Сын Есенина?

Сегодня мы бы хотели вам рассказать о храбрости и бесстрашии человека с очень знакомой и любомой для русских людей фамилией Есенин. Речь идет о старшем сыне Сергея Александровича Есенина - Константине Сергеевиче — советском спортивном журналисте и статистике, специалисте по футболу. По основной профессии он был инженер-строитель. 

Но его храбрость и лучшие человеческие качества проявились на фронте. Константин Сергеевич - фронтовик, кавалер трёх орденов Красной Звезды! 

"В 1941-м году студент четвертого курса Московского инженерно-строительного института Константин Есенин добровольцем уходит на фронт. 1942-й застает его в окопах на Ленинградском фронте. По «дороге жизни» Константин приезжает в блокадный Ленинград. 
Измученный голодом, расстреливаемый в упор, город Ильича не сдавался — он жил, боролся и ...играл в футбол! Есенин был на том знаменитом матче, который транслировался на фашистские окопы. Играли ленинградские команды «Спартак» и «Динамо». С футболистами «Спартака» Муращевым и Ярцевым Есенин служил в одной части... 

Был случай. Есенин лежал в военном госпитале. Однажды в палате кто-то объявил: сегодня «Зенит» встречается с бакинцами. Реакция на это событие была, считал Константин Сергеевич, естественной: через окно он сбежал из госпиталя. Как был — в больничном халате и тапочках — явился на стадион. После футбольного «допинга», признавался Есенин, его больничные дела сразу пошли на поправку... 
Бывало, зададут ему вопрос: «За что получили орден Красной Звезды?» «А второй?» «А третий?» Как не рассказать? К слову, Константин Сергеевич не раз шутливо объявлял: «Это — мой военный хет-трик». 

Помнится: однажды, рассказывая, он замолк. Спазмы перехватили горло. Речь оставила его. И он, беспомощный и жалкий, смотрел в переполненный, в пятьсот человек, зал и ничего не мог поделать с бессилием своим. Растерялся президиум. Кто-то из зала стремглав поднялся на сцену, налил из графина в стакан воды, и он жадно глотал и глотал ее. 

Как в далеком военном году. В шквал огня и в жару. Прямо из лужи... Над смыслом воды, как сутью хлеба, время не властно. И можно ли все заново спокойно пережить? Спокойно — если двенадцать раз ходил в пехотную атаку, четыре раза — в танковую? Спокойно — если четырежды (дело доходило до рукопашной) отбивал атаки врага? Спокойно — если четыре раза был ранен? О его подвигах можно было бы рассказывать глянцево-молодцевато. С несомненным атрибутом: «Ура!» Со счастливым финалом атаки. Он помнил об этом. И более — о другом. 

Однажды из резерва к ним прислали одного офицера — молодого, худенького, физически не очень сильного парня. Во время артобстрела, вышло, Есенин с молоденьким офицером легли на дно оказавшейся поблизости воронки. Тот прижался к бывалому армейцу и прошептал: «Боюсь!» Есенин посмотрел на него осуждающе. Внутренняя борьба — между ними и в каждом из них — продолжалась какие-то считанные секунды. И тут молоденький уже громко сказал: «Боюсь, не выполним задания!» Есенин вмиг увидел перед собой настоящего бойца. Где еще так быстро, как на войне, мужают люди? 

Он по-мальчишески странно и наивно смотрел на ветерана войны, если тому довелось пройти «огонь, воды и медные труды», и война не составила на нем ни одной царапины. Он — из других. Из тех, кого война не щадила... Даже если бы его ранило единожды — так, как во время боя на острове Эзель, когда разрывная пуля прошила грудную клетку, и он выжил, перенеся тяжелейшую операцию и провалявшись четыре месяца в госпитале, он бы, рассказывая, потерял голос. А тут — четырежды... Его бы мог сыграть актер приключенческого фильма. 

— Шел июль сорок четвертого года, — вспоминал Константин Сергеевич. — К тому времени я уже считался бравым солдатом: усвоил военную науку артиллериста, связиста. Быть два года в ленинградской блокаде — это что-то значит. 

Началось наше наступление — грянули бои на плацдарме перед рекой Вуоксой близ Ленинграда. Я был комсоргом первого батальона 22-го стрелкового полка 92-й дивизии. Третьего июля прибыл с подкреплением в 281-ю стрелковую дивизию. В штаб 1064-го полка попал глубокой ночью, а наутро предстоял бой... Из строя выбыл командир роты, и тогда командование младший лейтенант Есенин принял на себя. В шесть утра ему надо было повести бойцов в наступление... 

На четвертый день боевых действий они «вгрызлись» в оборону противника. До реки Вуоксы оставалось около ста метров. И тут его ранило. Но из боя не вышел. Силы уже покинули младшего лейтенанта, когда он попал в медсанбат. Там решили: нужна срочная операция. Есенина отправили в Ленинград. Операция длилась три часа. Выжил боец, но после выздоровления в свой полк уже не попал. 

В наградном листе из-за отсутствия данных в строевой части полка (в ту ночь Есенин толком не смог даже зарегистрироваться) не поставили его отчества. Необходимое добавление сделали, кода боец уже находился в другой дивизии. Потом и вовсе путаница произошла. Оказалось: Есенина наградили двумя орденами Красной Звезды, и в то же время он из одной дивизии попал в другую. Оформлявшие документы посчитали, что это — ошибка, и Есенин получил один орден. И только через тридцать с лишним лет второй нашел хозяина: награду «обнаружили» красные следопыты... 

Газета «Красный Балтийский флот» за 9 декабря 1944 года напечатала заметку «Сын Есенина». 

Кто рассказал нам о нем? Возможно, что комбат, а, может быть, и рядовой боец. Только о Есенине мы слышали из многих уст... 
Когда младший лейтенант Есенин пришел в батальон, его спросили: 
— Поэт Сергей Есенин — однофамилец твой? 
— Отец. 

Пожалуй, младший лейтенант Есенин воевал не хуже других... 

Научился Есенин за время войны по вою мин определять — надо ли залечь или можно спокойно пойти дальше... Война стала большим и обычным делом для этого безусого комсорга батальона. И, может быть, поэтому перед последним боем комсорг написал: «Я — не поэт. Это даже к лучшему: писать посредственные стихи мне просто стыдно, писать хорошие — нужен талант. Но Родину, Россию, я люблю...» 

— Мы послали его в роту, когда она залегла. Немецкие корабли били по берегу, и, казалось, нет силы, чтобы поднять снова в бой роту, — с уважением сказал майор Мелехин, двадцатитрехлетний храбрец, награжденный пятью орденами. 

— Комсорг Есенин... Да, мы послали его в роту... Немецкие корабли по-прежнему били по берегу... Но Есенин поднял роту и повел ее в бой. Кода его ранило, никто не знал. Он умер от потери крови... Все его видели до последней минуты среди наступающих... 
Что же тогда произошло на самом деле? Уже стемнело, и Есенина подобрали санитары другой части, а в родной — после боя его не досчитались... Ту газету, сообщившую о гибели, Есенин увидел спустя несколько лет... 

Поставьте на его место себя. Трагически погиб отец. Отчима расстреляли. Мать стала жертвой бандитов. А вы сами? Вы четырежды смотрели смерти в глаза. Вас атаковал инфаркт. И вы — живы! И вы — счастливы? 
— Счастлив! Я очень счастлив! — много раз повторял Константин Сергеевич. 

Счастье — после лишений и потерь — созидать! Созидание — его послевоенная работа в строительстве. Есенин работал начальником отдела «Главспецстроя», референтом в Совете Министров СССР по строительным вопросам, главным специалистом Госстроя РСФСР, принимал непосредственное участие в возведении крупнейшего спортивного комплекса — Лужников. Болезнь вынудила Есенина оставить строительное дело, и он пристрастился к спортивной журналистике. Созидание — придуманный им (чтобы помочь футболу) лимит ничьих. Созидание — его четыре книги о спорте... 

В войну был с Константином Сергеевичем случай. Его, тяжелораненого, вынесли с поля боя. Положили на дроги и повезли к санитарному поезду. Через каждые десять-двенадцать метров каменистой дороги раненый кричал: «Остановитесь! Больше не могу!» И дроги останавливались, а возница причитал: «Батюшки, так к поезду не успеем...» И вдруг — из громкоговорителя, со стороны станции — еле различимый голос Левитана: «Наши войска перешли в наступление по всей линии фронта. Освобождены Эстония...» И тогда раненый закричал: «Черт с тобой! Вези! Все выдержу!». Ту дорогу Есенин запомнил на всю жизнь. И вот он шел теперь по жизни. Морозно — задыхался, глотал валидол. Шел. Надо дойти вон до того светящегося столба. Дошел, а вдали — еще один. Надо дойти и до него. До следующей вехи. Дойти..." 

Это отрывок из газеты «Рязанские ведомости», № 259 (3544), 25.12.2009, авторы статьи: Игорь Бурачевский, Вячеслав Чирков. 

соц. сети