fly

Войти Регистрация

Вход в аккаунт

Логин *
Пароль *
Запомнить меня

Создайте аккаунт

Пля, отмеченные звёздочкой (*) являются обязательными.
Имя *
Логин *
Пароль *
повторите пароль *
E-mail *
Повторите e-mail *
Captcha *
1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 Рейтинг 4.38 (4 Голосов)

НОВОЗЕЛАНДЦЫ

Майкл Карвер (MichaelCarver), командир артдивизиона

Немцы на любом месте были профессионалами более высокого класса, чем британцы. В знании своего оружия и умении применять его на практике они превосходили британцев почти во всех случаях… Они были крепкими, знающими свое дело, полными решимости и весьма дисциплинированными солдатами. Некоторые британцы, в ряде случаев, вышли на уровень их стандартов, но для основной массы солдат 8-й Армии этот уровень так и остался недостижимым.   

Роджер Смит, ветеран боев в Северной Африке, о фронтальных атаках
Мы шли вперед, навстречу ветру, ссутулившись. Мы пригибались, втягивая животы, старясь подавить в себе страх, который скручивал кишки в комок. Страх, боязнь страха, стыд из-за боязни струсить... Может ли вообще кто-нибудь смотреть в лицо неотвратимой опасности, несущей смерть или увечье, со смирением? Ждать, что тебе вывернет кишки разрывом снаряда, что тебя разрежет пополам очередью из Шпандау (Spandau – так новозеландцы называли немецкие пулеметы – ВК), что в твой пах воткнется штык или между ног разорвется граната или просто лишишься зрения. Чувство того, что за тобой охотятся, и ты сам охотишься и стреляешь в ответ, а потом обнаруживаешь, что вообще потерял голову и, согнувшись, стреляешь из автомата, обуреваемый жаждой убивать. И где тут слава посреди этого ужаса?

Капитан Уикиривхи (MatarehuaWikiriwhi), командир 12-го Взвода, 28-й (Маори) Батальон, о попытке захватить железнодорожную станцию. Ночь 17 февраля

Капитан Уикиривхи (MatarehuaWikiriwhi)
Когда мы приблизились [к противнику], мой 12-й Взвод моментально дрогнул, встреченный исключительно интенсивным пулеметным огнем Джерри с двух точек. Я немедленно приказал атаковать – двое парней прыгнули на скрученную спиралью проволоку (спираль Бруно – Concertina/Гармошка в оригинальном тексте – ВК), и, далее, как на учениях, другие перемахнули через препятствие по их спинам и (света от фальшфейеров и дульных вспышек было достаточно) зачистили передовые посты. Другие начали резать обычное проволочное заграждение ножницами, и уже вскоре взводы вышли к первой намеченной цели атаки.


Из журнала боевых действий:
Рота пробилась через внутренне пространство станции примерно так же, и к полуночи обе роты уже окапывались, потеряв треть убитыми и ранеными. Капитан Уикиривхибыл ранен в ногу, перевязывал раны старшины (sergeant-major) Рона Конаки (RonKonaki). Он передал команду на время лейтенанту Такуруа (Takurua) и ушел в тыл, чтобы его рану обработали на полковом перевязочном пункте. Через полчаса он вернулся и обнаружил, что лейтенант Эшер (Asher) из 10-го взвода был убит, а лейтенант Крэпп (Crapp) из 11-го Взвода ранен. Саперы к тому времени взрывами расчищали путь, полевая артиллерия обстреливала западные подходы, пушки среднего калибра били по Кассино. Бригадные минометы получили приказ вести огонь до того момента, пока всего у них не останется только тридцать снарядов. По словам командира Роты А, «отделения и группы людей вступали в стычки повсеместно – было какое-то количество пленных, какое-то число немцев было убито…»         

Лейтенант Мартин (Martin), офицер-сапер
Противник, который не знал, что происходит, начал поливать все пространство из пулеметов и хорошо сфокусированным огнем минометов. В двух случаях саперы, занятые зачисткой от мин, были вынуждены остановиться. Однако, пришел приказ продолжать начатое, потому что становилось светло и средства огневой поддержки для Маори было необходимо доставить на место.

Из дневника Джона Шинника (JohnShinnick):

Наступила темнота, и вместе с ней начался жестокий артобстрел. Один парень из взвода потерял контроль над собой и быстро превратился в плаксу. Сначала его пришлось удерживать от самоубийства, потом он начал читать молитвенник. Он стал настолько беспомощным, что наделал в штаны. Психологическая травма может быть хуже, чем просто рана, которая может зажить. Но в армии этим особенно не интересуются…

Капитан Уикиривхи
Когда атаковали танки [противника], я был с остатками штаба моей роты прямо на станции, то есть, на первом намеченном рубеже. [Наши] вырвавшиеся вперед отделения, должно быть, к тому времени уже были смяты. Танки были не более чем в 25 метрах от нас, и тогда я отдал приказ отходить…

Капитан Джордж Сазерлэнд (GeorgeSutherland), 28-й (Маори) Батальон

Джордж Сазерлэнд

Первые лучи осветили кошмарную сцену. Железнодорожные вагоны, продырявленные паровозные котлы, скрученные рельсы, телеграфные провода, разрушенные здания. Всюду трупы. Раненых уносят в тыл… над всем этим – дым, всюду запах пороха и крови, от которого тошнит…Нгапуи (Ngapuhi) и Арауа (Arawa) лежат рядом, они мертвы. Грохочут автоматы, рвутся гранаты, от воплей просто свертывается кровь…

Джон Уотсон (JohnWatson), пулеметчик, 27-й Батальон, - о гибели товарищей
Тебе тоже приходится их хоронить. Друг хоронит друга… Страшно, особенно тогда, когда их тела искалечены… то, что ты видишь красивым не назовешь. Ты становишься тверже, но не тогда, когда это твои друзья. Для посторонних это просто еще один труп…

Гордон Слэттер (GordonSlatter), рядовой
Война никогда не была для меня таким кошмаром, пока мне не пришлось оказаться рядом с переносчиком носилок с полковой медпункт (RAP - RegimentalAidPost) в штабной Роте A, говоря тяжелораненому хорошему другу, что с ним все будет в порядке, когда я знал, что это не так. Это была жестокая правда войны: никакого блеска, никакого героизма – просто молодой парень, которого в расцвете сил скосило на берегу ручья, про который никто и никогда ничего не слышал, сразило во время атаки, о которой никто и не вспомнит…    

https://mro.massey.ac.nz/bitstream/handle/10179/9869/02_whole.pdf


Холлис (C WHollis), 21-й Батальон
Наши четыре дня и ночи были абсолютным адом: на нас сыпались минометные снаряды и ракеты небельверферов/nebelwerfer и непрерывный дождь дымовых снарядов превращал все в одну непрерывную ночь. Наши нервы были на пределе, руки трясись так, что невозможно было удержать сигарету. Горячей еды не было, никакого мытья и бритья. У меня в дневнике появилась такая запись: «Вся наша душевные силы ушли на то, чтобы переместиться на 25 ярдов с нашей позиции к штабу роты…
https://www.armymuseum.co.nz/hell-at-cassino/

Джим Райт (JimWright), водитель грузовика, доставлявшего на передовую боеприпасы
После того, как янки отбомбились по монастырю, у Джерри появилось множество воронок-стрелковых ячеек. Их снайперы были смертельно опасны. Бог ты мой, они наводили страх…

Мы водили машину ночью: туда вел я, обратно – мой товарищ. Дорогу через руины проложили саперы. Полная темнота. Если было полнолуние, мы не трогались с места: Джерри бы нас увидел. На передовой мы разгружали боеприпасы без всякой болтовни. Приехали и уехали. Времени на разговоры или чашку чая не было.

Как-то ночью я вел машину и увидел это. Все вокруг было разбомблено и в руинах. Но эта [статуя] Мадонны уцелела. Когда я проезжал мимо, у меня появилась уверенность в том, что ее глаза следуют за мной, знаете… Не знаю, может мне померещилось, или это было что-то такое, от чего я не мог избавиться. Это заставило меня осознать всю суровость ситуации. Я даже с товарищем не говорил об этом, потому что он мог подумать, что я схожу с ума. Каждую ночь я не отрывал глаз от нее, представляя себе, как она смотрит на меня, и пытаясь понять, что это: дурной знак и благословение. Но я это видел. Я не католик, но, думаю, это было чудо…    

Один парень, которого я знал, получил из дома плохие известия. Его подруга загуляла с янки. Он вытащил пистолет, уткнул ствол себе под подбородок и застрелился. Мы завернули его тело в армейское одеяло – на нем посередине была красная полоска. Потом мы дождались капеллана. Он, пришел, мы оттащили его тело к яме и сбросили его туда. Помню звук, которым он ударился о землю. После войны, каждый раз, когда я сбрасываю мертвую овцу в могильник, звук этого напоминает мне о той ночи. Тогда не было ни цветов, ни отпевания. Несколько слов сказал капеллан, и все…
Мы все внесли свой небольшой вклад. Мы не знали, что происходит, нам ничего не говорили. Мы только хотели сделать свое дело и вернуться домой…

Немецкая листовка на излюбленную тему нацистских пропагандистов: домашний фронт, англичанка в объятиях американского солдата: «Вы, американцы, ну совс-е-е-м другое дело!» Это едва ли не точная копия листовок, которые разбрасывали на Тихоокеанском ТВД японцы для австралийцев и новозеландцев…

https://www.noted.co.nz/archive/listener-nz-2004/back-to-cassino/

ИНДИЕЦ
Индийский солдат, ветеран Североафриканской кампании, из интервью, взятого в 1990-м:
Не могу забыть руины Кассино. Там ничего не осталось. Только глыбы и щебень. Между ними зажаты трупы, вонь стоит… Проходишь мимо и зажимаешь нос. Я видел оторванные чуть ли не от живота ноги. Никогда в жизни я не видел столько трупов в одном сражении. Я насчитал более 800 и остановился. Они лежали на камнях, укрытые одеялами. Не было очень жаль их. Не знаю, где они родились, как они оказались тут, были это солдаты противника или наши… Все смешалось. Столько новозеландцев, британцев, немцев, индийцев… До Кассино я не понимал, что такое война, но, увидев убитых под Кассино, я стал думать по-другому. Я спросил себя: «Ради чего человек воюет и убивает?» После войны это чувство посещало меня очень часто. Даже сейчас, когда я говорю с вами, эта сцена стоит передо мной…
https://maddy06.blogspot.com/2007/08/tale-of-mont-cassino.html


Гуркхи эвакуируют раненого товарища
https://collection.nam.ac.uk/detail.php?acc=1975-03-63-16-6

АМЕРИКАНЦЫ

Ховард Л. Бонд (HowardL. Bond), американская 36-я Пехотная Дивизия
Поздним утром молоденький 2-й лейтенант по фамилии Ф. вошел в наш офис. Он был мокрым, в грязи, выглядел измотанным и даже больным. Он сел поближе к печке. Полковник приказал ему сидеть здесь, пока за ним не придет джип, чтобы увезти его в тыл. Я и сержант вышли на минуту из офиса, и я услышал от него, что парень находится под арестом. Он вернулся с противоположного берега реки, оставив своих людей. Он оправдывал свой поступок тем, что пришел за помощью. Позднее я узнал, что Ф. не был против того, чтобы рассказать о том, через что он прошел, на самом деле, согревшись, он, казалось, был полон желания все объяснить. Он сказал, что там был просто кошмар. Их прижали к земле пулеметным огнем, продвижение вперед было невозможным. На их позиции падали крупнокалиберные снаряды. Он думал, что, по меньшей мере, половину людей его роты убили или ранили. Он был хорошим пловцом, и он должен был уйти, чтобы попросить о помощи. Он мог бы послать назад одного из своих людей, но понял, что для всех остальных обратный путь будет слишком опасным. Встретившись со своим командиром батальона, он был обвинен в том, бросил своих солдат и отправлен в штаб дивизии, находясь под арестом, чтобы дожидаться решения армейской юстиции. В тот момент он был слишком измотан, чтобы беспокоиться о чем то, все еще переживая страх…

«Я ведь хороший пловец. Это я должен был уйти,» - снова и снова протестовал он. Это был крупный парень, с довольно приятной внешностью, что можно было разглядеть даже под грязью и трехдневной щетиной на его лице. Он был выпускником колледжа и получил звание после прохождения в нем учебной подготовки (ReserveOfficers' TrainingCorps - ROTC). Дома его семья была в числе уважаемых. Однако он бросил своих людей на том берегу… Я не сказал ему ничего, поскольку мне и нечего было сказать, но его опять прорвало, будто он все еще говорил со своим комбатом: «Вы не знаете, что там было. Всюду немцы, мины падают перед нами и за нами, вопли раненых.» Единственная возможность получить помощь – это вернуться назад, подумал он. он должен был взять на себя этот риск, переплыть реку в ледяной воде, взобраться на берег и найти помощь. А для чего еще нужен офицер? Его люди оказались в тяжелой, крайне тяжелой ситуации, и он мог попытаться спасти их. Почему этого не понимает его комбат? Он выполнял свой долг. Но все, что видел его комбат, заключалось в том, что он дезертировал, оставил своих людей на том берегу, хотя должен был быть с ними…
Парень пытался убежать от правды, это я знаю, поскольку несколько лет спустя я встретил его в Штатах. Я случайно столкнулся с ним в лобби отеля. Он очень хотел выпить со мной, чтобы еще раз объяснить самому себе и мне, почему он тогда вернулся. «Моим ребятам было тяжко. Им была нужна помощь…» Армейская юстиция была великодушна к нему, и он получил назначение в какую-то часть подальше от передовой и боев. А тогда, в штабе дивизии, я думал о том, что, и я мог бы вот так вернуться назад, через реку, и начал понимать, что на войне погибают сильные и храбрые, а слабаки живут себе дальше…  

ЭлбертдеФэзио
ЭлбертдеФэзио/AlbertDeFazio, рядовой армии США. Участвовал в операции Torch и воевал в Северной Африке, прошел через бои на плацдарме Анцио. В Италии повстречал ближайших родственников своей семьи. Награжден Пурпурным Сердцем и Бронзовой Звездой.
Так или иначе, мы готовимся. Мы должны переправиться через реку Рапидои атаковать Монте Кассино. ОК, я особенно не беспокоюсь. Собрались, офицер говорит: «Сейчас мы поставим дымовую завесу, все будет в дыму. Когда будет спускаться, держитесь за рюкзак парня, который идет перед вами, потому что ничего не будет видно.»
Мы сбились в кучу и пошли вниз под гору, вошли в дым и каждый схватился за рюкзак идущего впереди. И тут развезся ад. Прилетели артиллерийские снаряды, и их взрывы разогнали дым и осветили небо. Тут я увидел, как разрываются на части человеческие тела, как они валятся друг на друга – по три-четыре в куче. Я не мог поверить своим глазам. Все в течение секунд. Я упал на землю: я не хотел видеть ничего из этого.
Никто ничего не видел, никто не отдавал приказы. Я сказал себе: «Я должен что-то сделать" и пошел дальше. Спустился к реке, увидел понтонный мост. Река была неширокая, но бурная, потому что в горах таял снег. Я взглянул на воду и увидел, как ребята пытаются перебраться через реку. Мост расползался, парни падали в воду со всей выкладкой и тонули…

Я перешел на другую сторону. Голову поднять было невозможно: такой густой был огонь из стрелкового оружия… В итоге, я услышал приказ: «Вернуться назад на исходные позиции.» Я посмотрел – мост был еще на месте. Перебрался на нашу сторону и пошел вверх по склону сквозь дым. Поднялся наверх и страшно замерз. Просто зажал голову между колен, потому что не мог поверить в то, что видел.        
https://www.heinzhistorycenter.org/wp-content/uploads/2015/08/DeFazio-Albert.pdf

Рой Коллинз (RoyCollins), 756-й Танковый Батальон, сержант взвода самоходных 105-мм гаубиц
Артиллерия огневой поддержки мало перемещается. Мы заняли позиции у Черваро/Cervaro. Вели огонь с расстояния в 9 000 ярдов по разным целям… Вообще, нам на той позиции везло. По нам вели интенсивный контрбатарейный огонь, но снаряды пролетали выше, падая ярдах в ста за нами. Они [немцы] пытались добраться до нас снарядами, рвущимися в воздухе, но здесь нам просто везло… Нашим взводным был лейтенант Рэлф Л. Хэнсон (RalphL. Hanson) – позднее он погиб. Парень только-только закончил учебу в колледже, и работал учителем первый год, когда его призвали. Спокойный, с приятной внешностью, высокий парень, который заботился о нас. Он нравился всему взводу…

Затем мы продвинулись вперед на новую позицию, находившуюся всего в 3 500 ярдах от Кассино, прямо под гребнем гряды, так что город остался вне поля зрения. Фрицы (Krauts в оригинальном тексте - ВК) с горы, возвышавшейся за городом, определенно нас видели, но почему-то не стали по нам стрелять. С этой позиции мы стреляли не особенно много… Новым командиром взвода стал лейтенант Фрэнк Пиотровски (FrankE. Piotrowski). На одной из горок он нашел место для хорошего наблюдательного пункта.
После того, как мы переправились через реку Рапидо, наc поставили на огневую позицию на горе Монте Кайро/MonteCairo, прямо за рекой. Мы установили орудия в яблоневом саду на южной окраине города. Наш пункт корректировки огня находился в голубом домике прямо через дорогу. Вот тут-то мы стали попадать под обстрел почти каждый день.

Переправляясь через реку в полной темноте, мы, само собой, не могли использовать свет. Каждый командир танка должен был идти перед своей машиной, держа в руках cat’seye(тусклый осветительный прибор – ВК). Водитель вел машину за ним. Если свет пропадал, водитель останавливался, поскольку это означало, что командир то ли упал, то ли еще что-то случилось. Нас попросили взять на буксир противотанковую пушку из какой-то другой части. Сами мы не видели перед собой ничего. Тащим эту пушку по грязи, в которой тонут и колеса, и ствол, когда мы сваливаемся в воронки и канавы. Похоже, по дороге мы попали под пулеметный огонь. Я понял это, когда увидел в утреннем свете, что рукав моей куртки изодран в клочья.
Каждый день лейтенант Хэнсон выдвигался вперед, чтобы наблюдать за тем, как мы ведем огонь, и чтобы корректировать его. Как-то раз ему в спину угодил осколок, но он остался жив. Должно быть, после этого к нам и пришел лейтенант Пиотровски. Моим боевым постом был пункт корректировки огня, где я получал по радио [соответствующие] приказы и указания по корректировке. Несколько дней с нами был артиллерийский капитан, который руководил стрельбой по закрытым целям. Мы у него многому научились.

Конвои навьюченных мулов с грузами для пехоты поднимались в гору каждую ночь часов в 10-11. В этот момент [вражеский] артиллерийский огонь становился особенно интенсивным. Взводный сержант Чарлз Хэррис (CharlesW. Harris) в один из дней был на наблюдательном пункте вместе с лейтенантом Хэнсоном. Они передали мне данные по корректировке огня, и мы уже были готовы начать обстрел.  Я сообщил по радио о готовности. Затем я услышал по рации громкий шум, и потом на время наступила тишина. После этого до меня донесся голос Хэрриса – он сказал, что немцы снесли половину наблюдательного пункта… Знаете, у человека наступает предел. Пришлось снести Хэрриса вниз по склону той горки, и на этом он кончился. Его привели на командный пункт, где он уселся в угол и сидел там, пока его не увезли в тыл. Человек не может сыграть потерявшего рассудок… У такого глаза становятся стеклянными, изо рта начинают течь слюни, и он мочится в штаны. Я несколько раз видел это. Хотите верьте, хотите нет, но один 18-летний пацан поседел за шесть недель, которые мы провели под Кассино…

Одной ночью мы вели такую интенсивную стрельбу, что снесло нарезку стволов, и их пришлось менять… Если вернуться к тому капитану, который провел с нами немного времени, то скажу, что он был хорошим офицером и у него не было проблем с тем, чтобы донести свою точку зрения до вышестоящего начальства. Мы видели Кассино с нашей позиции, и на неплохом расстоянии. Но [полковник] Свитинг (Sweeting) решил, что мы должны продвинуться поближе и стать за какими-то итальянскими казармами, которые, предположительно, там были, но, на самом деле, от них уже ничего не осталось, только здоровенные воронки от снарядов. Не знаю, где в ту ночь был наш лейтенант, но капитан был на месте и получил сообщение. У него уже была бородка, отросшая за немалое число дней. Помню хорошо, что он побледнел от злости. Он помчался на батальонный командный пункт и добился того, чтобы приказ отменили. А так нас бы просто не было в живых. Немцы забрасывали это место такими снарядами, что от них оставались воронки размером с хороший дом. Само собой, мы были счастливы от того, что тот приказ отменили.

Наступил день, когда немцы решили расправиться с нами. 12 часов мы были под обстрелом. 8 часов снарядами больших калибров и еще 4 часа снарядами поменьше. Но все обошлось: снаряды падали поблизости, но прямо нам ничего не досталось. Снаряды падали перед нами и в нескольких ярдах правее от пункта корректировки огня. Для психики орудийных расчетов это было разрушительно. Пехотинец был убит в другом доме, стоявшем перед нашим командным пунктом. Я пошел посмотреть, что это за парень. Он лежал в углу дома, прямо над ним в крыше была дыра. Его осыпало осколками снаряда, разорвавшегося в воздухе…

Когда я вернулся на командный пункт, прилетел пикировщик и отбомбился по нам. Бомба упала неподалеку, и меня взрывной волной швырнуло прямо в дверь дома. Он не стал обстреливать нас, не знаю почему – обычно они поливали нас огнем во время пикирования. Если бы он это сделал, я бы не разговаривал сейчас с вами. Может, боеприпасы у него закончились.
Вообще, экипажи самоходных орудий были особенными группами парней. Иногда им становилось дурно, они вылезали из машин и блевали из-за того, что их душили пороховые газы. Вылезали, их выворачивало наизнанку, потом они забирались в башни и продолжали вести огонь. Мы старались избежать перегрева стволов следующим образом: я вызывал экипаж, и, когда парни выбирались на воздух, я заливал ствол холодной водой. Ствол остывал, я вызывал другой экипаж. То есть, во время интенсивного барража, в каждый момент времени огонь вели пять орудий. Если экипаж чувствовал, что орудие работает со сбоями, они могли сами принять решение прекратить огонь. Обычно экипаж решал проблему, добавляя масло в цилиндр откатного механизма. Так нас учили во время боевой подготовки…   

Танкист Вогел (Voegele)
Непонятно по какой причине я получил приказ войти на моем танке в город, в одиночку, чтобы оглядеться. Вошли в город и остановились рядом с танком сержанта Григсби (Grigsby) из 3-го Взвода, который оказался там раньше нас. Пехоты рядом не было. Наводчик танка Григсби прокричал нам, что сержанта убил снайпер. Примерно в этот момент в нашу башню влетел снаряд, попав в боеукладку пулемета калибра 0.30. Мой заряжающий был ранен, мы все выскочили из танка. Залегли среди обломков, рядом со мной оказался наводчик Монтихо (Montijo). Если где-то рядом и были пехотинцы, я об этом не знал, но в соседнем здании оказался санитар, и у него мы получили морфин, чтобы вколоть его тяжелораненому заряжающему. Позднее, уже ночью, мы отползли к нашей передовой. Нашли санитаров, чтобы сделать перевязки, которые понадобились всем нам.

Лейтенант Харли (Harley)
Командный пункт моего взвода был расположен на кладбище. Это был наш ночной командный пункт, он был рядом со стеной кладбища. Днем мы въезжали в город, чтобы обстреливать указанные нам цели. 12 февраля я завел свой взвод слишком глубоко в Кассино, и мой танк был подбит выстрелом из немецкой базуки. Танк загорелся. Мы все выскочили из него, я отвел экипаж в безопасное место – в придорожную канаву.
Я взял себе другой танк и снова вошел в Кассино, поскольку в городе была наша пехота, которая вела бой и нуждалась в нашей поддержке. Бой был жарким, и мы оказались впереди нашей пехоты. Знаете, иногда ты теряешься и начинаешь искать цели с такой страстью, что вырываешься далеко вперед и не понимаешь, что произошло. Обошлось без повреждений для нашей машины и без потерь в экипаже. А так, знаете, я просто потерял рассудок, меня просто поглотило желание сделать свое дело и не дать этим Krauts остановить наших!    
За этот бой 27 апреля 1944 года лейтенант Харли был награжден Серебряной Звездой.

Джин Паламбо (GenePalumbo)

Джин Паламбо
Мы входили в город по очереди, каждый день, по системе ротации, часто просто с остатками взвода (просто в составе пары танков) и стреляли по всем целям, на которые указывали пехотинцы. Как-то раз я увидел немца, который выскочил из ямы с гранатой на своей винтовке, предназначенной для нас. Я заорал, и Кинг (King) повернул башню влево, но немца он точно не видел. Хоть я и был заряжающим, а не наводчиком, я дотянулся до спускового крючка курсового пулемета и потянул его. Прицеливались мы так… в общем. Очередь ударила в землю рядом с тем немцем, и он в панике нажал на свой спусковой крючок. Его граната пролетела высоко над нами, а сам Джерри снова нырнул в свой погреб. Кинг навел пушку на вход в него, и мы загнали в эту дыру несколько фугасных снарядов. Дело было сделано…
Часто немцы пытались подбить последний танк в колонне, чтобы заблокировать нам отход. Мы обычно старались столкнуть поврежденную машину с дороги… Узкая дорога под обрывистым бортом долины реки Рапидо сильно снижали нашу маневренность. Проходя через эту узость, да еще мимо подбитого танка, мы попадали под огонь их противотанковых пушек…
Когда бои за Кассино закончились, мои суставы стали настолько малоподвижными от постоянного холода, что я еле мог шевелиться. Меня отправили в госпиталь, потом я вернулся в свой батальон к своим друзьям, которых оставалась только горстка…


Увязший в грязи Шерман в долине реки Рапидо
https://www.ibiblio.org/hyperwar/USA/USA-MTO-Salerno/img/USA-MTO-Salerno-p369.jpg


Немецкая листовка для американцев, сражающихся в Италии. Излюбленная тема немецких пропагандистов – возлюбленная солдата развлекается с парнем по имени Билл, один из «Бойцов Домашнего Фронта», который сумел избежать призыва в армию…
https://www.pinterest.com.au/pin/409616528578722018/?lp=true

ДеннисХэннан (Dennis Hannan)
У многих из нас был такой опыт, от которого волосы дыбом встают. Ночь, темень, я был на посту в спокойном месте. Чувствую, кто-то дотронулся до моей каски и спросил: «American?». Отвечаю: «American!», а у самого сердце застыло. Это были гумьеры из французских североафриканских частей. Они подкрадывались потихоньку, ощупывали каску, и, если это был немецкий шлем, молча перерезали человеку горло…   
https://books.google.kz/books?id=E3aeWfy8EBIC&pg=PA149&lpg=PA149&dq=american+soldiers+remember+cassino&source=bl&ots=iWqF6xxuE0&sig=V9UaTBdAHTsDB62JsG7ff8LQSJw&hl=ru&sa=X&ved=2ahUKEwi7w93_9r7dAhXKDSwKHQw7B7E4FBDoATAFegQIBhAB#v=onepage&q=american%20soldiers%20remember%20cassino&f=false

Кладбище, на котором похоронены солдаты и офицеры стран Британского Содружества. Подножие горы Монте Кассино

Перевод: Нина Чернова, Владимир Крупник


Комментарии   

# kurt141 2020-04-04 23:52
ОТ ГЕРОЕВ БЫЛЫХ ВРЕМЕН
НЕ ОСТАЛОЬ ПОРОЙ -ИМЕН...
# Vladimir Kroupnik 2020-04-05 05:02
Я бы сказал так: люди спохватились и в последние лет 20 старались записать как можно больше рассказов тех кто воевал.

Может, кому-то эти рассказы послужат предостережение м. Я имею в виду романтиков войны...

Комментарии могут оставлять, только зарегистрированные пользователи.