Пара историй.

"1 декабря 1944 года, после второго ранения, я попал на курсы младших лейтенантов. Три месяца ускоренной учебы. Нам прилепили по одной звездочке - и на фронт.
            Бои уже шли в Польше. Мы шли на Данциг. Там мы окружили довольно большую группировку немцев. Но окружили их с суши, а с моря - нет. И они продолжали сражаться. Наша дивизия ударила в центр группировки с целью расчленить ее. Впереди перед нами лежал город Сопот. Там я впервые в жизни увидел море.

Но до моря было вот какое дело...Местность под Сопотом лесистая. Артиллерию применить было нельзя. Мы с немцами сошлись так близко, что стрелять артиллеристы не решались, чтобы не перебить своих.
          Мой взвод был правофланговым в батальоне. Взводу придали расчет станкового пулемета. Справа шел другой батальон. Вот стык наших батальонов и должен был прикрывать этот пулемет.
          Шли лесом. Впереди - овраг. И вдруг из-за оврага немцы открыли сильный огонь из пулеметов и автоматов. Мы сразу залегли. Моя позиция оказалась как раз перед оврагом.
           Спуск в овраг пологий. Я приказал пулеметчикам, чтобы контролировали перед собой по фронту противоположную сторону оврага и не пускали немцев сюда, если те вздумают контратаковать.

Расставил я свой взвод, жду. А слева от меня, смотрю, другие взводы нашей роты поднялись и, отстреливаясь, начали отходить. Я встал за деревом. Бегут пулеметчики соседнего взвода. "Куда? - кричу им. - Быстро ко мне!      Устанавливайте пулемет и бейте вдоль оврага!" Те послушались. Быстро развернули "максим" и начали стрелять.
           А немцы уже полезли в лощину. Но мы их остановили. Когда согласованно лупят два пулемета с флангов, трудно преодолеть их огонь. Лежим. Одну атаку отбили, ждем новой.
           Пулеметчики соседнего взвода рядом со мной. Второй номер заправил новую ленту. И вдруг - взрыв! "Максим" - кверху колесами! Первый номер отбросило. Живой он остался или его тогда убило, я так и не узнал. Второй номер невредимый. А у меня от близкого взрыва такой шум в голове, что я и соображать-то стал плохо.

Оказывается, немец подполз к нашей позиции и выстрелил из фаустпатрона. Но счастье наше, немного промахнулся. Граната ударила в дерево и разорвалась поодаль. Я - к пулеметчику. Перевернули мы пулемет, поправили ленту. Я лег за гашетку. Немцы уже поперли. И начал я стрелять. Стреляли мы по ним почти в упор. И опять отбились.
          Я лежу и думаю: что ж это за части нас контратакуют так ожесточенно? Совсем с потерями не считаются, напролом идут. Неподалеку, на краю оврага, лежит офицер. Не добежал до нас совсем немного. Я подполз к нему. На фуражке череп с костями. Так это же СС! Я снял с убитого часы. Хорошие, швейцарские часы. Долго потом, уже после войны, носил их.
         Погодя приходит связной из соседнего взвода: "А вы здесь?!" - и смотрит на нас и на трупы немцев удивленными глазами. "Мы-то здесь, а вот вы где?" - "А мы, товарищ лейтенант, за лесом", - как ни в чем не бывало отвечает он. Мы с пулеметчиком даже засмеялись.

Собрались мы все. Командир роты пришел. Перешли овраг. Немцы оттуда ушли в Сопот. Теперь предстояло атаковать Сопот. Там меня и ранило. А ранило меня вот как.
          Ворвались мы в Сопот. Отбили у немцев костел. Костел брали мы, мой взвод. Дальше пошли. От дома к дому. В одном месте спустились в подвал. В подвале много народу. Поляки. Когда мы вошли, поляки сразу протянули нам навстречу руки.
           Что такое? В руках, смотрим, часы и разная ерунда. Э-э, да нам, говорим, этого ничего не надо! Кое-как объяснили им, что мы не мародерничаем, а немцев ищем. Воюем. Тогда они сказали, что немцев в подвале нет. Вышли мы из подвала. Пошли дальше.
          Слева по улице стоит наш подбитый танк, "тридцатьчетверка". Башня у нее вывернута, и ствол пушки уперся прямо в мостовую. Видимо, внутри был сильный взрыв. Под танком лежит танкист. Увидел меня, позвал: "Браток, пристрели".
          Это он мне такое говорит. Я ему: "Да что ты? Мы тебя сейчас вытащим. В тыл отправим". - "Меня уже никто не вытащит и не спасет. Пристрели. Прошу тебя. Сил моих больше нет. Вон, посмотри, на той стороне улицы сколько наших лежит. Пытались меня вытащить. И экипаж мой весь там".

Я посмотрел через улицу - правда, лежат трупы наших бойцов и несколько танкистов. Я ему опять: "Потерпи, дружище. Поверь, уж я-то тебя вытащу". И так мне захотелось вытащить, спасти этого танкиста! Что ж, думаю, придумать?
           Смотрю, идет двуколка. Колеса у телеги широкие. В телеге двое гражданских. Подъехали к танку, развернули двуколку. Подняли мы танкиста и положили в повозку. А ноги у него болтаются, перебиты.
           И пока мы грузили танкиста, ни один немец с той стороны не сделал ни одного выстрела. Дома напротив, откуда только что велся сильный огонь, как будто вымерли. И снайперы там сидели, и пулеметчики. А вот ни один не выстрелил. Двуколка с двумя гражданскими и раненым танкистом уехала. И тут снова загремело.
          Пошли мы дальше. Идем. И вдруг я стал валиться. И повалился на мостовую. Что это, думаю, со мной? Зачем это я повалился? Схватился за грудь. Потому что почувствовал, что вроде как воздуха не хватает... И встать уже не могу.
         Мы ж там, между домов и в переулках, из-за угла друг в друга стреляли. Почти в упор. Так что просмотрел я своего противника. Офицер. Выскочил из-за угла и выстрелил из пистолета. Опередил меня. Это потом мне ребята рассказали.

Бойцы мои меня подхватили. "Командир, что с тобой? Командир, ты ранен?" Я хочу им что-то сказать, а у меня кровь изо рта. Хлюпает в горле, печенками выходит. Все, думаю, вот меня и убило… Видел я, как после таких ранений умирали.
         А солдаты у меня во взводе были ребята бывалые. Некоторые из-под Вязьмы шли, в сорок втором в окружении там побывали. Может, слышали что про 33-ю армию да про ее командующего, генералагенерала Ефремова?
         Так вот наша дивизия вместе с Ефремовым и погибала тогда под Вязьмой. А я в нее пришел уже позже. Так вот ребята гимнастерку на груди разорвали, бинтами рану перемотали, чтобы кровью не изошел. Понесли в тыл. Они-то меня и спасли.
           В самом конце войны. Третье ранение. Слепое пулевое. Пуля до сих пор сидит в легком. Доктора говорят: трогать, мол, не надо, она там вроде как обросла и прижилась. И правда не беспокоит." - из воспоминаний мл. лейтенанта Е.Т.Полового из 1297-й стрелкового полка 160-й стр.дивизии.

"19 апреля 1945 года - Вернувшись с Зееловских высот, мы собрались в Букове у Штрауссберга-Мюнхеберга. Огнем ИС-2 повреждена гусеница; попадания в командирскую башенку и башню.
          20 апреля 1945 года - Вернулись в ремонтную мастерскую в Хенове, что неподалеку от Альтландсберга, для ремонта гусеницы. При сварке башни начался пожар. Жидкостью из огнетушителя в боевом отделении повреждены прицел и орудие.
          21 апреля 1945 года - Ночная тревога, прорыв русских. Отходили в Берлин, ведя на буксире другой танк, через Марцан, Лихтенберг и Бисдорф к заводу "Крупп - Друкенмюллер".

       22 апреля 1945 года - Рано утром со стороны Бисдорфа через Кепеник и Обершеневайде Шпрее в Нойкельн по мосту через Тельтов-канал. Один ИС-2 подбит на мосту. Мастерский выстрел нашего наводчика - видна бьла только часть левой гусеницы танка.
         Внутренняя связь отказала. Для переговоров используем кусок струны. Заняли позицию у баррикады слева от Зонненалее в сторону моста. Обершарфюрер Таубе раздал последние пайки. В полдень вернулись к КП в здании суда в Нойкельне.
         Получили приказ вступить в бой в Нойкельне в районе Бергштрассе и Рихардштрассе перед универмагом "Гертю" на Берлинерштрассе, напротив почты. Если верить сводке Верховного командования за день, наши отбили вокзал в Кепенике.
        25 апреля 1945 года - Началось сражение за Нойкельн. Русские попытались перейти Бергштрассе и Берлинерштрассе. Один из наших танков, вкопанный у центрального почтамта Нойкельна, разнесло на куски.
Днем бьл ранен командир нашей машины. Он лишился глаза и неподвижно лежал в танке.
         Экипаж отвел танк в тыл, чтобы доставить оберштурмфюрера в госпиталь. Его погрузили в санитарную машину, и больше я о нем ничего не слышал.
         Где быстро найти нового командира? На тротуаре стоял офицер в танкистской форме. Он выписался из берлинского госпиталя после ранения но не знал куда направиться. Он принял командование нашим танком.

Машина немедленно вернулась на фронт для контратаки, так как русские прорвались за Берлинерштрассе. Мы контратаковали со стороны парка Хазенхайде вместе с французами из "Шарлеманя".
        Нам удалось отбросить русских, вернуть прежние позиции и подбить несколько танков. Позднее, однако, русские прорвались через Рихардштрассе и заняли Нойкельн. Подбив три танка у Янштрассе, район которой наш новый командир прекрасно знал, мы вернулись к площади перед "Герти".
        26 апреля 1945 года - Приказано отступать к площади Герман-Плац. Ночью танк получил повреждения. Мы вышли к КП дивизии. Во время мощного налета советских реактивных минометов тяжело ранен наш новый командир. Мы отвезли его в госпиталь у вокзала Ангальтер и оmравились на Потсдамер-Плац.
         Командного пункта там уже не было - его перенесли на Потсдамерштрассе. Мы доложили о прибытии Каушу и Херциry. Гауптштурмфюрер доктор Капель приказал мне снова принять командование экипажем.
         Наконец мы получили приказ двидвигаться в ремонтную роту, которая перебралась на Уландштрассе (рядом с Курфюрстендам). Мы надеялись впервые отоспаться всю ночь.

27 апреля 1945 года - Отправились к станции метро в центре города, заняли позицию на углу Линденштрассе и Коммандантенштрассе со стороны площади Бель-Альянс. 28 апреля 1945 года - Русские безуспешно пытались прорваться правее Луизенштадтской церкви при поддержке огнеметов.
       29 апреля 1945 года - Отход. на Потсдамер-Плац. Заняли позиции в сторону Заарландштрассе и Ангальтер- Плац. Танк Турка - на другой стороне дороги. Русские сосредоточили огонь артиллерии на Потсдамер-Плац и правительственном квартале.
       Их танки пьтались прорватъся со стороны вокзала Ангальтер, но без успеха. Помимо прочего, мы подбили ИС-2, появившийся из-за здания гостиницы "Хаус Фатерланд", и несколько Т-34, перекрыв ими Заарландштрассе.
        30 апреля 1945 года - Приказ по радио днем прибыть к Рейхстагу. Машина Турка осталась на Потсдамер-Плац. По пути засекли усиление радиопереговоров русских. Вероятно, они подслушали полученный нами приказ.
        Здание Рейхстага уже было сильно разрушено, зал заседаний полностью выгорел. Перед Рейхстагом мы обернулись в сторону здания "Кроль-оперы" И увидели множество Т-34, около тридцати машин, направивших орудия на Рейхстаг, на нас.

1 мая 1945 года - Район боев: здание Рейхстага, от Бранденбургских ворот до Триумфальной колонны. Контратака вдоль центральной оси рядом с "Кроль-оперой". Перед "Кроль-оперой" заняли позиции русские танки; внутри еще оставались раненые немцы. Нам удалось очистить площадь.
        Радист Алекс Зоммер ранен упавшим кабелем. В этот день штурмовая группа русских ворвалась в Рейхстаг и закрепилась в цeнтре здания. Через вентиляционные шахты и лестничные колодцы они вели огонь по немецким солдатам.
       Несколько наших пулеметов еще продолжали вести огонь с верхнего этажа здания, но один за другим вскоре замолкли. На нижнем этаже располагался немецкий командный пункт. Наша попытка контратаковать привела только к появлению нескольких новых дырок в замурованных окнах.
       Около 19.00 поступил приказ на прорыв. Мы приняли боеприпасы на вилле Геринга на Вильгельмштрассе. Я получил приказ явиться в Рейхсканцелярию, где мне пришлось обежать множество залов, пока я не вышел на улицу по широкой лестнице.
        Потом я попытался пройти через здание и увидел, как во внутреннем дворике пытаются что-то сжечь, поливая бензином (это бьло тело Адольфа Гитлера). С каждой попыткой в небо поднимался столб дыма, и русские тут же открывали огонь из орудий и минометов. Потом под него подложили две мины и подорвали их.

Геббельс отдал приказ: "Собраться у станции на Фридрихштрассе рядом с мостом Вайдендаммер. Там будет прорыв наших войск. Могут присоединиться три-пять танков.
         Прорываться на Ораниенбург, соединиться с группой Штайнера и продолжать движение в сторону Шлезвиг- Гольштейна. Там установить контакт с канадцами и приготовиться к контратаке на востоюк".
         Я узнал, что Адольф Гитлер мертв, что он женился на Еве Браун и что на улице лежали именно их тела. Мы прибьли на Фридрихштрассе к мосту Вайдендаммер около 9 часов вечера. За нами медленно скапливалась колонна товарищей, готовых рискнуть и пойти на прорыв.
         Было три или четыре танка, самоходки и несколько бронетранспортеров, но в основном - грузовики. Мост Вайдендаммер бьл перекрыт противотанковым заграждением. Я снова спустился по лестнице на Фридрихштрассе и переговорил с несколькими высокопоставленными офицерами СС.
         Среди прочего я узнал, что командир танкового полка Кауш лежит тяжело раненный в бронемашине, стоящей перед входом в гостиницу. Когда я вернулся к танку, ко мне подошли несколько человек в форме и попросили забрать их с собой. Они забрались на корму танка над моторным отделением. Мы начали прорыв в полночь или вскоре после полуночи.

К нам присоединился высокопоставленный офицер. Его знаки различия были скрыты под пальто. По-видимому, он пользовался уважением среди окружавших нас людей, поскольку они попросили забрать его с собой. Он тоже забрался на корму танка.
        Во время прорыва нам предстояло пробить противотанковое заграждение, так как оставленные проходы были слишком узки для "королевского тигра". Заграждение, согласно докладам, располагалось на мосту или сразу за ним.
        У первой же улицы, выходившей справа (как я позднее узнал, это была Цигельштрассе), мы попали под шквальный огонь не столько противотанковой, сколько полевой артиллерии, пехоты и т.п. Все, что находилось снаружи машины, было сбито, включая правое крьло и буксировочные тросы.
         Внутреннее переговорное устройство отказало, и механикводитель продолжал двигаться на высокой скорости. Впереди на улице, к которой стремился наш механик-водитель, показалась глубокая воронка. Через наводчика мне удалось передать механику водителю, чтобы он объехал воронку по тротуару. При этом мы свернули немало столбов, поддерживавших троллейбусные провода.

Чутъ дальше мы наткнулись на баррикаду. Открыв командирский люк, я увидел, как сбоку появился островерхий головной убор. В темноте я толком не мог его разглядеть и схватился за пистолет, но вовремя заметил значок "мертвой головы". Это бьл какой-то унтерштурмфюрер. Он сказал, что бьл водителем и вторым адъютантом Геббельса. Он хорошо знал берлинские улицы.
         По его словам, он запрыгнул на левое крыло, когда мы двинулись вперед, и держался за башню, зная, что у Цигельштрассе будет жарко. На вопрос, что же случилось с теми, кто ехал на корме танка, он ответил, что их разорвало в клочья. Остались лишь куски ткани и тел. Мы выбрались из проводов и медленно двигались вперед, обходя баррикаду.
          Унтерштурмфюрер был неплохо осведомлен и сказал мне, что последним человеком, который к нам присоединился, был Мартин Борман. Из тех троих, что сидели на корме танка, не выжил никто. Потом он провел нас между Цюрихерштрассе и Шенхаузер-Аллее.
          Русских вокруг почти не бьmо. Мы проехали мимо большой колонны, но так и не поняли, кто это был. Какие-то женщины набирали воду из пожарного гидранта. Мы остановились рядом с ними и спросили, что за колонна стоит на левой стороне улицы. Они ответили, что это тоже немцы.

Мы поехали дальше и вскоре достигли так называемого "второго кольца" русских на Шенхаузер-Аллее. Здесь генерал Беренфенгер пытался навести хоть какое-то подобие порядка. Он попросил нас переехать на другую сторону улицы под линией метро и занять позицию В голове колонны.
          Вскоре мы наткнулись на немецкие мины. Генерал Беренфенгер тут же вернулся, и я сказал ему, что мы потеряли ход, но через час снова сможем· вступить в бой. Тогда он сказал мне: " ...дружище, проследите, чтобы ваш танк взорвали, а главное - постарайтесь отвести ваших ребят домой целыми и невредимыми. Мы проиграли войну".
         Я рассказал ему о приказе, полученном от Геббельса. Генерал ответил: "... Я разговаривал с генералом Кребсом, который вел переговоры с русскими. Мы вконец проиграли войну. Теперь мы должны попытаться разойтись по домам".
          Мы взорвали машину - это бьло печальное зрелище. В Берлине мы подбили тридцать девять танков. Мы их сожгли. Прочая подбитая техника точному учету не поддавалась.

Мы поехали дальше и вскоре достигли так называемого "второго кольца" русских на Шенхаузер-Аллее. Здесь генерал Беренфенгер пытался навести хоть какое-то подобие порядка. Он попросил нас переехать на другую сторону улицы под линией метро и занять позицию В голове колонны.
          Вскоре мы наткнулись на немецкие мины. Генерал Беренфенгер тут же вернулся, и я сказал ему, что мы потеряли ход, но через час снова сможем· вступить в бой. Тогда он сказал мне: " ...дружище, проследите, чтобы ваш танк взорвали, а главное - постарайтесь отвести ваших ребят домой целыми и невредимыми. Мы проиграли войну".
         Я рассказал ему о приказе, полученном от Геббельса. Генерал ответил: "... Я разговаривал с генералом Кребсом, который вел переговоры с русскими. Мы вконец проиграли войну. Теперь мы должны попытаться разойтись по домам".
          Мы взорвали машину - это бьло печальное зрелище. В Берлине мы подбили тридцать девять танков. Мы их сожгли. Прочая подбитая техника точному учету не поддавалась.

2 мая 1945 года - Это произошло около 7 часов вечера под линией метро, проходившей по эстакаде у станции на Шенхауэр-Аллее. Несмотря на хаос, экипаж еще оставался со мной, и мне не без труда удалось уговорить водителя грузовика "Опель- Блиц" перегнать машину на другую сторону широкой улицы, которую простреливали русские.
          Шанс пересечь улицу был только у первой машины - остальные были бы обречены. Когда водитель согласился, я собрал экипаж и объяснил им свой план. Мы должны бьли уцепиться за левый борт грузовика и, когда он пересечет улицу, попытаться пройти по другой стороне. В это время масса солдат и мирных жителей также попыталась перейти улицу.
         Однако гора мертвых тел становилась все выше, и эта волна тоже схлынула. Это бьло непросто - шедшие сзади не видели, что творилось впереди, и продолжали напирать. Тогда "Опель-Блиц" устремился через дорогу и остановился на другой стороне улицы. Машину буквально изрешетило.
         Экипаж не решился прыгнуть вместе со мной и остался на той стороне улицы. Мне удалось перебраться. Однако я бьл ранен и несколько километров шел, хромая, пока не наткнулся на кабриолет "Ацлер".
          В этой неразберихе наш радист Алекс 3оммер получил пулю в живот. Он до сих пор числится пропавшим без вести. Наводчик бьm легко ранен и попал в плен к русским вместе с заряжающим и механиком-водителем.

Я же поехал дальше на белом "Адлере" и наткнулся на еще одну группу, прорывавшуюся с пятью самоходками и огромной колонной солдат и гражданских на грузовиках и санитарных машинах с ранеными. Мы прорывались в направлении на Науэн и Ораниенбург.
         Мы шли через города, часто оказываясь под убийственным огнем русских. Раненых приходилось оставлять. Многие просили оставить им ручную гранату или пустить пулю в голову. Чтобы помочь им, мы раздавали последние гранаты.
         Шедшая впереди санитарная машина - переоборудованный грузовик с тремя рядами носилок - получила попадание. Раненые цеплялись за борта и кричали. Это было ужасное зрелище.
         Мы ехали через поля, через деревни, занятые русскими, и наконец добрались до леса, где наша колонна рассеялась. Мне удалось через Нойруппин и район Виттенберга добраться до Хавельберга.
         Мы шли впятером, но к концу пути нас осталось двое, а потом я и вовсе остался один. Мы не расставались с оружием и всегда бьли наготове - с эсэсовцами не церемонились. Я не раз видел это собственными глазами и не хотел оказаться на небесах без компании.

17 июня 1945 года я бьл без предупреждения схвачен русскими после того, как начальник немецкой милиции в Хавельберге, внучку которого я спас из реки четырьмя днями ранее, выдал меня Красной Армии.
          Допросы проходили жестко, но расстреливать стали намного реже. Впоследствии меня дважды приговаривали к смерти: сначала в Хавельберге, а затем в поместье графа Иценплица в Штюденице.
          В первый раз я избежал смерти благодаря собственным действиям, во второй - по счастливой случайности. Потом меня держали в плену в Бранденбурге и освободили на Рождество 1949 года. В тот же день я нашел наводчика и механика-водителя из своего экипажа, которые вместе попали в плен.
          Наводчик работал на шахте под Сталино, а механик-водитель - водителем под Сталинградом. Их освободили в один и тот же день, и на этом завершилась история танка и его экипажа.

В экипаж "королевского тигра" № 314 3-й роты 503-го тяжелого танкового батальона СС входили: командир Георг Дирс, наводчик Вольф-Дитер Коте, заряжающий Алекс 3оммер, механик-водитель Вилли Кенкель и радист Бодо Ханзен." - из дневника унтершарфюрера Георга Дирса, командира экипажа 503-го тяжелого танкового батальона ваффен-СС.

раз, два