Сталинские «мышебойки»

Конструкторами оружия всегда движет стремление хотя бы на полшага опережать своих конкурентов. Создатели танковой брони стремятся предоставить экипажам боевых машин максимальную защиту от огня всех существующих типов орудий, а конструкторы противотанковых артиллерийских систем — создать пушки, способные пробить броню любого современного им танка.

Но весной 1941 года в Советском Союзе начались работы над 107-мм противотанковой пушкой, достойным целям для которой предстояло появиться лишь через несколько лет. И эти пушки, и их вероятные противники из числа немецких танков были воплощены в металле. Но на поле боя не суждено было оказаться ни тем, ни другим.

Пушка для боя с тенью

К началу 1941 года советская противотанковая артиллерия развивалась сразу по нескольким направлениям. Наиболее перспективной на тот момент считалась 57-мм противотанковая пушка Ф-31, позже получившая обозначение ЗИС-2. Разрабатывалась пушка на заводе №92 под руководством В. Г. Грабина. Параллельно с ней шла разработка «76-мм мощной противотанковой пушки на базе УСВ», имевшей заводское обозначение Ф-26. Создавалась она с большими трудностями. Из-за проблем с тормозом отката пушку несколько раз переделывали. Наконец, в начале января 1941 года по инициативе Грабина была изготовлена и 85-мм противотанковая пушка. Она базировалась на лафете опытной 95-мм дивизионной пушки Ф-25 с удлинёнными станинами. В январе из неё было сделано 225 выстрелов.

11 марта 1941 года начальник Разведывательного управления Генштаба РККА генерал-лейтенант Ф. И. Голиков подготовил спецсообщение «О направлении развития вооружённых сил Германии и изменениях в их состоянии». Согласно этому документу, немецкая промышленность начала постройку трёх типов тяжёлых танков. Самый мощный из них, имевший обозначение «Тип VII», якобы имел массу 90 тонн и вооружение в виде 105-мм пушки. К этой информации военное руководство страны отнеслось крайне серьёзно. Предполагавшийся запуск в серию танка Т-150, который должен был получить название КВ-3, отменили. Вместо него на базе опытного танка Т-220 стали разрабатывать совсем другую машину. Новый КВ-3 должен был быть вооружён 107-мм пушкой, иметь броню толщиной порядка 120 мм и боевую массу 67–68 тонн. Более того, параллельно была запущена разработка ещё более тяжёлых танков КВ-4 и КВ-5.

Одними танками дело не ограничилось. К 18 апреля 1941 года было подготовлено постановление СНК Союза ССР и ЦК ВКП(б) «О танковом вооружении, новой противотанковой пушке, артиллерийских самоходных установках и бронебойных снарядах». В контексте этой статьи наиболее интересным является шестой пункт этого постановления:

«6. По мощной 107 мм корпусной пушке.

Поручить НКВ разработать и изготовить на заводах №172 и №92 опытные образцы наложения на лафет 152 мм гаубицы-пушки обр.1937 г. Мощного 107 мм ствола с начальной скоростью 1100 м/сек.

Срок сдачи опытных образцов НКО – к 1.7.1941 г.

К этому же сроку изготовить опытный образец самоходной установки 107 мм пушки с указанной баллистикой. Установку осуществить НКТМ на удлиненном шасси танка КВ-4 (броня 60 мм).

НКБ разработать и изготовить к указанному сроку выстрел для этой пушки со сплошным бронебойным снарядом с трассером, с флегматизатором и размеднителем в заряде в количестве 3000 штук».

Самоходная установка, упомянутая в постановлении, должна была разрабатываться совместно с СУ-Б-13, а также САУ «212». Проектирование СУ-Б-13, судя по постановлению, началось, дело дошло даже до предварительного проекта, были составлены тактико-технические требования, но на этом всё и закончилось. Изготовление САУ «212» застопорилось на стадии изготовления корпусных деталей. В отличие от них, самоходная установка с противотанковой пушкой не дошла даже до стадии тактико-технических требований. Но вот с самой «мощной 107-мм корпусной пушкой» дело продвинулось намного дальше.

Согласно первоначальным расчётным данным, новая «мощная пушка» с начальной скоростью снаряда 1100 м/с должна была пробивать на дистанции в километр броню толщиной 188 мм, установленную под углом 30 градусов. Уже к началу мая характеристики были скорректированы. Согласно расчётам по 107-мм противотанковой пушке, получившей заводской индекс ЗИС-24, начальная скорость снаряда снижалась до 1020 м/с, при этом длина ствола должна была быть в районе 60 калибров. Впрочем, и эти данные оказались не окончательными.

Между тем, Грабин в очередной раз проявил инициативу и одновременно начал разработку более лёгкой альтернативы для ЗИС-24. Пушка, получившая заводское обозначение ЗИС-23, разрабатывалась с использованием лафета 107-мм дивизионной пушки М-60. Согласно предварительным расчётам, начальная скорость её снаряда должна была достигать 1150 м/с, а длина ствола оценивалась примерно в 70 калибров.

Проработка тактико-технических требований (ТТТ) к сверхмощным противотанковым орудиям затянулась. Рассмотрение Артиллерийским комитетом ГАУ КА проекта тактико-технических требований состоялось 22 мая 1941 года. Согласно принятым ТТТ, начальную скорость снаряда 107-мм пушки сохранили на отметке 1020 м/с. Снаряд массой 18,8 кг должен был пробивать на дистанции в километр бронеплиту толщиной 160 мм, установленную под углом 30 градусов. Длину ствола ограничили 70 калибрами. Скорострельность установили на уровне 10 выстрелов в минуту, причём заряжание должно было быть унитарным. При разработке орудия максимально использовался лафет 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20, включавший её прицельные приспособления. Наряду с противотанковыми функциями, пушка должна была исполнять и роль корпусной, для чего в её боекомплект включался осколочно-фугасный снаряд с начальной скоростью 730 м/с и массой 18,8 кг.

В тот же день были утверждены требования и на «85-мм противотанковую пушку специального назначения». Она, в свою очередь, должна была исполнять и функцию дивизионной пушки, для чего в боекомплект включался осколочно-фугасный боеприпас массой 9,2 кг с начальной скоростью 800 м/с. Что же касается её бронебойного снаряда, он имел начальную скорость 1150 м/с и массу 10,5 кг. На дистанции в километр этот снаряд также должен был пробивать лист брони толщиной 160 мм, установленный под углом 30 градусов. В качестве базы для орудия ТТТ предусматривали использование лафета 107-мм пушки М-60. Изменения в конструкцию базы планировались минимальные, в частности, предусматривалось создание нового орудийного щита.

Конкуренция в тяжёлом весе

До начала июня 1941 года работы по проектированию сверхмощных противотанковых пушек фактически велись лишь заводом №92, несмотря на то, что в постановлении речь шла о двух заводах. Объяснить такую ситуацию можно тем, что Грабин проявил инициативу, которую заметили наверху. Впрочем, заводу №172 в тот момент было слегка не до того: на нём и так висел большой объём заказов по гаубичной артиллерии, а также артиллерии Резерва Главного Командования (РГК).

«Утряска» требований на пушки продолжалась и в конце мая, и в начале июня 1941 года. В итоге окончательный вариант требований был разослан на заводы только к 7 июня. Вместе с тем, к моменту получения финальных ТТТ завод №172 уже включился в работу по созданию своей 107-мм противотанковой пушки. Последняя редакция требований поставила завод в неловкое положение, поскольку в них появились указания о применении механического досылателя, а также о нарезах ствола прогрессивной крутизны. В письме председателю Арткома ГАУ КА генерал-майору Хохлову исполняющий обязанности директора завода Кудрявцев указал, что КБ будет разрабатывать новую пушку без этих элементов. По мнению КБ, скорострельность 10 выстрелов в минуту можно было получить и без досылателя. Пушка, разрабатывавшаяся коллективом завода №172, получила индекс М75. Согласно предварительным расчётам, начальная скорость её снаряда должна была составить 1020 м/с, при этом пробитие брони предполагалось на уровне, указанном в ТТТ.

Интересно, что в Молотове (современной Перми), где располагался завод №172, была начата разработка и 85-мм противотанковой пушки, о которой дошли лишь обрывочные сведения. Впервые информация о ней всплывает в середине июня 1941 года. В переписке, которая шла между Наркоматом боеприпасов и заводом №172, выяснилось, что лафетопробных снарядов, предназначенных для 85-мм пушки ЗИС-23, для орудия разработки завода №172 не хватит. По этой причине требовалось изготовить ещё 300 снарядов: 50 к 5 июля, а оставшиеся 250 – к 15 июля 1941 года. В дальнейшей переписке по боеприпасам обнаружился и заводской индекс новой пушки – М-76. Там же указано, что завод №172 добился разрешения правительства на изготовление опытного образца.

Никаких тактико-технических характеристик по М-76 обнаружить не удалось. Что же касается конкурирующей с ней 85-мм пушки ЗИС-23, то её тактико-технические характеристики (ТТХ) окончательно были утверждены к началу июля 1941 года. Для обеспечения начальной скорости 1150 м/с пушка получила ствол длиной 96,8 калибров (8228 мм). Не вписалась в ТТТ по длине ствола и ЗИС-24. Согласно финальным ТТХ, общая длина её ствола составила 73,5 калибра, или 7843 мм.

В данных по характеристикам, датированным 4 июля 1941 года, указывалось, что пушки заводом №92 спроектированы и находятся в стадии изготовления опытных образцов. Были эти пушки изготовлены или нет – история умалчивает. Но по состоянию на 31 июля 1941 года оба орудия всё ещё находились на стадии не изготовления, а проектирования. К 15 августа завод №92 уже должен был сдать два опытных образца ЗИС-23 (над ЗИС-24 работа шла теперь лишь в инициативном порядке). В указанные сроки этого не произошло, более того, обе пушки отсутствуют и в докладе об опытных работах завода №92, датированном 25 августа. Нет по ним информации и в последующих документах. Таким образом, существует высокая степень вероятности, что ни ЗИС-23, ни ЗИС-24 так и не были изготовлены.

Совершенно неожиданно в конкурентную борьбу вмешался третий участник. 7 июля 1941 года в адрес начальника Управления заказов и производства вооружения наземной артиллерии (УВНА) пришло письмо из Свердловска. Авторами письма были главный инженер Уральского завода тяжёлого машиностроения (УЗТМ) А. С. Рыжков, начальник СКБ завода А. Н. Булашев, а также главный конструктор Ф. Ф. Петров (один из создателей пушки МЛ-20). В письме с Уралмаша предлагался эскизный проект противотанковой пушки, получивший обозначение УМЛ-20.

Изюминкой проекта стала максимальная унификация пушки с уже находящимися в производстве образцами, а именно – с МЛ-20 и А-19. Поршневой затвор планировалось взять от А-19, от неё же брался и кожух ствола. Казённик, а также лафет использовались от МЛ-20. Кроме того, предполагалось взять от А-19 и гильзу. Высказывалась даже возможность использования снаряда от М-60, но возникали сомнения, выдержит ли он увеличившееся давление. Начальная скорость снаряда оценивалась в 1050 м/с, при этом длина ствола должна была составить 59,5 калибров. Для того чтобы компенсировать изменение центра тяжести, ствол удлинялся назад на 235 мм.

Предложение УЗТМ выглядело вполне разумным. Благодаря максимальному использованию деталей уже находившихся в производстве орудий можно было ускорить разработку, а главное – запуск пушки в серию. Но дальше эскизного проекта история УМЛ-20 не продвинулась.

В итоге единственной сверхмощной противотанковой пушкой, достигшей стадии испытаний, оказалась М75, разрабатывавшаяся под руководством С. Н. Дернова.

Не имеющая достойных целей

Техническая документация на 107-мм противотанковую пушку М75 была подготовлена заводом №172 к концу июня 1941 года. Стоит отметить, что начало Великой Отечественной войны сперва никак не отразилось на её разработке. В отличие от работ над перспективными тяжёлыми танками КВ-3, КВ-4 и КВ-5, разработку сверхмощной противотанковой пушки никто не сворачивал. К изготовлению двух опытных образцов М75 завод №172 приступил в начале июля 1941 года, а к концу месяца они уже проходили заводские испытания. В ходе пробных стрельб были получены начальные скорости снарядов от 1017 до 1047 м/с, что соответствовало заданным требованиям. Срыва ведущих поясков на снарядах не наблюдалось. Пробоины в щите имели форму круга, то есть при стрельбе снаряды летели стабильно. Основной проблемой на заводских испытаниях оказалась работа полуавтоматики. Связано это было с материалами, из которых изготовили клин и казённик

15 июля в адрес начальника УВНА военинженера 1-го ранга Комарова был прислан технический проект пушки, разработанный параллельно с изготовлением опытных образцов. В целом пушка соответствовала требованиям. Начальная скорость её снаряда составляла 1020 м/с, длина ствола — 70,5 калибров (7550 мм), а в конструкции использовался лафет МЛ-20. Тем не менее, на проект была наложена резолюция:

«вместо наложения нового 107 мм ствола на лафет МЛ_20, завод занялся неудачной «модернизацией» этого лафета, общего для МЛ-20 и 122-мм пушки обр.1931/37 г.».

Более развёрнутая версия резолюции ушла на завод №172 28 июля 1941 года за подписью начальника ГАУ КА генерал-полковника Яковлева.

Такую реакцию руководства ГАУ КА вызвали изменения, которые внесли на заводе №172 в конструкцию лафета. Вместо штатной системы перевода ствола из боевого положения в походное был использован полиспаст по типу использовавшегося в М-60. Помимо изменения конструкции, в ГАУ высказывались справедливые сомнения в ускорении процедуры перевода ствола из боевого положения в походное и наоборот. Гораздо существеннее оказалось то, что для М75 конструкторы изменили систему отката, а также фактически сделали новый передок. В условиях войны и ожидавшегося появления на фронте немецких тяжёлых танков подобное положение вещей справедливо признали неприемлемым. Серийные М75 предполагалось изготовлять на штатном лафете МЛ-20 и со штатным передком.

Дальнейшие испытания М75 было решено проводить на Уральском артиллерийском полигоне (ныне Нижнетагильский институт испытания металлов (НТИИМ)). Программу испытаний утвердили 16 августа 1941 года. В ходе испытаний проверялись прочность системы, её баллистические свойства и определялась бронепробиваемость. На испытания предъявили те же опытные образцы, что проходили заводские испытания. Система под номером 1 имела трубу №4 с длиной хода нареза 25 калибров, а система под номером 2 имела трубу №7 с длиной нарезов 32 калибра. Также с пушками доставили трубу №5, у которой длина нарезов составляла 32 калибра.

Документацию на пушки доставили 28 августа, но испытания начались только через месяц – 29 сентября. Первым этапом стала разборка и сборка систем, в ходе которой стволы на орудиях поменяли местами. Испытания осложнялись тем, что Уральский артиллерийский полигон не был приспособлен к целому ряду необходимых работ.

Первые стрельбы начались лишь 5 октября. Огонь вёлся из системы №1. 16 октября, после 105 выстрелов, по предложению завода №172 испытания приостановили. Связано это было с необходимостью изготовления нового клина и ряда других деталей. Испытания возобновились 3 ноября. После 402 выстрелов из-за большого разгара нарезной части канала ствола трубу №5 заменили на трубу №4. Испытания стрельбой закончили 11 декабря, но из-за занятости испытаниями других систем отчёт о них был составлен только ко 2 января 1942 года.

Общие выводы по испытаниям оказались крайне неоднозначными. Во-первых, живучесть трубы была определена всего в 250–300 выстрелов, что было явно недостаточным. Во-вторых, возникли серьёзные проблемы с бронепробиваемостью. Пушка пробила лист толщиной 152 мм, но случилось это на дистанции всего 100 метров. На дистанции в километр обстрел даже не проводился, поскольку корпуса снарядов оказались непрочными.

Впрочем, это было хронической проблемой советских бронебойных снарядов большинства систем, стоявших на вооружении, и решить её удалось далеко не сразу. Реальная скорострельность пушки оказалась всего 5–6 выстрелов в минуту. Наблюдались большие проблемы и с экстракцией гильз. В итоге М75 признали не выдержавшей испытания.

Потенциально довести М75 до ума завод №172, конечно, мог. Схожие проблемы имели многие пушки, в том числе противотанковые. Ход испытаний показал, каким образом можно устранить выявленные недостатки. Кроме того, как уже говорилось выше, Уральский артиллерийский полигон не был приспособлен к полноценным испытаниям, и в условиях завода можно было решить многие возникшие на полигоне проблемы. Тем не менее, 22 апреля 1942 года последовал вердикт о прекращении работ по сверхмощным противотанковым пушкам:

«Так как опыт сорвеменной войны не подтвердил необходимости применения подобного рода пушек для борьбы с танками, дальнейшую доработку пушки «М-75» и боекомплекта к ней, с целью устранения всех недостатков, считаю нецелесообразной.

Докладывая изложенное, прошу Вашего разрешения на прекращение всех работ по 107 мм противотанковой пушке М-75 и аналогичных работ Государственного Ордена Ленина завода №92 им. Сталина по 85 мм и 107 мм противотанковым пушкам «ЗИС-23» и «ЗИС-24».

Нарком вооружений генерал-полковник Воронов, написавший это письмо Сталину, не знал, что как раз в это самое время КБ Фердинанда Порше начало разработку сверхтяжёлого танка, против которого и создавались советские сверхмощные ПТО. До фронта, впрочем, ни VK 100.01, ни даже Pz.Kpfw. Maus так и не доехали. Тем не менее, о М75 вспомнили ещё раз – в 1943 году.

В июле 1943 года под Понырями дебютировало другое детище Porsche K.G. – самоходная установка Ferdinand. Её появление в Красной армии восприняли очень серьёзно. Среди списка работ по танковой, противотанковой и самоходной артиллерии, датированного 15 сентября 1943 года, вновь появилась М75. Одной из причин возвращения заброшенного в 1942 году проекта было то, что базировалось орудие на лафете пушки-гаубицы МЛ-20. Идея вооружения пушкой М75 самоходной установки, похороненная ещё летом 1941 года, спустя два года получила шанс на возвращение, тем более что для неё наконец появились достойные цели.

Впрочем, возврат к теме 107-мм противотанковой пушки оказался крайне недолгим. В том же самом письме, где упоминалась М75, председатель Артиллерийского Комитета ГАУ КА генерал-майор Хохлов предлагал отказаться от ряда проектов, заменив их на более перспективные 122-мм пушки с начальной скоростью снаряда 1000 м/с.

спасибо