Подборка.

Иоахим Пайпер менее чем за месяц до смерти, 22 июня 1976, фотограф Марк Пеньяр. Фото из книги Agte, с.612.

Иоахим Пайпер, прощальное письмо жене, июль 1976 

Моя Зиги, 

Меня опять преследуют души мертвецов из прошлого, и по всему похоже, что я уйду в великое путешествие прежде тебя - хорошо известно, что идиотизм распаленной толпы ничем не излечишь. Я хочу снова сказать тебе: спасибо за всё. Всю жизнь ты была мне самым драгоценным другом и спутником, и я жалею только об одном: что не смог подарить тебе более спокойное существование. 

Мои последние мысли - о тебе, о твоем обеспечении и безопасности. Первое даст тебе страховка и пенсия, и я надеюсь, что ты найдешь второе в окрестностях Мюнхена. Я думаю, что будет неправильным продавать Траве, лучше сдавать. Дети смогут уделять небольшие суммы на поддержание дома, и иногда присматривать за ним. В добрые времена этот неиспорченный лесной уголок будет для вас связью с природой, а в злые - убежищем, несмотря на нынешние преследования. Буду очень рад, если потом ты оставишь его в наследство не только нашим троим детям, но также и Беттине Визельманн. Она лучше понимала меня, и любила Траве больше, чем они. И еще мои собаки... им было всего несколько лет, но они были такие хорошие. Я им желаю доброго старта в стране вечной охоты, где надеюсь их найти. 

Мне бы хотелось, чтобы мои похороны, кремация, или как уж там выйдет, прошли там, где будет дешевле всего, без приглашений и сбора семьи и товарищей. 

Обнимаю тебя - проведи еще парочку спокойных и здоровых лет в прекрасной Баварии, и пожалуйста, вспоминай только хорошее время в нашей совместной жизни. 

— Йо. 

Примечание: 

Письмо было найдено в саду после гибели Пайпера. После того, как его дом подожгли, ему удалось вынести оттуда некоторые бумаги и вещи. В момент очередного "рейда" в горящем доме провалилась крыша и Пайпер погиб. Письмо хранилось во французской полиции, но в 1990-е было возвращено семье. Хинрих Пайпер подтвердил его аутентичность: у его отца действительно было такое настроение в последние дни. Йо - так называла его жена. Беттина Визельманн - дочь Ули Визельманна, тоже эсэсовца. Они дружили семьями, Беттина была вроде сестры для детей Пайпера. 

Дом сгорел дотла. Идентификация тела оказалась невозможна, т.к. оно безнадежно обуглилось. Французская полиция при затянувшейся на несколько лет экспертизе уничтожила те признаки, по которым тело всё-таки можно было опознать при сравнении с рентгенограммами дантиста. Вследствие этого, свидетельство о смерти так и не было выдано. Поэтому семья не смогла получить ни страховку, ни тот кусок французской земли, о коем с такой любовью пишет Пайпер. 

Сигурд – жена Иоахима Пайпера (1912-1979) умерла от рака через 3 года после смерти мужа и была похоронена вместе с ним и его семьей.

На суде – Сигурд Пайпер, май 1946. За ней следует жена Зеппа Дитриха

На фото - Штурмбаннфюрер Иоахим Пайпер отдаёт честь праху оберштурмфюрера Веструпа, командира 12-й роты панцергренадеров, в Краснограде, 26 февраля 1943. Люкс Веструп (Lucas 'Lux' Westrup) был тяжело ранен во время разведки 24 февраля 1943 и скончался в тот же день в фельдлазарете LAH. Посмертно ему было присвоено звание гауптштурмфюрера СС. В заднем ряду слева: СС-унтерштурмфюреры Маргайт и Блох, СС-оберштурмфюрер Мольт (Margait, Bloch, Molt). Фотография сделана оберштурмфюрером СС Отто Динсе.

Курт Майер 
Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939—1945 
Из главы «Контрнаступление»: 

Плотный, удушающий дым стоял над деревней, когда, завершая сражение, просвистели последние снаряды. Машины полевого госпиталя покатились на запад. Наши павшие в бою товарищи лежали передо мной на плащ-палатках. Мы простились с ними. Затем их положили на танки. Никто из них не был нами оставлен. Их покой не будет нарушен. Ранее мы уже обнаруживали, что после нашего ухода русские разоряли и уничтожали немецкие могилы. 

Русский штабной офицер произвел на нас хорошее впечатление. Нам пришлось в спешке покинуть дом, так как соломенная крыша загорелась и полыхала как факел. Подполковник с готовностью ответил на все вопросы, которые не были прямо связаны с текущей операцией. Он всего несколько дней назад был отправлен на фронт после окончания академии имени Фрунзе в Москве. Прежде чем отправить пленного русского офицера в дивизию, каждый из нас попрощался с ним, а он сказал: «Мы победим в войне против Германии с американской помощью. Вы сейчас проигрываете войну — но однажды мы станем друзьями. Мы вместе продолжим борьбу и достигнем окончательной победы». 

Около 15.00 последний танк ушел обратно в Еремеевку. Глубоко потрясенный, я прощался со смертельно раненным оберштурмфюрером СС Бором. На его лице уже была печать смерти, когда он спросил меня: «Можно я вернусь в батальон?» По пути в полевой госпиталь Бор покинул нас навсегда. 

Жестокий холод заставил нас сбиться вместе в нескольких сохранившихся домах, и только часовым приходилось выносить суровые условия русской зимы снаружи. Мои солдаты вдруг дали волю ликованию и окружили меня, крича, как дикари. У меня рука заболела от их пожатий. В совершенном изумлении я узнал, что награжден Дубовыми Листьями к Рыцарскому Кресту. 

После первого изумления я покинул дом и стал искать своих павших товарищей. Не было слышно ни звука. Фронт был спокоен. Только на большом расстоянии были видны яркие вспышки. Я едва различал свежие могилы. Не было ни крестов, ни камней, отмечающих места последнего упокоения. Снег был плотно утрамбован и едва выделялся на фоне окружающего пространства. Наши товарищи не должны были быть потревожены. Мы хотели оградить их от вандалов. Снежные хлопья падали с неба и покрывали могилы, которые выглядели как глубокие раны. Мрачное место исчезло. Милостивый Господь закрыл шрамы. Я не чувствовал облегчения от этого преображения. Здесь покоился и тот солдат, который утром предупредил меня о русских снайперах. Без его предупреждения я, наверное, уже лежал бы рядом с ним.

Что за "девайс" у крайнего слева?

17 августа 1942 г. Франц Гальдер: "Кавказ. Медленное продвижение на западе, выход к горному хребту в центре, стабилизация фронта на востоке. Сталинград. Наступающие войска Гота и Паулюса хорошо продвигаются вперёд. Недавно они усилены хорошими соединениями. Зальмут (командующий 2-й армией). Только атаки местного значения. Предположительно, противник готовится снова перейти в наступление западнее и южнее Воронежа. Шмидт (командующий 2-й танковой армией). Наступление застопорилось, однако оно сковывает значительные и весьма боеспособные силы противника. Рейнгардт (командующий 3-й танковой армией). Главная опасность устранена. Следует ожидать возобновления наступления. Плохая погода! Модель (командующий 9-й армией). Спокойный день. Противник, кажется, устал, наступает на различных участках разрозненно действующими группами. Подтягивает силы, снимая их с участков поблизости".

Один из символов Парижа, помимо Эйфелевой башни, – это кабаре «Мулен Руж». Открылось это заведение в 1889 году и упомянутой в названии красной мельницей недвусмысленно намекало на район красных фонарей. Публика была соответствующей: девицы из борделей, сутенеры и люмпены предлагали жителям города и туристам разврат, вино и наркотики. 
Одна из этих девушек по-настоящему вошла в историю – огненно-рыжая Луиза Вебер, получившая прозвище La Goulue, то есть «Ненасытная». Она была звездой канкана – этой безудержной, как говорили тогда, «пляски разврата» – и посмотреть на нее приходили Пабло Пикассо, Оскар Уайльд, принц Уэльский и король Великобритании Эдуард VII.
"Ненасытная" спившись, умерла в нищете...

За пригоршню лимонов. Невероятные приключения южанина в плену

С некоторых пор вышло, что я сильно увлеклась Гражданской войной в США, а вернее даже, ее конкретными личностями. Речь пойдет о Джоне Мосби - удивительном человеке, история которого смахивает на приключенческий фильм. Известный партизанский командир,наводящий ужас во время войны на северян своими рейдами. Но обо всем по порядку. 

Этот летний июльский день один тогда еще безызвестный южный парень встретил, находясь в плену. Он сидел и обдумывал свои грандиозные планы. Планы, которые скоро сделают его знаменитым. Тогда его помнили еще как того «сутулого разведчика» Джеба Стюарта, да и только.

Чтобы вас познакомить с этим парнем, передам слово кавалеристам из полка Харриса: 

"После драки мы схватили юного мятежника, что назвался капитаном Джоном С. Мосби. Своей внешностью и оживленной беседой он привлек наше самое пристальное внимание. Он был худой, но хорошо сложенный; у него пронзительные голубые глаза и бледное лицо, по его манерам держаться и одежде в нем можно узнать настоящего южанина. Его серую плюшевую шляпу украшал плюмаж, который он носил на прусский манер. У него было с собой письмо от генерала Стюарта к генералу Джексону."

Его застали врасплох, без оружия. Мосби попытался сбежать — тщетно. Однако урок из этого он извлечет, а с оружием никогда больше не будет расставаться. 

А пока… 

"Тюрьма Старого Капитолия, Вашингтон, 23 июля 1862 года 

Моя дорогая Полин: я пишу тебе из Фалмута, сообщаю, что меня взяла в плен вражеская кавалерия в Бивер Дэме. Я нес сообщение от Стюарта к генералу Джексону. Со мной был еще один молодой человек. Я отдал ему мою лошадь, а сам тем временем думал дождаться поезда,чтобы нанести тебе мимолетный визит. <...> Полковник и капитан северян отнеслись ко мне с большой любезностью. Тебе не нужно беспокоиться обо мне. Полковник Дэвис, который взял меня в плен, предложил взять в долг у него деньги. Я поблагодарил его, но отказался." 

Мосби вспоминает об одном забавном случае в плену. Письма солдат частенько перехватывались и зачитывались вслух. Однажды так было зачитано письмо от сестры к брату, вызвавшее настоящий хохот у пленных: 

«Джэфф Дэвис лучший президент, 

А Линкольн идиот. 

Пока Джефф Дэвис на коне, 

На муле Линкольн прет.» 

По прошествии 10 дней было решено обменять пленных, и Мосби также постигла эта участь. Наверное, если бы северяне знали, какой головной болью обернется им освобождение этого человека, они бы сгноили его где-нибудь в своих тюрьмах подальше. 

"Когда мы прибыли в Хемптон, я обратил внимание на транспортировку проходящих рядом войск. Будучи заключенным, я тем не менее не утратил своих привычек разведчика, и вскоре выяснил, что это были войска Бернсайда, которые прибыли из Северной Каролины. Если это были подкрепления Макклеллану, это показало бы, что он снова движется к Ричмонду со своей новой базы в Джеймсе. С другой стороны, если бы они переплыли Чесапик, это показало бы, что они идут на соединение к Поупу и что войска Макклеллана отозваны с полуострова. 

Это была проблема, которой я должен был найти решение. Это был ключевой момент всей кампании. Среди заключенных было несколько офицеров высокого ранга, но я ни с кем не мог поделиться своими мыслями, из-за страха, что моя темная игра вскроется, и тогда мы все будем снова арестованы. Я был, однако, удивлен, что никто из этих офицеров не придавал такого значения тому, что они видели перед своими глазами. 

На четвертый день несколько пароходов с заключенными с Севера встали на якорь рядом с нами и мне сообщили, что к вечеру мы доберемся до реки Джеймс, где располагался пункт обмена военнопленных. В течение дня я видел много судов с войсками Бернсайда, снимавшихся с якоря и переплавляющихся к форту. Я познакомился с капитаном парохода что вез нас из Вашингтона, и узнал, что он симпатизирует конфедератам; поэтому когда он сошел на берег, чтобы получить указания, я попросил его узнать, куда движутся те суда. 

Когда он вернулся, он прошептал мне, что пункт назначения - Аква Крик, на реке Потомак. Это все решало - армия Макклеллана не будет продвигаться к Ричмонду, а двинется на север. 

Меня лихорадило от волнения и стремления донести это сообщение для генерала Ли, но никто не подозревал, что я открыл, никто не услышал ни одного комментария от меня про движение бернсайдовских войск. Я был так взволнован, что всю ночь просидел на палубе, наблюдая за звездами. 

Рано утром мы причалили и я был первым, кто спрыгнул на берег. Я очень спешил, и боялся, что формальности и волокита при обмене задержат меня, поэтому прошептал уполномоченному от конфедератов, что у меня очень важная информация для генерала Ли и попросил его, чтобы мне позволили уйти. Он не возражал. 

Это был жаркий августовский день, и мне суждено было пройти 12 миль до расположения штаба наших войск. Кто-то в Вашингтоне дал мне кожаную сумку и 5 северных долларов. Позднее я их потратил на лимоны в форте Монро, потому что из-за блокады янки их не было в Вирджинии. После того, как я осилил несколько миль, я был так измучен, и еще и стер ноги, что прилег прямо у дороги, но я сохранил свои лимоны нетронутыми. 

Мимо меня проезжал кавалерист, один из "легиона" Уэйда Хэмптона, и я остановил его и сказал, что мне надо срочно добраться до генерала Ли. Он оказался моим благодетелем, потому что посадил меня на свою лошадь, довел до своего лагеря, взял другую лошадь и доехал со мной до штаба Ли. Я бы хотел знать его имя, потому что всегда думал, что он совершил один из самых благородных поступков за войну. 

«Моя дорогая Полин: я прибыл вчера вечером. Мои ноги так болят, что я едва стою. Я принес очень важные сведения генералу Ли.» 

Когда мы достигли штаба войск, я спешился и сказал штабному офицеру, который стоял на крыльце, что у меня важная информация для генерала Ли и я хотел бы его срочно увидеть. Поскольку я был грубо одет и неопрятен, без сомнения, офицер подумал, что я нагло прошу о привилегии. Властным тоном, привычных для штабных офицеров, он сказал мне, что я не увижу генерала Ли. Я возразил, что я должен во что бы то ни стало, но он не принял моих объяснений. Я готов был уйти ни с чем, но другой офицер, услышавший, что я говорил, попросил меня подождать. Он вошел внутрь дома, но вскоре вышел и велел мне войти. Я так и сделал и осознал для себя, что это самое ужасное представление себя Главнокомандующему.

Мы никогда не встречались ранее, но вскоре моя стеснительность по поводу своего не самого лучшего вида была развеяна; доброжелательность генерала Ли успокаивала. Я нашел его рассматривающим карты за столом. Как можно скорее, я рассказал ему, что войска Бернсайда отправились на соединение с Поупом. Затем, чтобы он больше уверился в моем рассказе, я назвал свое имя и что я был со Стюартом во время его рейда вокруг Макклеллана (прим. переводчика - операции, проведенной благодаря блестящей разведке Дж. Мосби). 

"О, - только и сказал Ли. - Я помню." 

Когда я закончил, он задал мне несколько вопросов. Я помню, он очень интересовался, куда, по моему мнению, будут двигаться вражеские войска. Я считал это очень большим комплиментом себе, что генерал интересовался моим мнением по столь важному вопросу. 

Ли не терял времени даром, чтобы воспользоваться этими сведеньями, что случайно попали к нему в руки. Он тут же позвал одного из офицеров и приказал ему отправить курьера до генерала Джексона. 

Прежде чем покинуть его, я открыл свою сумку и выложил дюжину лимонов на стол. Ли сказал, что лучше бы я их отнес раненым в госпитале; но я оставил их тут и попрощался. Я не питал надежд увидеть его снова.» 

Там же, в плену, Мосби впервые задумается о том, что федеральные войска ненадежно защищают свои тылы, и что когда-нибудь нужно обязательно их проучить за это. Но речь об этом пойдет в следующих сериях…

Автор

"" "" Товарищ боец или командир если тебе удалось достать медальон то последняя моя просьба к тебе не затруднись сообщить моей любимой Наде и передай ей горячий привет а если у тебя на это не найдётся времени то не задерживался иди на запад мсти беспощадно фашистскому зверю пока ни единого ганса не останется на нашей земле 
Пишу перед боем 
Мл.л-т М.Запор..."" ""
Горьковская область Тельмановский район с.Княжево Судаковой Надежде Ивановне... Запорожский Михаил Иосифович 1920 командир стрелкового взвода 140 СД погиб 9.07.1943... В районе Ольховатки...