Подборка.

U-37 /Typ IX A/ Сухий док, Лорьян /Lorient/,Франция 1940г.

Начиная с октября 1939 г. английский флот проводил поиск немецких надводных кораблей в различных районах Атлантического океана. Для этого использовалось 8 поисковых групп, в состав которых вошли 3 линкора, 4 авианосца и 15 крейсеров. В эти группы входили и корабли французского флота: 2 линкора, авианосец и 5 крейсеров.

Чтобы затруднить действия немецких подводных лодок и обезопасить движение своих судов по фарватерам, у входа в Бристольский залив, на подступах к устью Темзы и вдоль восточного побережья Англии в сентябре и октябре 1939 г. англичане поставили минные заграждения. В Дуврском проливе был создан минный противолодочный рубеж. На этих заграждениях 8 октября 1939 г. подорвалась и затонула германская подводная лодка «U-12», а 13 октября — «U-40». После этого попытки немецких лодок пройти через пролив прекратились.

Монголия провозгласила независимость от Китая в 1911 году после Синьхайской революции, когда начала распадаться империя Цин (тогда же и Тибет стал независимым государством). Но в 1919 году китайцы решили вернуть себе утраченные территории и оккупировали Монголию, разместив в Урге (Улан-Батор) гарнизон в семь-десять тысяч солдат. У китайцев было 72 пулемета и 18 орудий. 

В 1920 году Азиатская Конная дивизия генерала Унгерн-Штернберга, теснимая Красной Армией, вошла в Монголию из Даурии. Азиатская Конная дивизия – звучало грозно, но на само деле в ней было всего несколько сотен человек. Унгерн попросил у китайцев разрешения пройти по территории Монголии, но получил отказ. Тогда он принял решение о о немедленном штурме Урги. Штурм провалился, поставив остатки дивизии перед выбором – отойти в Россию, где дивизия была бы неминуемо уничтожена Красной Армией, повторно штурмовать Ургу или умереть с голоду без запасов продовольствия. Унгерн начал готовиться к повторному, практически безнадежному штурму. Он пополнил свой потрепанный отряд монгольскими добровольцами и начал перехватывать китайские караваны 

Известно, что монгольский правитель и первосвященник, «живой Будда» у монголов, Богдо-гэгэн VIII, находясь под китайским арестом, тайно переслал барону послание с благословением на освобождение Урги от китайцев. Перед началом решающего штурма произошло несколько важных событий. Один из унгерновких отрядов сумел с боем освободить Богдо-гэгэна из-под ареста и доставил в священный для монголов монастырь Манджушри-хийд. Это оказало деморализующее воздействие на китайцев. 

Затем посреди белого дня Унгерн в одиночку въехал в Ургу. Его соратник Серебрянников рассказывает эту историю так: «Знавшие барона Унгерна отмечали его большую личную храбрость и неустрашимость. Он не побоялся, например, побывать в осажденной Урге, где китайцы дорого бы заплатили за его голову. Произошло это следующим образом. В один из ярких, солнечных зимних дней барон, одетый в своё обычное монгольское одеяние — в красно-вишнёвый халат, в белой папахе, с ташуром в руках, просто въехал в Ургу по главной дороге, средним аллюром. Он побывал во дворце главного китайского сановника в Урге, Чэнь И, затем мимо консульского городка вернулся в свой стан. На обратном пути, проезжая мимо тюрьмы, он заметил, что китайский часовой здесь мирно спал на своём посту. Это нарушение дисциплины возмутило барона. Он слез с коня и наградил спавшего часового несколькими ударами плети. Проснувшемуся и страшно испуганному солдату Унгерн пояснил по-китайски, что часовому на карауле спать нельзя и что он, барон Унгерн, наказал его за это. Затем он сел снова на лошадь и спокойно поехал дальше. Это появление барона Унгерна в Урге произвело колоссальную сенсацию среди населения города, а китайских солдат повергло в страх и уныние, внушив им уверенность, что за бароном стоят и помогают ему какие-то сверхъестественные силы…» 

Перед штурмом на сопках вокруг Урги белые ночью зажгли большие костры. Китайцы были уверены, что к Унгерну подошли подкрепления, которые окружают город. 4 февраля 1921 года барон предпринял решающий штурм столицы. После жестоких боев город был захвачен, а китайцы изгнаны из Монголии. 

После освобождения одной страны Унгерн решил освободить и другую страну. Он решил возродить возродить империю Чингис-Хана: Россия должна была единодушно восстать, а помочь ей изжить революцию должна Срединная империя. Унгерн вернулся с несколькими отрядами в Россию. В его Азиатской дивизии служили представители 16 национальностей. После нескольких сражений барон понял, что силы совершенно неравны и принял решение уходить в Тибет. Но солдаты и офицеры были уверены, что задуманный Унгерном поход обрекает их на неминуемую гибель и подняли восстание. В результате связанного Унгерна сдали красным и по личному распоряжению Ленина судили и расстреляли..

Статья о ветеранах единственного в мировой истории морского сражения, выигранного при помощи картофеля, США, 1984 год.

Даже барон Мюнхгаузен, вытянувший себя за косичку из болота, не смог бы придумать истории, приключившейся в водах Тихого океана с линкором USS O'Bannon солнечным утром 5 апреля 1943 года. 
Надо сказать, исключительно головотяпству японских и американских военных мы обязаны этой истории — невозможно представить, чтобы в условиях войны на тёплой туше океана мирно почивала боевая подлодка, экипаж её спал снаружи и, с другой стороны, экипаж не менее боевого эсминца пёр своих курсом и этой подлодки не увидел. 
Представить невозможно, но так и было. 
Они чуть не столкнулись. 

Спящие повскакали и заметались, идущие своим курсом сначала хотели таранить лодку — потому что стрелять с такого расстояния было уже не из чего; корабельные орудия невозможно наклонить за борт, но потом решили, что лодка–то не пустая, с минами да торпедами и, соответственно, можно взлететь на воздух самим. 
Пока заспанные японцы пытались развернуть и зарядить палубное орудие, USS O'Bannon чудовищным усилием уклонился от прямого столкновение и, проходя параллельным лежащей лодке курсом, стал обстреливать её тем, что оказалось под рукой. Личного стрелкового оружия у матросов не было, корабельная артиллерия бесполезна, всё что можно бросить — принайтовлено к палубе; оставалось только сгонять в камбуз, натаскать оттуда картошки и пулять ею по обезумевшим япам. 
Те приняли картоху за ручные гранаты, заметались ещё больше, самые героические хватали корнеплоды на лету и возвращали американцам... 

Пока шла эта весёлая катавасия, отвлекавшая японскую команду, эсминец успел отойти на минимально возможное для стрельбы расстояние и снёс субмарине рубку. Лодка смогла погрузиться, но её добили глубинными бомбами. 
Подробности здесь или здесь, на выбор. 
...Существует несколько версий, картофельного боя, говорят даже, что всё это выдумка, но куратор Морского музея штата Мэн отвечает неверующим: "Это слишком странно, чтобы быть выдуманным". Ещё бы, конечно: ведь экипаж картофеленосца прославил весь маленький штат, а Ассоциация производителей картофеля штата Мэн торжественно вручила капитану эсминца бронзовую благодарственную доску. Когда О'Бэннон спустя 27 лет был продан на металлолом, доску оставили музею (правда потом её кто–то украл...). 
"История войны в Тихом океане никогда не будет полной без истории о USS O'Bannon", писал адмирал Уильям "Бык" Хэлси. (© d3.ru)

На фото: Октябрь 1941 года. СССР. Советские солдаты, попавшие в плен под Вязьмой.

Прощальная записка советского солдата из Вяземского «котла» найденная поисковиками 
Записка датирована 10 октября 1941 года, автор красноармеец М.С.Крутов, писал уже в плену: 
«Дорогие люди, соотечественники.. Не забывайте нас. Мы, что могли бороться, боролись с фашистским псом. Ну вот, пришёл конец, нас захватили в плен раненных. Истекаем кровью, и морят голодом, издеваются над нами, гонят нас насильно в Починки. А дальше будет, не знаем. Много народу уже поумирало от голода. Кто найдёт эту записку, пускай её передаст в любые органы власти, в сельсовет или в колхоз, или в архив. Может быть, останутся люди живы кто-нибудь на родной земле. Не может быть, чтобы эти гады всех перебили. Кто после нас будет живой, пускай помнят, что люди боролись за свою Родину, любили её как мать. Мы непобедимы!»

Могила французской кавалерии

Именно так прозвали батарею Раевского. Ее французы не могли взять в течение семи часов. Именно там погибло наибольшее число наполеоновских кавалеристов. До сих пор историки спорят зачем русские войска оставили Шевардинский редут. Можно предположить, что Кутузов как бы специально подставлял свой левый фланг, ослабленный, открытый. Он укрепил его флешами, за которые разгорелся бой и там французы и русские много потеряли. Кутузов очень опасался за свой правый флаг, за новую Смоленскую дорогу. Ведь это был прямой короткий путь на Можайск, и, соответственно, на Москву.

Кстати, вести грамотный бой помогла еще и местность. Это один из немногих подмосковных районов, который представляет из себя скорее открытые поля. Это, по мнению Кутузова, было существенным плюсом для русской армии. Русские появились на Бородинском поле за 4 дня до сражения. Кутузов написал Александру Первому, что «позиция при селе Бородино одна из наилучших, которая на здешних плоских местах найти можно. Слабое место сей позиции я постараюсь исправить искусством. Но если неприятель будет маневрировать, то мне придется еще раз отступить».

10 октября 1092 года первой жертвой ассасинов стал визирь сельджукского султана Низам эль-Мульк.

Старец горы Хасан долго искал добровольца для исполнения этого убийства и нашел его в лице правоверного по имени Бу Таир Аррани. Во время праздника Рамадан 10 октября 1092 года в городе Сава (южнее Тегерана) тому удалось приблизиться к носилкам Низама, когда его выносили из шатра. Убийца вонзил в грудь визиря свой кинжал и тут же с гордостью и улыбкой на устах отдал себя для неминуемой кровавой расправы в руки стражников дворцовой охраны.
Хасан велел вывесить памятную таблицу и на ней выгравировать имя убитого, рядом - имя святого творца мести. За последующие годы жизни Хасана на этой «доске почета» появилось еще 49 имен людей, убитых ассасинами: султаны, князья, цари, губернаторы, священники, градоначальники, ученые, писатели...
Хасан внушал своим фидави, что после смерти они непременно попадут в рай. И искусным трюком давал почувствовать кандидатам в убийцы каков он этот рай.

Забавные показания особоуполномоченного НКВД УССР, капитана госбезопасности Наума Рубинштейна о нравах коллег из руководства НКВД. Сам Рубинштейн расстрелян 7 сентября 1937 года.

"...Все участники группы, начиная с БАЛИЦКОГО были совершенно разложены в бытовом отношении...

...Поездки на "Днепре" превращались в настоящие оргии. В Киеве существовали притоны и "малины", которые посещались руководящими работниками НКВД..."

Битва при Камбре (8 — 10 октября 1918 года) — сражение между британскими и германскими войсками, во время Первой мировой войны, у французского города Камбре; завершилось победой союзных войск и взятием города.

После начала Стодневного наступления, союзным войскам удалось провести ряд успешных операций против германской армии. 8 октября началась операция по прорыву фронта у Камбре и захвату города. Немцы имели здесь 2 пехотные дивизии, при 150 орудиях, эти силы не могли сдержать наступление союзных войск. Британцы задействовали в наступлении у Камбре 324 танка, которые прорвали германскую оборону.

8 октября канадские войска, вступили в Камбре, подавляя вялое сопротивление германских войск. Оставив 3-ю канадскую дивизию на зачистку города, основные силы быстро выдвинулись на север. Однако к северу от Камбре продвижение союзных войск приостановилось.

Мощная танковая атака принесла значительные результаты британцам, захватив город они потеряли лишь 20 человек убитыми.

Воспоминания венгерских солдат о боях с советскими войсками на подступах к Будапешту в ноябре-декабре 1944 года. (были проинтервьюированы Кристианом Унгвари)

«Перед передовой позицией находилось ясно различимое заграждение из двух рядов колючей проволоки, а перед ним — целые ряды русских солдат в самых невообразимых позах. Все они стали жертвой этой бездарно проведенной неизвестно какой по счету атаки… Выйдя из бокового ответвления в траншею, я увидел, как двое артиллеристов вытаскивают из груды мертвых тел очередную человеческую фигуру. Наверное, они порезали участок колючей проволоки и теперь волокут судорожно подергивающееся тело и укладывают его на внешний край траншеи. Молодой солдат с бритой головой и монголоидными чертами лица лежит на спине. Двигается лишь его рот. У него нет обеих ног и кистей рук. Обрубки покрыты толстым слоем грязи, смешанной с кровью и травой. Я наклонился к нему. «Будапешт… Будапешт…» — шептал он, подергиваясь в судорогах… В моей голове возникает мысль: должно быть, при слове «Будапешт» он представлял себе город с богатой добычей, красивыми женщинами. Потом, сам себе удивляясь, я вынул пистолет, дослал патрон и, прижав ствол к виску умирающего, выстрелил».

«Солдаты советского стрелкового батальона накапливались на мелководье, почти у самого берега Старого Дуная. Десантировавшись, они прятались в ивняке и березовой роще. Тот, кто не успел спрятаться, был пленен нами. Почти им всем было за 40 лет, почти все с большими усами и простодушным видом. Наши солдаты любезно предложили пленникам ром и дружелюбно похлопывали их по спине… Подобная дружелюбность смогла выманить из убежищ еще нескольких русских. Некоторые несли в руках импровизированные распятия из прутьев… Там был советский раненый, по-моему сержант с белым как мел лицом. Я прекрасно помню его твердый, окаменевший взгляд и суровое лицо, которое не реагировало ни на какие дружеские жесты, рот, кривившийся от боли. Он принял от нас медицинскую помощь, но так и не притронулся к предложенному ему рому. Без слов он покачал головой, отказываясь от выпивки. Пленники просили не передавать их в руки немцев. Но венгерская армия не могла иметь пленных». - вспоминает лейтенант артиллерии

«Во второй половине дня 2 ноября со стороны противотанковой батареи можно было услышать сильную артиллерийскую стрельбу. Вскоре повозки, запряженные лошадьми, стали беспорядочно отходить со стороны Кечкемета. Они забили все дороги между Шорокшаром и линией обороны… Как только мы освободили проезжую часть, из расположения батареи прибыло несколько солдат, которые сообщили, что их позиции штурмуют русские танки. 

Пять головных Т-34 очень быстро достигли моста, переброшенного через противотанковый ров… Было темно, но мы отчетливо видели, как вслед за танками в ров скатывается русская пехота. У нас был приказ не открывать огня по пехоте, пока не подобьют танки. Танки шли уступом, прикрывая друг друга, но перед мостом они ненадолго остановились. В этот момент открыли огонь замаскированные в акациевой роще зенитные орудия. Их поддержали солдаты, которые из-за моста открыли стрельбу из противотанковых гранатометов. Одновременно с этим открыла плотный огонь пехота, который заставил пехоту, сопровождавшую советские танки, залечь на землю. В результате столь неожиданного обстрела все пять танков были подбиты

Беспорядочный бой бушевал несколько часов. Многие танки подорвались на минах или были подбиты из противотанковых орудий. Они откатились назад. Под Шорокшаром нескольким танкам удалось прорвать линию обороны, но советская пехота не поспела за ними. Она завязла на левом фланге, и в результате танки отступили назад… Атака, предпринятая под Дунахарасти, захлебнулась после многочасового обстрела с близкого расстояния. Фронт был удержан, а несколько советских танков подбито». - участники боя на подступах к Будапешту из венгерского воздушно-десантного батальона.

10 октября 1941 СССР. Советский ответ Маннергейму от защитников Ханко.

С началом Великой Отечественной войны финны и немцы от имени фельдмаршала Маннергейма неоднократно обращались к советским защитникам полуострова Ханко с предложениями о перемирии или капитуляции. 

В итоге на эти обращения был дан ответ: 

Его высочеству прихвостню хвоста ее светлости кобылы императора Николая, 
сиятельному палачу финского народа, светлейшей обер-шлюхе берлинского двора, кавалеру бриллиантового, железного и соснового креста 
барону фон Маннергейму 

Тебе шлём мы ответное слово! 

Намедни соизволил ты удостоить нас великой чести, пригласив к себе в плен. В своем обращении, вместо обычной брани, ты даже льстиво назвал нас доблестными и героическими защитниками Ханко. 
Хитро загнул, старче! 

Всю темную холуйскую жизнь ты драил господские зады, не щадя языка своего. Ещё под августейшими ягодицами Николая кровавого ты принял боевое крещение. 
Но мы — народ не из нежных, и этим нас не возьмешь. Зря язык утруждал. Ну, хоть потешил нас, и на этом спасибо тебе, шут гороховый. 

Всю жизнь свою проторговав своим телом и совестью, ты, как измызганная старая проблядь, торгуешь молодыми жизнями финского народа, бросив их под вонючий сапог Гитлера. Прекрасную страну озер ты залил озерами крови. 
Так как же ты, грязная сволочь, посмел обращаться к нам, смердить наш чистый воздух?! 

Не в предчувствии ли голодной зимы, не в предчувствии ли взрыва народного гнева, не в предчувствии ли окончательного разгрома фашистских полчищ ты жалобно запищал, как загнанная крыса? 

Короток наш разговор: 
Сунешься с моря — ответим морем свинца! 
Сунешься с земли — взлетишь на воздух! 
Сунешься с воздуха — вгоним в землю! 

Красная Армия бьет вас с востока, Англия и Америка — с севера, и не пеняй, смрадный иуда, когда на твое приглашение мы — героические защитники Ханко — двинем с юга! 
Мы придем мстить. И месть эта будет беспощадна! 
До встречи, барон! 
Долизывай, пока цела, щетинистую жопу фюрера. 

Гарнизон Советского Ханко. 

Месяц октябрь, число 10, год 1941 

На полуострове работала типография «Красный Гангут», которая состояла из художника Бориса Пророкова и поэта Михаила, которые являлись авторами материалов, а Дудин писал еще злые стихи, которые переводил на финский язык лейтенант Воробьев. 

Борис Пророков вспоминал так: 
«Начальник политотдела бригадный комиссар П. И. Власов созвал у себя небольшое совещание работников политотдела и редакции. Он сказал, что необходимо что-то противопоставить вражеской пропагандистской листовке, и дал мне задание срочно подготовить ответ в духе письма запорожцев турецкому султану. 

Мы с Михаилом Дудиным написали текст листовки, командование базы одобрило его. На другой день наши бойцы вместе с газетой получили листовку «Ответ барону Маннергейму». 

Когда она издавалась, о Маннергейме думали меньше всего. Его агитировать было, конечно же, бесполезно. Листовка делалась для наших людей. И, надо сказать, своей неожиданностью, дерзостью она отвлекла внимание от самого обращения Маннергейма. 

Бойцы переписывали и перерисовывали листовку множество раз, размножали ее через копирку и различными способами перебрасывали к противнику. На сухопутной границе красноармейцы делали из можжевельника луки и, обмотав стрелы листовками, пускали их в финские траншеи. 

На финском языке листовка не печаталась, но читалась по радио. Впрочем, к Маннергейму она все же попала»