Парни, хочу поднять одну такую на мой взгляд, интересную тему. У всех у нас наверняка есть родные, близкие кто рассказывал про войну из первых уст. У меня бабушка застала войну в возрасте 12 лет и тоже рассказывала. Так вот, хочу что бы вы поделились историями как говорится из первых уст.
В общем бабушка Семенцова Анна Петровна, жила в Брянском районе, с. Весёлая калинка. Говорит пошли они с "отцом" за дровами в лес и тут появился шум техники, голоса... он говорит - немцы идут... Пришли рядовые солдатики, заняли село, обосновались... стояли какое-то время, само собой Брянские леса, партизаны и другие неприятности для немецких "туристов". Пришли кстати летом. Один раз говорит кто-то из местных у других местных украл что-то из живности, они нашли того, кто украл, собрали селян и "провели воспитательную беседу (не помню как именно, но вроде бы не расстреляли) с виновником", на глазах у всего села. Потом говорит был случай... ночью в соседскую хатку стучится молоденький фриц, в окно выглядывает женщина, он ей и говорит на ломаном русском - матка, уходи и детей забирай.. ночью в лесу произошел бой с партизанами, они были на повозке с лошадьми... и лошадь пришла к вашему дому... т.е. она пришла домой, утром придут из полиции, так что уходи.
Потом рассказывала, в какой-то день, самый обычный день, бежит баба по селу и орёт на всё село "Русские идут, русские идут!!!" немцы сразу "в ружьё", развернули пулемёты и всех положили на поле... после боя местные кинулись снимать вещи, потому как нищета была страшная, говорит в лаптях ходили. Пока местные шманали, приходит офицер с двумя солдатиками и говорит местным - (образно говоря) вы ох@ели? Они здесь за вас голову сложили, а вы с них одежду снимаете?!?! Если увижу хоть одного кто снимает, лично застрелю. И в догонку дал распоряжение выкопать братскую могилу на окраине села, не там где их "выкосили" пулемётами и не там где сеят и пашут, собрать и похоронить по человечески. (Это я уже потом поискал и обнаружил, что в том месте из окружения прорывались разрозненные части 13й армии).
Потом пришли мадяры, говорит мы знали, что они получают деньги (откуда они это знали, мне не ведомо) и говорит, вот тут то и началось, стрельба на лево, на право, грабежи, насилие и т.д. И говорит, что немецким офицерам они не подчинялись, они им были не указ. Говорит однажды собрали в селе мужиков, которые могли вероятно быть партизанами (по возрасту) и собрались расстреливать, одна женщина билась в истерике - кормильца убивают, в конце концов побежала к главному, попросила и её мужа отпустили, остальных расстреляли. Расстрелами говорила, тоже занимались мадяры.
Потом пришли русские, начался бой, говорит был страшный бой в самом селе... говорит при отступлении немцев, ехал какой-то такнк или что-то из техники и стрелял по крышам домов, что бы поджигать. В их крышу снаряд попал и прошел насквозь, не повредив дом. После боя местные опять кинулись снимать одежду с убитых... Говорит и меня с собой взяли старшие "сёстры", я говорит когда подошла, как посмсмотрела на этих убитых, сказала - не нужна мне ни какая одежда, я не могу с них снимать (ребёнок 12 лет, девочка)... Говорит за пнями они как прятались по два, по три человека, так и лежат... А был ещё случай в момент когда местные после этого боя снимали одежду... в общем лежит убитый солдатик... кто-то снимает с него сапоги, тот практически убитый открывает глаза и говорит ему - ты что, ох@ел? Достал пистоолет и застрелил его.. Видимо не смертельное ранение было или просто как говорится - доходил.. Это конечно далеко не всё, вспомню, потом допишу.
С уважением Андрей.
Комментарии
Ротный вызвал старшину и приказал выдать деду кое-каких гостинцев для семьи и официально отпустил его до завтрашнего утра. Но честно предупредил: не явишься утром до развода – пойдешь под трибунал, как дезертир.
А старшина тут как тут – о, возьмешь с собой карабин, и себя защитишь, и мне так спокойней будет. А деду аж поплохело от таких слов – Да ты что, старшина, увидь кто меня в форме и с оружием в лесу, даже разговаривать не будут, стрельнут издали и все оружие уже с холодного трупа снимут. А без карабина у меня еще есть шанс пройти без шума и ненужных осложнений для жизни. В итоге старшина все-же заставил деда положить к себе в сидор с гостинцами еще и пачку с патронами, за что дед соответственно расписался в ведомости перед отбытием из расположения части.
Дед прекрасно знал все леса вокруг, так что движение ночью для него не было препятствием. Но основная проблема все же осталась – как не нарваться на шальную пулю от дозора лесных братьев из УПА, которыми буквально кишели местные леса. Так что дед изначально решил не прятаться, а идти через лес открыто, громко распевая песни. Но, не долго музыка играла… Резкий и неожиданный окрик заставил деда остановиться посреди большой полянки, залитой лунным светом – он как на ладони, а встреченный дозор надежно укрыт в лесу. Ну, а дальше пошли словесные разборки – Назови пароль, ты сам-то кто, что тут делаешь, на кого работаешь, где остальные? Дед спокойно представился, честно сказал, что пароля не знает, что сам он местный и что идет к семье, которую давно не видел. Но старший из дозорных начал откровенно наезжать на деда, да так, что дело могло закончиться совсем плачевно. Дед все так же спокойно остудил его – Добр человек, ты же меня не знаешь, зачем так со мной разговариваешь? Ты лучше позови кого-нибудь из местных, я же назвал свое село, пусть он меня и опознает. На том и порешили - деда оставили стоять посреди поляны, а дозорные до поры до времени затаились. Через некоторое время к деду незаметно вышел односельчанин, они опознались, присели на поляне, немного поговорили о том, о сем и затем деда отпустили в дорогу до села. На вопрос деда – а не будет ли еще подобной неожиданности с лесным дозором, односельчанин лишь улыбнулся – о тебе уже дозорных по дороге до села оповестили, иди спокойно, только не прячься – а то уже точно застрелят.
Дед благополучно пришел в село, разбудил бабку, которая на радостях подняла всех спящих детей, обрадованных появлению отца и незамысловатых гостинцев. Дед с бабкой всю ночь сидели и разговаривали о жизни и событиях в селе, подспудно ожидая прихода нежданных гостей, но так к ним никто и не пришел. А утром дед простился с семьей, вышел из села и все тем же лесом вернулся обратно в город, в расположение своей части, живой и невредимый, прихватив с собой домашних гостинцев для боевых побратимов.
А нежданные гости появились в доме деда уже после войны, когда он вернулся домой после демобилизации. Разговор у них состоялся короткий и предельно деловой – ты вон готовый воин, прошел войну и уцелел, так что ты теперь или с нами в борьбе за свободную Украину, или сгоришь вместе со всей семьей в собственном доме. К времени разговора уже был ясен расклад местных сил и дед вполне трезво оценивал свои шансы выжить. Так что наспех собрав семью и самые необходимые вещи, ночью на подводе уехал в никуда. Больше он в это село никогда не возвращался.
Дед умер очень давно, но даже при жизни крайне неохотно рассказывал своим внукам о войне, а на все подробные расспросы лишь отрицательно кивал головой и говорил, что война слишком грязная штука и нам, молодым, лучше вообще никогда не участвовать в чем-то подобном. Кстати, дед очень хорошо разговаривал на немецком (в австро-венгерск ой армии немецкий язык был официальным языком общения и команд), чем приводил в ступор немцев на войне – они его часто принимали за фольксдойче.
В юности они вместе с его отцом занимались тем, что покупали на Озёрке (главный рынок Днепропетровска ) старую мебель, реставрировали её и продавали там же, уже отремонтированн ую. Мой прадед был в этом деле большим мастером. По профессии столяр-красноде ревщик, он до революции работал на должности специалиста по ремонту классных вагонов на железной дороге.
Ещё до начала второй мировой, в 1928 году дед отслужил срочную. Служил в Киеве, в отдельном эскадроне связи первой конной армии. Я отлично помню, как он порой, будучи в хорошем настроении, пел "Мы красные кавалеристы, и про нас..."
До войны поработал токарем на заводе "Стелла", в 1925-м окончил курсы счетоводов, потом работал в Институте зернового хозяйства. В 1931-м поступил на физический факультет педагогического отделения Днепропетровско го физико-химико-м атематического института и по его окончанию в 1934 году получил диплом учителя физики. Перед войной построил дом на тогдашней окраине Днепропетровска (сейчас это практически центр города), где и я прожил немало лет.
Мегапельмень
Когда Красная армия молниеносно отступила и Днепропетровск перешёл в руки немцев, дед остался в городе. Ему было приказано оставаться на месте "до особого распоряжения" (которое так и не поступило). Возможно, он должен был входить в состав подпольной группы в качестве связиста – точно неизвестно. Он официально устроился на работу у немцев, ремонтировал им рентгеновские установки в госпитале. (Среди семейных документов сохранилась пара его аусвайсов этого периода.)
Перед освобождением города он с двумя знакомыми ушёл из Днепропетровска на запад, взяв с собой из инструментов только набор надфилей и мелкую пилку. Они втроём пробавлялись тем, что ходили по сёлам и ремонтировали там людям всё, что им было нужно, в обмен на продукты. Если удавалось добыть плексиглас, то при помощи своих инструментов дед делал частые гребешки для вычёсывания вшей, они в то время пользовались большим спросом.
Однажды в селе им дали муки и картошки. Товарищи отправились в село на заработки, а дед должен был приготовить обед, была его очередь. Коллективно было решено, что он сделает вареники с картошкой, исходя из имеющихся продуктов. Однако, дед решил, что лепить множество мелких вареников ему лениво, и он слепил один вареник с картошкой, но большой. Потом его попутчики ходили по селу и хвастались этим пельменем – его углы свисали из тазика...
Таким способом они дошли до города Бендеры и решили, что пора переходить линию фронта обратно, к нашим. Перешли. Их, вопреки многочисленным страшилкам, не арестовали, а вновь призвали в Красную армию и отправили в часть. На сайте "память народа" есть сканы "списков освобождённых из плена", где он упоминается.
Ранение
По пути из фильтрационного лагеря в часть дед с попутчиками, в числе которых была девушка-санинст руктор, попали под артобстрел. Осколком ему раздробило плечо и санинструктор его на месте перевязала.
Впоследствии в госпитале ему сказали, что первичная обработка раны была сделана очень грамотно и именно благодаря этому руку, скорее всего, удастся спасти. При подготовке к операции дед слышал, как врачи между собой совещались по поводу его руки – то ли ампутировать полностью, то ли оставить как есть, но она будет болтаться без сустава на коже и сухожилиях, поскольку сустав восстановить невозможно. Он подал голос и попоросил руку не ампутировать, мол ещё пригодится. Так и сделали. И она ему действительно неоднократно пригодилась. Он мог ею даже закручивать лампочку, хотя ему приходилось придерживать её другой рукой.
После войны дед работал учителем физики.
Источник: воспоминания моей мамы.
RSS лента комментариев этой записи