Печать

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
------------------Forma vhoda, nizje---------------- 1 час 1 день 1 неделя 1 месяц Навсегда

[waffen]

Опять над головой костер качает дым,
  Бредет сквозь лес в обнимку с песней тишина.
  А мы идем искать ровесников следы,
  Тех самых, кто на четверть века старше нас.

Им больше не стареть, и песен им не петь,
  И что на сердце, никому не высказать.
  Последние слова наткнулись на свинец,
  Да не над всеми обелиски высятся.
Над ними то весна, то ветер ледяной,
  Лишь быль в летах сплетается с легендами,
  Ребят не воскресить ни бронзой орденов,
  Ни песней, ни муаровыми лентами.
А им хотелось жить семи смертям назло,
  Семь раз не умирают, дело верное,
  Вперед! — и встали в рост, и шли на танки в лоб
  С винтовкой образца девяносто первого.

Давно отмыта гарь, развеялись дымы,
  И временем земные раны сглажены.
  Мы ищем на земле ровесников следы,
  Пусть вечные огни горят для каждого.

Нам в памяти хранить простые имена,
  Ни временем не смыть их, ни обманами,
  Нам в памяти хранить и чаще вспоминать.
  Ровесники, не быть вам безымянными.

Арон Круп "Следы ровесников" 1966г.

[waffen]

  Я — где корни слепые
  Ищут корма во тьме;
  Я — где с облаком пыли
  Ходит рожь на холме.
Я — где крик петушиный
  На заре по росе;
  Я — где ваши машины
  Воздух рвут на шоссе.
Где — травинку к травинке — Речка травы прядет,
  Там, куда на поминки
  Даже мать не придет.
                    (Александр Твардовский)

   

[waffen]

Комент -
Кляну себя за то, что будучи внуком солдата, бездарно растерял на пару с двоюродным братом награды деда. А он не возражал.... (((((( И не любил рассказывать. Ни о том, как воевал, ни о том, как получил в Кенигсберге разодравший лёгкое осколок, вчистУю списавший его из войны... Как всегда на Святой Руси, чтобы быть признанным, надо умереть... Отполировал и прибил на стену перед лицом только одну найденную медаль — "За взятие Берлина". Взгляд невольно падает на неё. Поздно славить умерших. Давайте хотя бы не опозорим их память своим нынешним. Хотя кому я говорю... Даже надписи на заборе и то все уже на англике... Глотаю слёзы, а менеджеры с мерчендайзерами окружают меня кельтским хороводом вслед за провайдерами и брокерами... Я переживу на том, что осталось в моей памяти. ПЕРЕЖИВУ!!! А мои дети... Кто там служит во Французском Иностранном Легионе?... Какие славяне с радостью обрушат резинку дубиновую на маковки моих внуков, да и вспомнят ли они об этих ископаемых русских — совках... Горюю. Но пока есть силы у меня, сделай мне подарок, вражина, ну хоть замахнись на меня, чтоли!!! Может, почище станет...

[waffen]

Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.

Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души...
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: — Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой,-
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
1941 г.

[waffen]

Я убит подо Ржевом,
В безымянном болоте,
В пятой роте,
На левом,
При жестоком налете.

Я не слышал разрыва
И не видел той вспышки, —
Точно в пропасть с обрыва —
И ни дна, ни покрышки.

И во всем этом мире
До конца его дней —
Ни петлички, ни лычки
С гимнастерки моей.

Я — где корни слепые
Ищут корма во тьме;
Я — где с облаком пыли
Ходит рожь на холме.

Я — где крик петушиный
На заре по росе;
Я — где ваши машины
Воздух рвут на шоссе.

Где — травинку к травинке —
Речка травы прядет,
Там, куда на поминки
Даже мать не придет.

Летом горького года
Я убит. Для меня —
Ни известий, ни сводок
После этого дня.

Подсчитайте, живые,
Сколько сроку назад
Был на фронте впервые
Назван вдруг Сталинград.

Фронт горел, не стихая,
Как на теле рубец.
Я убит и не знаю —
Наш ли Ржев наконец?
...

1945-1946

[Meuller]

Песня про дерзость (Разговор перед боем). Булат Окуджава

- Господин лейтенант, что это вы хмуры?
  Аль не по сердцу вам наше ремесло?
  - Господин генерал, вспомнились амуры,
  Не скажу, чтобы мне с ними не везло.
 
  - Господин лейтенант, нынче не до шашней.
  Скоро бой предстоит, а вы все про баб.
  - Господин генерал, перед рукопашной,
  Золотые деньки вспомянуть хотя б .
 
  - Господин лейтенант, не к добру все это.
  Мы ведь здесь для того, чтобы побеждать.
  - Господин генерал, будет вам победа,
  Да придется ли мне с вами пировать?
 
  - На полях, лейтенант, кровию политых,
  Расцветет, лейтенант, славы торжество...
  - Господин генерал, слава для убитых,
  А живому милей женщина его...
 
  -Черт возьми, лейтенант, да что это с вами?
  Где же воинский долг, ненависть к врагу!
  - Госпдин генерал, да посудите сами,
  Я и рад бы приврать, да вот не могу.
 
  -Ну, гляди, лейтенант, каяться придется,
  Пускай счеты с тобой трибунал сведет!
  - Видно, так, генерал. Чужой промахнется,
  А уж свой в своего всегда попадет...


http://www.moskva.fm/artist/%D0%B1%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%81_%D0%B3%D1%80%D0%B5%D0%B1%D0%B5%D0%BD%D1%89%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B2/song_699024

http://www.youtube.com/watch?v=SNo8XcJZpl0

[waffen]

Когда на выжженном плато
  Лежал я под стеной огня,
  Я думал : слава богу, что
  Ты так далеко от меня,
  Что ты не слышишь этот гром,
  Что ты не видишь этот ад,
  Что где-то в городе другом
  Есть тихий дом и тихий сад,
  Что вместо камня — там вода,
  А вместо грома — кленов тень
  И что со мною никогда
  Ты не разделишь этот день.
  Но стоит встретиться с тобой,
  И я хочу, чтоб каждый день,
  Чтоб каждый час и каждый бой
  За мной ходила ты как тень.
  Чтоб ты со мной делила хлеб,
  Делила горести до слез,
  Чтоб слепла ты, когда я слеп,
  Чтоб мерзла ты, когда я мерз,
  Чтоб гневом был твоим — мой гнев,
  Мой голос — на твоих губах
  Чтоб был, едва с моих слетев,
  Чтоб не сказали мне друзья
  Всё разделявшие в судьбе :
  — Она вдали, а рядом — я,
  Что это женщина тебе ?
  Ведь не она с тобой была
  В тот день в атаке и пальбе.
  Ведь не она тебя спасла,
  Что это женщина тебе ?
  Зачем теперь всё с ней, да с ней,
  Как будто в горе и в беде
  Всех заменив тебе друзей,
  Она с тобой была везде ?
  Чтоб я друзьям ответить мог :
  — Да, ты не видел, как она
  Лежала, съежившись в комок,
  Там, где огонь был как стена,
  Да, ты забыл, она была
  Со мной три самых черных дня,
  Она тебе там помогла
  Когда ты вытащил меня,
  И за спасение мое,
  Когда я пил с тобой вдвоем,
  Она —  не видел ты её,
  Сидела третьей за столом.

[Meuller]

Говорите, до последнего ветерана?
Говорите, потом наступит забвение?
Я, тридцатичетырехлетний,
Мальчишкой в костер бросавший патроны,
Так и не научившийся не экономить хлеба,
Так же с тревогой глядящий в июньское небо,
Буду сидеть хоть один со своим стаканом,
Будучи частью нечеловеческого напряжения.
С дедом буду бежать из плена,
С комэском Титаренко сжигать мессеры,
И, захмелев, мурлыкать "Землянку",
Нехитрую советскую мессу.

[apollo]

Сгоревший танк
     на выжженом пригорке.
     Кружат над полем
     черные грачи.
     Тянуть на слом
     в утиль
     тридцатьчетверку
     Идут с надрывным стоном тягачи.

     Что для страны
     десяток тонн металла?
     Не требует бугор
     благоустройства.
     Я вас прошу,
     чтоб вечно здесь стояла
     Машина эта -
     памятник геройству.
 
 
 
 На фронте не сойдешь с ума едва ли,
     Не научившись сразу забывать.

     Мы из подбитых танков выгребали
     Все, что в могилу можно закопать.
     Комбриг уперся подбородком в китель.
     Я прятал слезы. Хватит. Перестань.

     А вечером учил меня водитель,
     Как правильно танцуют падеспань.

 
 
Ни плача я не слышал и ни стона.
     Над башнями нагробия огня.
     За полчаса не стало батальона.
     А я все тот же, кем-то сохраненный.
     Быть может, лишь до завтрашнего дня.

 
 
 Случайный рейд по вражеским тылам.
     Всего лишь танк решил судьбу сраженья.
     Но ордена достанутся не нам.
     Спасибо, хоть не меньше, чем забвенье.

     За наш случайный сумасшедший бой
     Признают гениальным полководца.
     Но главное - мы выжили с тобой.
     А правда - что? Ведь так оно ведется,.,

 
 
 Мой товарищ, в смертельной агонии
     Не зови понапрасну друзей.
     Дай-ка лучше согрею ладони я
     Над дымящейся кровью твоей.
     Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
     Ты не ранен, ты просто убит.
     Дай на память сниму с тебя валенки.
     Нам еще наступать предстоит.

[ilyasan]

Когда-то ( аж в 93-м ) написал песню под впечатлением рассказа сестрички о фильме "Черная акула"
Она совершенно извратила смысл фильма и вместо посредственного боевичка получилась поэма о душе веротлета...


А в 2010 году спеть мне помогла дочка.
http://youtu.be/eaFasokx8Ss ( К сожалению не получается вставить ютуб в новость и все тут  )


Я как черный джин из сказки,
 под завязку в баках, смазан.
 И по сто смертей в ракетах
 Прилепилось по бортам.

 Две моих турбины сразу
 Отзываются приказам
 И бросают мое тело
 К белоснежным облакам.

 Припев:

 Ведь тот кто внутри меня твердо уверен
 Что мы не подвластны небесным богам
 И тот кто внутри меня знает, что сделан
 Для боя горячий металл

 Я свинцовой каплей падал
 Сея смерть, скользил над вами
 Видел ужас в ваших душах
 Видел, как горит напалм

 Моя тень у вас в кошмарах,
 Но проснутся, нет заклятья
 Я могучий, злобный демон
 убиваю я без ран

 Припев:

 Мне бы стать поближе к Богу
 может даст мне искупленье
 Вырвать жала пушек с мясом
 Сбросить в пропасть груз ракет.

 Мне плевать на то, что с низу
 Я хочу летать не больше,
 я хочу парить как птицы
 Только избавленья нет.

 Припев:



И написался буквально недавно рассказ.


Тупой удар в левый бок,  хруст и ноющая боль где-то между ребер.
Зараза! Зацепило.. Как не вовремя.  Еще  пару секунд и “грюки” потеряли бы меня из вида.
На секунду пришлось замедлить бег.  Немного поташнивало.  Интересно,   много ли крови с меня льется?  Ощупывать себя времени нет. Главное удрать с линии прицеливания и оклематься.  До “паразита” дошло, что со мной что то случилось и  он начал судорожно дергать за нервы, больше мешая,  чем помогая.

Держись старик, ты крепкий, ты выкарабкаешся. Это я себя так успокаиваю. Прижимаясь к самой земле плетусь в сторону ущелья. Вот он – сырой и темный коридор в этом царстве исцепеляющей жары.  Доберусь, передохну,  а там даст Господь  сумею отдать “грюкам” долги.    Едва не касаясь осклизлых стенок скальной щели я вползаю  в тень и опускаюсь на присыпанную мелким гравием площадку. Уффф.  Накатывает слабость.

Спустя пару минут “паразит” вовсю суетится вокруг меня, что то бормоча и звеня инструментами. Тошнота уходит. В глазах светлеет,  упала туманная занавесь мешавшая видеть окружающий мир. Ну и на этом спасибо.  Я поежился, подпрыгнул на месте, напряг мышцы. “Паразит” привычно устроился на своем месте и мы ринулись в бой.

Когда на месте  десятка собачьих будок, называемых тут домами,  остались холмики перемешанной с кровью саманной крошки и те из “грюков” кто не умер сразу,  молились своему Господу о скорой смерти,  я  насытился.  Я был доволен.

День прожит в бою. День прожит не зря.  День прожит и смерть сегодня пришла к другим.

[VOLL]

В одной "старой" книжке (1958г."Человек на крыльях" )  вступительные стихи были ,мне понравились:
Это-
    почти не подвижности мука-
Мчатся куда-то со скоростью звука,
Зная прекрасно что есть у же где-то
Некто,
  летящий
      со скорость
                света !!

[ilyasan]

Зная прекрасно что есть у же где-то
Некто, летящий со скорость света !!
Класс!

[VOLL]

У РАЗБИТОГО ТАНКА -С.ОРЛОВ

Почувствуй на миг,
Как огонь полыхал,
Как патроны рвались и снаряды,   
Как руками без кожи
Защелку искал командир,
Как механик упал,
Рычаги обнимая,
И радист из ДТ
По угрюмому лесу пунктир
Прочертил,
Даже мертвый
крючок пулемета сжимая


кажется  Твардовский (по памяти)

И опять мы отходим товарищ
И опять проиграли мы бой
И кровавое солнце позора заходит у нас за спиной.

[VOLL]

ilyasan ещё  интересно что только только  научились, вернее учились летать со скоростью звука)

[Quatro]

Мне Пушкина эта вещь близка, остобенно последние 3 строки:

Арион
Нас было много на челне;
Иные парус напрягали,
Другие дружно упирали
В глубь мощны веслы. В тишине
На руль склонись, наш кормщик умный
В молчанье правил грузный челн;
А я - беспечной веры полн,-
Пловцам я пел... Вдруг лоно волн
Измял с налету вихорь шумный...
Погиб и кормщик и пловец! -
Лишь я, таинственный певец,
На берег выброшен грозою,
Я гимны прежние пою
И ризу влажную мою
Сушу на солнце под скалою.

Цветок Вишни молодец, Япония - загадка души востока.

[waffen]

НОЧНОЙ ДОЗОР

Когда в городе гаснут праздники,
Когда грешники спят и праведники,
Государственные запасники
Покидают тихонько памятники.
Сотни тысяч (и все похожие)
Вдоль по лунной идут дорожке,
И случайные прохожие
Кувыркаются в "неотложки".
И бьют барабаны!..
Бьют барабаны,
Бьют, бьют, бьют!
 
 
На часах замирает маятник.
Стрелки рвутся бежать обратно.
Одинокий шагает памятник,
Повторённый тысячекратно.
То он в бронзе, а то он в мраморе,
То он с трубкой, а то без трубки,
И за ним, как барашки на море,
Чешут гипсовые обрубки.
И бьют барабаны!..
Бьют барабаны,
Бьют, бьют, бьют!
 
 
Я открою окно, я высунусь,
Дрожь пронзит, будто сто по Цельсию!
Вижу: бронзовый генералиссимус
Шутовскую ведёт процессию.
Он выходит на место лобное,
"Гений всех времён и народов!"
И, как в старое время доброе,
Принимает парад уродов.
И бьют барабаны!..
Бьют барабаны,
Бьют, бьют, бьют!
 
 
Прёт стеной мимо дома нашего
Хлам, забытый в углу уборщицей,
Вот сапог громыхает маршево,
Вот обломанный ус топорщится!
Им пока скрипеть да поругиваться,
Да следы оставлять линючие,
Но уверена даже пуговица,
Что сгодится еще при случае.
И бьют барабаны!
Бьют барабаны,
Бьют, бьют, бьют!
 
 
Утро родины нашей розово,
Позывные летят, попискивая,
Восвояси уходит бронзовый,
Но лежат, притаившись, гипсовые.
Пусть до времени покалечены,
Но и в прахе хранят обличие.
Им бы, гипсовым, человечины -

Они вновь обретут величие!

И будут бить барабаны!..

Бить барабаны.

Бить, бить, бить!

[Meuller]

Ах, какая была держава!
  Ах, какие в ней люди были!
  Как торжественно-величаво
  Звуки гимна над миром плыли!
  Ах, как были открыты лица,
  Как наполнены светом взгляды!
  ...Как красива была столица!
  Как величественны парады!
  Проходя триумфальным маршем,
  Безупречно красивым строем,
  Молодежь присягала старшим,
  Закаленным в боях героям -
  Не деляги и прохиндеи
  Попадали у нас в кумиры...
  Ибо в людях жила - идея!
  Жажда быть в авангарде мира!
  Что же было такого злого
  В том, что мы понимали твердо,
  Что "товарищ" - не просто слово,
  И звучит это слово гордо?
  В том, что были одним народом,
  Крепко спаянным общей верой,
  Что достоинства - не доходом,
  А иной измеряли мерой?
  В том, что пошлости на потребу
  Не топили в грязи искусство?
  Что мальчишек манило небо?
  Что у девушек были чувства?
  Ах, насколько все нынче гаже,
  Хуже, ниже и даже реже:
  Пусть мелодия гимна - та же,
  Но порыв и идея - где же?
  И всего нестерпимей горе
  В невозможности примирений
  Не с утратою территорий,
  Но с потерею поколений!
  Как ни пыжатся эти рожи,
  Разве место при них надежде?
  Ах, как все это непохоже
  На страну, что мы знали прежде!
  Что была молода, крылата,
  Силы множила год за годом,
  Где народ уважал солдата
  И гордился солдат народом.
  Ту, где светлыми были дали,
  Ту, где были чисты просторы...
  А какое кино снимали
  Наши лучшие режиссеры!
  А какие звенели песни!
  Как от них расправлялись плечи!
  Как под них мы шагали вместе
  Ранним утром заре навстречу!
  Эти песни - о главном в жизни:
  О свободе, мечте, полете,
  О любви к дорогой отчизне,
  О труде, что всегда в почете,
  И о девушках, что цветами
  Расцветают под солнцем мая,
  И о ждущей нас дома маме,
  И о с детства знакомом крае,
  И о чести, и об отваге,
  И о верном, надежном друге...
  И алели над нами флаги
  С черной свастикой в белом круге.
 
  Юрий Нестеренко                                      

[waffen]

Мы?.. Гитлеру?.. Равны?..
 Да он – родной ваш папа!
 Теперь вы влюблены
 В культурный слой гестапо.
 Теперь у вас в мозгу
 Такой завёлся счётчик,
 Что должен вам деньгу
 Убитый русский лётчик,
 И океан валют,
 Собрав по мелочишке,
 Убитые пришлют
 Вам русские мальчишки.

 Мы Гитлеру равны?..
 Да он – родной ваш папа!
 Теперь вы влюблены
 В культурный слой гестапо.
 И нам диктует рать
 Гестаповских талантов,
 Как надо презирать
 Российских дилетантов,
 Как надо умирать
 На гитлеровской бойне,
 Спасая вашу рать,
 Чтоб ей жилось ковбойней, –
 Как надо умирать
 На той войне великой,
 Спасая вашу рать
 С её к нам злобой дикой.

 Мы Гитлеру равны?..
 Да он – родной ваш папа!
 Теперь вы влюблены
 В культурный слой гестапо.
 И в следующий раз
 Мы спросим вас любезно:
 Как драться нам железно
 И умирать за вас,
 Чтоб было вам полезно?...
 А мне, мерзавке, жаль,
 Что гибли наши парни
 За бешеную шваль
 На русофобской псарне!

ЮННА МОРИЦ

[waffen]

Веет Богом пейзаж этот плоский,
 Где виднеются звёзды сквозь доски

[waffen]

Стихотворение найдено в шинели солдата Александра Зацепы, погибшего в Великую Отечественную Войну в 1944 году.

Послушай, Бог…
Ещё ни разу в жизни
С Тобой не говорил я, но сегодня
Мне хочется приветствовать Тебя.
Ты знаешь, с детских лет мне говорили,
Что нет Тебя. И я, дурак, поверил.
Твоих я никогда не созерцал творений.
И вот сегодня ночью я смотрел
Из кратера, что выбила граната,
На небо звёздное, что было надо мной.
Я понял вдруг, любуясь мирозданьем,
Каким жестоким может быть обман.
Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку,
Но я Тебе скажу, и ты меня поймёшь:
Не странно ль, что средь ужасающего ада
Мне вдруг открылся свет, и я узнал Тебя?
А кроме этого мне нечего сказать,
Вот только, что я рад, что я Тебя узнал.
На полночь мы назначены в атаку,
Но мне не страшно: Ты на нас глядишь…
Сигнал. Ну что ж? Я должен отправляться.
Мне было хорошо с Тобой. Ещё хочу сказать,
Что, как ты знаешь, битва будет злая,
И, может, ночью же к Тебе я постучусь.
И вот, хоть до сих пор Тебе я не был другом,
Позволишь ли ты мне войти, когда приду?
Но, кажется, я плачу. Боже мой, Ты видишь,
Со мной случилось то, что нынче я прозрел.
Прощай, мой Бог, иду. И вряд ли уж вернусь.
Как странно, но теперь я смерти не боюсь.

[waffen]

Бог звонил.
Извинялся.
Говорит, был занят.
Катастрофы, цунами, падение цен и самолетов.
Мертвые дети. Тухлые шпроты. Разбитые души.
А обвиняют кого? Вот, то-то.
Намаялся.

Устал всех лечить, капать на сердце йодом, дуть на раны.
«Щипет, конечно. Больно, конечно.
Не плачь. Все заживет. Не поздно – так рано».

Бог звонил.
Говорит, надо было помочь.
Там кто-то умер. Кто-то домой не вернулся.
Кто-то чего-то дунул и ревел в его плечи о том, как лажанулся.
А после бросал за колкостью колкость,
хлестал по щекам, обвиняя.
Так злобно.
Но, кажется, полегчало.

Бог мне сказал, что это важнее.
Кто-то Его ненавидит, кто-то послал на три буквы.
Кто-то желал Ему самые сильные муки и клял Его день рождения.
«Но что тут поделаешь? Пройдет же… со временем»

Бог заходил…
Был такой усталый и грустный. Но улыбнулся.
Сел на ручку дивана, провел ладонью мне по макушке и тихо спросил:
«Что случилось?» А я замолчал. Стыдно так стало…
Я налил ему чай, терпкий горячий,
укутал пледом колени, и,
сев возле ног, тихо читал стихи.
Просто, чтоб отдохнул он.
Просто, чтоб не грустил он.
Просто…

[Elias Slater]

Тени прошлого

Колышутся травы в призрачном свете,
Бескрайняя степь и город вдали.
И снова на поле не нашей победы
Усталые ноги меня привели.

Рассыпалась ржавчиной, скрыта травой
Память о тех кто сошелся на нем.
Лишь я, один из немногих - живой.
Я здесь, чтоб почтить тех, кто спит вечным сном.

Из года в год наблюдаю картину,
Как оживает сражение то.
И каждый раз пронзает мне спину
Мороз. От него не спасает пальто.

Под светом луны, гонимые ветром
Тени встают и в атаку идут
Офицеры, солдаты, "тигры", "пантеры"
Как годы назад сраженье ведут.

Никто не увидит, никто не услышит
Мертвые тени - незримы другим.
Но я... я все помню, я был там, я выжил!
А память... Она - наказанье живым.

Алые звезды, серебрянный череп...
Сталь грохотала по мертвой земле.
Все те, кто присяге и долгу был верен,
Остались на поле в пыли и золе...

И каждую ночь, раз в году, неузнанный
По этому полю бездумно брожу
Смотрю как в бою безмолвном и странном
Сходятся тени. И в страхе дрожу

Мне режет ладонь орден, кровью добытый
Сжимается сердце от дикой тоски
За тех, кто обуглился в танке разбитом
За тех, кто свинцом был разорван в куски

Прошу вас, друзья, заберите с собою!
Позвольте с вами в атаку пойти!
Быть может моей, щедро пролитой крови,
Вам не достало к победе дойти!

Прошло двадцать лет, но не слышно ответа
И ездить в другую страну все трудней
На поле стоять напролет до рассвета
Смотреть смерть чужую, ожидая своей.

Я стар уже стал, но все так же упорно,
Как в сорок втором под Харьков плетусь.
Стою средь теней и смерть жду покорно
Я здесь ее встретить хочу. И дождусь.

(с)Рип ван Винкль

[marina.]

  Открываю калитку .В ночь.
  С запада туча. Там падает дождь.
  Силуэты деревьев на фоне луны.
  Черные,руки зловещьем полны...
  Карр! Кто -то куда-то внезапно взлетел,   
  Карр! Пытался сказать что то, да не сумел;
  Смолкает рубиновый свет сигареты.
  С востока светлеет. Где же вы, где-то?
  Где та звезда, как увидеть ее?
  не может же быть, что это враньё?
  И снова открою калитку я в ночь....

  написано ночью, июнь 2012, автор я, Быково.

[marina.]

Будто узнав, что на родину еду,
К дому колеса спешат.
Я улыбаюсь, курю сигарету,
Поезд летит, как душа.

  Грэм Грин, автор романов о МИ 6, Форин Оффис.
  Запомнилось потому, как знаете, здорово, в поезде дальнего следования, возвращаться домой. Выходить ночью в тамбур, пахнущий туалетом;.по углам заметает снег, в спортивном костюме типа "Адидас", проносятся черные хаты, разъезды, шлагбаумы... Но я-то домой еду!

[marina.]

Это Грэм Грин, "человек, вернувшийся с холода", и многое другое. Занимает почетное место на книжной полке, соседствуя с Ремарком, Набоковым, Цвейгом и несколькими Сталкерами. Так же имеет место быть "Последний полет Альбатроса" и этого, Клосса, ну и далее, всякая мелочь.