fly

Войти Регистрация

Вход в аккаунт

Логин *
Пароль *
Запомнить меня

Создайте аккаунт

Пля, отмеченные звёздочкой (*) являются обязательными.
Имя *
Логин *
Пароль *
повторите пароль *
E-mail *
Повторите e-mail *
Captcha *
1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 Рейтинг 4.75 (2 Голосов)

Присяга 1-й польской пехотной дивизии

Хотя «по просьбе» союзников СССР дал согласие на вывод польских частей армии Андерса в Иран, это не остановило, а скорее, увеличило желание советского руководства обзавестись собственными польскими частями, теперь уже совершенно независимыми от эмигрантского правительства Польши в Лондоне. Благо, поляков в СССР для этой цели ещё хватало, а некоторый дефицит офицеров и технических специалистов вполне можно было восполнить и советскими кадрами, что заодно давало дополнительные гарантии лояльности вновь создаваемого соединения. Новая польская дивизия начала формироваться 13 мая 1943 года.

Путь к Днепру
Уже 10 августа был создан 1-й польский корпус — фактически, та же 1-я польская пехотная дивизия с добавлением танкового полка и истребительного авиационного полка «Варшава». 1 сентября 1943 года, в годовщину нападения рейха на Польшу, 1-я дивизия отправилась на фронт. Впрочем, в данном случае слово «отправилась» не значило, что поляков сразу бросили в бой — командование Западного фронта, куда поступила дивизия, явно получило указания использовать новых союзников бережно и аккуратно.

Понятно, что с политической точки зрения первым боем польских частей хорошо бы смотрелась громкая победа, но желания одной стороны на войне далеко не всегда встречают понимание у противника. В одной из прошлых статей уже рассказывалось, что для чехословацкой части вместо участия в победном наступлении на Харьков первым боем стало сражение против наступающих немецких частей в ходе контрудара Манштейна. Впрочем, в этот раз подобный вариант был маловероятен — осенью 1943 года на участке Западного фронта немцам было не до наступлений. Зато советское командование, завершив 2 октября Смоленскую наступательную операцию, тут же начало планировать следующие удары. В послевоенной советской историографии замыслы этих ударов было принято описывать достаточно скромно:

«Войскам Калининского и Западного фронтов предстояло провести частные операции на витебском, оршанском и могилёвском направлениях с целью сковать основные силы группы армий «Центр» и не допустить перегруппировку её сил на южное стратегическое направление, где решалась главная задача кампании».

Однако если смотреть на оперативные документы Западного фронта за этот период или даже просто на прилагаемые к ним карты, то ничего особо «частного» в отображённых там наступательных операциях не просматривается. Штаб Западного фронта рассматривал действия своих частей как «фронтальное преследование отступающего противника». Правда, отступали немцы не очень охотно, обороняясь на промежуточных рубежах, и, как выяснилось в дальнейшем, речь шла совсем уже не о преследовании, а о прорыве хорошо подготовленной обороны.

Одним из этапов, а точнее, попыток продвинуться дальше на Запад, стала наступательная операция, в дальнейшем получившая название Оршанской. Рубеж Орша — Могилев был чрезвычайно ценен по целому ряду причин — оба этих населённых пункта являлись узловыми центрами шоссейных и железных дорог, часть из которых в текущей конфигурации фронта являлась рокадами, по которым немцы могли оперативно маневрировать резервами. Потеря Орши также поставила бы под угрозу витебскую группировку, поскольку к этому времени советские войска уже обошли Витебск с севера и действовали северо-западнее города. Наконец, следующей крупной естественной преградой, где противник мог бы рассчитывать остановить советское наступление, была река Березина, но выход к ней уже означал для Красной армии освобождение значительной части Белоруссии.

Забегая вперёд, отметим, что по целому ряду причин освободить Оршу осенью 1943 года не удалось. Результаты же работы командования Западного фронта стали не поводом для победного салюта в Москве, а вызвали расследование т.н. комиссии Маленкова, по итогам которого командующий ЗапФ В.Д. Соколовский был снят с должности с формулировкой «как не справившийся с командованием фронтом». Также последовали оргвыводы в отношении ряда офицеров фронта, в частности, командующего 33-й армией генерал-полковника Гордова, предупреждённого, что при повторении допущенных им в 33-й армии ошибок он будет снижен в звании и должности.

При этом ещё в сентябре 1943 года находившийся на Западном фронте офицер ГШ КА подполковник Некрасов составил «Доклад о наступательной операции 33-й армии в период с 28.08 по 05.09.1943», где достаточно подробно раскрывались проблемы армии, в частности, слабую организацию работы и взаимодействия артиллерийских частей, плохое ведение разведки и другие недостатки. Но в тот момент «оргвыводы» ещё не последовали, а командующий Западным фронтом направил 1-ю польскую пехотную дивизию именно в свою лучшую, как он считал, 33-ю армию.

Схема наступления Западного фронта
Прибытие свежего и хорошо укомплектованного соединения было весьма кстати — войска армии, как и всего Западного фронта, в ходе предыдущих наступательных боев понесли значительные потери. Между тем, в будущем ударе 33-й армии отводилась одна из главных задач. Ей вместе с 21-й армией предстояло прорвать немецкую оборону, после чего в прорыв должны были пойти подвижные резервы — 2-й гв.тк и 3-й гв.кк для 21-й армии и 5-й мк с 6-м гв.кк для 33-й армии. При этом танковый и механизированный корпуса планировалось пустить в ход уже после прорыва переднего края обороны противника на глубину в 2–3 км.

План будущего наступления для 33-й армии выглядел следующим образом: главный удар нанести в направлении Ползухи, С. Дятел, Шклов, прорвать оборону противника на участке Ленино, разгромив при этом обороняющиеся части немецкой 337-й пд, и захватить плацдарм на западном берегу реки Пневка. После ввода в бой 5-го мк и 6-го гв.кк 33-я армия наступала южнее Орши, стремясь выйти к Днепру. Здесь опять надо сказать, что, если судить по докладу полковника Некрасова, ранее опыт взаимодействия 5-го мк и 33-й армии был не очень удачен:

«Командование 33-й армии решило сосредоточить 5-й мехкорпус за свой правый фланг, на участке 21-й армии в район Леонов, Кукуево, поставив ему задачу по карте без рекогносцировки, не дав артиллерийской поддержки, не увязав действия 5-го мк с авиацией, поэтому 5-й мк, стёсанный частями 21-й армии, не прикрытый с воздуха, подвергался систематической бомбёжке противника и задачи на развитие успеха выполнить не смог, при этом понёс большие потери в живой силе и технике».

В любом случае, прорывать немецкую оборону сначала предстояло пехоте. По замыслу штаба 33-й армии 1-й польской пехотной дивизии имени Тадеуша Костюшко выпало быть «острием копья» — 42-я стрелковая дивизия (командир генерал-майор Н.Н. Мультан) наступала справа от неё, 290-я стрелковая дивизия (командир полковник И.Г. Гаспарян) — слева.

Польские солдаты на марше
Наступать предстояло по достаточно сложной местности. Главным препятствием, за которое и зацепились немцы при создании своей оборонительной позиции, была река Мерея. Хотя её ширина не превышала на этом участке 5–6 метров, но илистое дно и заболоченная пойма обещали наступавшим большие сложности при попытке форсирования. Западный берег возвышался над восточным, а в 5–6 км от переднего края имелся лесной массив и овраги, позволявший немцам скрыто накапливать и маневрировать резервами. На восточном берегу местность была открытая.

Впрочем, командование 33-й армии не без оснований надеялось, что численное превосходство наступавших частей позволит компенсировать любые сложности. Свежая польская дивизия имела в своём составе порядка 12 000 человек. Собственные дивизии 33-й армии — 42-я и 290-я сд — после напряжённых боев были куда ниже штатной численности, имея 5324 и 4489 бойцов соответственно. Примечательно, что в советских источниках иногда указывались ещё меньшие цифры, взятые на 13 октября, уже после первых дней наступления.

Советские и польские солдаты на отдыхе
Видимо, исходя из желания не распыляться, основные усилия было решено сосредоточить на узком участке — ширина полосы наступления у поляков составляла 2 км, у советских дивизий на флангах — по 1,5 км.

На голодном пайке
«То, что горело сейчас на этой приднепровской станции, лопалось, взрывалось и малиновыми молниями вылетало из вагонов, и то, что было покрыто на платформах тлеющими чехлами, — всё это значилось словно бы собственностью Гуляева, всё это прибыло в армию и должно было поступить в дивизию, в его полк, и поддерживать в готовящемся прорыве. Всё гибло, пропадало в огне, обугливалось, стреляло без цели после более чем получасовой бомбежки…

Втянув голову в плечи, начальник тыла дивизии тупо смотрел Иверзеву в грудь.

— Почему не разгрузили эшелон? Вы понимаете, что вы наделали? Чем дивизия будет стрелять по немцам? Почему не разгрузили?

— Товарищ полковник… Я не успел…

— Ма-алчите! Немцы успели!»

Многим знакомы если не этот отрывок из повести Юрия Бондарева, то хотя бы сцена из одноименного фильма. Скорее всего, в октябре 1943 года офицеры дивизий Западного фронта испытывали схожие чувства.

Польские жолнежи в железнодорожном эшелоне
Формально штабу 33-й армии удалось достичь высокой концентрации артиллерии: 42-й сд были приданы артполки 222-й и 58-й сд, 1309-й иптап, 27-я минбр. 1-й ппд достались артполки 173-й и 149-й сд, 538-й минп, 67-я габр. 290-й сд — артполки 338-й и 371-й сд, 71- лабр. Кроме того, наступление должна была поддержать армейская артиллерийская группа — 5-я ад, 17-я абр, 95-я тгбр, 18-я и 119-я бр бм, 761-й и 518-й ап. В «стволах» это выглядело так:

82-мм миномётов — 159 шт.
120-мм миномётов — 77 шт.
76-мм орудий — 66 шт.
122-мм орудий — 111 шт.
Уже эти числа давали пресловутые «200 стволов на километр», а с учётом 146 стволов армейской группы — и того больше. Список выглядит внушительно, но, кроме самих орудий, нужны были и снаряды к ним. Тут дело обстояло менее радужно — на 10 октября в войсках и на армейских складах имелось 0,91 боекомплекта к 76-мм пушкам, 1,25 боекомплекта к 122-мм, 0,75 боекомплекта к 152-мм, 1,15 боекомплекта мин к 82-мм миномётам и 0,50 боекомплекта к 120-мм миномётам.

Возможную причину подобной скудности раскрывает ещё один рапорт всё того же офицера ГШ КА подполковника Некрасова: «Доклад о чрезвычайном происшествии на ст. Вязьма 7-8 октября 1943 года». В этот день немецкой авиации удалось разбомбить скопившиеся на станции Вязьма составы. Было уничтожено до 210 вагонов с продовольствием и техническим имуществом (в том числе два эшелона с медико-санитарным имуществом эвакогоспиталей), 43 вагона с боеприпасами, 26 цистерн с горючим. Особенно обидно, что таких результатов люфтваффе добились незначительными силами — в первом налёте приняло участие восемь самолётов, в повторном — всего три. Прикрывавшие станцию зенитчики «зевнули», открыв огонь лишь после первого захода вражеских бомбардировщиков, удачно накрывших цистерны с горючим, от которых начали загораться и остальные скопившиеся на станции эшелоны.

В октябре 1943 года, через год после того, как на Ближний Восток ушла к англичанам сформированная в СССР польская армия генерала Владислава Андерса, поляки вновь готовились вступить в бой на советско-германском фронте — теперь это должна была сделать на Западном фронте под Могилевом 1-я пехотная дивизия имени Тадеуша Костюшко.

Поляки идут в атаку
С точки зрения командира 1-й польской пехотной дивизии генерал-майора Зыгмунта Берлинга (Zygmunt Henryk Berling) ситуация выглядела следующим образом. В ночь на 7 октября он был вызван в штаб 33-й армии и получил там боевую задачу для своей дивизии. Учитывая место расположения польских частей, прибыть на передовую они могли 9–10 октября — на подготовку к наступлению, назначенному на 12 октября, у поляков оставалось два дня. Лично провести рекогносцировку полосы будущего наступления Берлинг вместе со своим штабом и командирами полком смог только во второй половине дня 9 октября. Понятно, что в такие сжатые сроки времени на подготовку и особенно увязку взаимодействия с соседями и частями усиления было не очень много — в частности, «задачи артиллерии были поставлены в общем плане использования артиллерии армии, который предусматривал массовое использование артиллерии во время артподготовки, и для постановки задач мной места не было».

Заметим, что позднее в том же отчёте Берлинг все же уточняет, что два его наступавших в первом эшелоне полка имели по два артиллерийских полка для поддержки каждый, а в его распоряжении находилась гаубичная артбригада. При этом ещё до начала наступления части ощутили нехватку снарядов и горючего. В артиллерийском полку дивизии имелось 1,5 боекомплекта снарядов, а «остальные боеприпасы ввиду отсутствия в дивизии бензина остались в районе старого места сосредоточения дивизии (68 км от нынешнего места боевых действий)». Чтобы заправить 10 октября машины противотанкового дивизиона, остатки бензина пришлось сливать со всего прочего автотранспорта дивизии.

Исходные позиции для наступления 1-я польская пехотная дивизия (ппд) заняла в ночь на 10 октября. На следующую ночь вперёд ушла пешая разведка, а днём 11 октября разведку боем провели соседи слева и справа. Было установлено, что «противник твёрдо обороняет занимаемый рубеж, имея большое количество огневых точек».

Противником польских частей и вообще всей 33-й армии являлись части 337-й пехотной дивизии (пд) генерал-лейтенанта Отто Шюнемана (Otto Schünemann). Эта дивизия недавно получила пополнение за счёт «дивизионной боевой группы» — фактически, остатков 113-й пд. Что не менее важно, немцы занимали отлично подготовленные в инженерном отношении позиции, являвшиеся частью линии «Пантера».

Артподготовка наступления была назначена на 08:20 12 октября. Она должна была длиться до 10:00, при этом пехота должна была подняться в атаку ещё в 09:45, до окончания подготовки. Однако вечером 11 октября Берлинг получил приказ командующего 33-й армией генерал-полковника В.Н. Гордова провести в 06:00 ещё одну разведку боем. Судя по всему, командование армии не питало иллюзий относительно осведомлённости противника о предстоящем наступлении, а больше опасалось, как бы немцы не отошли из-под удара. Это подтверждается, например, приказом по 5-му механизированному корпусу (мк): «В связи с возможным отходом противника в ночь с 10 на 11 октября быть готовым к выступлению… для преследования отходящего противника». Увы, отступать немцы совершенно не собирались.

Как достаточно самокритично отмечал польский комдив, разведка боем не состоялась: «Наступление не удалось. Батальон залёг перед передним краем». Впрочем, и с основным наступлением тоже всё складывалось не по плану.

Из-за плотного утреннего тумана начало артподготовки перенесли с 08:20 на 09:20. Атаку пехоты сначала передвинули на 10:45, но в 10:00 Берлинг получил личный приказ Гордова начать атаку немедленно. «Немедленно», учитывая необходимость донести очередную смену планов до низовых подразделений, означало 10:30 — именно в этот момент 1-й и 2-й пехотные полки (пп) польской дивизии пошли в атаку, «совершенно не ложась и стреляя на ходу».

Советская пехота идет в атаку
Далее, по мнению польского комдива, произошло следующее: пехота соседних соединений залегла, едва выйдя из траншей, в результате чего оба фланга наступавших поляков оказались открыты. Тем не менее, 1-й пп взял деревню Тригубово, а 2-й пп занял деревню Ползухи, после чего наступление остановилось под сильным пулемётным и миномётным огнём. Танки дивизии поддержать атаку не смогли, поскольку «по причине неправильного построения мостов сапёрами армии на р. Мерея застряли на переправе и в наступлении участия не приняли».

Между тем, противник, определившись с местом и силами нового советского наступления, уже в 12:10 контратаковал, выбив поляков из Тригубова. Берлинг вызывал огонь гаубичной артбригады, и после обстрела 1-й пп вновь перешёл в атаку, заняв на этот раз половину Тригубова. В 14:30 аналогичная контратака последовала и на участке 2-го пп — правда, здесь артбригада сработала ещё оперативнее, и поляки остались в южной части деревни.

Наконец, в 15:30 «при поддержке танков, миномётов и четырёх «Фердинандов»» немцам удалось выбить 1-й пп из Тригубова. Удар для поляков оказался крайне серьёзным — батальоны перемешались, командир полка потерял управление. В современной польской википедии про этот момент дипломатично сказано: «Командир полка подполковник Деркс утратил способность командовать» (Dowódca pułku ppłk Derks utracił zdolność dowodzenia). Берлинг принял решение заменить 1-пп находившимся во втором эшелоне 3-м пп, при этом 1-й пп «к моменту выхода его из боя… насчитывал 500 штыков».

С наступлением темноты бой на участке не затих. Особенно отличились бойцы дивизионной разведроты, сумевшие уничтожить в Тригубове штаб немецкого батальона, захватив при этом «карты, сумки и два портфеля с документами». Хуже получилось с танками — часть их снова застряла в болоте.

Польские расчёты ПТР
Утром 13 октября над полем боя вновь повис густой туман, но в этот день командование армии переносить срок начала атаки не стало — артподготовка началась в 08:00. В результате вместо прицельного огня по обнаруженным целям обстрел вёлся по площадям. Не удивительно, что очередная попытка поляков перейти в атаку закончилась ровно так же, как и накануне, только на этот раз немецким самоходкам удалось ещё и подбить несколько польских танков. Единственного успеха добился 2-й пп, которому снова удалось выбить немцев из деревни Ползухи.

Берлинг приказал частям окопаться и начать готовиться к новому наступлению, но в 17:30 командиру польской дивизии сообщили очередной приказ командования армии — дивизия будет сменена. В ночь на 14 октября 1-ю ппд отвели в тыл, и на этом сражение под Ленино для поляков закончилось.

Кулаки после боя
Потери польской дивизии, согласно прилагавшейся к отчёту сводке, составили 2980 человек, при этом имелось примечание, что число пропавших без вести уточняется.

Доклад Берлинга представлял собой вполне типичный рапорт командира среднего звена. Так, в частности, там не упомянуто, что, согласно боевому донесению штаба 33-й армии, вывод дивизии в тыл В.Н. Гордов произвёл с формулировкой: «1-ю ппд, оказавшуюся несостоятельной в ведении боя с немцами, вывести в резерв армии в район Николаево, Питьково, Ловыничи и навести в ней воинский порядок». Очень маловероятно, чтобы командарм не довёл эту или ещё более грубую формулировку до Берлинга — одной из претензий специальной комиссии под руководством Г.М. Маленкова, расследовавшей весной 1944 года большие потери в 33-й армии, был как раз стиль работы Гордова — в выражениях генерал себя не сдерживал.

Впрочем, польские историки вполне отвечали Гордову взаимностью — даже в советское время «старший брат» порой был вынужден одёргивать некоторых из них, начинавших слишком яростно обличать сталинских командующих. После 1991 года одергивать стало некому, поэтому среди нового поколения польских историков «Bitwa pod Lenino» зачастую описывается в лучшем случае как пропагандистский успех Сталина, отправившего на убой несчастных поляков, которые не попали в армию Андерса и в итоге попытались использовать свой «единственный шанс вырваться из нечеловеческой советской земли», массово сдаваясь немцам.

К чести поляков, что тогдашних, что нынешних, надо сказать, что версия о массовом дезертирстве не разделяется и многими современными польскими историками, отмечающими, что в немецких документах зафиксирован только 21 дезертир — не так уж много для двух дней ожесточённого боя дивизии без боевого опыта. При этом сами поляки отчитались о 225 пленных немцах, есть информация и о большем числе. В целом, какое бы мнение бойцы 1-й ппд не имели об СССР, вряд ли у кого-то из них в октябре 1943 года имелись хоть какие-то сомнения по поводу сущности «тысячелетнего рейха».

Попробуем разобраться, что же происходило 12–13 октября вокруг польской дивизии.

Сбоку, но не с припёку
В первую очередь, это касается соседей поляков на флангах — 42-й и 290-й стрелковых дивизий (сд). Хотя они действительно значительно уступали по численности 1-й ппд, им была нарезана меньшая полоса для наступления, да и силы противника напротив тоже не потрясали воображение — так, 42-я сд накануне наступления зафиксировала один пехотный батальон 688-го гренадерского полка (гп) 337-й пд. Тем не менее, наступление 42-й сд было ещё менее удачным — днём 12 октября дивизия докладывала об «упорном бое за первую траншею», а на следующий день сообщила, что три раза ходила в атаку, но «успеха не имела».

При этом уже 12 октября часть сил 42-й сд попытались перебросить на участок польской дивизии, чтобы иметь возможность атаковать нависавшую над правым флангом наступавших высоту 217.6, однако атаки со стороны занятой поляками деревни Ползухи тоже не дали результата.

290-я сд перед наступлением фиксировала перед собой «до двух батальонов 690-го и 688-го гп», оборонявшихся на высоте 215.5 и в Ленино. 12 октября 878-й стрелковый полк (сп) овладел первой линией траншей противника юго-западнее Ленино, однако дальше не продвинулся из-за сильного огневого сопротивления противника. Куда интереснее, что про 885-й сп сказано, что он «в 11:20 разгромив 3-й батальон 688-го пехотного полка, овладел Тригубово» — как был сказано выше, эта деревня находилась в полосе наступления 1-й ппд, и на её взятие претендует польский 1-й пп. В целом действия и этой дивизии сложно назвать успешными. Не очень заметны из донесений советских частей и соединений также основания для заявления о том, что «большинство контратак он [противник] осуществлял… по флангам ударной группировки 33-й армии, что в значительной мере облегчало выполнение задач действовавшей в центре оперативного построения армии 1-й пехотной дивизии» — видимо, советским историкам уж очень хотелось отбить нападки польских коллег.

Примечательно, что обсуждение в стиле «кто больше навоевал» обычно ведётся как раз вокруг 1-й ппд и её соседей, 42-й и 290-й сд. При этом обычно забывают, что в наступлении принимало участие ещё одно советское соединение — 5-й мехкорпус.

Пропавший мехкорпус
К моменту начала очередного наступления Западного фронта 5-й мк находился далеко не в лучшем состоянии. Командование 33-й армии об этом хорошо знало, поэтому крайне сомнительно, чтобы красивые планы его ввода в бой после прорыва немецкой обороны рассматривались всерьёз. Наоборот, накануне наступления штаб корпуса получил приказ собрать из остатков хотя бы несколько боеспособных частей. Выполняя это указание, во 2-й и 45-й механизированных бригадах (мбр) сформировали по одному батальону, передав их в 9-ю мбр, а танковые полки мехбригад передали исправные машины в 233-ю танковую бригаду (тбр), доведя число боеготовых танков в ней до 42. Корпусу также придали ряд танковых и самоходных частей и соединений: 256-ю тбр, которая после приёмки матчасти от 43-й гв.тбр имела 5 танков, 154-й отдельный танковый полк (отп), после приёмки матчасти от 136-го и 250-го отп имевший 22 танка, 1495-й самоходный артиллерийский полк (сап) с шестью СУ-122, 1445-й сап с 16 СУ-85 и 1537-й тяжёлый сап с 12 СУ-152.

При этом командование 5-го мк накануне операции также жаловалось на острую нехватку ГСМ — например, 154-й отп из-за отсутствия масла для танков не смог вовремя сосредоточиться в исходном районе.

12 октября, с началом артподготовки, части корпуса начали выдвижение с исходных рубежей к переправам через реку Мерея. 233-я тбр, выйдя к переправам в районе Ленино, начала переходить реку, но на западном берег сразу «попала под обстрел противника, неся потери в танках и личном составе».

256-я тбр и 154-й отп вышли к Сысоево, но «переправиться не смогли ввиду отсутствия переправ». В результате 256-я тбр занялась постройкой моста, ведя огонь с места, а 154-й отп перенацелили на переправу у Ленино. В результате к 19:00 на западном берегу действовала только 233-я тбр, которая, потеряв шесть танков, наткнулась на минное поле и искала пути обхода. Ночью танки 233-й тбр и 154-го отп пытались участвовать в атаке на Тригубово, но успеха не имели. Следующая атака совместно с частями 290-й сд была предпринята утром 13 октября.

За два дня боев потери 233-й тбр составили 17 танков, 154-й отп потерял 8 машин.

Подводя итог, можно констатировать, что в ведущейся вокруг «Битвы за Ленино» перепалке обычно сгущают краски обе стороны. Из приведённых документов видно, что никакого «бросания на убой» не было — наступление польской дивизии поддерживала солидная, по меркам осени 1943 года, артиллерийская группировка. В те моменты, когда хотя бы её часть удавалось эффективно использовать, это сразу сказывалось на ходе боя.

Кроме польских танков, на том же участке действовали и советские. С другой стороны, для не имевшего боевого опыта соединения польская дивизия тоже добилась хорошего результата, пусть и дорогой ценой. Развивать наступление дальше до тех пор, пока не были взяты высоты на флангах, означало бы втягиваться в «огневой мешок», который противник в любой момент мог контрударом под основание клина превратить в «котёл», что не раз происходило в ходе войны.

Автор Андрей Уланов

Источник


Комментарии могут оставлять, только зарегистрированные пользователи.