СОЗДАНИЕ И БОИ В СЕВЕРНОЙ АФРИКЕ
В годы ВМВ в составе британских вооруженных сил сражалась Ирландская (38-я) Бригада. В ней, в основном, служили граждане Ирландии, Великобритании и британских доминионов полностью или частично ирландского происхождения. В составе Бригады воевали следующие подразделения Британской армии:
• 1-й Батальон Королевских Ирландских Фузильеров/1st Battalion, Royal Irish Fusiliers (далее - Ирландские Фузильеры)
• 2-й Батальон Лондонских Ирландских Стрелков/2nd Battalion, London Irish Rifles (далее – Лондонские Стрелки)
• 6-й Батальон Королевских Иннискиллингских Фузильеров (расформирован 5 августа 1944 г.)/6th Battalion, Royal Inniskilling Fusiliers (disbanded 5 August 1944)
• 2-й Батальон Королевских Иннискиллингских Фузильеров (начиная с 26 июля 1944 г.)/2nd Battalion, Royal Inniskilling Fusiliers (from 26 July 1944)
В сентябре 1941 г. внимание премьер-министра Великобритании Черчилля привлекло опубликованное в газете London Times письмо отставного генерала Сэра Хьюберта Гофа (Hubert Gough):
Кажется, большое количество ирландцев вступило в вооруженные силы Его Величества с начала войны. Они сделали это добровольно, движимые чувствами, поскольку, по причине нейтрального статуса, в Ирландии не существует каких-либо агентств, через которые они могли бы записаться в армию у себя дома, и не проводится какая-либо кампания в этом направлении. Жаль, что с этим явлением, которое, кажется, широко известно в Ирландии, не столь широко знакомы здесь, а это – значимое свидетельство того, что нейтралитет Ирландии не означает враждебного отношения к Британии и Содружеству в военное время.
Далее Гоф писал о том, что боевой дух ирландцев особенно силен тогда, когда они служат в частях, сражающихся под ирландским флагом. Поскольку нейтралитет США не был скомпрометирован тем, что американские добровольцы служат в отдельной эскадрилье RAF (Eagle Squadron), он рекомендовал собрать собственно ирландцев и англо-ирландцев в Ирландскую Бригаду (Irish Brigade).
Черчиллю идея понравилась, и в своей записке к военному министру (Secretary of State for War) он отметил: «Я буду рад услышать от Военного Кабинета (War Office) его мнение на этот счет. Мы видим, что есть Свободная Франция и Вишистская Франция, так почему бы нам не признать, что есть Верноподданные Ирландцы (Loyal Irish) и Дублинские Ирландцы (Dublin Irish)?» Энтузиазм Черчилля по вопросу о создании Ирландской Бригады укрепился, когда ему в руки попали выдержки из писем, попавших в руки североирландских цензоров. В одном из писем, отправленных их Хэмпшира (Hampshire, Северная Ирландия) в Уотерфорд (Waterford, Ирландия), были такие строки:
Патрику 19 лет. Он пошел в [британскую] армию по собственной воле, и я должен сказать, что все его здешние друзья из трех округов сделали то же самое и не стоит так запросто ставить крест на Ирландии.
Черчилль подчеркнул несколько схожих высказываний красным карандашом и отправил в Военный Кабинет повторную просьбу рассмотреть данное предложение: «Я думаю, пришло время сформировать Ирландскую Бригаду и Ирландское авиакрыло в RAF.» Премьер-министр отметил, что ставший асом в период Битвы за Британию уроженец Дублина Пэдди Финьюкейн может стать превосходным командиром такого подразделения. «Жду ваших предложений,» - настаивал Черчилль. Затем, рассматривая послевоенные перспективы, он добавил: «Этот шаг может приобрести важное политическое значение позднее.»
Беспокойство по поводу возможных политических последствий формирования Ирландской Бригады выразили в своей ответной записке Черчиллю военный министр Дэвид Марджессон (David Margesson) и виконт Крэнборн (Viscount Cranborne), министр по делам доминионов. Им понравилась идея официальной демонстрации признательности всем добровольцам, прибывающим из Ирландии, но они, кроме всего, не хотели, чтобы этот приток людей остановился:
К настоящему времени люди прибывали из Ирландии безо всяких препятствий, и ничего не говорилось об их присутствии в наших вооруженных силах. Как следствие, у правительства Ирландии (буквально: Southern Irish Government) была возможность «не замечать» этого. Но стоит нам открыть всему миру то, какое участие принимают граждане нейтральной Ирландии в войне, игнорируя политику собственного правительства, руководители Ирландии почувствуют необходимость в принятии мер по пресечению отъезда из своей страны добровольцев, желающих вступить в наши [вооруженные] силы. В этом случае, мы потеряем больше, чем приобретем.
Согласно подсчетам Министерства по Делам Доминионов, примерно 43 000 мужчин и женщин-уроженцев Ирландии, записались в вооруженные силы Великобритании в годы ВМВ.
Создание Бригады
В своем письме Черчиллю Марджессон и Крэнборн отметили, что южно-ирландские добровольцы могут отнестись негативно к тому, что факт их участия в войне на стороне британцев станет известным, поскольку из-за этого у них могут быть неприятности с законом у себя дома: «Далее, есть возможность того, что факт наличия полностью ирландских подразделений, вовсе не являющихся символом тесных связей между Британией и Ирландией, может стать плодородной почвой для подрывной агитации со стороны Ирландской Республиканской Армии (ИРА) и других нелояльных элементов…»
Рассматривался вопрос о формировании эскадрильи Shamrock из «ирландцев по крови со всех концов света», но Министерство ВВС (Aviation Ministry) выразило точку зрения, что для этого нет необходимости и ирландцы буду возражать против их перевода из подразделений, в которых они в настоящий момент служат.» Пожелание объединить в бригаду уже существующие в британской армии ирландские батальоны воспринято было позитивно – речь шла таких батальонах, как Inniskilling Fusiliers, Royal Irish Fusiliers и London Irish Rifles.
В какой-то степени разочарованный аргументами, присланными Военным Кабинетом, Черчилль ответил на объединенный меморандум следующим комментарием: «Пусть будет, как предлагается. Это – лошадь для половины пути.» Но, словно всего этого не было достаточно для того, чтобы огорчить Черчилля, предложение о создании Ирландской Бригады попало в руки Джона Эндрюса (John Andrews), премьер-министра Северной Ирландии.
В своем убедительном письме Черчиллю, в котором он принес извинения за то, что обременяет его дополнительными проблемами, Эндрюс призвал лидера страны обратиться к историческому опыту: «Это название будет неизбежно ассоциироваться с ирландцами, которые воевали против Англии во времена герцога Мальборо [Речь идет о предке Уинстона Черчилля Джоне Черчилле (англ. John Churchill, 1650—1722) — английском военном и государственном деятеле, который успешно руководил в 1690 году борьбой с антианглийским движением в Ирландии и был пожалован титулами графа и, затем, 1-го герцога Мальборо (Duke of Marlborough)], с Ирландской Бригадой, которая сражалась против Британии во время Бурской войны… и, в конечном итоге, с отрядом Голубых Рубашек/Blue Shirts, сформированным в Ирландии для участия в Гражданской войне в Испании.» В то время как Черчилль находился в США, ведя переговоры с президентом Рузвельтом, заместитель премьер-министра Клемент Эттли подключился к этой противоречивой дискуссии, сказав, что Эндрюс в корне неверно подошел к данному вопросу. Никто не намеревался создавать Ирландскую Бригаду с нуля, как изначально предлагал генерал Гоф, а речь шла об объединении в бригаду нескольких ольстерских батальонов из состава британской армии. Он уверил североирландского премьер-министра в том, что никакого особенного шума в СМИ вокруг этой бригады не будет до той поры, «пока не появится подходящий случай сделать это - когда эта часть проявит себя в бою.»
На Эндрюса эти слова не произвели особого впечатления: «В то время как я, разумеется, высоко ценю желание британского правительства выразить должным образом свою признательность тем гражданам Ирландии, которые оказывают поддержку [правому] делу союзных держав, мы чувствуем, что использование с этой целью ольстерских батальонов вызовет здесь обиду. С моей точки зрения, любая политика, рассчитанная на то, что устранить или затушевать разницу между желанием собственно Северной Ирландии сражаться и нейтралитетом [самой] Ирландии запутает и собьет с толку общественное мнение и нанесет ущерб важнейшим интересам Империи в целом.»
В конечном итоге, Уинстон Черчилль одержал победу в этих дебатах, хотя результат был умеренным, соответствующим предложенному Военным Кабинетом. В январе 1942 г. 38-я (Ирландская) Бригада была создана, и в нее вошли 1-й Батальон Ирландских Фузильеров, 6-й Батальон Иннискиллингских Фузильеров и 2-й Батальон Лондонских Ирландских Стрелков. Лондонские Стрелки были территориальной воинской частью, ассоциированной с Королевскими Ольстерскими Стрелками (Royal Ulster Rifles).
Ирландский этнический характер бригады был четко обозначен с самого начала появлением в каждом батальоне оркестра волынок, включением в список строевых сочинений множества ирландских песен и дополнением униформы традиционным ирландским беретом (caubeen), который был популярен у ирландских воинов, по меньшей мере, начиная с 17 века. Первым командующим бригадой стал бригадир (Brigadier) Морган О’Донован (Morgan O’Donovan). Вскоре его сменил бригадир Нельсон Рассел (Nelson Russell).
Первые бои в Северной Африке
Впервые 38-я Бригада вступила в бой в ноябре 1942 г. в составе англо-американского контингента, высадившегося на побережье французских владений в Алжире в рамках операции Torch. Это было полным драматизма началом долгой и кровопролитной полосы сражений.
Эдмунд «Тед» О’Салливан был типичным лондонским ирландцем. Он родился в городе Пекхэм/Peckham в 1919 г. Со стороны отца его семья происходила из Лимерика/Limerick (предки иммигрировали в Англию в 19 веке), по материнской линии – из Керри/Kerry. Он был воспитан в католической традиции и стал стипендиатом Бромтонской Часовни (Brompton Oratory – католический храм в Лондоне - ВК). Его первой работой была должность клерка в мастерской по пошиву военной формы. В сентябре 1939 г. он был призван в армию и зачислен во 2-й батальон Лондонских Ирландских Стрелков. Первые три года службы он был занят боевой подготовкой, получил звание сержанта и принял участие в высадке в Северной Африке в ноябре 1942 г. Вот как он вспоминал эти дни:
Мы начали свой марш из Алжира вверх по склону в форме из толстого сукна. Тащили всю выкладку на себе под палящим полуденным солнцем. Волынщики несли только свои волынки. Наша первая миля пролегла по поднимающейся вверх дороге, образующей полукруг. Постепенно люди начали падать от изнеможения и перегрева. Вначале парни с носилками стали подбирать их, но, со временем, мы стали оставлять их там, где они падали…
Когда в 6 утра [23 ноября] наступил рассвет после первой ночи, проведенной ирландцами на земле Северной Африки, оказалось, что они были вынуждены сбиться в плотные группы, укрывшись шинелями и противогазными плащами – настолько холодной была эта ночь. Ряд частей 6-й Танковой Дивизии, Лондонские Стрелки и остальные подразделения 38-й Бригады были переброшены на грузовиках на фронт и заняли передовые позиции в Атласских горах. Итало-германские войска к этому моменту занимали оборонительную линию, протягивающуюся с юга на север в 30 милях к западу от Туниса. В январе 1943 г., в сезон дождей и распутицы, началось наступление союзных войск…
20 января Лондонские Ирландцы получили приказ захватить Высоту 286, удерживаемую немцами в секторе фронта Боу Арада/Bou Arada. Ирландцы взяли высоту сразу после восхода солнца, но были немедленно сбиты с нее в контратаке с участием танков и бронетранспортеров. Ирландцы попытались вернуть высоту, но попали под атаку пикирующих бомбардировщиков.
«Было практически невозможно окопаться на каменистых склонах, - сообщал бригадир Рассел, - и весь день [солдаты] находились под плотным артиллерийским и исключительно точным минометным огнем. Однако этот превосходный батальон не дал сбить себя с позиций артогнем. Они удержали те позиции, на которых находились. Но цена была высокой.» Позднее он отмечал, что «Ирландская Бригада училась воевать в тяжелых условиях. С самого начала ей противостояла Бригада Koch дивизии Hermann Göring. Это были парашютисты – холостые парни возрастом 22-23 года.»
«Мы посыпались, - вспоминал О’Салливан. – Казалось, исчезли порядок и дисциплина.» Некоторые сержанты побросали свое оружие и бежали с поля боя. Было убито шесть офицеров и 20 человек из сержантского и рядового состава, 8 офицеров и 78 сержантов и рядовых были ранены и, по меньшей мере, 136 военнослужащих пропали без вести. Позднее они оказались в числе раненых или попавших в плен…»
Бригадир Рассел рассматривал этот бой как тяжелый, но критически важный, тогда как О’Салливан счел, что ими плохо командовали и бросили в бой людей, измотанных в ночных патрулях в предыдущие несколько ночей. «Вся затея была лишена смысла, а из троих сержантов сделали козлов отпущения,» - с горечью вспоминал он позднее.
Ирландцы в боях за Тунис
В феврале 1943 г. войска стран Оси, ведомые Эрвином Роммелем, перешли в наступление на позиции союзников в районе перевала Кассерин. 26-го числа они возобновили атаки удерживаемых Лондонскими Ирландцами позиций в секторе Боу Арада. Утром этого дня О’Салливан был занят доставкой пищевых рационов своим солдатам, и его грузовик попал под пулеметный огонь. Вооруженные парой гранат и винтовками он и его водитель выпрыгнули из машины. «У нас не было четкого, открытого сектора обстрела: перед нами ярдах в 50 были заросли кустарника. Я собрался было продвинуться вперед и тут увидел, что кусты напротив нас начали активно шевелиться. Я крикнул Перси, чтобы он был начеку, и мы уже собирались открыть огонь, когда из кустов выскочил козел, за которым последовало еще около 20 его собратьев, а затем и какой-то молодой парень.»
Наступающие немцы уткнулись в позиции, удерживаемые Ирландской Бригадой, и после 24 часов ожесточенного боя отступили. Высота на участке Хадж/Hadj была отбита у противника после интенсивного артобстрела.
«На протяжении многих недель после этого боя, - вспоминал О’Салливан, - смрад, доносившийся с той высоты, можно было чувствовать с расстояния в целую милю. Запах смерти обволакивал все вокруг. Обмотав лицо старым полотенцем, я соскребал с ветвей деревьев куски [человеческой] плоти. Мы похоронили наших погибших с воинскими почестями, но с трупами вражеских солдат обошлись безо всяких церемоний.»
В середине февраля силы союзников, удерживающие позиции на равнине Боу Арада/Bou Arada, сократились до минимума из-за переброски войск в район боевых действий у перевала Кассерин. Защитники сектора Боу Арада были переформированы в так называемую Дивизию Y (Y Division), в которую входили Ирландская Бригада, Парашютная Бригада (Para Brigade), французский батальон и части артиллерийской и танковой поддержки. Бригадир Рассел был назначен командующим Дивизией Y и немедленно сформировал резерв из эскадрона танков Churchill, эскадрона танков из полка Lothian and Border Horse и 1-го Батальона Ирландских Фузильеров.
Немцы атаковали в секторе Боу Арада на рассвете 26 февраля 1943 г., при этом они сфокусировались на левом фланге в районе фермы, которую солдаты прозвали Штука/Stuka Farm и участка Джебель Рихане/Jebel Rihane. Три батальона дивизии Hermann Goering, поддержанные десятью танками, атаковали сектор, удерживаемый 2-м Батальоном Лондонских Ирландских Стрелков. Ирландцы были сбиты с позиций, но к концу дня сумели вернуть их за исключением одного холма…
Об этих боях рассказывает капитан Строум Гэллоуэй (Strome Galloway). Он был канадцем, который в начале 1943 г. был переведен в батальон Лондонских Стрелков вместе с лейтенантами La Prairie и Curry. В этих боях он был заместителем командира Роты F. Книга его воспоминаний With the Irish against Rommel, основанная на дневниковых записях, была опубликована в 1984 г.:
Капитан Гэллоуэй в укрытии на гряде Штука. 26 февраля 1943 г.
Пишу, сидя в окопе с клерком роты Томпсоном (Thompson). Противник предпринял яростную атаку утром, перед рассветом, и наше положение в настоящий момент не слишком завидное. Со мной остатки Роты F в зарослях кактусов за фермой Штука/Stuka. Где находятся майор Колин Гиббс (Colin Gibbs), лейтенант Уилкокс (Willcocks) и бóльшая часть роты, мне неизвестно.
В 6.30 пришло телефонное сообщение из Роты G о том, что какие-то люди, вероятно, противник, перемещаются по узкой долине (nullah) по направлению к нашим позициям. Это казалось невозможным, потому что у нас с этим участком была телефонная связь и с расположенного там поста никаких сообщений не поступало. Я в то время находился в штабном окопе роты, обойдя позиции роты заранее…
Гиббс обходил сторожевые посты и пулеметные точки, когда пришло это сообщение. Поздно прошлым вечером самолет, предположительно, немецкий, медленно пролетел над нашими позициями, и из батальонного штаба пришел приказ быть начеку на предмет возможной высадки противником воздушного десанта. Люди на передовых постах и позициях были предупреждены, но до прихода послания из Роты G ничего так и не случилось. Во время обхода позиций я спускался в эту долину и внимательно рассматривал все равнинное пространство, разговаривая с находившимися на посту солдатами.
Но было тихо, рассвет только начинался. Стоял туман, когда я покинул свой блиндаж для того, чтобы найти Гиббса и передать ему телефонное сообщение. Я едва отошел на 10 ярдов по тропинке, идущей по склону холма, когда увидел бегущего ко мне Гиббса. Задыхаясь, он прокричал, что в долине находятся около 30 бошей (Bosche (фр. -мошенник) – типичное для французов прозвище немцев в годы ПМВ - ВК). У нас на этот случай было собрано легкое вооружение, и, поспешно подняв по тревоге минометчиков и объяснив им задачу, я стал забираться вверх по склону по направлению к наблюдательному пункту, где увидел Гиббса, организовывавшего контратаку. Со стороны долины, с расстояния в несколько сотен ярдов, по нам вели огонь из стрелкового оружия…
Гиббс приказал сержанту Норту (North) обойти холм с 12-м Взводом, продвинуться за ферму Штука и отрезать противника в том случае, если он доберется до фермы. Он планировал повести два других взвода в контратаку. Часть 11-го Взвода уже была включена в план контратаки, в концептуальном ключе полный отваги, но слишком отчаянный и малообоснованный. Он означал, что все наши оборудованные окопами позиции будут оставлены, за чем последует близкий бой с противником, у которого будет возможность залечь и скосить наступающих ирландцев. Я сказал Гиббсу, что возьму на себя командование взводом Норта, и поспешил назад, на позиции правого фланга в то время как Гиббс уже вел своих полусонных парней в долину.
Ферма, получившая название Штука (явно «в честь» бомбардировщика Ju-87)
Мы развернули 12-й Взвод и начали взбираться на гряду, чтобы обойти ферму и соединиться с парнями Гиббса уже в долине. Только мы взошли на вершину гряды, как огонь из тяжелого пулемета прошелся по нашей атакующей линии – его вели с высоты, расположенной между ротами F и G, где ранее находилось отделение нашего взвода [легких] бронетранспортеров (Carrier Platoon). Очевидно, их выбили оттуда, потому что пулемет был определенно немецким. Мы залегли – над головой проносились красные трассы очередей пулемета бошей. Я приказал расчету 2-хдюймового миномета установить дымовую завесу на нашем левом фланге, чтобы дать нам возможность перебежать через плато и найти укрытие на ферме Штука. Оттуда я надеялся атаковать холм. Но у второго номера минометного расчета не оказалось боеприпасов! Тогда я отрядил капрала Джонсона с людьми на то, чтобы он осмотрелся на участке с раскиданными по нему стогами сена и нашел себе какое-нибудь укрытие, откуда он смог бы поддержать нас огнем, когда мы рванемся к ферме.
Джонсон ушел, и боши начали обстреливать нас из минометов. Четверо наших были убиты, двое ранены. Двоих парней, между которыми залег я, зацепило – у меня над головой просвистели осколки. Пулеметный огонь со стороны противника не прекращался. Парни Джонсона открыли огонь, и я приказал атаковать ферму, которая, как я считал в тот момент, была занята врагом.
Наши теперешние позиции, находившиеся непосредственно под верхней бровкой склона гряды, было невозможно удержать. Было необходимо либо отступать к нашим ночным позициям, а что происходило там, знал только Бог, или набраться храбрости и броситься в штыковую атаку. Я прокричал приказ тем, кто еще был в строю, подняться и идти вперед, но они мешкали. Я понял: они ждут, что я поведу их, вскочил на ноги, заорал, чтобы они примкнули штыки и следовали за мной. На этот дикий призыв откликнулось только 12 человек. Я прокричал, чтобы они растянулись в линию, и мы рванули вперед туда, где, как мы были уверены, противник держит оборону на ферме Штука. Когда мы бежали по открытому плоскому пространству, отделение Джонсона тоже выскочило из укрытий и рвануло вперед слева от нас, ворвавшись на ферму до того, как это сделали мы.
На ферме Штука не было немцев, но там были трое или четверо людей из штаба нашей роты, которые обычно там ночевали. Они вздохнули с облегчением, когда увидели, что ферму штурмуют свои, а не немцы, как они было подумали! Я расставил своих оставшихся парней – всего около 20 – у дверей, окон и дыр в стенах и решил оставаться здесь, пока мы не убедимся в том, что противник все еще находится на холме, и не найдем наилучший способ атаковать его. Но как только боши поняли, что мы заняли ферму, они открыли пулеметный огонь по окнам здания и кинули несколько мин во двор фермы. Мы все здорово нервничали…
Сержант Норт и я ходили от человека к человеку, шутили с парнями и поддерживали их в состоянии готовности к бою. Об атаках на холм вопрос не стоял, поэтому я решил, что единственным разумным планом будет превращение фермы в крепость и удержание ее. Поскольку противник был на высотах и поскольку, насколько мы знали, два других взвода погибли, любая попытка сбить противника с позиций будет самоубийственной. Я решил, что решение о контратаке – проблема командира батальона, который запросит в штабе Бригады подкрепления для осуществления такой атаки, подкрепления, которое всегда было в резерве под рукой у штаба.
Несмотря на огонь противника, санитары с носилками, которые находились на ферме, добрались до гребня гряды и сумели вытащить одного парня, который был тяжело ранен в плечо осколком мины. Его перевязали, я нашел бутылку виски и дал ему глотнуть, чтобы немного облегчить ему жизнь. Потом я отправился к грузовику с радиостанцией, в котором младший капрал Стрэттон (Stratton) пытался связаться со штабом батальона,
Непосредственно перед полуднем, после продолжительных дуэлей между пулеметчиками и стрелками, боши пошли в атаку на ферму. Основную атаку мы отбили, но несколько немцев прорвались на окраину двора фермы, захватили в плен троих санитаров и увели их с собой, швыряя при этом гранаты на нашу сторону двора… Во время атаки на ферму Джерри (Jerry – одно из прозвищ немцев, происходит от слова German – ВК) перекликались друг с другом, но толком мы их не видели.
В одной из комнат мои люди занимали позицию у открытого окна. У них был пулемет Брен, из которого обстреливали холм. Я вполз в эту комнату, прижался к стене рядом с пулеметчиком, когда в окно влетело несколько пуль и одна из них зацепила парня по фамилии Джейнс (Janes) – пулеметчика, угодив точно в переднюю часть его каски. Он отлетел назад, его Брен упал на пол. По счастью пуля не пробила его каску. Он встал на ноги, снял каску, в которой появилась здоровенная вмятина, снова одел ее задом наперед, поднял пулемет и открыл огонь по своему оппоненту. А пули продолжали стучать по камням и с визгом полетать рядом с его головой…
Утром старшина роты и младший капрал Стрэттон обошли всех парней, раздали всем шоколадки, галеты и апельсины. Это подняло настроение оголодавших солдат. В 11:30 утра я вступил в контакт со штабом батальона по радио, уведомив их о том, что мы держимся, и передал небольшой объем информации, которой мы располагали. Я отправил небольшой патруль с сержантом Юдоллом (Udall) в разведку, чтобы они по [сухому] ручью дошли до холма и выяснили, что происходит, так как противник полностью прекратил огонь.
После полудня взвод Королевских Ирландских Фузильеров и 6 танков Черчилль полка Lothian and Border Horse атаковали холм, но снова отступили, не знаю, по какой причине. По-видимому, эта атака сама по себе вынудила бошей оставить холм, тем самым ослабив давление на удерживавших ферму Штука. Позднее наши контратакующие силы потеряли ориентацию из-за отсутствия достоверной информации и командира – они подумали, что ферма Штука все еще была в руках противника. Они запросили дальнейшие распоряжения у штаба батальона, получили приказ атаковать ферму и выдвинулись на позиции для атаки.
К этому времени противник вновь активизировался, и сержант Юдолл, патрульная группа которого все еще находилась в окопчиках, расположенных за пределами нашей «крепости», передала нам, что начинается контратака наших, несмотря на то, что ферма в наших руках, и что от старшего офицера атакующих пришло сообщение о том, что уже слишком поздно отменять артподготовку. Казалось, все окончательно перепуталось и смешалось… В итоге, я вышел на связь со штабом Бригады по рации и сообщил, что оставляю ферму и передислоцируюсь в заросли кактуса, расположенные позади нее, – не потому, что нас выбивает противник, а потому что собственная артиллерия вот-вот начнет меня обстреливать, чтобы поддержать огнем контратаку. Затем мы с парнями рванули через плато в сторону пологого обратного ската, где были заросли кактуса, и как раз в это время фузильеры пошли в атаку. Атакующие не столкнулись с сопротивлением противника и «восстановили положение.» Противник откатился в сухие ручьи, расчленяющие равнину. Наши 3-хдюймовые минометы хорошо поработали по врагу.
Утром того же дня капрал Хоган (Hogan), при попытке сбить противника, позиции которого были расположены рядом с его хорошо скрытым наблюдательным постом, вызвал огонь на себя. Посылая эту просьбу по полевому телефону, он говорил шепотом, чтобы боши не услышали об этом. В результате острие атаки противника было сметено именно тогда, когда он готовился к атаке на ферму Штука, которая должна была произойти в то же время, в которое мы отбивали атаку врага на ферму с другого направления. Попав в клещи двух атак, мы бы, вероятно, потеряли ее. К вечеру собрали наших раненых и привели нескольких пленных немцев, один из которых был сержантом (унтер-офицером – ВК) в форме и со снаряжением парашютиста. «Soldat? Unteroffizier?» - спросил я его. «Nein, Feldwebel,» - высокомерно ответил немец, стянув вниз с плеча свой комбинезон и показав расшитый серебром погон… Некоторые из Джерри говорили по-английски и рассказали нам, что их перебросили из Германии через Италию на поезде, а затем по воздуху в Тунис. Парашютистов использовали для «усиления» атакующей мощи. Сам фельдфебель сдался нашим, побежав навстречу атакующим с поднятыми над головой руками, в которых держал свой Шмайссер/Schmeisser. Он заявил, что видел достаточно боевых действий во время войны и решил, что пришло время сдаваться…
Наступила темнота. Майор Мак-Кэнн, заместитель командира Иннискиллингских Фузильеров, пришел на ферму, чтобы услышать доклад обо всем происшедшем. Он привел с собой два взвода Ирландских Фузильеров, которые заняли позиции перед фермой, но не так далеко вниз по склону, как это сделали Лондонские Ирландцы.
К 7:30 припрыгал Гиббс со своей раненой ногой, Уилкокса принесли на носилках с тяжелой раной в колено. Многие парни из Роты F, которые угодили в плен во время контратаки в 7 утра, были освобождены в результате контратаки. Также были освобождены лейтенант Уэйд (Wade) и 10 человек из Взвода Бронетранспортеров после того, как вторая контратака очистила холм. К 11:30 две санитарные машины прибыли на место и эвакуировали раненых.
В тот день я много раз был рядом со смертью и пленом, особенно тогда, когда зацепило двоих парней, готовившихся со мной к штыковой атаке по обе стороны от меня, и тогда, когда пулеметный огонь прошелся по нам. Промежуток времени между этими моментами был совсем небольшим…
Солдаты и офицеры Роты F развлекаются. Март 1943 г. Задний ряд: полковой сержант Гёрвин (Girvin), майор Даннилл (Dunnill), ротный сержант Джэксон (Jackson), рядовой Бёртон (Burton). В первом ряду: денщик майора Даннилла и капитан Гэллоуэй. Гёрвин и Даннилл в традиционных ирландских беретах (caubeen)
Наступление войск стран Оси было остановлено, и союзники начали продвижение в направлении Туниса. После короткого отдыха Ирландская Бригада была переведена в состав 78-й Пехотной Дивизии. 22 апреля 1943 г. мощный артиллерийский барраж обрушился на позиции немцев, после чего ирландцы пошли в атаку. В конечно итоге, оборонительные линии немцев были прорваны. Когда ирландцы приближались к столице Туниса, бригадир Рассел проехал мимо колонны военнопленных, вытянувшейся на целую милю. «Около 3 000 пленных, - писал он впоследствии. – Боши, итальянцы, солдаты, моряки, авиаторы – все перемешались. Было приятно это видеть, хотя пованивало.»
Ирландской Бригаде была предоставлена честь первой войти в Тунис, но они не были уверены в том, что их ждет только лишь теплый прием. Рассел вспоминал, что его войска имели полный комплект боеприпасов на случай, если придется вступить в уличные бои. Но волнения были напрасными. «Я сидел в своей трехтонке, - вспоминал О’Салливан, - и вскоре ее кузов был завален цветами. Парни были увешаны венками, их целовали и приветствовали местные французы, которые были счастливы оттого, что для них война закончилась без особого ущерба для их города.» Поцелуи достались и бригадиру Расселу. Во время парада 20 мая ирландцы маршировали в своих беретах под музыку, которые играли их волынщики. Парад принимали Эйзенхауэр, Александер и Монтгомери.
«Я всегда считал, что мне повезло стать командующим Ирландской Бригадой, - написал Рассел вскоре после завершения Тунисской кампании. – Для ирландца командная должность – это честь. И я не поменяю мою должность на весь чай Китая или, что даже круче, на весь Гиннесс!»
В боях за Тунис солдат бригады Джон Кеннелли/John Kenneally заслужил Крест Виктории за атаку 28 апреля 1943 г. на позиции противника, стреляя по немцам из ручного пулемета Брен от бедра. В представлении к награде говорилось, что «этот отважный поступок и стремительность, с которой все произошло, вывал панику в рядах [целой] роты противника, которая в беспорядке разбежалась.» Кеннелли повторил это двумя днями позднее, нанеся немцам такие потери, что они остановили планируемую атаку. Будучи раненным в этом бою, он отказался передать свой Брен другому и оставался в строю весь день.
Джон Кеннелли (1921-2000)
На самом деле, Кеннелли не был ирландцем: он был родившимся в Бирмингеме англичанином по матери и евреем по отцу. Его настоящее имя звучало как Лесли Джексон (Leslie Jackson), но позднее его мать изменила его фамилию на Робинсон (Robinson). В начале войны он записался в Королевскую Артиллерию и служил в зенитной батарее, но ему стало скучно, и он дезертировал. В Глазго он познакомился с рабочими-ирландцами, которые помогли ему выдать себя за человека по имени Джон Патрик Кеннелли, якобы выросшим в Типперэри. Под этим именем он и записался в батальон Ирландских Гвардейцев. Через два года известие о его подвиге дошло даже до Черчилля, и он был настолько восхищен этим, что даже высказался об это вслух, противопоставив «ирландского» героя премьер-министру Ирландии де Валéра, «заигрывавшему» с немцами. Вообще, такого рода «официальное признание» совершенно не входило в интересы Кеннелли. «Это было самое худшее из того, что могло случиться со мной, - говорил он позднее. – Я думал, что теперь получу по полной, но это не произошло.»
Перевод и компиляция с другими материалами - Владимир Крупник
Продолжение следует.
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи