска. Тех, кого не разобрали местные жители, распределили между больницей №1, санаторием им. Сталина (эвакогоспиталь №2044), получившим название больницы №2 и также действовавшим под флагом Красного Креста, и пригородной Карачаевской больницей.

Всего согласно архивным данным, накануне оккупации в Кисловодске находилось свыше 5600 раненых. Комитет организовал сбор средств, лекарств, продуктов и вещей для раненых. Люди шли кто с чем: с ведром картошки, корзинкой кукурузы, бутылкой молока…
Приносили одежду своих ушедших на фронт мужчин, а когда и её не хватало, шили куртки и брюки из больничных халатов и одеял. Многие предлагали свои услуги санитарок и нянечек.

Двести операций на оккупированной территории

В критическом положении оказались те красноармейцы, кого пытались, но не смогли эвакуировать по железной дороге, - с проникающими ранениями черепа, грудной и брюшной полости, почек, мочевого пузыря, переломами бёдер, повреждениями позвоночника. Все они нуждались в неотложной операции, тщательном уходе и круглосуточном врачебном наблюдении. По 16 часов не покидали операционных врачи Е.Ф. Крамаренко, Т.Е. Гнилорыбов, С.А. Саркисян, Л.Н. Немсадзе, П.А. Останков.

Тимофей Еремеевич Гнилорыбов, до оккупации главный хирург эвакогоспиталей Кавказских Минеральных Вод, только при немцах сделал более двухсот сложнейших операций, в том числе 4 операции на сердце из шести аналогичных в стране!

Перед занятием немцами Кисловодска 14 августа у первой больницы Красного Креста на машине в сопровождении солдат объявились начальник и комиссар местного эвакогоспиталя МЭП №90. Но получить инструкции о дальнейших действиях в условиях оккупации медикам от них не удалось. Едва врачи закончили доклад, как начальство сорвалось с мест - в город входили передовые части вермахта.

В первые дни оккупации ни немцев, ни городскую управу госпитали практически не интересовали. К лежачим и костыльным, не представлявшим опасности, завоеватели относились снисходительно. На Северном Кавказе немцы населению демонстрировали особое отношение.
По мере выздоровления раненых распределяли по домам местных жителей, выдавая за родственников. 
Ситуация изменилась в сентябре. Немцы взяли под контроль пригородные хозяйства, снабжавшие больницы овощами, молоком, мясом, иссякали собственные запасы муки, круп, сахара, жиров. Вновь комитет Красного Креста обратился к жителям города и окрестностей оказать помощь.

Люди делились последним, но их приношения не могли спасти положение - больные получали по 150 граммов хлеба в день, и эта пайковая норма таяла с каждым днём. Спасением стала пекарня, которую по заданию Ковтуна на Саперной улице обустроил столяр Фаддей Яковлевич Федорец. Здесь производили обмен муки на хлеб, а припёк шёл в пользу раненых.

Но когда на Северо-Кавказском фронте немцы стали нести большие потери, они потребовали освободить места в госпиталях для солдат вермахта. Городская управа Кисловодска распорядилась медикам пройти обязательную регистрацию для привлечения их к работе в немецких лазаретах.
Под угрозой расстрела населению приказано было выдать всех раненых. У больниц Красного Креста появились полицейские вооружённые патрули.

По-разному складывались судьбы наших солдат и офицеров.
Кто-то, окрепнув, сумел пробиться к партизанам или через линию фронта в расположение частей Красной армии, но большинство, несмотря на приказ о выдаче раненых, продолжали скрываться у населения до самого освобождения в январе 1943-го.

Между тем к 9 сентября по распоряжению городской управы была освобождена от раненых больница №2, и около 300 человек приняли в больнице № 1. А к началу октября по городу поползли слухи, что здесь будет организован госпиталь для немецких солдат.
Врачи ускорили выписку раненых под видом инвалидов и гражданских лиц. За первые два месяца оккупации города, по неполным данным, было выдано около 900 таких справок. Но от 350 до 450 тяжелораненых по-прежнему оставались на больничных койках.

В октябре немцы приказали освободить помещения больницы, объявив, что их железной дорогой эвакуируют в Житомир. Два таких состава были отправлены с 17 по 20 октября. Вместе с ранеными в неизвестность добровольно поехали и врачи. Некоторые из красноармейцев бежали, но большинство тех кто перенёс тяготы дороги попали в концлагеря. Кто то их пережил, кто то нет.
Ещё одна партия раненых была вывезена немцами в декабре 1942 года, о чём писала оккупационная газета «Пятигорское эхо» в пропагандистском ключе: "На товарной станции Кисловодск необычайное оживление; грузится состав раненых и больных, бывших бойцов и командиров Красной армии; они закончили стационарное лечение и теперь уезжают домой. Поезд сопровождают врачи и медицинские сестры..." Немецкие власти присвоили себе идею организации больниц Красного Креста. Именно эти заметки в газете и послужили обвинением для врачей и медсестёр Кисловодска.

Так, после возвращения в Кисловодск партийных руководителей военврач 2-го ранга Ф.П. Ковтун подробно описал работу организации Красного Креста.
Однако первый секретарь горкома ВКП(б) Г.М. Колтунов-Давыдов этот отчёт воспринял как обвинение против себя. Да и как иначе: деятельность врачей и медсестёр под немцами бросала тень на тех, кто провалил эвакуацию раненых на местах, в том числе ставила под сомнение карьеру и самого главного кисловодского начальника.

Главврача первой больницы в Кисловодске Ковтуна, завхоза Уткина, коменданта Кобзарёва, в 1943 году осудили на длительные сроки. Только спустя десять лет после смерти Сталина их освободили, реабилитировали, восстановили на работе и в партии. Тогда же 4 человек по ходатайству Кисловодского горкома Союз обществ Красного Креста и Красного Полумесяца СССР удостоил почетных грамот «За оказание помощи раненым и больным советским воинам в Кисловодске в 1942 году».

К слову, работникам ставропольского партаппарата медаль «За оборону Кавказа» вручали с формулировкой «за эвакуацию овцепоголовья, за охрану ценностей крайкома, за хранение партийных и особо важных документов». Всё это, конечно, очень важно: скот, техника, документы. Вот только о людях забыли…

спасибо