Feldgrau.info

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
------------------Forma vhoda, nizje----------------
Расширенный поиск  

Новости:

Камрады давайте уважать друг друга и придерживаться правил поведения на форуме и сайте.
http://feldgrau.info/forum/index.php?topic=250.0

Автор Тема: Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.  (Прочитано 81694 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #50 : 04 Октябрь 2011, 21:36:08 »

Гитлер упустил  из виду, что он сам лично приказал вести стремительное наступление с  оперативной целью захвата Смоленска. В последние дни боев он видел только  окруженную группировку в районе Белостока. Фельдмаршал фон Браухич не  осмеливался сообщить группе армий "Центр" свою совсем иную точку  зрения, так как ему было известно мнение Гитлера. Фельдмаршал фон Бок по своему  собственному признанию хотел передать 2-ю и 3-ю танковые группы под общее  командование фельдмаршала фон Клюге, чтобы избавиться от непосредственной  ответственности за управление ими. Фельдмаршал фон Клюге хотел, в соответствии  с официальным мнением Гитлера, закрепиться на фронте вокруг Белостока и  выжидать, пока капитулируют русские, отказавшись от дальнейшего продвижения на  восток.

Гот и я не были  согласны с этим мнением. Мы стремились пробиться своими танковыми силами на  восток, как это указывалось в первоначальной, еще не потерявшей своей силы  директиве, и достичь наших первых оперативных целей. Мы хотели (об этом уже  говорилось) сковать силы противника у Белостока минимальным количеством  танковых сил и предоставить ликвидацию окруженной группировки полевым армиям,  которые следовали за нашими танковыми группами. Главное командование втайне  надеялось, что  командующие танковыми  группами без приказа и даже вопреки приказу будут стремиться достигнуть первых  оперативных целей наступления. В то же время оно не решалось дать указания  командующим группами армий и командующим армиями, чтобы побудить их принять  желанное решение.

И вот  получилось, что 2-я танковая группа отдала приказ сдерживать белостокскую  окруженную группировку минимальными силами, а всеми остальными имевшимися в  распоряжении частями преследовать противника, отступавшего через реки Березина  и Днепр, фельдмаршал фон Клюге отдал контрприказ всем частям, участвовавшим в  окружении группировки противника, закрепиться на своих позициях вокруг  Белостока и ожидать приказа на продолжение наступления в восточном направлении.  Часть войск получила этот приказ несвоевременно и продолжала продвигаться на  Березину. К счастью, вся операция в целом от этого особенно не пострадала, но  зато между командующими создались неприятные взаимоотношения, начались споры.

Форсирование  Днепра

7 июля я должен  был принять решение: либо продолжать быстрое продвижение, форсировать своими  танковыми силами Днепр и достичь своих первых оперативных целей наступления в  сроки, предусмотренные первоначальным планом кампании, либо, учитывая  мероприятия, предпринимаемые русскими с целью организации обороны на этом  водном рубеже, приостановить продвижение и не начинать сражения до подхода  полевых армий.

За немедленное  наступление говорила слабость в данный момент обороны русских, которая только  еще создавалась. Русские занимали сильные предмостные укрепления под Рогачевом,  Могилевом и Оршей; поэтому нам не удалось взять Рогачев и Могилев. Правда, у  нас имелись сведения о подходе к противнику подкреплений: крупная группировка  русских войск отмечалась в районе Гомеля, другая, меньшая, - севернее Орши, в  районе Сенно. Но наша пехота могла подойти не раньше как через две недели. За  это время русские могли в значительной степени усилить свою оборону. Кроме  того, сомнительно было, удастся ли пехоте опрокинуть хорошо организованную  оборону на участке реки и снова продолжать маневренную войну. Еще в большей  степени вызвало сомнение достижение наших первых оперативных целей и окончание  кампании уже осенью 1941 г. Это-то и было как раз главным.

Я полностью  сознавал всю трудность решения. Я считался с опасностью сильного контрудара  противника по открытым флангам, которые будут иметь три мои танковых корпуса  после форсирования Днепра. Несмотря на это, я был настолько проникнут важностью  стоявшей передо мной задачи и верой в ее разрешимость и одновременно настолько  был убежден в непреодолимой мощи и наступательной силе моих войск, что  немедленно отдал приказ форсировать Днепр и продолжать продвижение на Смоленск.

Я отдал  распоряжение прекратить бои на обоих участках - как у Жлобина, так и Сенно - и  организовать там только наблюдение за противником.

Участки  форсирования Днепра были ограничены предмостными укреплениями, занятыми  крупными силами русских. Для 24-го танкового корпуса по договоренности с  генералом бароном фон Гейером в качестве пункта форсирования был назначен  Старый Быхов (Быхов), а днем начала действий - 10 июля; 11 июля 46-й танковый  корпус должен был форсировать Днепр у Шклова, а 47-й танковый корпус - у Копысь  между городами Могилев и Орша. Все передвижения войск и выход их на исходное  положение тщательно маскировались; марши совершались только ночью. Прикрытие с  воздуха района исходного положения осуществляли  истребители храброго полковника Мельдера,  который развернул передовые аэродромы непосредственно за первым эшелоном. Там,  где появлялись его истребители, небо сразу же становилось чистым.

7 июля я посетил  47-й танковый корпус, чтобы устно разъяснить планы форсирования Днепра. По  дороге в корпус я осмотрел трофейный русский бронепоезд. Затем я поехал в штаб  корпуса, размещенный в Наче (30 км восточное Борисова), оттуда в Толочин, в  18-ю танковую дивизию, которая вела бои с русскими танками. Генералу Нерингу  было указано на важность овладения районом Коханово, западнее Орши, и  ликвидации имевшихся в этом районе предмостных укреплений русских для успеха  предстоявших операций. Войскам, которые снова произвели на меня чрезвычайно  хорошее впечатление, я высказал свою особую благодарность.

8 июля я посетил  46-й танковый корпус; дивизия СС "Рейх", входившая в него, все еще  вела бои на западном берегу Днепра.

9 июля  ознаменовалось особенно горячими спорами относительно проведения предстоящих  операций. Ранним утром на моем командном пункте появился фельдмаршал фон Клюге  и попросил доложить ему обстановку и мои намерения. Он был совершенно не  согласен с решением незамедлительно форсировать Днепр и потребовал немедленного  прекращения этой операции, пока не подойдет пехота. Я был глубоко возмущен и  упорно защищал свои действия. Наконец, изложив ему уже упоминавшиеся мною  доводы, я заявил, что приготовления зашли слишком далеко и теперь приостановить  их просто невозможно, что части 24-го и 46-го танковых корпусов в основном уже  сосредоточены на исходном положении для наступления и я могу держать их там  лишь очень непродолжительное время, иначе их обнаружит и атакует авиация  противника. Я заявил далее, что глубоко верю в успех наступления и, если  говорить в более широком  масштабе,  ожидаю, что эта операция закончит русскую кампанию уже в этом году. Мои  целеустремленные разъяснения, видимо, тронули фельдмаршала фон Клюге. Хотя и  неохотно, но он все же согласился с моим планом, сказав: "Успех ваших  операций всегда висит на волоске".
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #51 : 04 Октябрь 2011, 21:37:29 »

После этой  бурной беседы я поехал в 47-й танковый корпус, который, находясь в тяжелом  положении, нуждался в особой поддержке. В 12 час. 15 мин. я был в Крупки на  командном пункте генерала Лемельзена. Он выразил сомнение в том, что 18-й танковой  дивизии в боевой группе генерала Штрейха, образованной из истребителей танков и  разведчиков, удастся овладеть районом Коханово, так как войска слишком устали  от непрерывных боев. Я настоял на своем приказе и распорядился, чтобы 18-я  танковая дивизия после выполнения своей задачи, а также 17-я танковая дивизия,  после того как разгромит противника у Сенно, поворачивали на юго-восток к  Днепру. Из штаба корпуса я поехал на фронт. По пути я встретил генерала Штрейха  и дал ему необходимые указания. Затем я встретил Неринга, который вопреки  мнению своего корпусного начальства заявил, что занятие указанного района  исходного положения не представляет трудности. Потом я разговаривал с  командиром 29-й мотодивизии, который также заявил, что сможет выполнить свою  задачу - достигнуть Копысь - без особых затруднений. Дивизиям были даны  указания этой ночью выйти к Днепру и занять указанные районы исходных позиций.

В этот день 17-я  танковая дивизия все еще вела с танками противника ожесточенные бои, которые  принесли ей крупный успех; войска дивизии уничтожили 100 русских танков.

К вечеру 9 июля  танковая группа находилась: командный пункт группы - Борисов (10 июля переведен  в Толочин); 1-я кавалерийская дивизия обеспечивала фланги юго-восточнее  Бобруйска, 3-я танковая дивизия - в районе Жлобин, Рогачев, Новый Быхов фронтом  на север, 4-я танковая дивизия - Старый Быхов (Быхов), 10-я мотодивизия -  Старый Быхов (Быхов) в пункте переправы; 10-я танковая дивизия - южнее Шклова,  дивизия СС "Рейх" - у Павлова, несколько частей из состава этой  дивизии южнее Могилева обеспечивали правый фланг корпуса, пехотный полк  "Великая Германия" - у Белыничи; 18-я танковая дивизия - южнее  Толочин, 17-я танковая дивизия - у Замостье, 29-я мотодивизия юго-западнее  Толочин сосредоточивалась для наступления на Копысь.

Следовавшая за  нами пехота вышла слабыми передовыми отрядами на линию Бобруйск, Свислочь,  Борисов, а главными силами - на линию Слуцк, Минск. Гот овладел Витебском,  Геппнер - городом Псков.

10 и 11 июля при  незначительных потерях было проведено планомерное форсирование Днепра.

10 июля в  середине дня из 24-го танкового корпуса поступило сообщение, что корпусу  удалось форсировать Днепр у Старого Быхова (Быхов). Во второй половине дня я  направился еще раз в 47-й танковый корпус, чтобы убедиться в боеспособности  войск и осмотреть район исходного положения. Генерал Штрейх вывел войска на  рубеж своего боевого охранения на участке предмостного укрепления русских  западнее Орши. Северо-западнее Орши была выставлена еще одна группа боевого  охранения под командованием полковника Узингера. Разведывательный батальон 29-й  мотодивизии установил связь с находившейся справа дивизией СС "Рейх".  18-я танковая дивизия находилась в районе своего исходного положения, 17-я  танковая дивизия к 10 час. своими передовыми отрядами вышла к автостраде у  Коханово. Части этой дивизии уже вели бой на западном берегу Днепра  юго-западнее Орши. 29-я мотодивизия достигла района своих исходных позиций. Я  еще раз разъяснил командиру дивизии, что быстрый выход к Смоленску после  удачного форсирования реки имеет чрезвычайно важное значение. Итак, на фронте  47-го танкового корпуса также удалось выполнить трудную задачу сосредоточения  войск и  занятия исходного положения. Я  уверенно шел навстречу событиям грядущего дня.

Для наступления  после форсирования Днепра были поставлены следующие задачи:

24-й танковый  корпус наступает по шоссе Пропойск (Славгород), Рославль. Корпус сам  обеспечивает свой правый фланг от возможных атак противника со стороны Жлобина,  Рогачева и свой левый фланг со стороны Могилева.

46-й танковый  корпус наступает через Горки, Починок на Ельню обеспечивая свой правый фланг со  стороны Могилева. 47-й танковый корпус наступает на Смоленск (это было его  главной-задачей) и дополнительно обеспечивает левый фланг со стороны Днепра  между Оршей и Смоленском. Кроме того, за противником у Орши западнее и  северо-западнее Днепра вели наблюдение группы прикрытия Штрейха и Узингера.  Вечером 10 июля мой штаб посетил итальянский военный атташе генерал Маррас, с  которым я познакомился еще в Берлине. Его сопровождал капитан 1 ранга Бюркнер.  Я пригласил их обоих сопровождать меня на следующий день при переправе через  Днепр у Копысь. Кроме этих визитеров, в этот же вечер у меня появился  подполковник фон Белов, адъютант Гитлера по военно-воздушным силам, чтобы  ознакомиться с обстановкой на фронте танковой группы.

11 июля ранним  солнечным утром в 6 час. 10 мин. в сопровождении обоих моих гостей я выехал со  своего командного пункта, располагавшегося в Толочин, который еще в 1812 г.  служил штаб-квартирой Наполеону 1, и направился на Днепр к Копысь, чтобы  присутствовать при форсировании реки 47-м танковым корпусом. Поездка через  колонны войск, которые стремились к реке, из-за сильной пыли была тяжелой.  Люди, оружие и моторы - все страдали от этой пыли, стоявшей в воздухе неделями.  Особенно часто приходилось чистить наждаком цилиндры моторов, отчего их  мощность значительно понижалась.

На командном  пункте 29-й мотодивизии, расположенном недалеко от Копысь, я встретил командира  корпуса и командира дивизии, которые доложили мне обстановку, 15-й и 71-й полки  уже форсировали реку и восточное Копысь вышли к опушке леса; мы видели, как они  наступали на противника силой примерно в две дивизии (66-и стрелковый корпус  русских - в составе 18-й и 54-й стрелковых дивизий). Противник вел слабый  артиллерийский беспокоящий огонь; кроме того, местность была заминирована.  Имелась полная возможность вести наблюдение за продвижением нашей пехоты и  наведением моста. После того как итальянский атташе уехал, я приказал  переправить меня на штурмовой лодке на восточный берег реки, чтобы узнать о  результатах боевых действий. Свое намерение поехать из Копысь в 46-й танковый  корпус мне не удалось осуществить, так как еще не была установлена подвижными  средствами связь со Шкловом.

Между тем  выяснилось, что 17-я танковая дивизия южнее Орши натолкнулась на столь сильного  противника, что оказалось нецелесообразным продолжать наступление дальше на  восточном берегу с небольшого, только что захваченного предмостного укрепления.  Находившийся в этом районе командир полка полковник Лихт принял поэтому  правильное решение оставить предмостное укрепление, 17-ю танковую дивизию  пришлось перебрасывать через Копысь в тыл 29-й мотодивизии.

На обратном пути  на командный пункт группы я встретил фельдмаршала фон Клюге и доложил ему о  развитии наступления. Он подтвердил отданные мною приказы, и я со своей стороны  попросил подтянуть к Днепру авангарды пехотных корпусов для того, чтобы  ускорить блокирование сильного предмостного укрепления русских. На своем  командном пункте я встретил главного адъютанта Гитлера полковника Шмундта и  имел с ним беседу.

После  непродолжительного пребывания в Толочине  в 18 час. 15 мин. я направился в 46-й  танковый. корпус, в Шклов. Дороги были плохими, мосты требовали немедленного  ремонта. В корпус я прибыл в 21 час. 30 мин. Сильный артиллерийский огонь и  неоднократные бомбовые налеты авиации противника на район наведения моста 10-й  танковой дивизией делали форсирование реки значительно более трудным, чем на  фронте 47-го танкового корпуса. У дивизии СС "Рейх" мост также был  поврежден авиацией противника. Несмотря на это, дивизии удалось форсировать  реку и выслать в направлении Горки передовой отряд. Я указал корпусу на  необходимость наступления ночью, чтобы использовать элемент внезапности, и  затем поехал в 10-ю танковую дивизию проследить за выступлением передового  отряда. Мой приезд оказался очень кстати, так как части еще не выступили.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #52 : 04 Октябрь 2011, 21:39:11 »

После трудной  поездки 12 июля в 4 час. 30 мин. утра я снова был в Толочине.

11 июля дивизии  танковой группы достигли: 1-я кавалерийская дивизия - Жлобина, Рогачева, 4-я  танковая дивизия и 10-я мотодивизия - района Старый Быхов (Быхов) и севернее  предмостного укрепления на восточном берегу Днепра, 3-я танковая дивизия - района  южнее Могилева, прикрывая фланг со стороны предмостного укрепления русских;  10-я танковая дивизия и пехотный полк "Великая Германия" - района  южнее Шклова, дивизия СС "Рейх" - предмостного укрепления на  восточном берегу восточное Днепра у Шклова; 29-я мотодивизия создала восточное  Копысь предмостное укрепление, 18-я танковая дивизия достигла района западнее  Копысь, 17-я танковая дивизия - района юго-западнее Орши.

Группы прикрытия  Штрейха и Узингера обеспечивали фланг группы западнее и северо-западнее Орши со  стороны предмостного укрепления русских.

Главные силы  пехоты вышли на линию восточное Слуцка и восточнее Минска, ее авангарды  достигли Березины. Гот находился под Витебском.

12 июля войска  продолжали форсирование реки. В этот день я вылетел на самолете в 24-й танковый  корпус. Там я пробыл 8 часов; после посещения корпуса я принял Шмундта.

У главного  командования сухопутных войск в этот день еще не было ясного представления о  том, сможет ли противник продолжать свое упорное сопротивление танковым группам  группы армий "Центр" или он начнет отступление. Во всяком случае,  главное командование желало, чтобы обе танковые группы попытались прорвать  фронт, образованный русскими западнее Смоленска, и разгромить находящиеся там  силы противника. Кроме того, думали и о том, не следует ли повернуть части 3-й  танковой группы (Гота) на север, чтобы охватывающим маневром уничтожить силы  противника, стоявшие перед правым флангом. 16-й армии.

________________________________________________________________ 

[23] Hoaxer: Как  можно заметить, "выше" нет ничего о переговорах 1940 года между  Молотовым и Гитлером. Тов. Ред. образца 1954 г., очевидно, забыл подчистить  текст, чтобы не было заметно изъятия. Ниже я привожу документ, который поможет  понять ход и итоги этих переговоров. Переговоры Гитлера и Молотова в Берлине 13  ноября 1940 г. (Запись личного переводчика Риббентропа посланника Пауля Шмидта)

[...] В ответ на  высказывание Молотова относительно безопасности в вопросе о Финляндии фюрер  подчеркнул, что он кое-что в военных вопросах понимает и считает вполне  возможным, что в случае участия Швеции в эвентуальной войне Америка утвердится  в этом районе. Он [фюрер] хочет закончить европейскую войну и может лишь  повторить: новая война на Балтийском море лишь обременит германо-русские  отношения теми последствиями, предвидеть которые нельзя, учитывая невыясненную  позицию Швеции. Объявила бы Россия войну Америке, если бы та вмешалась в связи  с финским конфликтом?

На возражение  Молотова, что этот вопрос неактуален, фюрер сказал: когда он станет актуален,  отвечать на него будет поздно. Затем Молотов заявил, что никакого признака  возникновения войны на Балтийском море он не видит. 3 ответ фюрер отметил, что  в таком случае все в порядке, а само обсуждение носит, собственно говоря, чисто  теоретический характер.

Обобщая,  имперский министр иностранных дел указал на то, что:

1. Фюрер заявил,  что Финляндия остается в сфере интересов России и Германия не будет держать там  своих войск;

2. Германия не  имеет ничего общего с демонстративными шагами Финляндии против России, а  использует свое влияние в противоположном направлении и

3. Решающая  проблема многовекового значения это сотрудничество обоих государств, которое в  прошлом уже принесло России большие выгоды, а в будущем еще даст такие, рядом с  которыми те вопросы, которые обсуждаются сегодня, покажутся совершенно  незначительными. Следовательно, нет никакого повода вообще делать из финского  вопроса какую-то проблему. Вероятно, речь идет только о недоразумении. Впрочем,  ведь Россия своим заключением мира с Финляндией осуществила все свои  стратегические желания. Демонстрации со стороны побежденной страны дело не  такое уж неестественное, и если, скажем, проход германских войск должен был  вызвать у финского населения определенную реакцию, то с прекращением таких  проходов она точно так же и исчезнет. Поэтому, если смотреть на вещи реально,  между Германией и Россией никаких разногласий нет.

Фюрер на это  указал, что обе стороны в принципе едины в том, что Финляндия принадлежит к  русской сфере интересов. Поэтому, чем продолжать чисто теоретическую дискуссию,  лучше обратиться к более важным проблемам.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #53 : 04 Октябрь 2011, 21:40:22 »

При сокрушении  Англии мировая Британская империя окажется гигантской мировой банкротной массой  площадью 40 миллионов квадратных километров, которая будет подлежать разделу.  Раздел ее открывает России путь к незамерзающему и действительно открытому  Мировому океану. Меньшинство англичан, насчитывающее 45 миллионов, до сих пор  управляло 600 миллионами жителей мировой Британской империи. Он намерен это  меньшинство расколошматить. И Америка тоже, собственно говоря, постаралась уже  теперь выхватить некоторые особенно пригодные для нее куски. Германия,  естественно, хотела бы избежать любого конфликта, который отвлек бы ее от  борьбы против сердца этой мировой империи Британских островов. Поэтому ему  [фюреру ] несимпатична и война Италии против Греции, ибо она оттягивает силы на  периферию, вместо того чтобы сконцентрировать их на одном пункте борьбе против  Англии. То же самое произошло бы при войне в Балтийском море. Столкновение с  Англией будет доведено до своего решающего конца, и у него нет никаких  сомнений, что поражение Британских островов приведет к распаду империи. Утопия  верить, будто мировая империя может управляться и удерживаться от распада, скажем,  из Канады. При таких обстоятельствах открываются перспективы мирового масштаба.  В ближайшие недели они должны быть выяснены в ходе совместных с Россией  дипломатических переговоров; следует определить участие России в решении этих  проблем. Все государства, могущие быть заинтересованными в этой банкротной  массе, должны приостановить все конфликты между собой и заняться только  разделом Британской мировой империи. Это относится к Германии, Франции, Италии,  России и Японии.

Молотов ответил,  что он с интересом следил за ходом мыслей фюрера и со всем, что он понял,  согласен. Однако он может сказать по этому поводу меньше, чем фюрер, поскольку  тот наверняка больше задумывался над этими проблемами и получил для себя  конкретное представление о них. Главное сначала внести ясность в вопрос о  германо-русском сотрудничестве, к которому потом могли бы присоединиться также  Италия и Япония. При этом в начатом деле ничего менять не надо, а следует иметь  в виду только продолжение начатого.


Фюрер высказал  мысль, что дальнейшая работа по раскрытию крупных перспектив будет непроста, и  в этой связи подчеркнул: Германия не хочет аннексировать Францию, как это  предполагают русские. Он хочет создать мировую коалицию заинтересованных стран,  которая должна состоять из Испании, Франции, Италии, Германии, Советского Союза  и Японии и определенным образом представлять собой простирающееся от Северной  Африки до Восточной Азии сообщество интересов всех тех, кто хочет быть  удовлетворен за счет британской конкурсной массы. С этой целью все внутренние  противоречия между членами данного международного сообщества интересов должны  быть устранены или по меньшей мере нейтрализованы. А для этого необходимо  выяснение ряда вопросов. Он считает, что на Западе, то есть между Испанией,  Францией, Италией и Германией, уже найдена та формула, которая равным образом  удовлетворяет всех. Было нелегко, например, согласовать интересы Испании и  Франции в отношении Северной Африки, но, сознавая большие возможности в  будущем, обе стороны пошли на это. После того как таким образом Запад пришел к  единому решению, следует достигнуть такого же согласия и на Востоке. Здесь речь  идет не только об отношениях между Советским Союзом и Турцией, но и о  Великоазиатском пространстве. Однако оно состоит не только из Великоазиатского  пространства, но и из чисто Азиатского, которое ориентировано на Юг, и Германия  готова уже теперь признать его областью интересов России. Дело идет о том,  чтобы в общих чертах установить границы будущей активности народов и указать  нациям крупные пространства, в которых они в течение 50 100 лет будут в  достаточной мере находить поле своей деятельности.

Молотов ответил,  что фюрер выдвинул ряд вопросов, касающихся не только Европы, но и других  регионов. Он же хочет сначала поговорить о более близкой для Европы проблеме о  Турции. Советский Союз как черноморская держава связан с рядом других  государств. В этом отношении есть еще не выясненные вопросы, которые сейчас как  раз обсуждает Дунайская комиссия [она заседала в Бухаресте с 29 октября до 20  декабря 1940 г.] . Впрочем, Советский Союз уже высказал Румынии свое  неудовольствие по поводу того, что эта страна без консультации с Россией  приняла гарантию Германии и Италии. Советское правительство уже излагало свою  точку зрения и придерживается того взгляда, что эта гарантия, "если можно  так грубо выразиться", направлена против интересов Советской России.  Поэтому он ставит вопрос об отмене этой гарантии, на что фюрер ответил: на  определенное время она необходима, а потому отмена ее невозможна. Это, отметил  Молотов, затрагивает интересы Советского Союза как черноморской державы.

Затем Молотов  завел речь о морских проливах, которые он, ссылаясь на Крымскую войну и события  1918-1919 гг., охарактеризовал как исторические ворота агрессии Англии против  Советского Союза. Положение является для России еще более угрожающим потому,  что теперь англичане закрепились в Греции. Из соображений безопасности  отношения Советской России с другими черноморскими странами имеют большое  значение. В данной связи Молотов задал фюреру вопрос: что сказала бы Германия,  если бы Россия дала Болгарии, то есть ближе нее расположенной к проливам  независимой стране, гарантию на точно таких же условиях, на каких ее дала  Германия Румынии? Однако Россия намерена предварительно достигнуть в этом вопросе  единства с Германией, а, возможно, также и с Италией. [.. ] На вопрос Молотова  о германской позиции в отношении проливов фюрер ответил: имперский министр  иностранных дел уже предусмотрел этот пункт и имеет в виду пересмотр  заключенного в Монтре соглашения о них в пользу Советского Союза.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #54 : 04 Октябрь 2011, 21:42:47 »

Имперский  министр иностранных дел подтвердил это и сообщил, что в вопросе об этом  пересмотре итальянцы тоже заняли благожелательную позицию.
 
Молотов снова  заговорил о гарантии Болгарии и заверил, что Советский Союз никоим образом не  желает вмешиваться во внутренние порядки этой страны. Они не будут изменены ни  "на йоту".
 
По вопросу о  данной Германией и Италией гарантии Румынии фюрер заявил: эта гарантия явилась  единственной возможностью побудить Румынию без борьбы передать Бессарабию  России. Кроме того, Румыния ввиду своих нефтяных источников представляет  абсолютный интерес для Германии и Италии. Наконец, это само румынское  правительство попросило, чтобы Германия взяла на себя защиту нефтяного района с  воздуха и на суше, так как оно не чувствует себя вполне в безопасности от  воздушного нападения англичан. Ссылаясь на грозящую высадку англичан в  Салониках, фюрер в этой связи повторил, что Германия такой высадки не потерпит,  однако заверил при этом, что по окончании войны все германские солдаты будут из  Румынии выведены.
 
Отвечая на  вопрос Молотова относительно германской точки зрения на русскую гарантию  Болгарии, фюрер сказал, что если эта гарантия будет дана на тех же условиях,  что германо-итальянская Румынии, то сразу встанет вопрос: а просила ли сама  Болгария о такой гарантии? Ему [фюреру] такая просьба Болгарии неизвестна.  Кроме того, прежде чем высказаться самому по этому вопросу, ему надо выяснить  позицию Италии.
 
Решающий же  вопрос состоит в том, считает ли Россия, что пересмотр заключенного в Монтре  соглашения даст достаточную гарантию соблюдения ее интересов на Черном море. Он  не ожидает на этот вопрос немедленного ответа, ибо знает, что Молотов должен  сначала обсудить этот вопрос со Сталиным.
 
Молотов ответил:  в этом вопросе Россия имеет только одну цель. Она хочет обезопасить себя от  нападения на нее через проливы и хотела бы урегулировать этот вопрос с Турцией,  причем данная Болгарии русская гарантия облегчила бы положение. Как  черноморская держава Россия имеет право на безопасность такого рода, и он  думает достигнуть в этом деле взаимопонимания с Турцией.
 
В ответ фюрер  сказал: это примерно отвечало бы ходу мыслей Германии, согласно которому через  Дарданеллы могли бы свободно проходить только русские военные корабли, а для  всех других военных кораблей пролив был бы закрыт.
 
Молотов добавил:  Россия хотела бы создать гарантию от нападения на Черное море через проливы не  только на бумаге, но и "на деле", и он считает, что Россия могла бы  договориться об этом с Турцией. В данной связи он снова вернулся к вопросу о  русской гарантии Болгарии и повторил, что внутренний режим страны затронут не  будет, причем со своей стороны Россия была бы готова обеспечить Болгарии выход  в Эгейское море. Он еще раз задал фюреру в числе тех вопросов, которые тот  должен решать в отношении германской политики в целом, вопрос: какую позицию  заняла бы Германия насчет этой русской гарантии?
 
Фюрер ответил  встречным вопросом: просила ли Болгария о гарантии? И вновь заявил, что должен  выяснить точку зрения дуче.
 
Молотов  подчеркнул, что не требует от фюрера никакого окончательного решения, а просит  только о предварительном обмене мнениями.
 
Фюрер ответил:  он никоим образом не может занять никакой позиции, пока не переговорит с дуче,  так как Германия заинтересована здесь только во вторую очередь. Как великая  дунайская держава, она заинтересована только в самом Дунае, а не в выходе из  Дуная в Черное море. Ведь если бы он нуждался в каких-либо трениях с Россией,  ему не нужен был бы для этого вопрос о проливах.
 
Затем разговор  снова перешел на крупные планы сотрудничества стран, заинтересованных в разделе  конкурсной массы мировой Британской империи. Фюрер указал на то, что он,  естественно, не абсолютно уверен в том, что этот план осуществим. Если же осуществить  его окажется невозможно, будет упущен важный исторический случай. Все эти  вопросы должны быть эвентуально снова изучены министрами иностранных дел  Германии, Италии и Японии вместе с господином Молотовым в Москве, после того  как они соответствующим образом будут подготовлены дипломатическим путем.
 
В этот момент  беседы фюрер обратил внимание на то, что прошло уже много времени, и заявил,  что ввиду возможного налета английской авиации переговоры сейчас лучше  прервать, так как главные пункты вполне достаточно обсуждены.
 
Подводя итог,  фюрер сказал, что возможности обеспечить интересы России как черноморской  державы будут изучены и вообще дальнейшие желания России относительно ее  будущего положения в мире должны быть приняты во внимание.
 
В заключительном  слове Молотов заявил: для Советской России возник целый ряд больших и новых  вопросов. Советский Союз как могучее государство не может стоять в стороне от  крупных вопросов в Европе и Азии.
 
Затем Молотов  заговорил о русско-японских отношениях, которые с недавних пор улучшились. Он  предвидит, что их улучшение пойдет дальше еще более быстрыми темпами, и  поблагодарил имперское правительство за его усилия в этом направлении. Что  касается японо-китайских отношений, задачей России и Германии наверняка является  забота об их урегулировании. Но надо обеспечить Китаю почетный выход, тем более  что Япония теперь имеет виды на "Индонезию".
 
Р. Schmidt.  Statist auf diplomatischer Buhne. 1923-1945.  Bonn. 1953. [24] По данным отечественных военных историков, гитлеровская  Германия к началу войны против Советского Союза располагала 5639 танками и  штурмовыми орудиями. - См., напр: Великая Отечественная война 1941-1945.  Энциклопедия. М.. 1985, с. 8. (Ред.).
 
Hoaxer: Вот  соответствующая таблица. Источник - Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина.  Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941 (Документы, факты, суждения). -  М.: Вече, 2000).
 
Таблица 57.  Количество танков в вооруженных силах СССР и Германии на 1 июня 1941 г. (в  скобках - исправные)*
 
Красная Армия
 
Вермахт Т-35 (50  т, 1 - 76-мм, 2 -45-мм, 2 - 7,62- 59(48)
 
I
 
- KB (47,5 т, 1 -  76-мм, 5 -  7,62-мм)
 
504(501) I
 
- Т-28  (25.2 т, 1 -  76-мм, 4 -  7,62-мм)
 
481(292) I
 
613(572) T-IV (20-22,3 т, 1 - 75-мм, 1 -  7,92-мм) Т-34 (26.8 т, 1 - 76-мм, 2 - 7,62-мм)
 
892(891) I
 
377(377)  Штурмовые орудия III (22 т, 1 - 75-мм) БТ-7М(14,65т, 1 - 45-мм, 1 - 7,62-мм)
 
704(688) I
 
1113(1090) T-III  (20,3 т, 1 - 50-мм, 2 - 7,92-мм) БТ-7(13,8т. 1 -45-мм, 2 - 7,62-мм)
 
4563(3791) I
 
316(235)  Т-П1(19,Зт, 1 -37-мм, 3-7,92-мм) БТ-5(11.5т,1 -45-мм, 1 - 7.62-мм)
 
1688(1261) I
 
187(187) Т-3  5(t)(10,5 т, 1 37-мм, 2 - 7,92-мм) БТ-2(11,Зт,1-37-мм, 1 - 7,62-мм)
 
594(492) I
 
779(754) T-38(t)  (9,7 т, 1 - 37-мм, 1 - 7,92-мм) Т-2б(10,25т, 1 -45-мм, 2 - 7.62-мм)
 
9998(8423) I
 
1204(1159) T-II  (9.5 т, 1 - 20-мм, 1-7.92-мм) Т-40(5,5т, 1 - 12,7-мм)
 
132(131) I
 
38(38) Орудия на  самоходных ла-фетах (8,5 т, 1 - 150-мм)
 
I Т-38 (3,3 т, 1  - 7,62-мм)
 
1129(733) I
 
202(202)  Противотанковые орудия на самоходных лафетах (6,4 т, 1 - 47-мм) 1-37(3,2 т, 1  -7,62-мм)
 
2331(1483) I
 
1122(877) T-I (6 т, 2 -  7,92-мм) Т-27 (2,7 т, 1 - 7,62-мм)
 
2376(1060) I
 
341(330)  Командирские (6 т) Су-5 (50-65 т. 1 -76-152-мм)
 
28(16)
 
I
 
-
 
I Итого
 
25479
 
I
 
6292
 
(19810) =77,9% I  (5821) =92,5%
 
Для полной  картины состояния танкового парка вермахта и Красной Армии следует помнить, что  в июне 1941 г. в СССР было произведено 305 танков, а в Германии - 312. Потери  вермахта в Африке до 22 июня составили 16 танков**.
 
*РГАСПИ. Ф.71. Оп.25. Д.4134. Л.1-8; Hahn F. Waffen und Gecheimwaffen  des deutschen Heeres. Bd.2.  S,2H-212.
 
**Боевой и  численный состав Вооруженных Сил СССР в период Великой Отечественной войны  (1941-1945гг.). Статистический сборник э 1 (22 июня 1941 г.). С.234; Hahn F. Waffen und Gecheimwaffen  des deutschen Heeres. Bd.2. S.211-212; Das Deutsche Reich und der Zweite  Weltkrieg. Bd.4. S.974-975; Bd.5/1. S.636.
 
[25] Немцы  называли наши танки БТ-2, БТ-5, БТ-7 "Кристи русский" (Ред.).
 
[26] Имеется в  виду изданный гитлеровским командованием документ, называемый  "комиссарен-эрлас", в котором всем воинским частям и администрации  лагерей для военнопленных приказывалось поголовно расстреливать русских  военнопленных, принадлежащих к политическому составу Красной Армии, коммунистов  и евреев. (Ред.)
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #55 : 05 Октябрь 2011, 20:15:46 »

Смоленск  - Ельня – Рославль

13 июля я  перевел свой командный пункт на восточный берег Днепра, в Заходы (6 км  юго-восточное Шклова). В этот день я посетил 17-ю танковую дивизию,  находившуюся на Днепре. Эта доблестная дивизия с начала наступления уничтожила  502 танка противника. Затем я присутствовал при переправе частей дивизии СС  "Рейх" и беседовал с генералами Гауссером и фон Фитингофом. Дивизии  СС нужно было ускорить продвижение и организовать разведку в направлении  Монастырщина, так как, по данным авиаразведки, юго-западнее Горки русские части  пытались пробиться к Днепру.

Под умелым  руководством своего командира 29-я мотодивизия в этот день продвинулась на 18  км от Смоленска.

Наш новый  командный пункт, на который я вернулся в 17 час., был очень выгодно расположен  и находился близко от линии фронта. С юга был слышен  интенсивный огонь, и можно было сделать вывод,  что пехотный полк "Великая Германия" ведет тяжелые бои. Этот полк  имел задачу прикрывать наш фланг от атак противника со стороны Могилева. Ночью  раздался крик о помощи: пехотный полк "Великая Германия" расстрелял  все патроны. Полк, еще не привыкший к боям в России, требовал дополнительные  боеприпасы. Но он не получил ничего; нервозная стрельба была прекращена,  наступило спокойствие.

В этот день в  главном командовании сухопутных войск вдруг возникла мысль повернуть 2-ю  танковую группу на юг или юго-восток. Основанием для такого решения явилось  успешное развитие хода боевых действий на фронте группы армий "Юг",  которая вышла на Днестр. Одновременно в этот же день главное командование  сухопутных войск занималось африканской кампанией Роммеля, а также разработкой  планов проведения операций через Ливию, Турцию и Сирию в направлении к Суэцкому  каналу. Была начата более детальная разработка операции с Кавказа по  направлению к Персидскому заливу.

14 июля я  приказал 46-му корпусу вместе с дивизией СС "Рейх" наступать на Горки  и затем сам поехал также в этом направлении, 10-я танковая дивизия достигла  населенных пунктов Горки и Мстиславль, понеся в тяжелых боях большие потери,  особенно в артиллерии, 29-я мотодивизия успешно продвигалась на Смоленск, 18-я  танковая дивизия форсировала Днепр и обеспечивала теперь левый фланг 29-й  мотодивизии на участке севернее и северо-восточное Красный.

24-й танковый  корпус расширил предмостное укрепление в направлении Волковичи, подтянув 1-ю  кавалерийскую дивизию в Старый Быхов (Быхов).

Главное  командование сухопутных войск разрабатывало в этот день предварительные планы  дальнейшего распределения сил и состава группировок, которые должны были  остаться на востоке в качестве оккупационных войск. При этом исходили из  положения, что в  важных промышленных  районах и железнодорожных (шоссейных) узлах следует разместить такие группировки  войск, которые были бы в состоянии, выполняя оккупационные задачи, проводить  также наступательные операции подвижными видами в отдаленных районах, где нет  наших войск, с целью уничтожения образовавшихся очагов сопротивления. В связи с  этим был пересмотрен состав группировок германских сухопутных войск в Европе  после завершения "плана Барбаросса", а также изучались планы  реорганизации и всевозможного сокращения армии.

Все эти  мероприятия были проведены без всякого учета суровой действительности. Прежде всего  необходимо было довести до успешного завершения "план Барбаросса",  сосредоточив на этом все усилия.

Утром 15 июля на  мой командный пункт прибыл фельдмаршал фон Клюге. После беседы с ним я поехал в  46-й танковый корпус, в Горки, а оттуда в 47-й танковый корпус, в Зверовичи (12  км юго-западнее Красный), 29-я мотодивизия овладела южной частью Смоленска,  18-я танковая дивизия достигла Днепра севернее Красный. Русские отходили четырьмя-пятью  параллельными колоннами по шоссе Орша, Смоленск, 17-я танковая дивизия овладела  на восточном берегу Днепра восточными и южными кварталами города Орши. В 17  час. я был у генерала Неринга, командира 18-й танковой дивизии, которая вела  тяжелые бои у Гусино. Он доложил мне о значительных потерях, которые понесли  его тылы под Добрынь (24 км юго-восточнее Орши), где противник пытался прорвать  кольцо окружения в восточном направлении. В 17 час. 40 мин. я направился далее  к Смоленску. По пути моя оперативная группа подверглась налету с воздуха;  потерь не было. В 19 час. 15 мин. под Смоленском я имел беседу с начальником  штаба 29-й мотодивизии, старательным майором Францем, который доложил мне, что  дивизия успешно продвигается к Смоленску без больших потерь. Уже теперь давала о  себе знать необходимость  получить  подкрепление в личном составе и материальной части.

В 23 часа я  приехал на командный пункт группы, передислоцировавшийся во время моего  отсутствия в Горки.

16 июля 29-я  мотодивизия овладела Смоленском. Таким образом, она первой достигла  поставленной перед ней оперативной цели. Это был выдающийся успех. Личный  состав дивизии, начиная от ее командира генерала фон Больтенштерна и до  последнего стрелка, выполнил свой долг, все показали себя храбрыми солдатами.

16 июля  соединения танковой группы находились:

1-я  кавалерийская дивизия - юго-восточнее Старый Быхов (Быхов), 4-я танковая  дивизия - в районе между Чаусы и Молятичи, 10-я моторизованная пехотная дивизия  - южнее Могилева, 10-я танковая дивизия - в районе между Хиславичи и Починок,  дивизия СС "Рейх" - за 10-й танковой дивизией, пехотный полк  "Великая Германия" - севернее Могилева, 29-я мотодивизия - в  Смоленске, 18-я танковая дивизия ~ в районе Красный, Гусино, 17-я танковая  дивизия - у Ляды, Дубровно.

Передовые отряды  пехоты вышли к Днепру. Они состояли из разведывательных батальонов и небольших  моторизованных подразделений пехотных дивизий. Следовательно, их боевая сила  была невелика.

13 июля начались  ожесточенные контратаки русских. С направления Гомель на правый фланг танковой  группы наступало около двадцати дивизий, в то же время русские производили  вылазки со своих предмостных укреплений из Могилева в южном и юго-восточном  направлениях и из Орши в южном направлении. Этими операциями руководил маршал  Тимошенко с явной целью отбросить немецкие войска снова за Днепр.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #56 : 05 Октябрь 2011, 20:16:55 »

16 июля была  замечена перегруппировка войск противника в направлении Гомель и Клинцы, а  восточнее Смоленска наблюдалось усиленное передвижение  войск. Следовательно, нужно было ожидать, что  русские будут продолжать свои попытки остановить наше наступление. Несмотря на  эту сложную обстановку, я твердо придерживался принятого решения: как можно  быстрее достичь указанных мне оперативных целей. Корпуса продолжали свое  наступление.

17 июля я  вылетел в 24-й танковый корпус и посетил правофланговую 1-ю кавалерийскую  дивизию, которая упорно отражала контратаки русских на Днепре.

В этот день  дивизии вышли в следующие районы: 1-я кавалерийская дивизия - южнее Быхов, 10-я  мотодивизия - западнее Черикова, 4-я танковая дивизия - Кричев, 3-я танковая  дивизия - Лобковичи, 10-я танковая дивизия - между Починок и Ельня, дивизия СС  "Рейх" - Мстиславль, пехотный полк "Великая Германия" -  Рекотка, 29-я мотодивизия - Смоленск, 18-я танковая дивизия - Катынь, Гусино,  17-я танковая дивизия - Ляды, Дубровно.

Западнее и  восточнее Могилева, восточное Орши, севернее и южнее Смоленска появились  крупные группировки противника. Гот вышел в район севернее Смоленска.  Наступавшая за нами пехота достигла рубежа р. Днепр.

Группе армий  "Юг" удалось создать предмостное укрепление на Днестре.

В этот день я получил  вместе с Готом и Рихтгофеном дубовые листья к рыцарскому кресту. Я был  пятнадцатым человеком в сухопутных войсках и двадцать четвертым в вооруженных  силах, награжденным этим орденом.

18 июля я  находился в 47-м танковом корпусе, 17-я танковая дивизия была переброшена с  фланга, который она прикрывала восточнее Орши, в район южнее Смоленска, чтобы  отразить атаки русских, двигавшихся на город с юга. В боях, которые здесь  происходили, был смертельно ранен храбрый командир этой дивизии генерал Риттер  фон Вебер.

В последующие  дни 46-й танковый корпус, сломив упорное сопротивление противника,  оборонявшегося на укрепленных позициях, овладел городом Ельня и его  окрестностями. На правом фланге и в тылу корпуса бои еще продолжались.

К 20 июля  соединения танковой группы вышли: 1-я кавалерийская дивизия - юго-восточнее  Быхов, 10-я мотодивизия - западнее Чериков, 4-я танковая дивизия - Чериков,  Кричев, 3-я танковая дивизия - Лоб-ковичи, 10-я танковая дивизия - Ельня,  дивизия СС "Рейх" - Гусино, пехотный полк "Великая  Германия" - западнее Хиславичи, 17-я танковая дивизия - южнее Смоленска,  29-я мотодивизия - Смоленск, 16-я танковая дивизия - Гусино.

Русские  продолжали наносить контратаки 24-му танковому корпусу и на Смоленск; под  Ельней снова завязались бои. Наступавшая за нами пехота перешла Днепр. Гот  намеревался окружить крупные силы противника северо-восточное Смоленска. Для  этого он нуждался в поддержке 2-й танковой группы с юга, в направлении на  Дорогобуж. У меня было большое желание помочь ему, и я направился 21 июля в  46-й танковый корпус, чтобы распорядиться о проведении необходимой  перегруппировки. Южная и западная части Смоленска находились под обстрелом  артиллерии противника, поэтому мне пришлось объехать город по полям. К середине  дня я прибыл в один из полков 17-й танковой дивизии, обеспечивавший  юго-восточный фланг у Слобода. В Киселевске (45 км юго-восточнее Смоленска) я  нашел командный пункт 46-го танкового корпуса, где ознакомился с обстановкой и  затем осмотрел позиции пехотного полка "Великая Германия" южнее ст. Васьково (35  км севернее Рославля). Перед  полком находился пока еще слабый противник с артиллерией.

В это время все  силы 46-го танкового корпуса вели упорные бои с противником. Поэтому я решил  сменить пехотный полк "Великая Германия" 18-й танковой дивизией,  которая в ближайшие дни должна была закончить бои под Гусино и этим обеспечить  46-му  танковому корпусу возможность  поддержать Гота. Я отдал все необходимые распоряжения по радио с командного  пункта 46-го танкового корпуса. Корпус должен был действовать всеми силами в  направлении Дорогобуж; авиация ближнего действия должна была поддерживать  войска, отражающие контратаки русских юго-восточнее Ельни из района  Спас-Деменск. На обратном пути я получил несколько радиограмм из моего штаба,  содержавших распоряжение вышестоящих инстанций о немедленном использовании  дивизии СС "Рейх" в направлении Дорогобуж. Но в данный момент больше  того, что уже было сделано в 46-м танковом корпусе, ничего нельзя было  предпринять. От 47-го танкового корпуса, в который я еще раз заехал, также  ничего большего нельзя было требовать. Все зависело от того, насколько быстро  сможем мы снять 18-ю танковую дивизию с фланга, который она обеспечивала у  Гусино, и освободить тем самым силы, необходимые для дальнейшего продвижения на  север. И здесь снова последовало личное вмешательство фельдмаршала фон Клюге,  которого беспокоил левый фланг танковой группы на Днепре; он задержал 18-ю  танковую дивизию подобно тому, как это было у Белостока, не уведомив меня о своем  приказе. Вследствие этого сил для наступления на Дорогобуж оказалось  недостаточно.

Вечером под  артиллерийским огнем противника я пробрался через Смоленск на командный пункт  группы в Хохлово, расположенное юго-западнее города. При этом сопровождавший  меня связной мотоциклист Гель-ригель был выброшен взрывной волной из машины,  но, к счастью, ранения не получил.

Город Смоленск  мало пострадал в результате боевых действий. Захватив старую часть города на  южном берегу Днепра, 29-я мотодивизия, имея задачу установить связь с Готом,  перешла р. Днепр и овладела промышленным районом города, расположенным на  северном берегу реки. Воспользовавшись своим посещением позиций в Смоленске, я  решил осмотреть  кафедральный собор. Он  остался невредимым. При входе посетителю бросался в глаза антирелигиозный  музей, размещенный в центральной части и левой половине собора. У ворот стояла  восковая фигура нищего, просящего подаяние. Во внутренней части помещения  стояли восковые фигуры в натуральный человеческий рост, показывающие в  утрированном виде, как буржуазия эксплуатирует и угнетает пролетариат. Красоты  в этом не было никакой. Правая половина церкви была отведена для  богослужений[27] . Серебряный алтарь и подсвечники, видимо, пытались спрятать,  но не успели сделать это до нашего прихода в город. Во всяком случае, все эти  чрезвычайно ценные вещи лежали кучей в центре собора. Я приказал найти  кого-нибудь из русских, на кого можно было бы возложить ответственность за  сохранение этих ценностей. Нашли церковного сторожа - старика с длинной белой  бородой, которому я передал через переводчика, чтобы он принял под свою  ответственность ценности и убрал их на место. Ценнейшие позолоченные резные  рамки иконостаса были в полной сохранности. Что стало потом с собором, я не  знаю.

23 июля я встретил  в Талашкино (15 км южнее Смоленска) генерала фон Тома, заменившего генерала фон  Вебера на посту командира 17-й танковой дивизии. Генерал Тома был известен как  старый и опытный танкист, отличившийся еще в период первой мировой войны и  войны в Испании. Он обладал железным спокойствием и выдающейся храбростью и в  этой войне также оправдал возложенные на него надежды. 17-я танковая дивизия  обеспечивала связь между 46-м и 47-м танковыми корпусами и удерживала фронт на  Днепре, препятствуя русским прорваться на юг, чего еще опасалось командование  4-й армии. Командный пункт 46-го  танкового корпуса находился в лесу, 11 км  западнее Ельни. Генерал Фитингоф доложил мне о контрнаступлении русских на  Ельню, которое ведется с юга, востока и севера при очень сильной артиллерийской  поддержке. Вследствие недостатка боеприпасов, который испытывался с начала  войны, корпус вел огонь только по наиболее важным целям. Фитингоф хотел  наступать в направлении на Дорогобуж, чтобы оказать поддержку Готу, как только  пехотный полк "Великая Германия" будет сменен 18-й танковой дивизией.  Все попытки продвинуться через р. Уша северо-западнее Ельня, в направлении на  Свирколучье, были безуспешны. Дорога Глинка, Климятино, обозначенная на наших  картах как "хорошая", в действительности совсем не существовала.  Дорога на север была топкой и непроходимой для автотранспорта. Все передвижения  должны были совершаться только в пешем строю и поэтому были утомительны и  требовали много времени.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #57 : 05 Октябрь 2011, 20:18:23 »

Затем я  отправился в 10-ю танковую дивизию, где генерал Шааль подробно обрисовал мне  картину боев под Ельней. Его войска уничтожили в течение одного дня 50 танков  противника, но были остановлены у хорошо оборудованных позиций русских. Он  считал, что дивизия потеряла не менее одной трети всех своих танков. Боеприпасы  приходилось подвозить с пунктов, расположенных в 450 км от местонахождения  дивизии.

Отсюда я  отправился в дивизию СС "Рейх", находившуюся севернее Ельни. За день  до этого дивизия захватила 1100 пленных, но с рубежа Ельня, Дорогобуж не смогла  больше продвинуться. Сильные бомбардировочные удары русских с воздуха задержали  дальнейшее продвижение дивизии: Я отправился на позиции боевого охранения,  которыми командовал гауптштурмфюрер Клингенберг, чтобы лично ознакомиться с  местностью и обстановкой. Я пришел к выводу, что прежде чем начать наступление  в направлении на Дорогобуж, следует дождаться прибытия пехотного полка  "Великая Германия".

В 23 часа я  прибыл на новый командный пункт моей группы, расположенный в 2 км южнее Прудки.

Ожесточенные  атаки русских продолжались в течение нескольких дней с неослабевающей силой.  Все же нам удалось несколько продвинуться на правом фланге. На центральный  участок фронта группы прибыли долгожданные подкрепления: 18-я танковая дивизия  и одна пехотная дивизия. Попытки продвинуться в направлении на Дорогобуж  неизменно кончались полным провалом.

По последним  разведывательным данным, следовало ожидать появления штабов четырех новых  русских армий восточнее линии Новгород-Северский, западнее Брянска, Ельня,  Ржев, Осташков. На всей этой линии русские производили инженерные работы.

К 25 июля  соединения танковой группы достигли: 1-я кавалерийская дивизия - района  юго-восточнее Новый Быхов, 4-я танковая дивизия - линии Чериков, Кричев, 10-я  мотодивизия - Чвиков, 3-я танковая дивизия - Лобковичи; 263-я пехотная дивизия,  5-й пулеметный батальон, пехотный полк "Великая Германия", 18-я  танковая дивизия и 292-я пехотная дивизия - района южнее Прудки и аэродрома  Шаталово, на который базировались наши бомбардировщики ближнего действия и  который нам приходилось обеспечивать от артиллерийского и минометного огня  русских; 10-я танковая дивизия находилась в Ельне, дивизия СС "Рейх"  - севернее Ельни; 17-я танковая дивизия - Ченцово и южнее, 29-я мотодивизия -  южнее Смоленска и 137-я пехотная дивизия - в Смоленске.

На шоссе у  Бобруйска появилась кавалерия противника. 26 июля русские продолжали свое  наступление в районе Ельни. Я попросил командование перебросить на ельнинскую  дугу 268-ю пехотную дивизию для того, чтобы усилить этот участок фронта и дать  возможность танковым войскам отдохнуть и привести в порядок материальную часть,  в чем они настоятельно нуждались после длительных маршей и ожесточенных  боев. Днем я посетил 3-ю танковую дивизию,  поздравил Моделя с награждением его рыцарским крестом, который он вполне  заслужил, и заслушал его доклад о положений дивизии. Затем я отправился в 4-ю  танковую дивизию, где встретился с генералом бароном фон Гейер и генералом  бароном фон Лангерман. К вечеру я получил донесение о том, что русские прорвались  через занимаемое 137-й пехотной дивизией предмостное укрепление на северном  берегу Днепра у Смоленска.

Радиоразведка  установила, что между 21-й армией русских в Гомеле, 13-й армией в Родня и 4-й  армией южнее Рославля осуществляется взаимодействие.

В тот же день  войскам Гота удалось с севера замкнуть кольцо вокруг русских войск,  расположенных к востоку от Смоленска. Остатки десяти русских дивизий были  разбиты нашей 3-й танковой группой. Кроме того, были уничтожены крупные силы  противника, действовавшие в тылу наших войск, у Могилева.

Возвратившись на  свой командный пункт в 22 часа, я получил распоряжение из штаба группы армий  прибыть на совещание к 12 час. следующего дня на аэродром Орша. Необходимо было  обсудить некоторые вопросы, так как в последние дни наметилось расхождение в  оценке обстановки. В то время как командование 4-й армии считало, что наиболее  угрожаемым участком фронта является район Смоленска, командование танковой  группы полагало, что наиболее опасным являются районы южнее Рославля и  восточное Ельни. Ненужное сосредоточение крупных соединений в районе Смоленска  явилось причиной того, что в последние дни в районе Рославля создалась  критическая обстановка и были понесены большие потери, которые можно было  избежать. Все это чрезвычайно обострило мои отношения с командующим 4-й армией.

27 июля я вместе  со своим начальником штаба подполковником фон Либенштейном вылетел в Борисов  (где располагался штаб группы армий) для получения указаний о дальнейшем  развитии операций и для  доклада о  положении своих войск. Я ожидал, что получу приказание наступать в направлении  на Москву или хотя бы на Брянск, однако, к моему удивлению, мне сообщили, что  Гитлер приказал 2-й армии и 2-й танковой группе наступать на Гомель. Кроме  того, 2-й танковой группе дополнительно ставилась задача наступать в  юго-западном направлении с целью окружения оставшихся в этом районе 8-10  русских дивизий. Нам передали, что фюрер придерживается той точки зрения, будто  крупные охватывающие операции являются неверной теорией генерального штаба,  теорией, оправдавшей себя только на западе. Основная задача на русском фронте  заключается в уничтожении живой силы противника, чего можно достигнуть только  путем создания небольших котлов. Все участники совещания считали, что такие действия  дадут противнику возможность выиграть время для того, чтобы подготовить новые  соединения и, используя свои неисчерпаемые людские ресурсы, создать в тылу  новые линии обороны, и что кампания, которую мы будем вести таким способом, не  приведет к быстрому и столь необходимому для нас завершению войны.

Еще несколько  дней тому назад главное командование сухопутных войск также придерживалось  совершенно иного мнения. Об этом свидетельствует нижеследующая выписка из  имевшегося у меня официального документа, датированного 23 июля 1941 г.:  "Решение о дальнейшем развитии операций исходит из предположения, что  после того, как в соответствии с планом стратегического развертывания будет  достигнута оперативная цель , основная масса боеспособных сил русской армии будет  разгромлена. С другой стороны, необходимо считаться с тем, что противник будет  в состоянии организовать упорное сопротивление на важнейших направлениях  дальнейшего продвижения немецких войск, используя для этого свои крупные  людские резервы и введя в действие все свои силы. При этом следует ожидать, что  наиболее упорное сопротивление  русские  будут оказывать на Украине, под Москвой и под Ленинградом.

Замысел главного  командования сухопутных войск заключается в том, чтобы уничтожить имеющиеся или  вновь создаваемые силы противника и посредством быстрого захвата важнейших  индустриальных районов Украины, районов, расположенных западнее Волги, а также  Тулы, Горького, Рыбинска, Москвы и Ленинграда, лишить противника материальной  базы для восстановления своей военной промышленности. Вытекающие отсюда  отдельные задачи для каждой группы армий и общая группировка сил будут переданы  сначала по телеграфу, а затем в детально разработанной директиве".
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #58 : 05 Октябрь 2011, 20:20:03 »

Какое бы решение  ни было принято Гитлером, для 2-й танковой группы было необходимо прежде всего  окончательно ликвидировать опасность, которая угрожала ее правому флангу.  Исходя из этого, я доложил командующему группой армий о своем решении наступать  на Рославль с тем, чтобы, захватив этот узел дорог, иметь возможность овладеть  дорогами, идущими на восток, юг и юго-запад, и просил его выделить мне  необходимые для проведения этой операции силы.

Мое предложение  было одобрено, и для его осуществления 2-й танковой группе были подчинены  следующие соединения:

а) для наступления  на Рославль - 7-й армейский корпус в составе 7, 23, 78 и 197-й пехотных дивизий  и 9-й армейский корпус в составе 263, 292 и 137-й пехотных дивизий;

б) для смены  нуждающихся в отдыхе и приведения в порядок танковых дивизий в районе  ельнинской дуги - 20-й армейский корпус в составе 15-й и 268-й пехотных  дивизий. 1-я кавалерийская дивизия была переподчинена 2-й армии. Танковая группа была выделена из состава  4-й армии, и мои войска отныне получили наименование - "Армейская группа  Гудериана".

Наступление на  Рославль с целью ликвидации угрозы с фланга было организовано следующим  образом.

На 24-й танковый  корпус возлагалась задача силами двух дивизий 7-го армейского корпуса (10-й  моторизованной и 7-й пехотной) обеспечить растянутый правый фланг от действий  противника, находящегося в районе Климовичи, Милославичи. Указанные выше две  дивизии вместе с 3-й и 4-й танковыми дивизиями должны были овладеть городом  Рославль и установить связь с 9-м армейским корпусом, действовавшим севернее, в  районе между реками Остер и Десна.

7-му армейскому  корпусу была поставлена задача силами 23-й и 197-й пехотных дивизий из района  Петровичи, Хиславичи наступать в направлении Рославль, где соединиться с 3-й  танковой дивизией и развивать наступление в направлении на шоссе Рославль,  Стодо-лище, Смоленск, 78-я пехотная дивизия находилась во втором эшелоне.

9-й армейский  корпус силами 263-й пехотной дивизии должен был наступать с севера на юг между  вышеуказанным шоссе и р. Остер, а силами 292-й пехотной дивизии - между реками  Остер и Десна, нанося главный удар своим левым флангом в направлении шоссе  Рославль, Екимовичи, Москва. Левый фланг 9-го корпуса должна была обеспечивать  137-я пехотная дивизия, переброшенная из Смоленска. Кроме того, 9-й армейский  корпус усиливался частями 47-го танкового корпуса, главным образом его  артиллерией.

Начало  наступления было назначено для 24-го танкового корпуса и для 7-го армейского  корпуса на 1 августа, а для 9-го армейского корпуса на 2 августа.

Оставшиеся дни  ушли на подготовку к наступлению. Особое внимание необходимо было уделить  выделенным в мое распоряжение армейским корпусам, которым до сих пор почти не  приходилось принимать участия в боевых действиях против русских и которые были  незнакомы с моими методами ведения наступательных операций. Этим войскам не  приходилось еще действовать в тесном взаимодействии с танками, поэтому я  сомневался в успехе их действий. Особое  сомнение вызывал 9-й армейский корпус, которым  командовал генерал Гейер[28] , хорошо известный мне как мой бывший начальник по  службе в управлении войск министерства рейхсвера, а также как командующий 5-м  военным округом, которому Подчинялся гарнизон Вюрцбурга. Генерал Гейер был  известен своим острым умом, отмеченным генералом Людендорфом еще в период  первой мировой войны. Естественно, что он видел насквозь и все слабые стороны  моего метода наступления и высказался о них на совещании, в котором принимали  участие командиры корпусов. На его возражения против моей тактики я ответил  ему, что "этот метод наступления является математикой", подразумевая  под этим, что "его успех не вызывает никакого сомнения". Однако  генерала Гейера было нелегко убедить в моей правоте, и мне пришлось выдержать  трудную борьбу с моим бывшим начальником на этом совещании, которое происходило  в небольшой русской школе. Только в ходе боевых действий Гейер убедился в  правильности моего метода и, проявляя большую личную храбрость, существенным  образом способствовал успеху нашего наступления.

29 июля  шеф-адъютант Гитлера полковник Шмундт привез мне дубовые листья к рыцарскому  кресту и, пользуясь этим обстоятельством, имел со мной беседу о моих взглядах  на будущее. Он сообщил мне, что Гитлер наметил себе три цели:

1. На  северо-востоке - Ленинград. Эта цель должна быть достигнута во что бы то ни  стало для того, чтобы получить возможность организовать из Швеции по  Балтийскому морю снабжение группы армий "Север".

2. В центре -  Москва, являющаяся важным промышленным центром.

3. На юго-востоке - Украина.

Из высказываний  Шмундта можно было сделать вывод, что Титлер еще не принял окончательного  решения о наступлении на Украину. Поэтому я настоятельно просил Шмундта убедить  Гитлера в необходимости нанесения удара непосредственно на Москву - сердце  России и посоветовать ему отказаться от нанесения мелких ударов, которые  приводили к большим потерям с нашей стороны и не имели решающего значения для  успеха всей кампании. Кроме того, я просил Шмундта не задерживать доставку мне  новых танков и пополнения, ибо в противном случае кампания не сможет быть быстро  завершена.

30 июля под  Ельней было отражено 13 атак.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #59 : 05 Октябрь 2011, 20:21:14 »

31 июля из  главного командования сухопутных войск возвратился отправленный мною офицер  связи майор фон Белов и доставил мне следующие указания: "Ранее намеченная  задача - к 1 октября выйти на линию Онежское озеро, р. Волга уже считается  теперь невыполнимой. Имеется  уверенность, что к этому времени войска достигнут линии Ленинград, Москва и  районов южнее Москвы. Главное командование сухопутных войск и начальник  генерального штаба находятся в исключительно трудном положении, так как  руководство всеми операциями осуществляется свыше. Окончательное решение о  дальнейшем ходе операций еще не принято".

От  окончательного решения вопроса о дальнейшем развитии операций зависело теперь  все, в частности, целесообразность удержания линии фронта на ельнинской дуге в  случае, если наступление в направлении на Москву не будет осуществляться.  Оборона этой дуги была связана с большими потерями. Подвоз боеприпасов был  недостаточен для ведения позиционной войны, и это неудивительно, ибо ближайшая  железнодорожная станция, обладающая достаточной пропускной способностью,  находилась на удалении 750 км. Хотя железнодорожный путь до Орши был перешит на  немецкую колею, однако пропускная способность дороги все же оставалась незначительной.  Не хватало русских  паровозов для тех  участков пути, которые еще не были перешиты.

Существовала все  же небольшая надежда, что Гитлер примет другое решение, как нам было сказано на  совещании, созванном 27 июля командованием группы армий "Центр" в  Борисове.

1 августа 24-й  танковый и 7-й армейский корпуса начали наступление на Рославль. Рано утром я  прежде всего отправился в 7-й армейский корпус, однако не нашел ни командный  пункт корпуса, ни командный пункт 23-й пехотной дивизии. Разыскивая их, в 9  час. я достиг головных конных дозоров 23-й пехотной дивизии. Убедившись в том,  что впереди никаких штабов быть не может, я остановился, потребовав от дозоров,  чтобы они доложили мне, какие у них имеются сведения о противнике. Кавалеристы  были чрезвычайно удивлены моим неожиданным появлением. Затем я приказал  командиру 67-го пехотного полка подполковнику барону фон Биссингу, моему  старому соседу по Берлину, пропустить мимо меня подразделения полка. Было  заметно, что солдаты, узнав меня, очень обрадовались. Отправившись затем в 3-ю  танковую дивизию, я попал под бомбежку наших самолетов, сбросивших бомбы на  подразделения 23-й пехотной дивизии и причинивших им большой урон. Первая бомба  упала в 50 м впереди моей машины. Эти прискорбные случаи происходили, несмотря  на то, что наши войска имели необходимые опознавательные знаки и маршруты  движения были указаны в приказах. Объясняется это недостаточной подготовкой  молодых летчиков и отсутствием у них боевого опыта. В остальном продвижение  частей 23-й пехотной дивизии не встречало серьезного сопротивления.

Во второй  половине дня я прибыл в передовые подразделения 3-й танковой дивизии, достигшие  западного берега р. Остер, южнее Хороньво. Генерал Модель сообщил мне, что он  захватил неразрушенными все мосты через р. Остер, а также взял одну батарею  противника. Я  беседовал с командирами батальонов, специальных подразделений и выразил им  благодарность за хорошее руководство своими подразделениями.

Вечером я  посетил штаб 24-го танкового корпуса, чтобы получить общие сведения о ходе  наступления за весь день, и на следующий день в 2 часа возвратился на свой  командный пункт. Поездка моя продолжалась 22 часа.

Главный объект  нашего наступления - Рославль - был захвачен!

Утром 2 августа  я отправился в 9-й армейский корпус. С командного пункта 509-го пехотного полка  292-й пехотной дивизии можно было наблюдать отступление русских. Я приказал  продолжать наступление в южном направлении, отклонив возражение со стороны  командования корпуса. Затем направился в 507-й пехотный полк, передовой отряд  которого наступал на Козаки. К концу дня я еще побывал в штабе 137-й пехотной  дивизии и в штабах полков этой дивизии, приказав им ночью продолжать  наступление и как можно быстрее достичь шоссейной дороги, ведущей на Москву. В  22 часа 30 мин. я возвратился на свой командный пункт.

В течение 2  августа 9-й корпус не добился каких-либо значительных успехов, поэтому я решил  день 3 августа снова провести в этом корпусе, чтобы развить дальнейшее  наступление и обеспечить полный успех. Сначала я отправился на командный пункт  292-й пехотной дивизии в Ковали, а оттуда в 507-й пехотный полк. По пути я  встретил командира корпуса, с которым подробно обсудил ход боевых действий.  Прибыв в 507-й пехотный полк, я пошел вперед вместе с головной ротой, устраняя  ненужные остановки. В трех километрах от большого московского шоссе в бинокль  замечены были танки, находившиеся северо-восточнее Рославля. Мы немедленно  приостановили движение. Я приказал самоходному орудию, которое двигалось вместе  с головным подразделением пехоты, подать танкам условный сигнал "Я  здесь" и получил ответный сигнал, означавший, что это наши танки. Это было  подразделение 35-го танкового полка моей 4-й танковой дивизии!

Я немедленно сел  в свою машину и отправился к своим танкистам. Остатки русских войск бросали  оружие и отходили, а по балкам и доскам взорванного моста через р. Острик  карабкались солдаты 2-й роты 35-го танкового полка для того, чтобы  приветствовать меня. Это была та самая рота, которой еще совсем недавно  командовал мой старший сын. Солдаты его очень любили и свою любовь и доверие  перенесли на меня. Обер-лейтенант Краузе, командовавший теперь этой ротой,  доложил мне обстановку, и я пожелал роте дальнейших успехов.

Таким образом,  кольцо окружения вокруг русских войск в районе Рославля было замкнуто. В  окружении остались три-четыре русские дивизии. Задача состояла теперь в том,  чтобы принудить окруженных русских к сдаче. Когда через полчаса появился  генерал Гейер, я сказал ему, что шоссейную дорогу на Москву необходимо во что  бы то ни стало удержать. 292-й пехотной дивизии была поставлена задача -  замкнуть кольцо окружения фронтом на запад, а 137-й пехотной дивизии - фронтом  на восток, вдоль р. Десна.

Между тем в  районе Ельни продолжались тяжелые бои, требовавшие большого расхода  боеприпасов. Здесь был брошен в бой наш последний резерв - рота, охранявшая  командный пункт нашей танковой группы. К 3 августа войска группы достигли: 7-я  пехотная дивизия и 3-я танковая дивизия - района западнее Климовичи, 10-я  мотодивизия - Хиславичи; 78-я пехотная дивизия - Понятовка; 23-я пехотная  дивизия - Рославль, 197-я пехотная дивизия и 5-й пулеметный батальон - севернее  Рославля, 263-я пехотная дивизия - южнее Прудки, 292-я пехотная дивизия -  Козаки, 137-я пехотная дивизия - восточного берега р. Десна, 10-я танковая,  286-я пехотная дивизии, дивизия СС "Рейх", пехотный полк  "Великая Германия" - Ельня, 17-я танковая дивизия - севернее Ельня,  29-я мотодивизия - южнее Смоленска, 18-я танковая дивизия - Прудки.

Штаб 20-го  армейского корпуса только что прибыл. На утро 4 августа я был вызван в штаб  группы армий, где впервые после начала кампании в России должен был выступить с  докладом Гитлер. Мы стояли накануне решительного поворота в ходе войны!

__________________________________________________________________ 

[27] Здание  Свято-Успенского собора в Смоленске за несколько лет до Великой Отечественной  войны было целиком переделано под антирелигиозный музей. (Ред.)

[28] Имеется в  виду генерал пехоты Герман Гейер. До этого упоминался генерал танковых войск  барон Гейер фон Швеппенбург (Ред.).
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #60 : 06 Октябрь 2011, 19:47:57 »

Москва  или Киев?

Совещание с  участием Гитлера происходило в , городе Борисов, где находился штаб группы  армий "Центр". Присутствовали: Гитлер, Шмундт, фельдмаршал фон Бок,  Гот и я, а также представитель ОКХ - начальник оперативного отдела полковник  Хойзингер. Каждому участнику совещания предоставили возможность по очереди  высказать свою точку зрения таким образом, что никто не знал, о чем говорил  предыдущий участник совещания. Все генералы группы армий "Центр"  единодушно высказались за то, чтобы продолжать наступление на Москву, имеющее  решающее значение. Гот заявил, что его танковая группа может начать наступление  не раньше чем с 20 августа. Я заявил, что буду готов к 15 августа. Затем в  присутствии всех участников совещания выступил Гитлер. Он заявил, что его  первой целью является индустриальный район Ленинграда. Вопрос о том, наступать  ли затем на Москву или на Украину, окончательно еще не был решен. Сам Гитлер  был склонен начать с наступления на Украину, ибо в настоящее время группа армий  "Юг" также добилась определенных успехов. Кроме того, он полагал, что  сырьевые и продовольственные ресурсы Украины крайне необходимы для дальнейшего  ведения войны и что, наконец, наступление на Украину даст ему возможность  выбить из рук русских Крым, который, по мнению Гитлера, является  "авианосцем  Советского Союза,  откуда ведутся налеты на нефтепромыслы Румынии". К началу зимы он надеялся  овладеть Москвой и Харьковом. Окончательное же решение по этому важнейшему для  нас вопросу о дальнейшем ходе войны в этот день не было принято.

Затем совещание  перешло к разбору отдельных вопросов. Что касается моей танковой группы, то для  нее наиболее важным было добиться отказа от намерения отвести наши войска из  района ельнинского выступа, ибо этот выступ мог в дальнейшем явиться исходным  районом для проведения наступления на Москву. Я подчеркнул необходимость замены  наших моторов, которые очень быстро изнашивались здесь из-за невиданной пыли,  если только в этом году предполагалось проведение операций, требующих  преодоления танками больших расстояний. Мы нуждались также в том, чтобы наши  потери в танках были восполнены новыми танками. После некоторого колебания  Гитлер обещал выделить на весь восточный фронт 300 танковых моторов -  количество, которое меня нисколько не могло удовлетворить. В получении новых  танков нам было вообще отказано, так как Гитлер предназначал все новые танки  для новых танковых соединений, формирующихся в Германии. При обсуждении этого  вопроса я указал Гитлеру на то обстоятельство, что русские имеют большое  превосходство в танках, которое будет увеличиваться, если потери в танках у нас  будут одинаковые. У Гитлера тогда вырвалась фраза: "Если бы я знал, что у  русских действительно имеется такое количество танков, которое приводилось в  вашей книге; я бы, пожалуй, не начинал эту войну".

В моей книге  "Внимание, танки!", выпущенной в 1937 г., я указывал, что в тот  период в России насчитывалось 10 000 танков, однако против этой цифры возражали  начальник генерального штаба Бек, а также цензура. Мне стоило большого труда  добиться разрешения на опубликование этих цифр, хотя в действительности  имеющиеся в моем распоряжении сведения  говорили о том, что у русских имелось тогда  17000 танков, и я сам с чрезвычайной осторожностью подходил к опубликованию  имевшихся сведений. Перед лицом надвигающейся опасности нельзя придерживаться  политики страуса; однако Гитлер и его наиболее авторитетные политические,  экономические и военные советники постоянно придерживались такой политической  линии. Такая политика насильственного закрытия глаз перед суровой  действительностью привела к катастрофическим результатам, последствия которых  мы вынуждены испытывать еще и теперь.

Возвратившись с  совещания, я решил на всякий случай приступить к подготовке наступления на  Москву.

На своем  командном пункте я узнал, что 9-й армейский корпус, опасаясь прорыва русских в  юго-восточной части котла у Ермолино, оставил московское шоссе и что существует  опасность прорыва русскими войсками кольца окружения, замкнутого 3 августа.  Рано утром 5 августа я поспешил отправиться в район расположения 7-го корпуса с  тем, чтобы оттуда выехать на московское шоссе и снова закрыть брешь с юга. По  пути мне встретились части 15-й пехотной дивизии, следовавшие в район Ельни; я  вкратце ознакомил командира дивизии с обстановкой в этом районе. Затем я  отправился в 197-ю пехотную дивизию, где ее командир - генерал Мейер-Рабинген  доложил мне, что в кольце окружения русских образовалась брешь и что русские,  во всяком случае, держат под своим обстрелом московское шоссе. По прибытии в  4-ю танковую дивизию я узнал, что танки 35-го танкового полка отведены назад, Я  немедленно передал по радио приказание танковому корпусу, возложив на него  ответственность за удержание московского шоссе, а сам отправился в 7-й  армейский корпус. Этот корпус уже направил разведывательный отряд 23-й пехотной  дивизии с задачей воспрепятствовать русским вырваться из котла. Я считал, что  принятые меры являются совершенно недостаточными, и вместе с начальником штаба  7-го армейского корпуса полковником Кребсом[29] , моим старым приятелем еще со  времен нашей совместной службы в Госларе, отправился в Рославль.

В Рославле я  встретил танковую роту обер-лейтенанта Краузе (2-я рота 35-го полка), которая  направлялась на отдых; сам командир этой роты еще находился в районе боевых  действий. Рота сдерживала до утра попытки противника вырваться из кольца  окружения, уничтожила много орудий и захватила значительное число пленных.  Затем роте было приказано отойти. Я немедленно повернул обратно храбрую роту,  приказав ей возвратиться и занять прежний рубеж. Затем я приказал 2-му  батальону 332-го пехотного полка начать продвижение к мосту через р. Острик.  Наконец, я поднял по тревоге подразделение зенитной артиллерии, расположенное  около Рославля, и затем направился к линии фронта. Взглянув на мост через р.  Острик, я заметил, как группа русских численностью около 100 человек  приближается к мосту с севера. Эта группа была рассеяна. Танки перешли через  мост, отремонтированный в последние дни, и воспрепятствовали русским вырваться  из окружения. После того как танками была восстановлена связь с 137-й пехотной  дивизией, я возвратился на командный пункт 7-го армейского корпуса, возложив  ответственность за удержание угрожаемого участка в районе московского шоссе на  командующего артиллерией 7-го корпуса - способного и испытанного австрийского  генерала Мартинека, а затем возвратился на самолете "Шторх" на свой  командный пункт. Оттуда я передал приказание 9-му армейскому корпусу об  установлении связи с группой Мартинека.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #61 : 06 Октябрь 2011, 19:49:35 »

Своему штабу я  поставил задачу готовить наступление на Москву с таким расчетом, чтобы танковые  корпуса имели возможность действовать на правом фланге, наступая вдоль  московского шоссе, а пехотные корпуса наступали бы в центре и на левом фланге.

Я намеревался основной  удар нанести своим правым флангом и, прорвав довольно слабый в это время фронт  русских на данном участке, двигаться вдоль московского шоссе по направлению на  Спас-Деменск и Вязьму, способствуя тем самым продвижению группы Гота, а затем  развивать наступление на Москву. Увлеченный этими своими планами, я  категорически воспротивился выполнить требование ОКХ, полученное мною 6  августа, которое заключалось в том, чтобы направить свои танковые дивизии для  наступления на Рогачев, расположенный у Днепра, далеко позади занимаемой мною  линии фронта. Моя разведка установила в этот день, что на значительном  расстоянии вокруг Рославля почти нет противника. В направлении на Брянск и к  югу противник не был совершенно обнаружен на расстоянии 40 километров. Эти данные  подтвердились и на следующий день.

К 8 августа уже  можно было подвести некоторые итоги боев за Рославль, Нашими войсками было  захвачено большое количество пленных, танков и орудий. Эти итоги оказались  чрезвычайно радостными и значительными.

Перед тем как  перейти в наступление на Москву или предпринять какую-либо другую операцию, нам  необходимо было предварительно выполнить еще одно условие: обеспечить свой  правый фланг у Кричева, расположенный глубоким уступом назад. Очистка этого  фланга от войск противника была необходима еще и для того, чтобы облегчить 2-й  армии наступление на Рогачев. Как командование группы армий "Центр",  так и командование танковой группы полагали, что тем самым отпадет  необходимость отправки танковых сил в район действий 2-й армии и вызываемый  продолжительными маршами большой износ материальной части (расстояние от  Рославля до Рогачева - 200 км, а туда и обратно - 400 км).

Оба штаба  считали, что основной нашей целью должно явиться развитие наступления на  Москву. Однако, несмотря на это, из штаба группы армий, очевидно под давлением  ОКХ, все еще продолжали поступать неоднократные требования "перебросить  некоторые танковые части в направлении на Пропойск (Славгород)". Все  недоразумения, связанные с этими требованиями, были улажены решением генерала  Гейера, желавшего избавиться от постоянного давления на свой правый фланг путем  наступления на противника южнее Кричева в районе Милославичи. Я согласился с  этим решением, получив также одобрение штаба группы армий, отказавшегося от  своего требования послать танки в направлении на Пропойск (Славгород).

8 августа я  отправился в корпуса и дивизии, расположенные в Рославле и южнее, а 9 августа  присутствовал при наступлении 24-го танкового корпуса, находясь вместе с 4-й  танковой дивизией, 35-й танковый и 12-й мотострелковый полки отлично вели  наступление и были надлежащим образом поддержаны артиллерией полковника  Шнейдера.

10 августа по  неизвестным для меня причинам было получено приказание направить во Францию 2-ю  танковую дивизию, которая до того находилась в резерве ОКХ. Наступление 2-й  армии на Гомель за последнее время задерживалось плохим состоянием дорог.

К 10 августа  войска группы находились: 7-я пехотная дивизия - в районе южнее Хотовиж; 3-я и  4-я танковые дивизии вели наступление юго-западнее Милославичи; 10-я  мотодивизия - Милославичи; 78-я пехотная дивизия - в Слободе, ее передовой  отряд - в Бухано; 197-я пехотная дивизия - в Островая, ее передовой отряд - в  Алешня; 29-я мотодивизия - в Рославле; 23-я пехотная дивизия - на отдыхе севернее  Рославля; 137-я и 263-я пехотные дивизии - на линии р. Десна; 268, 292 и 15-я  пехотные дивизии - в районе ельнинской дуги; 10-я танковая дивизия - западнее  Ельни; 17-я танковая дивизия - северо-западнее Елыни; 18-я танковая дивизия -  восточнее Прудки; дивизия СС "Рейх" - северо-западнее Ельни, где  находился также на отдыхе и доукомплектовывался полк "Великая  Германия".

До настоящего  времени все мероприятия, осуществленные моей танковой группой, исходили из  нашего представления о том, что как командование группы армий, так и ОКХ  считают наступление на Москву наиболее решающей операцией. Я все еще надеялся  на то, что, несмотря на результаты совещания в Борисове 4 августа, Гитлер в  конце концов все же согласится с этим, как мне казалось, наиболее разумным планом.  Однако 11 августа мне пришлось похоронить эту надежду. ОКХ отклонило мой план  наступления на Москву посредством нанесения основного удара из Рославля на  Вязьму, считая этот план "неприемлемым". Никакого другого, более  лучшего плана ОКХ не составило, проявив в течение последующих дней ряд  бесконечных колебаний, что делало совершенно невозможным какое-либо  перспективное планирование нижестоящими штабами. Командование группы армий,  по-видимому, примирилось с тем, что мой план наступления был отклонен, хотя еще  4 августа оно поддерживало его. К сожалению, мне не было тогда известно, что  несколькими днями позже Гитлер согласился с идеей наступления на Москву, причем  его согласие зависело от выполнения определенных предварительных условий. Во  всяком случае, ОКХ не смогло тогда воспользоваться этим мимолетным согласием  Гитлера. Через несколько дней дело снова повернулось иначе.

13 августа я  посетил линию фронта по р. Десна восточнее Рославля, проходившую по обеим  сторонам московского шоссе. С болью в сердце я наблюдал; как войска в полной  уверенности в том, что в ближайшее время они будут наступать на русскую  столицу, уже заготовили дорожные щиты и указатели с надписями "на  Москву". Солдаты 137-й пехотной дивизии, с которыми мне приходилось  беседовать при моем  посещении передовой  линии, только и говорили о возобновлении в ближайшем будущем наступления на  восток.

К 14 августа  успешно закончились бои, которые 24-й танковый корпус вел в районе Кричева.  Захвачено было много пленных, артиллерийских орудий и других трофеев. Наши  войска захватили Костюковичи.

После того как  мое предложение о наступлении на Москву было отклонено, я внес вполне логичное  предложение вывести войска из уже не нужной нам ельнинской дуги, где мы все  время несли большие потери. Однако командование группы армий и ОКХ отклонили и  это мое предложение, которое исходило из необходимости сбережения человеческих  жизней. Оно было отклонено под нелепым предлогом, что "противнику на этом  участке фронта еще труднее, чем нам".

В течение дня 15  августа мне пришлось затратить немало усилий, на то, чтобы убедить моих  начальников отказаться от своего намерения воспользоваться успехом 24-го  танкового корпуса для перехода в наступление на Гомель. В моих глазах такой  марш корпуса в направлении на юго-запад был равносилен отступлению.  Командование группы армий для осуществления этой цели пыталось взять из корпуса  одну танковую дивизию, не учитывая, однако, то обстоятельство, что силами одной  дивизии невозможно осуществить такую операцию. Пришлось бы ввести в бой весь  24-й танковый корпус, а его левый фланг обеспечить силами других соединений.  Кроме того, начиная с 22 июня 1941 г., войска 24-го танкового корпуса еще не  имели ни одного дня отдыха и крайне нуждались в некотором перерыве в боевых  действиях для приведения в исправность материальной части. Не прошло и полчаса  после того, как мне удалось добиться согласия на это командования группы армий,  как из ОКХ было получено приказание отправить одну танковую дивизию в  направлении на Гомель.

24-му танковому корпусу  было теперь приказано наступать на юг в направлении на Новозыбков и  Стародуб, имея в первом эшелоне 3-ю и 4-ю  танковые дивизии, а во втором - 10-ю мотодивизию, и после успешного прорыва  повернуть на Гомель дивизию, которая будет действовать на правом фланге.

16 августа 3-я  танковая дивизия овладела узловым пунктом шоссейных дорог городом Мглин. В этот  день группе армий "Центр" было приказано передать 39-й танковый  корпус в составе 12-й танковой дивизии, 18-й и 20-й мотодивизий в распоряжение  группы армий "Север".
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #62 : 06 Октябрь 2011, 19:50:41 »

Я не касаюсь  здесь тех колебаний со стороны командования группы армий "Центр",  которые были проявлены в последующие дни во время переговоров по телефону. 17  августа правый фланг 24-го танкового корпуса сильно отстал в результате  упорного сопротивления противника, в то время как 10-я мотодивизия и прежде  всего 3-я танковая дивизия корпуса, действовавшие на левом фланге, успешно  продвигались вперед, захватив узловую станцию Унеча. Тем самым была перерезана  железнодорожная линия Гомель - Брянск, и наши войска глубоко вклинились в  расположение противника. Как же можно было лучше использовать результаты этого  прорыва? Предполагалось, что 2-я армия, опираясь на мой правый фланг, будет  наступать на Гомель своим сильным левым флангом. Однако, как это ни странно,  этого не случилось.

Основные силы  2-й армии были выдвинуты с ее левого фланга на северо-восток и двигались далеко  позади фронта наступления 24-го танкового корпуса, который в то время вел  тяжелые бои в районе Стародуб, Унеча. Я обратился в штаб группы армий с  просьбой дать указание 2-й армии двинуть ее соединения в первую очередь против  противника, действовавшего на нашем правом фланге. Мне было обещано, что штаб  отдаст такое приказание, однако, когда я запросил штаб 2-й армии, получил ли он  такое приказание, то мне сообщили, что наступление в северо-восточном  направлении предпринято 2-й армией по приказанию штаба  группы армий. Целесообразность проведения  решительных действий вызывалась еще тем обстоятельством, что уже 17 августа  поступили сведения об отходе противника из района Гомеля. Уже в этот день 24-й  танковый корпус получил приказ преградить противнику путь на восток в районах  Унечи и Стародуба.

19 августа 1-я  танковая группа, входящая в состав группы армий "Юг", захватила  небольшой плацдарм на восточном берегу Днепра у города Запорожье, 2-я армия  овладела Гомелем. 24-му танковому корпусу, входящему в состав моей танковой  группы, было приказано прорваться через Клинцы и Стародуб на Новозыбков, а  47-му танковому корпусу - обеспечить левый фланг 24-го танкового корпуса. У  Почепа противник оказывал упорное сопротивление.

18 августа  главнокомандующий сухопутными войсками представил Гитлеру свои соображения  относительно дальнейшего развития боевых действий на Восточном фронте.

20 августа 24-й  танковый корпус отбивал атаки противника на линии Сураж, Клинцы, Стародуб.  Отдельным подразделениям удалось прорваться на восток в районе южнее Унечи.  Атаки на Ельню были отбиты. В этот же день фельдмаршал фон Бок по телефону  приказал мне приостановить дальнейшее наступление на Почеп, которое велось  левым флангом 2-й танковой группы. Он выразил пожелание, чтобы все войска  танковой группы были сосредоточены для отдыха в районе Рославля с тем, чтобы  иметь возможность предпринять предполагаемое им наступление на Москву со  свежими силами. Бок не знал, по какой именно причине 2-я армия не продвигалась  вперед; он всегда спешил.

21 августа 24-й  танковый корпус захватил Костобобр, 47-й танковый корпус овладел Почепом,

22 августа был  отдан приказ о передаче 20, 9 и 7-го армейских корпусов в состав 4-й армии.  Командный пункт 2-й танковой группы был перемещен в Шумячи (западнее Рославля)  с тем, чтобы он находился поближе к дивизиям. В 19 час. того же дня я получил  запрос из штаба группы армий о том, не смогу ли перебросить свои танковые  соединения, готовые к действиям в районе Клинцы, Почеп, на левый фланг 2-й  армии для наступления в южном направлении во взаимодействии с 6-й армией группы  армий "Юг". Выяснилось, что еще раньше был получен приказ из ОКХ или  ОКВ, который предписывал выделить одну из моторизованных дивизий для участия в  наступлении, проводимом 2-й армией. Я сообщил штабу группы армий, что  использование танковой группы для действий в этом направлении считаю в корне  неверным, а дробление ее - прямо преступлением.

На 23 августа я  был вызван в штаб группы армий "Центр" на совещание, в котором  принимал участие начальник генерального штаба сухопутных войск. Он сообщил нам,  что Гитлер решил наступать в первую очередь не на Ленинград и не на Москву, а  на Украину и Крым. Для нас было очевидно, что начальник генерального штаба  генерал-полковник Гальдер сам глубоко потрясен тем, что его план развития  наступления на Москву потерпел крах. Мы долго совещались по вопросу о том, что  можно было сделать, чтобы Гитлер все же изменил свое "окончательное  решение". Мы все были глубоко уверены в том, что планируемое Гитлером  наступление на Киев неизбежно приведет к зимней кампании со всеми ее  трудностями, которую ОКХ хотело избежать, имея на это все основания. Я обратил  внимание участников совещания на плохое состояние дорог и трудности в  снабжении, с которыми встретятся танковые войска при наступлении на юг, и  выразил сомнение в том, будет ли в состоянии материальная часть танковых частей  выдержать эти новые испытания, а вслед за ними и зимнюю кампанию - наступление  на Москву.

Далее я  обрисовал им состояние 24-го танкового корпуса, который с самого начала  кампании в России не имел еще ни одного дня отдыха. Все эти доводы могли быть  использованы начальником генерального штаба для того, чтобы попытаться еще раз  повлиять на Гитлера с тем, чтобы он изменил свое решение. Фельдмаршал фон Бок  также меня хорошо понимал и после некоторого раздумья внес предложение, чтобы я  отправился вместе с генерал-полковником Гальдером в ставку фюрера и в качестве  фронтового генерала доложил непосредственно Гитлеру наши взгляды в отношении  дальнейшего развития операций. Предложение фон Бока было принято; мы вылетели в  ставку и к вечеру приземлились на аэродроме Летцен (Луганы) в восточной  Пруссии.

Я немедленно  отправился к главнокомандующему сухопутными силами. Фельдмаршал фон Браухич  встретил меня следующими словами: "Я запрещаю вам поднимать перед фюрером  вопрос о наступлении на Москву. Имеется приказ наступать в южном направлении, и  речь может идти только о том, как его выполнить. Дальнейшее обсуждение вопроса  является бесполезным". В ответ на это я попросил разрешение вылететь  обратно в свою танковую группу, ибо при таких условиях не имеет смысла вступать  с Гитлером в какие-либо объяснения. Однако фельдмаршал фон Браухич не  согласился с этим. Он приказал мне отправиться к Гитлеру и доложить ему  положение своей танковой группы, "не упоминая, однако, ничего о  Москве!"
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #63 : 06 Октябрь 2011, 19:52:53 »

Я отправился к  Гитлеру и в присутствии большого круга лиц: Кейтеля, Иодля, Шмундта и других,  доложил обстановку на фронте перед моей танковой группой, положение самой  группы, а также о характере местности; к сожалению, при моем докладе не было ни  Браухича, ни Гальдера, ни какого-либо другого представителя ОКХ. После того как  я закончил свой доклад, Гитлер задал мне следующий вопрос: "Считаете ли вы  свои войска способными сделать еще одно крупное усилие при их настоящей  боеспособности?"

Я ответил:  "Если войска будут иметь перед собой настоящую цель, которая будет понятна  каждому солдату, то да!" Гитлер: "Вы, конечно, подразумеваете  Москву!" Я ответил: "Да. Поскольку вы затронули эту тему, разрешите  мне изложить свои взгляды по этому вопросу".

Гитлер дал свое  разрешение, и я подробно и убедительно изложил ему все доводы, говорящие за то,  чтобы продолжать наступление на Москву, а не на Киев. Я высказал ему свое  мнение о том, что с военной точки зрения сейчас дело идет к тому, чтобы  полностью уничтожить вооруженные силы противника, которые в последних боях  понесли значительные потери. Я обрисовал ему географическое положение столицы  России, которая в значительной степени отличается от других столиц, например  Парижа, и является центром путей сообщения и связи, политическим и важнейшим  промышленным центром страны; захват Москвы очень сильно повлияет на моральный  дух русского народа, а также на весь мир. Я обратил его внимание на то, что  войска настроены наступать на Москву и что все приготовления в этом направлении  встречаются с большим восторгом.

Я пытался  объяснить Гитлеру, что после достижения военного успеха на решающем направлении  и разгрома главных сил противника будет значительно легче овладеть экономически  важными районами Украины, так как захват Москвы - узла важнейших дорог -  чрезвычайно затруднит русским перебрасывать свои войска с севера на юг. Я  напомнил ему также, что войска группы армий "Центр" уже находятся в  полной боевой готовности для перехода в наступление на Москву, в то время как предполагаемое  наступление на Киев связано с необходимостью произвести переброску войск на  юго-запад, на что потребуется много времени; причем в последующем, при  наступлении на Москву, танковым войскам придется пройти еще раз это же  расстояние, т. е. от Рославля до Лохвицы, равное 450 км, что вызовет повторный  износ материальной части  и усталость  личного состава. На опыте передвижения наших войск в направлении на Унечу я  обрисовал ему состояние дорог в районе, указанном мне для переброски своих  войск, и обратил его внимание на те трудности в организации снабжения, которые  неизбежно должны будут увеличиваться с каждым днем, если нас повернут на  Украину.

Наконец, я  указал на тяжелые последствия, которые должны возникнуть в случае, если  операции на юге затянутся, особенно из-за плохой погоды. Тогда уже будет поздно  наносить противнику решающий удар в направлении на Москву в этом году. В  заключение я обратился к Гитлеру с просьбой отодвинуть назад все остальные  соображения, подчинив их прежде всего решению основной задачи - достижению  решающего военного успеха. Все остальные задачи будут тем самым решены  впоследствии.

Гитлер дал мне  возможность высказаться, не прервав ни разу. Затем он взял слово, чтобы  подробно изложить нам свои соображения относительно того, почему именно он  пришел к другому решению. Он подчеркнул, что сырьевые ресурсы и продовольствие  Украины являются жизненно необходимыми для продолжения войны. В связи с этим он  упомянул о необходимости овладения Крымом, являющимся "авианосцем Советского  Союза в его борьбе против румынской нефти". Я впервые услышал от него  фразу: "Мои генералы ничего не понимают в военной экономике".

Гитлер закончил  свою речь строгим приказом немедленно перейти в наступление на Киев, который  является его ближайшей стратегической целью. При этом мне впервые пришлось  пережить то, с чем впоследствии приходилось встречаться довольно часто: после  каждой фразы Гитлера все присутствующие молча кивали головой в знак согласия с  ним, а я оставался со своим мнением в единственном числе. Очевидно, он уже не  раз произносил такие речи для обоснования своих более чем странных решений.

Я очень сожалел,  что во время этого доклада, от которого зависело очень многое, может быть даже  исход войны, не присутствовали ни фельдмаршал фон Браухич, ни генерал-полковник  Гальдер. Ввиду того, что против меня единым фронтом выступало все ОКВ, я решил  в этот день прекратить дальнейшую борьбу, ибо тогда я все еще верил, что смогу  добиться встречи с главой государства с глазу на глаз и доказать ему правоту своих  взглядов.

После того как  решение о переходе в наступление на Украину было еще раз подтверждено, мне  ничего не оставалось, как наилучшим образом его выполнить. Поэтому я обратился  к Гитлеру с просьбой отказаться от ранее предполагаемого дробления моей танковой  группы и приказать направить всю группу для выполнения новой задачи с тем,  чтобы добиться быстрого успеха еще до наступления осени, ибо осенние дожди  делают эту бездорожную страну непроходимой и движение танковых соединений будет  парализовано. Мне было обещано, что моя просьба будет удовлетворена.

Было далеко за  полночь, когда я возвратился на свою квартиру. Еще в тот же день 23 августа ОКХ  отдало группе армий "Центр" приказ "уничтожить крупные силы 5-й  армии русских и оказать содействие группе армий "Юг", способствуя ее  скорейшему переходу через Днепр. Для этого необходимо создать ударную группу,  по возможности под командованием генерал-полковника Гудериана, которая своим  правым флангом должна ударить в направлении на Чернигов". Об этом приказе  мне ничего не было известно в тот день, когда я докладывал Гитлеру.  Генерал-полковник Гальдер также ничего не сделал для того, чтобы как-нибудь  сообщить мне об этом приказе в течение дня 23 августа.

Утром 24 августа  я отправился к начальнику генерального штаба и доложил ему о том, что мои  попытки переубедить Гитлера потерпели неудачу. Я был уверен, что не очень  сильно удивлю Гальдера своим сообщением, однако был чрезвычайно поражен, когда  это сообщение вызвало у него нервную вспышку и он обрушился на меня с рядом  совершенно необоснованных обвинений. Только повышенным нервным состоянием  Гальдера можно объяснить его разговор по телефону обо мне с командованием  группы армий "Центр", а также совершенно неверные утверждения  офицеров штаба этой группы, появившиеся в их послевоенных статьях. Особенно  Гальдер был раздражен моим стремлением предпринять новую операцию с самого  начала крупными силами. Он совершенно не понимал этих моих стремлений и  впоследствии пытался оказать им противодействие.

Мы расстались,  не достигнув взаимопонимания. Я вылетел обратно в свою танковую группу, получив  приказ выступить 25 августа на Украину.

24 августа 24-й  танковый корпус овладел Новозыбковом; противник был отброшен на линию Унеча,  Стародуб.

_______________________________________________________________ 

[29] Сменил меня  весной 1945 г.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #64 : 07 Октябрь 2011, 22:27:50 »

Сражение  за Киев

Приказ Гитлера  от 21 августа, послуживший отправным пунктом для проведения предстоящих  операций, в основном гласил:

"Предложение  ОКХ от 18 августа о развитии операций в направлении на Москву не соответствует  моим планам. Приказываю:

1. Важнейшей  целью до наступления зимы считать не захват Москвы, а захват Крыма,  индустриального и угольного района Донбасса и лишение русских доступа к  кавказской нефти; на севере важнейшей целью считать блокирование Ленинграда и  соединение с финнами.

2. Исключительно  благоприятная оперативная обстановка, которая сложилась благодаря достижению  нами линии Гомель, Почеп, должна быть использована  для того, чтобы немедленно предпринять  операцию" которая должна быть осуществлена смежными флангами групп армий  "Юг" и "Центр". Целью этой операции должно явиться не  простое вытеснение 5-й армии русских за линию Днепра только силами нашей 6-й  армии, а полное уничтожение противника до того, как он достигнет линии р.  Десна, Конотоп, р. Суда. Это даст возможность группе армий "Юг"  занять плацдарм на восточном берегу Днепра в районе среднего течения, а своим  левым флангом во взаимодействии с группой армий "Центр" развить  наступление на Ростов, Харьков.

3. Группа армий  "Центр" должна, не считаясь с дальнейшими планами, выделить для  осуществления указанной операции столько сил, сколько потребуется для  уничтожения 5-й армии русских, оставляя себе небольшие силы, необходимые для  отражения атак противника на центральном участке фронта.

4. Овладеть  Крымским полуостровом, который имеет первостепенное значение для  беспрепятственного вывоза нами нефти из Румынии..."

Этот приказ,  точный текст которого мне еще не был известен во время моего доклада 23  августа, послужил основанием для тех указаний, которые были даны моей танковой  группе со стороны ОКХ и командования группы армий "Центр". Наиболее  горькое разочарование вызвал у меня вывод 46-го танкового корпуса из состава  моей танковой группы. Несмотря на обещание, данное мне Гитлером, командование  группы армий решило оставить этот корпус в резерве 4-й армии, сосредоточив его  в районе Рославля и Смоленска. Мне пришлось выступить в. новый поход, имея лишь  два корпуса - 24-й и 47-й, силы которых с самого начала были признаны мною  недостаточными. Мой протест против этого решения был оставлен командованием  группы армий без внимания.

В качестве  первоначальной цели наступления мне был указан Конотоп. Все остальные указания  относительно установления взаимодействия с  группой "Юг" оставались в силе.

Учитывая  группировку сил моей танковой группы на тот период, мне ничего другого не  осталось сделать, как поставить задачу перед 24-м танковым корпусом, который  уже находился в районе Унечи, снова прорваться через фронт русских и одновременно  обеспечивать наш правый фланг от угрозы противника, отходящего из района Гомеля  на восток, 47-му танковому корпусу была поставлена задача силами 17-й танковой  дивизии - единственной дивизии, которую корпус имел возможность немедленно  ввести в бой, - обеспечить левый фланг танковой группы посредством перехода в  наступление против крупных сил русских, расположенных по восточному берегу р.  Судость южнее Почепа. Сама р. Судость в сухое время года не представляла собой  какого-либо серьезного препятствия.

29-я мотодивизия  уже в это время занимала по р. Десна и верхнему течению р. Судость оборону  протяжением в 80 км. Восточнее Стародуба противник еще располагался по  западному берегу р. Судость, на фланге 24-го танкового корпуса. После того как  29-я мотодивизия была сменена пехотной дивизией, протяженность нашего фланга от  Почепа до первоначальной цели наступления - Конотопа составила 180 км; только  отсюда начиналась основная операция, а следовательно, и основная угроза.  Сведения о силах противника на левом фланге имелись чрезвычайно отрывочные. Во  всяком случае, следовало считаться с тем, что силы 47-го танкового корпуса  будут полностью заняты выполнением задачи по обеспечению нашего фланга.  Боеспособность 24-го танкового корпуса, предназначенного для действий в  качестве ударной силы, была в значительной степени ослаблена тем, что он должен  был приступить к выполнению новой задачи, так и не получив времени для отдыха и  пополнения после участия в исключительно тяжелых боях и совершения  утомительного марша.

Положение  танковой группы на 25 августа было следующим.

24-й танковый  корпус: 10-я мотодивизия прошла через Холмы и Авдеевку, 3-я танковая дивизия -  через Костобобр и Новгород-Северский; 4-я танковая дивизия получила задачу  очистить от противника западный берег р. Судость и, сменившись частями 47-го  танкового корпуса, двигаться за 3-й танковой дивизией.

47-й танковый  корпус: 17-я танковая дивизия получила задачу переправиться у Почепа на левый  берег р. Судость и наступать в направлении на Трубчевск, после чего  переправиться на левый берег Десны и наступать вдоль реки на юго-запад с  задачей содействовать 24-му танковому корпусу при форсировании р. Десны. Все  остальные силы корпуса только еще выступили в этот день из района Рославля.

Рано утром 25  августа я отправился в 17-ю танковую дивизию, чтобы присутствовать при  форсировании ею р. Судость и р. Рог, протекающей южнее. Войска двигались по  плохим песчаным дорогам, испытывая значительные затруднения; много машин  выбывало из строя. Уже в 12 час. 30 мин. мне пришлось затребовать из Мглина  пополнения командирских танков, легковых машин и мотоциклов. Это сулило нам  далеко не радостные перспективы в будущем. В 14 час. 30 мин. я прибыл на  командный пункт 17-й танковой дивизии, расположенный в пяти километрах севернее  Почепа. На мой взгляд, силы, выделенные для осуществления этого трудного  наступления, были ввиду их малочисленности недостаточны. Поэтому по сравнению с  24-м танковым корпусом 17-я танковая дивизия продвигалась слишком медленно. На  это обстоятельство я указал командиру дивизии генералу фон Тому и прибывшему  сюда командиру корпуса. Для того, чтобы ознакомиться с положением противника, я  отправился в 63-й мотострелковый полк, наступавший в первом эшелоне, и  некоторое время продвигался вместе с ним. Ночь я провел в Почепе.

Утром 26 августа  я вместе со своим адъютантом майором Бюсингом отправился на передовой  артиллерийский наблюдательный пункт, расположенный на северном берегу р. Рог,  чтобы наблюдать за результатами налетов наших пикирующих бомбардировщиков на  оборонительные позиции русских на противоположном берегу реки. Бомбы ложились  точно, но поражение наносили минимальное. Все же моральное воздействие  бомбардировки на русских, в результате которой они были загнаны в свои окопы,  дало нам возможность форсировать реку почти без потерь. Из-за неосторожного  поведения одного из наших офицеров русские наблюдатели заметили нас и открыли  меткий минометный огонь. Мина, разорвавшаяся в непосредственной близости от  нашего наблюдательного пункта, ранила пять офицеров, в том числе майора  Бюсинга, сидевшего радом со мной. Я остался цел только чудом.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #65 : 07 Октябрь 2011, 22:28:47 »

Против нас  оборонялись 269-я и 282-я дивизии русских. После того как в моем присутствии  была совершена переправа через р. Рог и наведен мост, я во второй половине дня отправился  через Мглин в Унечу, куда был переведен командный пункт танковой группы. В пути  мне было доставлено радостное и совершенно неожиданное для меня донесение о  том, что энергичные действия танкового подразделения обер-лейтенанта  Бухтеркирха (6-й танковый полк) дали возможность 3-й танковой дивизии захватить  невредимым мост длиной в 700 м на р. Десна восточное Новгород-Северского. Этот  счастливый случай в значительной степени облегчил тогда проведение наших  операций.

Только к  полуночи я добрался до своего нового командного пункта. Здесь я застал  прибывшего из ОКХ оберквартирмейстера I[30]  генерала Паулюса и нескольких  офицеров  из оперативного отдела генштаба ОКХ, явившихся еще днем на командный пункт для  ознакомления с обстановкой. Никаких прав отдавать распоряжения Паулюс не имел.  Во время моего отсутствия Паулюс беседовал об обстановке с подполковником  бароном фон Либенштейном, а затем связался с ОКХ и внес предложение объединить  под единым командованием левофланговый корпус 2-й армии - танковую группу и 1-ю  кавалерийскую дивизию; действующую на левом фланге этой группы. Паулюсу  загадочно ответили, что о переподчинении соединений 2-й армии в настоящее время  не может быть и речи и что движение 2-й армии "имеет лишь тактическое  значение". 1-я кавалерийская дивизия осталась в составе 2-й армии, которая  перенесла свой главный удар на правый фланг. Однако противник, расположенный на  Десне, был слишком сильным, и его нельзя было просто оставить в глубине нашего  левого фланга, как об этом по-видимому предполагало ОКХ.

Необходимо было  сначала разбить этого противника с тем, чтобы иметь возможность продвигаться  далее на юг. На следующий день я снова беседовал с Паулюсом, высказав ему все  свои соображения. Паулюс в точности передал их начальнику генерального штаба,  но при господствовавшем там неприязненном отношении ко мне они не произвели  никакого впечатления.

К вечеру 26 августа  левый фланг 2-й армии  находился южнее  Новозыбкова; разграничительная линия между танковой группой и левым флангом 2-й  армии проходила от Клинцы через Холмы на Сосница (северо-восточнее Макошино на  Десне); разграничительная линия с 4-й армией проходила от Сураж через Унеча,  Почеп, Брасово.

10-я мотодивизия  24-го танкового корпуса находилась в районе Холмы, Авдеевка; 3-я танковая дивизия  сосредоточилась к мосту через Десну южнее Новгород-Северского; 4-я танковая  дивизия вела бои с противником юго-восточнее Стародуба.

17-я танковая  дивизия 47-го танкового корпуса вела бои в районе Семцы южнее Почепа; 29-я  мотодивизия обеспечивала левый фланг танковой группы на участке Почеп, Жуковка.  После подхода пехотных дивизий 12-го и 53-го армейских корпусов 29-я  мотодивизия сосредоточила своя силы на правом фланге, 18-я танковая дивизия  проследовала своими передовыми частями с севера через Рославль.

Одновременно с  движением танковой группы с севера на юг происходило продвижение других  соединений с запада на восток; 167-я пехотная дивизия проследовала через Мглин,  31-я пехотная дивизия - севернее Мглина, 34-я пехотная дивизия - через Клетня,  52-я пехотная дивизия - через Перелазы, 267-я и 252-я пехотные дивизии  двигались по дороге Кричев, Чериков, Пропойск (Славгород).

Все эти дивизии  входили в состав 2-й армии. Если бы в самом начале наступления на Киев хотя бы  одну часть этих дивизий повернули на юг, то можно было бы избежать неоднократно  повторявшихся кризисов на правом фланге 24-го танкового корпуса.

26 августа  усилилось сопротивление противника, действовавшего на р. Десна перед войсками  2-й армии. Для того, чтобы добиться быстрого успеха, я просил перебросить на  этот участок 47-й танковый корпус. Однако моя просьба была отклонена ОКХ.

29 августа  крупные силы противника при поддержке авиации предприняли с юга и запада  наступление против 24-го танкового корпуса. Корпус вынужден был приостановить наступление  3-й танковой дивизии и 10-й мотодивизии.

4-я танковая  дивизия, выполнив свою задачу по очистке от противника западного берега р.  Судость, была подтянута к 3-й танковой дивизии в район Новгород-Северский.  После личного ознакомления с обстановкой перед фронтом 24-го танкового корпуса  и в 3-й и 4-й танковых дивизиях я решил поставить 24-му танковому корпусу  задачу на 30 августа - устранить угрозу нашему флангу справа, а на 31 августа -  продолжать наступление в направлении на юго-запад; 47-му танковому корпусу -  наступать по восточному берегу р. Судость, а затем продолжать наступление вдоль  р. Десны на Новгород-Северский. В 18 час. я вылетел обратно на свой командный  пункт. В этой поездке в последний раз меня сопровождал начальник оперативного  отдела танковой группы подполковник Байерлейн. Его перевели в Африку, а на его  место был назначен майор Вольф.

К 31 августа  предмостный плацдарм на р. Десна был значительно расширен; 4-я танковая дивизия  перешла через Десну, 10-я мотодивизия достигла пункта севернее Короп, но в  результате стремительной контратаки русских была отброшена обратно на  противоположный берег; крупные силы противника наступали также и на ее правый  фланг. Введением в бой последних сил - личного состава хлебопекарной роты - с  большим трудом удалось избежать катастрофы на правом фланге. В полосе действий  47-го танкового корпуса русские наступали из района Трубчевск на запад и на  северо-запад силами 108-й танковой бригады, а начиная с 1 сентября также силами  110-й танковой бригады, сильно потеснив стойко державшиеся части 17-й танковой  дивизии, 29-я мотодивизия перешла через мост у Новгород-Северското, а затем  продвинулась на север для обеспечения северного фланга плацдарма, созданного  24-м танковым корпусом, а также для содействия продвижению 17-й танковой  дивизии, 18-я танковая дивизия сменила 4-ю танковую дивизию на юго-восточном  участке в районе между впадением р. Судость в Десну и Почепом.

Учитывая  наступление противника против моих обоих флангов и его активные действия перед  фронтом, особенно против 10-й мотодивизии, мне показалась сомнительной  возможность продолжать наступление имеющимися в наличии силами. Поэтому я снова  обратился к командованию группы армий "Центр" с просьбой предоставить  в мое распоряжение 46-й танковый корпус. В мое распоряжение 30 августа был  направлен только пехотный полк "Великая Германия", 1 сентября - 1-я  кавалерийская дивизия и 2 сентября - дивизия СС "Рейх" из района  Смоленска. Прорыв глубиной до 10 км, осуществленный русскими на участке 23-й  пехотной дивизии южнее Ельни, вызвал необходимость использования 10-й танковой  дивизии для нанесения здесь фронтальной контратаки. Пехотный полк "Великая  Германия" был направлен в район Новгород-Северский, дивизия СС  "Рейх" была выдвинута на правый фланг 24-го танкового корпуса. 2  сентября полк "Великая Германия" прибыл в район плацдарма у  Новгород-Северского; дивизия СС "Рейх" прибыла на правый фланг 24-го  танкового корпуса 3 сентября.

То  обстоятельство, что необходимые силы предоставлялись мне только по каплям,  заставило меня 1 сентября отправить командованию группы армий радиограмму, в  которой я просил предоставить в мое распоряжение весь 4б-й танковый корпус и,  кроме того, перебросить мне 7-ю и 11-ю танковые дивизии и 14-ю мотодивизию,  которые, как мне было известно, в тот период не принимали участия в боях. Я  выразил мнение, что только при наличии таких крупных сил можно будет быстро  завершить операцию по овладению Киевом. Непосредственным результатом этой  радиограммы явилось предоставление в мое распоряжение дивизии  СС "Рейх". Однако содержание моей  радиограммы было подслушано контрольным постом ОКХ и стало затем известно в  высших кругах. Об этом свидетельствовало поведение офицера связи ОКХ  подполковника Нагеля. Содержание моей радиограммы было доложено Гитлеру, и ОКВ  провело по этому поводу ряд весьма плачевных для меня мероприятий. Обо всем  этом будет указано ниже.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #66 : 07 Октябрь 2011, 22:29:36 »

2 сентября в  штаб танковой группы явился для переговоров командующий воздушным флотом  фельдмаршал Кассельринг. Он сообщил нам, что группа армий "Юг" будто  бы продвинулась вперед и ею захвачены некоторые плацдармы на Днепре. Что  касается направления дальнейшего развития операции, то в отношении его  существует еще неясность: наступать ли на Харьков или на Киев.

В этот день были  легко ранены генералы Модель и фон Тома.

3 сентября я  проехал мимо тыловых подразделений 10-й мотодивизии и участвовавшей в бою  хлебопекарной роты к мотоциклетным подразделениям дивизии СС "Рейх",  находившимся в районе Авдеевка. Западнее этого населенного пункта находился  противник, против которого наступал разведывательный батальон дивизии СС.  Сначала на этом участке фронта царил беспорядок, который, однако, был быстро  ликвидирован благодаря четкому руководству со стороны генерала Гассера. Я его  встретил в Авдеевке и поставил перед ним задачу быть готовым 4 сентября начать  наступление на Сосницу. Прибывший недавно из Рославля 5-й пулеметный батальон я  передал в его подчинение.

Днем я побывал в  10-й мотодивизии, которой в течение последних дней пришлось участвовать в  тяжелых боях и которая понесла большие потери. После переправы на южный берег  Десны 4-й танковой дивизии положение 10-й мотодивизии несколько улучшилось.  Особую активность русские развили против  частей, готовящихся к переправе через Десну.  Против 10-й мотодивизии действовали 10-я танковая бригада русских и 293, 24,  143 и 42-я пехотные дивизии, имевшие большой численный перевес. Я ознакомил  командира дивизии генерала Лепера с обстановкой и с задачей соседней дивизии СС  "Рейх", поставив перед ним задачу обеспечить на следующий день своим  правым флангом действия дивизии СС. Затем я направился в район плацдарма на  южном берегу Десны, удерживаемого 2-м батальоном 20-го пехотного полка, личный  состав которого произвел на меня хорошее впечатление. Наконец, я побывал также  в 1-м батальоне того же полка, который несколько дней тому назад потерпел  неудачу, но успел быстро исправить свою ошибку. Этот батальон также произвел на  меня отличное впечатление, и я выразил свою уверенность в том, что он в будущем  также отлично будет выполнять возложенные на него задачи.

Из своего штаба  я по радио получил сообщение о том, что 1-я кавалерийская дивизия снова  передана в мое подчинение и подходит к правому флангу дивизии СС  "Рейх". Затем я снова отправился к командиру дивизии СС, приказав ему  обеспечить своими подразделениями организацию снабжения 10-й мотодивизии, после  чего возвратился на свой командный пункт. Там я узнал, что Борзна и Конотоп,  расположенные на направлении нашего удара, остаются ближайшей целью  наступления. Штаб и половина соединений 46-го танкового корпуса снова  передавались в подчинение танковой группы. Оба корпуса донесли, что каждый из  них захватил по 2500 пленных; соединение генерала инженерных войск Бахера,  созданное для охраны тыла, захватило 1200 пленных. 24-й танковый корпус  настойчиво обращал внимание на все возраставшую угрозу нашему южному флангу,  который становился все длиннее, и на все увеличивающееся ослабление острия  нашего клина. Нашими войсками был захвачен город Кролевец.

В этот день  офицер связи главного командования сухопутных войск подполковник Нагель  принимал участие в совещании, состоявшемся в штабе группы армий в Борисове, на  котором присутствовал командующий сухопутными войсками. Нагель доложил мою  оценку создавшейся обстановки; за это он был назван "громкоговорителем и  пропагандистом" и немедленно смещен с занимаемой должности. Я очень  сожалел, что этот способный офицер, к тому же отлично знавший русский язык, был  наказан за то, что, выполняя свой служебный долг, точно доложил командованию  взгляды, которые господствовали на фронте.

Этим беда еще не  кончилась. Вечером полил сильный дождь, который вскоре сделал дороги  непроходимыми; две трети частей дивизии СС "Рейх", находившейся на  марше, застряли в пути.

4 сентября я  провел на фронте 4-й танковой дивизии, где встретил генерала фон Гейера. На 75  км обратного пути я затратил 4,5 часа, настолько испортились дороги из-за  кратковременного дождя, 4-я танковая дивизия намеревалась наступать в  направлении на Короп, Краснополье. Противник, действовавший против этой  дивизии, до сих пор оборонялся очень упорно, в том числе и против наших танков.  Однако в результате действий пикирующих бомбардировщиков сопротивление  противника было в основном сломлено. Генерал фон Гейер, изучив трофейные  документы, установил, что наибольший успех может быть достигнут, если  продолжать наступление в направлении на Сосницу, так как здесь находился стык  между 13-й и 21-й армиями русских.

Вполне возможно,  что на этом участке фронта у русских вообще имелась брешь, 3-я танковая дивизия  сообщала о своем успешном продвижении. Я отправился в эту дивизию и встретил ее  подразделения, которые продвигались через Мутино и Спасское к р. Сейм. У  генерала Моделя также сложилось впечатление, что перед ним находится очень  слабая оборона противника  или даже  какая-то брешь в его обороне. Я приказал Моделю после перехода р. Сейм  наступать в направлении на железнодорожную линию Конотоп, Белополье и  перерезать ее. На обратном пути я передал по радио своему штабу о действиях на  следующий день. Я предчувствовал, что Гитлер может вмешаться в боевые операции  танковой группы.

Телефонограмма,  полученная из штаба группы армий, сообщала, что верховное командование  вооруженных сил недовольно действиями танковой группы, особенно действиями  47-го танкового корпуса на восточном берегу Десны. От меня потребовали, чтобы я  представил свою оценку обстановки и планы на будущее. Ночью прибыл приказ  главного командования сухопутных войск прекратить наступление 47-го танкового  корпуса и перевести корпус на западный берег реки. Приказ был передан мне в  очень резкой форме, что сильно задело меня. На 47-й танковый корпус приказ этот  подействовал ошеломляюще. Штабы корпуса и дивизии были уверены в успехе  предстоящей операции. Отвод корпуса и ввод его снова в бой на противоположном  берегу Десны требовали больше времени, чем осуществление ранее намеченного  наступления.

5 сентября 1-я  кавалерийская дивизия была переведена в Погар и передана в состав 4-й армии. Мы  предпочитали держать ее в качестве подвижного резерва на нашем левом фланге,  чтобы обеспечить фланг 47-го танкового корпуса. Теперь же ее маневренные  возможности не использовались в связи с тем, что дивизия получила постоянную  задачу по обеспечению фланга на участке р. Судость. В этот день дивизия СС  "Рейх" овладела Сосницей. 4-й армии было приказано оставить  ельнинскую дугу, так как она понесла там большие потери, которых я хотел  избежать в августе путем своевременного отхода.

6 сентября я  снова посетил дивизию СС "Рейх". В этот день дивизия наступала на  железнодорожный мост через Десну у Макошино. Я распорядился оказать  дивизии необходимую авиационную поддержку.  Из-за плохого состояния дорог дивизия не была еще полностью собрана. По пути я  встретил некоторые подразделения дивизии, которые находились на марше, другие  подразделения отдыхали в лесу. Личный состав дивизии производил отличное  впечатление своей дисциплинированностью и высказывал свою радость тем, что  дивизия снова будет действовать в составе танковой группы. Во второй половине  дня мост был захвачен, и мы тем самым обеспечили себе еще одну переправу через  Десну. Мне и сопровождавшим меня автомашинам неоднократно приходилось двигаться  под артиллерийским огнем противника, но никаких потерь мы не понесли. На  обратном пути мне встретились подразделения 1-й кавалерийской дивизии,  следовавшие в пешем строю ввиду плохого состояния дорог, и подразделения  дивизии СС. Прибыв на командный пункт дивизии, я приказал расширить плацдарм на  р. Десне для подготовки наступления вдоль западного берега р. Сейм, оказав  содействие наступавшему на этом участке фронта 24-му танковому корпусу.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #67 : 07 Октябрь 2011, 22:30:26 »

7 сентября 3-й и  4-й танковым дивизиям удалось захватить плацдармы на южном берегу р. Сейм. В  этот день штаб группы армий отдал приказ продвинуться до линии Нежин,  Монастырище и нанести главный удар в направлении на Нежин. Утром 8 сентября в 5  час. 25 мин. этот приказ был отменен, и я получил следующее указание:  "Новое направление - Борзна, Ромны, основной удар - правым флангом".  В этот день главнокомандующий сухопутными войсками беседовал со мной в штабе  2-й армии в Гомеле о новой операции, планируемой в направлении на Москву,  которая намечалась на начало октября. Кроме того, фельдмаршал фон Браухич снова  беседовал со мной о действиях 47-го танкового корпуса в направлении Трубчевска,  выразил недовольство по поводу моей радиограммы от 1 сентября, в которой  содержалась просьба о подброске подкреплений, о чем он мог слышать в верховном  командовании  вооруженных сил; он  высказал свое мнение, что танковая группа расширила свои боевые действия без  всякой необходимости. Я оправдывался тем, что не мог оставить без внимания  крупные силы противника на своем левом фланге и считал, что эти силы должны  быть уничтожены.

2-я армия  захватила в этот день Чернигов. Ей было приказано нанести главный удар в  направлении на Нежин, Борзна.

В этот день от  нас уехал подполковник Нагель, его должность занял майор Кальден. Свои задачи  он выполнял с таким же тактом и пониманием дела, как это делали до него Нагель  и Белов.

4-я танковая  группа и 18-я армия, входящие в состав группы армий "Север", заняли  исходные положения для перехода в наступление на внешнее оборонительное кольцо  Ленинграда. Начало наступления было назначено на 9 сентября.

9 сентября 24-й  танковый корпус переправился через р. Сейм. В этот день я находился вместе с 4-й  танковой дивизией и наблюдал за действиями подразделений 33-го и 12-го  мотострелковых полков, наступавших на Городище. Пикирующие бомбардировщики  оказывали эффективную поддержку передовым подразделениям, мотострелковых  'полков и 35-го танкового полка. Малочисленный состав всех частей и соединений  настоятельно показывал, что войска после напряженных и кровопролитных боев,  длившихся беспрерывно 2,5 месяца, нуждаются в отдыхе и доукомплектовании. К  сожалению, об этом и речи не могло быть. К концу дня командир 24-го танкового  корпуса генерал фон Гейер донес мне, что дивизия СС также перешла в наступление  и что 3-я танковая дивизия намерена наступать в направлении на Конотоп. По  показаниям пленных, между 13-й и 21-й армиями русских расположилась 40-я армия.  Положение с боеприпасами было еще сносное, положение с горючим - напряженное.

Вечером на самолете  я возвратился на свой  командный пункт в  Кролевец. В это время из штаба группы армий сообщили, что 1-я кавалерийская  дивизия не будет оставлена в районе р. Судость, а будет переброшена далее на  север.

18-я танковая  дивизия, следовательно, не могла двигаться следом за танковой группой; для  развития успеха на р. Сейм потребовались бы свежие силы. Вечером было получено  радостное сообщение о том, что 24-й танковый корпус действительно обнаружил на  участке Батурин, Конотоп слабое место в обороне противника и что передовой  отряд 3-й танковой дивизии двигается на город Ромны, являвшийся целью нашего  наступления. Этим самым дивизия вышла в тыл противника. Следовало бы быстро  развить успех дивизии, но при недостатке сил, плохом состоянии дорог, а самое  главное, при растянутости нашего юго-восточного фланга, которая достигла уже  240 км, задача эта была нелегкой. Ввиду отсутствия резервов мне ничего другого  не оставалось сделать, как отправиться самому в район действий 3-й танковой  дивизии и решить на месте, как дальше действовать. Поэтому я принял решение 10  сентября снова отправиться на линию фронта.

Когда я въехал в  Ксендовку, генерал фон Гейер доложил мне, что 3-я танковая дивизия овладела  городом Ромны и создала плацдарм на р. Ромен. 3-я танковая дивизия подошла к  городу Ромны, обойдя Конотоп. 4-я танковая дивизия продвигалась на Бахмач,  дивизия СС "Рейх" - на Борзну. По показаниям пленных, действовавшие на  Украине русские соединения были еще в состоянии обороняться, но их  наступательный порыв был сломлен. Генералу фон Гейеру я приказал возможно  быстрее овладеть важной железнодорожной станцией Конотоп, через которую будут  доставляться снабжение и пополнения, 4-ю танковую дивизию продвинуть из Бахмача  на юг, а дивизию СС "Рейх" - из Борзна на Кустовцы. На дивизию СС  была возложена задача держать связь со 2-й армией. Затем я продолжил свою поездку  в 3-ю танковую дивизию.

При переезде  моста через р. Сейм нас бомбила русская авиация, дорога обстреливалась  артиллерией противника. Из-за дождя дорога все время ухудшалась. вдоль нее  стояло много застрявших автомашин. Колонны сильно растянулись. Тракторы  артиллерийских подразделений должны были тащить за собой грузовики.

В Хмелеве, где  располагался штаб 3-й танковой дивизии, я распорядился подготовить мне на ночь  квартиру, так как о возвращении в тот же день не могло быть и речи. Затем я  поехал в Ромны. Севернее города р. Ромен представляла собой хороший  естественный рубеж, который к тому же был усилен проволочными заграждениями и  противотанковым рвом. О том, что русские не в состоянии были удерживать этот  сильный рубеж, свидетельствовало то обстоятельство, что появление 3-й танковой  дивизии явилось для них полной неожиданностью и что прорыв был осуществлен  одним только этим ударом. Около города Ромны я встретил генерала Моделя,  доложившего мне отдельные подробности обстановки. Город находился в его руках,  однако отдельные группы противника еще блуждали в городских садах и проезд был  возможен только в бронированной машине.

В 17 час. должны  были приступить к очистке города от остатков противника. В северной части  города я натолкнулся на группу старших офицеров, получавших приказ от  полковника Клеемана. Группа понесла тяжелые потери при налете авиации  противника, против которой нельзя было организовать необходимое прикрытие, так  как русская авиация действовала с аэродромов, расположенных в зоне хорошей  погоды, а наши аэродромы находились в зоне неблагоприятной погоды, и в этот дождливый  день наши самолеты не имели возможности подняться в воздух. Мы также были  обстреляны пулеметным огнем с трех русских самолетов, сбросивших свои бомбы в  другом месте.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #68 : 07 Октябрь 2011, 22:31:15 »

Из города Ромны  я по радио передал своему штабу распоряжение на следующий день, приказав  прибывшему 46-му танковому корпусу и  подчиненным ему 17-й танковой дивизии и пехотному полку "Великая  Германия" наступать в направлении Путивль, Шиловка (17 км южнее Путивля).  Для Моделя я запросил сильное прикрытие истребителями.

В этот день был  захвачен Бахмач. Полк "Великая Германия" достиг Путивля. Штаб группы  армий приказал нам подготовиться к наступлению на рубеж р. Удай, в районе  города Прилуки.

Группа армий  "Юг" готовилась к форсированию Днепра у Кременчуга, откуда она должна  повернуть на север для соединения с нами у города Ромны. Всю ночь лил проливной  дождь, поэтому обратный путь 11 сентября был чрезвычайно трудным. Сначала из  строя вышли мотоциклы. Затем застрял мой отличный вездеход. Застрявшие машины  были вытащены моим командирским танком и трактором, предоставленным нам  артиллерийским подразделением. Двигаясь по грязной дороге со скоростью 10  км/час, я достиг пункта Гиревка, где находился штаб полка, которым командовал  подполковник Аудерш. Телефонная связь была нарушена, и мне никак не удавалось  получить необходимые сведения об обстановке. Наконец, из мотоциклетного  подразделения 3-й танковой дивизии донесли, что Конотоп находится в наших  руках. В 6 км севернее Гиревки я натолкнулся на разведывательный батальон 10-й  мотодивизии. В 14 час. я встретил в Конотопе генерала фон Лепера, ознакомил его  с положением в районе Ромны и в 15 час. 30 мин. прибыл в 24-й танковый корпус.  Там мне донесли о том, что дивизия СС "Рейх" заняла Борзну. Корпусу  была поставлена задача продвигаться в направлении на Ромны. Перед 46-м танковым  корпусом стояла задача продвигаться через Путивль на юг.

В 18 час. 30  мин. я возвратился на свой командный пункт. 10 сентября за 10 час. я проехал  165 км, а 11 сентября за 10,5 час. - 130 км. Плохое состояние дорог не давало возможности  передвигаться с большей скоростью. Эти длительные поездки дали мне полное  представление о тех трудностях, с которыми нам придется в дальнейшем  встречаться. Только тот, кто сам проезжал по этим топким и грязным дорогам до  передовых позиций, мог представить себе то напряжение, которое испытывали  войска и материальная часть, мог действительно правильно оценить обстановку на  фронте и сделать необходимые выводы. В результате того, что высшее военное  командование не собирало никаких материалов относительно полученного опыта и в  первое время совершенно не верило нашим докладам, нам пришлось испытать много  трудностей и нести невиданные жертвы, которых в большинстве случаев можно было  бы избежать.

Штаб группы  армий сообщил нам вечером, что ввиду плохого состояния дорог 1-я танковая  группа генерал-полковника Клейста не достигла в этот день поставленной перед  ней цели. Кто знал состояние дорог, о котором изложено выше, тот нисколько не  удивился такому приказанию. Нам было приказано продолжать наступление в южном  направлении.

17-я танковая  дивизия 10 сентября вышла на рубеж Воронеж (15 км южнее Шостка), Глухов и 11  сентября заняла город Глухов.

12 сентября 1-я  танковая группа начала продвигаться через Семеновку на Лубны; 3-я танковая  дивизия вела наступление на Лохвицу, захватив севернее этого пункта мост через  р. Суда. 2-я армия из-за плохого состояния дорог медленно продвигалась к  Нежину.

В группе армий  "Север" существовала уверенность в том, что в ближайшее время будет  прорван фронт обороны Ленинграда.

13 сентября  группа армий "Центр" отклонила наше предложение о замене пехотными  частями 18-й танковой дивизии, все еще обеспечивавшей на юго-востоке наш  отставший и слишком растянутый левый фланг, мотивируя свои отказ тем, что  дивизия все равно не  успеет подойти  вовремя, чтобы обеспечить достижение решающего успеха. Были также оставлены без  внимания наши указания на неясную обстановку на нашем правом фланге, на  возможную угрозу на этом участке и вытекающую отсюда необходимость в создании  хотя бы небольшого резерва.

1-я танковая  группа заняла Лубны. 14 сентября командный пункт моей танковой группы  переместился в Конотоп. Погода продолжала стоять плохая. Авиационная разведка  совершенно не действовала. Наземные разведывательные подразделения застряли в  грязи. Соединения 46-го и 47-го танковых корпусов, выделенные для обеспечения  наших флангов, оставались почти неподвижными. Необеспеченность нашего  растянутого левого фланга увеличивалась с каждым днем. С целью во что бы то ни  стало обеспечить установление связи с танковой группой Клейста я решил,  невзирая на все трудности, поехать в 24-й танковый корпус. Дорога шла через  Кролевец, Батурин, Конотоп, Ромны на Лохвицу.

Генерал фон  Гейер, которого я встретил в Миченки (6 км юго-восточнее Батурина), доложил  мне, что противник накапливается в районе Лохвица и поэтому необходимо закрыть  брешь между нами и Клейстом. В соответствии с этим он приказал своим дивизиям  продвинуться до рубежа р. Сула. У Сенча, в 11 км южнее Лохвица, были отмечены  крупные сосредоточения русских. Я продолжил свою поездку и въехал в город  Ромны, по улицам которого мирно гуляли празднично одетые толпы местных жителей.  После Почепа и Конотопа Ромны был наиболее благоустроенным русским городом, в  котором мне до сих пор приходилось бывать. С наступлением темноты я уже был в  Лохвице у Моделя. К этому времени ему удалось подтянуть сюда только один полк  из своей дивизии; остальные части дивизии ввиду плохого состояния дорог  находились еще далеко. Модель доложил мне, что крупные сосредоточения русских состоят  преимущественно из  тыловых частей.  Только отдельные подразделения имели достаточное боевое снаряжение. Имеющиеся у  русских танки, видимо, были собраны в тыловых мастерских и имели задачу  прикрывать отступление. В огромном котле в районе Киева, очевидно, оставались  части пяти русских армий - 21. 5, 37, 26 и 38-й.

Атаки противника  на нашем юго-восточном фланге южнее Путивля и у Ямполя были отбиты.

Ночь я провел  вместе с Бюсингом и Кальденом в здании школы в Лохвице; по радио я дал указание  Либенштейну ускорить переброску 10-й мотодивизии в Ромны с тем, чтобы  освободить находившиеся там части 5-й танковой дивизии, которые должны быть  переброшены в Лохвицу.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #69 : 07 Октябрь 2011, 22:32:43 »

Школа находилась  в прочном здании и была хорошо оборудована, как и все школы в Советской России,  находившиеся почти повсюду в хорошем состоянии. Для школ, больниц, детских  домов и спортивных площадок в России было сделано много. Эти учреждения  содержались в чистоте и полном порядке.

Рано утром 15  сентября я посетил передовой отряд 3-й танковой дивизии, которым командовал  майор Франк; этот отряд накануне отбросил русских в районе Лохвица на запад и в  течение ночи захватил пехоту противника, следовавшую на 15 автомашинах. С  наблюдательного пункта майора Франка, расположенного у Лубны, местность очень  хорошо просматривалась и можно было наблюдать за движением транспортных колонн  русских с запада на восток. Однако это движение вскоре нами было  приостановлено. Во 2-м батальоне 3-го мотострелкового полка я встретил Модеяя,  который доложил мне свой план дальнейших действий. В заключение я посетил ряд  подразделений 3-й танковой дивизии и беседовал с командиром 6-го танкового  полка подполковником Мюнцелем. В этот день Мюнцель имел в своем распоряжении  только один танк Т-IV,  три танка Т-III и  шесть танков Т-II;  таким образом, полк имел всего десять танков. Эта цифра дает  наиболее наглядное представление о том,  насколько войска нуждались в отдыхе и приведении в порядок. Эти цифры  свидетельствуют также о том, что наши храбрые солдаты делали все, что было в их  силах, для того, чтобы выполнить поставленную перед ними задачу.

По радио я дал  указание Либенштейну распорядиться, чтобы 24-й танковый корпус выдвинул дивизию  СС "Рейх" в южном направлении до рубежа р. Удай между населенными  пунктами Кустовцы и Переволочное, а 4-ю танковую дивизию - на рубеж Сребное,  Березовка; 10-ю мотодивизию выдвинуть в направлении на Глинск юго-западнее  Ромны. Затем я на самолете "Шторх" вылетел обратно в штаб своей  танковой группы. 17-я танковая дивизия выступила в этот день на Путивль.  Вечером я встретился в Конотопе с Либенштейном, который к тому времени успел  слетать в штаб группы армий для получения указаний относительно подготовки к  выполнению новой задачи - наступления на Москву. Новая операция имела целью  "уничтожить последние боеспособные силы группы Тимошенко". Три  четверти всей германской армии были предназначены для выполнения этой задачи.  Повторная просьба Либенштейна освободить нашу 18-ю танковую дивизию была  отклонена фельдмаршалом фон Боком, мотивировавшим это тем, что на его вопрос,  что является более важным - боевые действия на юге или подготовка к новому  наступлению, генерал-полковник Гальдер ответил: "Последнее является более  важным".

16 сентября мы  перевели наш передовой командный пункт в Ромны. Окружение русских войск успешно  продолжалось. Мы соединились с танковой группой Клейста. Дивизия СС  "Рейх" заняла Прилуки. 2-я армия была отозвана с нашего фронта для  выполнения новой задачи.

В городе Ромны  до Полтавской битвы в декабре 1708 г. в течение нескольких дней находился штаб шведского  короля Карла ХП.

17 сентября я  посетил 4-ю танковую дивизию, расположенную в Сребное. Так как между этой  дивизией и расположенной правее дивизией СС "Рейх" не было еще  установлено прочной связи, я решил поехать в дивизию "Рейх". Дорога  шла через ничейную территорию. В лесу, по обеим сторонам дороги, видны были еще  свежие следы русских лагерей. У Перевалочного я заметил стволы двух орудий,  направленных прямо на нас; пришлось пережить несколько очень неприятных минут  до того, как нам удалось установить, что расчеты этих орудий сбежали, а  запряжки оставлены около ближайшего стога сена. В центре населенного пункта  Перевалочное я наблюдал, как мотоциклетное подразделение дивизии СС вело бой за  переправу через р. Удай. Отсюда я направился в Кустовцы, тоже расположенное на  этой реке, где бой вели другие подразделения дивизии СС. Полковник Битрих  доложил мне о ходе боевых действий. Затем я возвратился обратно и, проехав  около 100 км по ничейной территории, вернулся через Иваница, Ярошевка в Ромны.  Дорога была исключительно плохой, и лишь к утру я прибыл на свой командный  пункт.

17 сентября мы  договорились с танковой группой Клейста о смене 3-й танковой дивизии 25-й  мотодивизией с тем, чтобы эта танковая дивизия смогла, наконец, привести в порядок  свою материальную часть.

В этот день  русские пытались наступать на наш восточный фланг, 10-й мотодивизии и полку  "Великая Германия" пришлось выдержать ожесточенные бои в районе  Конотопа. Противник усилил свою активность в районе нашего плацдарма на р.  Десна. Железнодорожные линии русских, идущие с востока на Киев, во многих  местах разрушались нашей бомбардировочной авиацией; однако русские показали  свое умение быстро их восстанавливать, и нам следовало поэтому считаться с  возможностью появления свежих сил противника на нашем чрезмерно растянутом  фланге.

После занятия  Детского села (Пушкин), которое  раньше  называлось Царским селом, наступление группы армий "Север" на  Ленинград приостановилось. Основная масса действовавших на этом фронте танковых  дивизий была передана в распоряжение группы армий "Центр" и  перебрасывалась в южном направлении (штаб 4-й танковой группы, штабы 41, 56 и  57-го корпусов, 3-я мотодивизия, 6-я и 20-я, а затем 1-я танковые дивизии).

18 сентября  сложилась критическая обстановка в районе Ромны. Рано утром на восточном фланге  был слышен шум боя, который в течение последующего времени все более  усиливался. Свежие силы противника - 9-я кавалерийская дивизия и еще одна  дивизия совместно с танками - наступали с востока на Ромны тремя колоннами,  подойдя к городу на расстояние 800 м. С высокой башни тюрьмы, расположенной на  окраине города, я имел возможность хорошо наблюдать, как противник наступал,  24-му танковому корпусу было поручено отразить наступление противника. Для  выполнения этой задачи корпус имел в своем распоряжении два батальона 10-й  мотодивизии и несколько зенитных батарей. Из-за превосходства авиации  противника наша воздушная разведка находилась в тяжелом состоянии. Подполковник  фон Барсевиш, лично вылетевший на разведку, с трудом ускользнул от русских  истребителей. Затем последовал налет авиации противника на Ромны. В конце  концов нам все же удалось удержать в своих руках город Ромны и передовой  командный пункт. Однако русские продолжали подбрасывать свои силы по дороге  Харьков-Сумы и выгружать их у Сумы и Журавка. Для отражения этих сил противника  24-й танковый корпус перебросил сюда из района котла некоторые части дивизии СС  "Рейх" и 4-й танковой дивизии, проследовавших сюда через Конотоп и  Путивль.

Угрожаемое  положение города Ромны вынудило меня 19 сентября перевести свой командный пункт  обратно в Конотоп. Генерал фон Гейер облегчил нам  принятие этого решения своей радиограммой, в  которой он писал: "Перевод командного пункта из Ромны не будет истолкован  войсками как проявление трусости со стороны командования танковой группы".  Кроме того, в Конотопе мы находились в более благоприятном положении для  предстоящего наступления в направлении на Орел, Брянск.

24-й танковый  корпус хотел несколько отсрочить наступление на вновь появившегося противника с  тем, чтобы иметь возможность обрушиться на него своими сконцентрированными силами.  К сожалению, я не мог пойти на то, чтобы удовлетворить это вполне понятное  пожелание, так как в таком случае дивизия СС "Рейх" смогла бы  участвовать в этой операции только в течение нескольких дней; она должна была  быть в составе 46-го танкового корпуса вместе с полком "Великая  Германия" передана в 4-ю танковую группу в районе Рославля. Кроме того,  выгрузка новых сил противника в Середина Буда и переброска войск противника  через Сумы на север заставляли действовать поспешно.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #70 : 07 Октябрь 2011, 22:33:55 »

В этот день был  взят Киев. 48-й танковый корпус 1-й танковой группы занял Городище и  Белоусовку.

20 сентября мы  добились незначительного успеха на нашем восточном фланге, 3-я танковая  дивизия, против которой находился штаб 5-й армии русских, продолжала вести бои  в районе котла; южнее действовала 25-я мотодивизия, на участке которой  отдельным частям противника удалось прорваться через кольца окружения.

С 13 сентября  нами было захвачено 30 000 пленных. 20 сентября я посетил 46-й танковый корпус.  Генерал Фитингоф доложил мне о трудностях, имевших место в течение последних  дней при ведении боевых действий южнее Глухова. Особенно отважно воевали на  стороне русских курсанты Харьковского военного училища под командованием своих  преподавателей. Необходимость преодоления минных полей и плохая погода  затягивали ход боевых действий. У Путивля, Шиловки и Белополья еще шли  ожесточенные бои. Я посетил полк "Великая Германия", отважно  действовавший восточнее Шиловки под командованием своего нового командира  полковника Хернлейна. В этот день был занят город Белополье.

21 сентября  усилилось давление противника на Глухов. Севернее этого города было отмечено  сосредоточение русских войск. Мы начали наступление на Недригайлов.

С того времени,  как были начаты бои за Киев, 1-я танковая группа захватила 43 000 пленных, 6-я  армия - 63000.

22 сентября я  снова отправился на фронт и через Путивль поехал в направлении Рыльска для  того, чтобы проверить организацию охранения на этом угрожаемом участке фронта.

В Вязенке я  встретился в штабе 17-й танковой дивизии с генералом фон Арнимом, который  выздоровел после своего ранения под Столбцами и сменил несколько дней тому  назад генерала барона фон Тома. Противник наступал на Глухов и Чолопково с  востока и северо-востока, частично окружив наши войска, оборонявшиеся в этих  пунктах. Перед фронтом 17-й танковой дивизии были отмечены две новые русские  дивизии. При возвращении на командный пункт 46-го танкового корпуса мы попали  под сильный огневой налет артиллерии противника, который, к счастью, обошелся  без каких-либо потерь. Затем я сердечно простился с генералом Фитингофом,  который вместе со своим корпусом отправился в распоряжение 4-й танковой армии,  17-ю танковую дивизию я подчинил непосредственно штабу танковой группы, а полк  "Великая Германия" передал в подчинение 17-й танковой дивизии,  которой поставил задачу уничтожить противника в районе Глухова. Дивизия эту  задачу выполнила.

Общее количество  пленных, захваченных в районе Киева, превысило 290 000 человек.

С 23 сентября  началась перегруппировка сил для осуществления новой операции. Направление  главного удара 2-й танковой группы проходило в районе Глухова и севернее.

В результате  наступательных действий 4-й танковой дивизии и дивизии СС "Рейх"  противник в районе Камлича был отброшен на восток. Крупные сосредоточения войск  на участке железнодорожной линии Брянск-Льгов свидетельствовали о подходе новых  резервов противника.

24 сентября я  вылетел в Смоленск в штаб группы армий "Центр" на заключительное  совещание по вопросу о проведении нового наступления. На совещании  присутствовали также главнокомандующий сухопутными войсками и начальник  генерального штаба. Было решено, что группа армий начнет наступление 2 октября,  а 2-я танковая группа, которая будет действовать на правом фланге, перейдет в  наступление раньше - 30 сентября. Эта разница во времени начала наступления  была установлена по моей просьбе, ибо 2-я танковая группа не имела в районе  своего предстоящего наступления ни одной дороги с твердым покрытием. Мне  хотелось воспользоваться оставшимся коротким периодом хорошей погоды для того,  чтобы до наступления дождливого времени по крайней мере достигнуть хорошей  дороги у Орла и закрепить за собой дорогу Орел-Брянск, обеспечив тем самым себе  надежный путь для снабжения. Кроме того, я полагал, что только в том случае,  если я начну наступление на два дня раньше остальных армий, входящих в состав  группы армий "Центр", мне будет обеспечена сильная авиационная  поддержка.

Последующие дни  мы использовали для завершения боевых действий в районе киевского котла,  сосредоточения наших корпусов с целью перехода в новое наступление, а также для  предоставления личному составу отдыха и приведения в порядок материальной части  после напряженных маршей и боев в течение последних месяцев. Своим храбрым  войскам мы могли предоставить для отдыха только три дня, причем и этим коротким  отдыхом могли воспользоваться не все соединения танковой группы.

В течение  нескольких дней противник предпринимал ожесточенные атаки, очевидно, свежими  силами, восточнее Глухова и против нашего плацдарма у Новгород-Северского.  Атаки русских, предпринятые 25 сентября на Белополье, Глухов и Ямполь, были  отбиты. Наши войска захватили большое число пленных.

В этот день штаб  группы армий "Север" сообщил в главное командование сухопутных войск,  что с оставшимися в его распоряжении силами он не в состоянии продолжать  наступление на Ленинград.

К 26 сентября  закончились нашей победой бои в районе киевского котла. Командующий 5-й армией  попал к нам в плен. Я беседовал с ним и задал ему несколько вопросов:

1. Когда они  заметили у себя в тылу приближение моих танков?

Ответ:  Приблизительно 8 сентября.

2. Почему они  после этого не оставили Киев?

Ответ: Мы  получили приказ фронта оставить Киев и отойти на восток и уже были готовы к  отходу, но затем последовал другой приказ, отменивший предыдущий и требовавший  оборонять Киев до конца.

Выполнение этого  контрприказа и привело к уничтожению всей киевской группы русских войск.

В то время мы  были чрезвычайно удивлены такими действиями русского командования. Противник  больше не повторял таких ошибок. Мы же, к сожалению, вынуждены были сами  пережить печальный опыт такого же вмешательства в ход боевых действий.

Бои за Киев, несомненно,  означали собой крупный тактический успех. Однако вопрос о том, имел ли этот  тактический успех также и крупное стратегическое значение, остается под  сомнением. Теперь все зависело от того, удастся ли немцам добиться решающих  результатов еще до наступления зимы, пожалуй, даже до  наступления периода осенней распутицы. Правда,  планируемое наступление с целью зажать Ленинград в более тесное кольцо было уже  приостановлено. Главное командование сухопутных войск ожидало, что на юге  противник уже не в состоянии будет организовать сильную и стойкую оборону  против войск группы армий "Юг"; оно хотело, чтобы группа армий  "Юг" еще до наступления зимы овладела Донбассом и вышла на рубеж р.  Дон.

Однако главный  удар должна была нанести усиленная группа армий "Центр" в направлении  на Москву. Осталось ли для этого необходимое время?

_________________________________________________________________ 

[30]  Оберквартирмейстер I в генеральном штабе сухопутных войск возглавлял группу  отделов по оперативным вопросам и одновременно являлся заместителем начальника  генштаба. В данном случае речь идет о генерале Фридрихе Паулюсе (1890-1957),  получившем в 1943 г. высшее в вермахте звание генерал-фельдмаршал. Паулюс -  участник первой мировой войны. С начала второй мировой войны участвовал в  агрессии против Польши (1939) и Франции (1940), один из главных составителей  плана "Барбаросса". С 1942 г. командующий 6-й армией на  советско-германском фронте, осуществлял общее руководство группировкой,  окруженной в ходе Сталинградской битвы. 31 января 1943 г. сдался в плен  советским войскам. В 1946 г. - свидетель обвинения на Нюрнбергском процессе. С  1953 г. жил в ГДР. (Ред.)
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #71 : 08 Октябрь 2011, 20:45:22 »

Сражение  за Орел и Брянск

Для проведения  наступления на район Орел, Брянск, явившийся необходимым трамплином для наступления  на Москву, состав 2-й танковой группы был изменен следующим образом.

46-й танковый  корпус вместе с дивизией СС "Рейх" и полком "Великая  Германия" был передан в подчинение 4-й танковой группы, действовавшей на  рославльском направлении. 1-я кавалерийская дивизия снова перешла в подчинение  2-й танковой группы. Кроме того, в подчинение 2-й танковой группы передавались:  48-й танковый корпус под командованием генерала танковых войск Кемпффа в  составе 9-й танковой дивизии, 16-й и 25-й мотодивизий; 34-й корпус под  командованием генерала Метца в составе 45-й и 134-й пехотных дивизий; 35-й  корпус под командованием генерала Кемпффе в составе 293, 262, 296 и 95-й  пехотных дивизий.

Я решил нанести  главный удар через Глухов на Орел силами 24-го танкового корпуса. Правее 24-го  танкового корпуса должен был наступать через Путивль 48-й танковый корпус;  левее 24-го танкового корпуса наступал из района Шостка 47-й танковый корпус.

Обеспечение  правого фланга было возложено на 34-й корпус, левого фланга - на 35-й корпус и  1-ю кавалерийскую дивизию, которые должны были двигаться уступами за танковыми  корпусами.

48-му танковому  корпусу была поставлена задача - пройти с боями через Недригайлов и Сумы и,  уничтожив действовавшего там противника, сосредоточиться в Путивле для подготовки  к наступлению. Этим я хотел с самого начала обеспечить свой правый фланг.  Однако, выдвинув эту смелую идею, я недооценил силу сопротивления русских  войск, действовавших за Киевом, 48-й танковый корпус не смог, как об этом будет  сказано дальше, отбросить противника; он был вынужден выйти из боя и  направиться к району своего сосредоточения, двигаясь за линией фронта,  занимаемой полком "Великая Германия". 25-я мотодивизия с большим  трудом вышла из боя, потеряв некоторое количество своих автомашин. Было бы  лучше, если бы я послушался совета Либенштейна и с самого начала продвинул 48-й  танковый корпус за линию фронта. Конечно, для этого требовалось, чтобы пехота  34-го корпуса прибыла несколько раньше. Однако считаться с этим пришлось лишь  через 5 дней.

Для  доукомплектования наших танковых дивизий нам было в конце концов обещано 100  новых танков. К сожалению, 50 из них были по ошибке отправлены в Оршу и прибыли  к нам слишком поздно. Горючее также не было доставлено в требуемом количестве.

Наиболее крупные  силы для осуществления всей предстоящей операции были сосредоточены в районе  Рославля. К началу наступления за линией фронта сосредоточились: 1-я танковая  дивизия, дивизия СС "Рейх", 3-я мотодивизия и пехотный полк  "Великая Германия". Кроме того, здесь же располагались 2-я и 5-я  танковые дивизии, которые до сих пор находились в резерве. Сомнительно, чтобы  такое массированное сосредоточение танковых сил для фронтального наступления  было правильным.

На мой взгляд,  было бы более целесообразным оставить 46-й танковый корпус во 2-й танковой  группе. Также было бы выгоднее использовать хорошо отдохнувшие бронетанковые  дивизии для нанесения флангового удара, а не для проведения фронтального  наступления.

27 сентября я  посетил 48-й танковый корпус с тем, чтобы ознакомиться с его состоянием. После  непродолжительной беседы в штабе корпуса, находившегося в городе Ромны, я  отправился в населенный пункт Красная (10 км юго-восточнее Недригайлова), где  находилась 9-я танковая дивизия под командованием генерала Хубики, а оттуда  возвратился в Недригайлов.

28 и 29 сентября  стало ясно, что попытка 48-го танкового корпуса продвинуться прямо на Путивль  потерпела неудачу. Поэтому наше наступление в этом районе было прекращено.  Некоторый успех был, правда, достигнут в районе Штеповка лишь тем, что  противник был введен в заблуждение и остался в неведении относительно  действительного направления нашего удара. 48-й танковый корпус был переброшен  на север под прикрытием полка "Великая Германия", который в то время  все еще оставался на своих прежних позициях.

На 30 сентября  положение частей 2-й танковой группы было следующим.

48-й танковый  корпус выступил из района Гадяч, Штеповка и направился через Недригайлов на  Путивль, имея впереди 9-ю танковую дивизию; за ней следовали 25-я и 16-я  мотодивизии, которые только что были сменены пехотными соединениями 34-го  корпуса.

24-й танковый  корпус выступил из Глухова на Севск, Орел, имея впереди 3-ю и 4-ю танковые  дивизии, за которыми следовала 10-я мотодивизия.

47-й танковый  корпус (18-я и 17-я танковые дивизии) выступил из Ямполя, продвигаясь своим  правым флангом в направлении на Севск.

29-я мотодивизия  должна была следовать уступом влево в направлении на Середина Буда.

Оба корпуса, на  которые была возложена задача обеспечения флангов, выступили, двигаясь частью  сил через Костобобр, частью через Ромны. 1-я кавалерийская дивизия  располагалась на западном берегу р. Судость в районе севернее и южнее Погар.

Наше наступление  было неожиданным для противника. Особенно быстро продвигался 24-й танковый  корпус, достигший пункта Хинель. 47-й танковый корпус занял населенный пункт  Журавка и продвигался далее на северо-восток.

Утром 30  сентября я отправился в Глухов, где мы организовали наш новый командный пункт.  Отсюда я дал указание генералу Кемпффу выделить необходимые силы для  обеспечения восточного фланга 24-го танкового корпуса в районе Путивля. Кемпфф  со своей стороны доложил мне, что в районе Штеповки русские неожиданно напали  на два батальона 119-го пехотного полка и захватили их автотранспорт. Русские  атаковали своими тяжелыми танками. Эта была очень неприятная потеря. Для того,  чтобы восстановить положение, пришлось еще раз повернуть обратно некоторые  подразделения 9-й танковой дивизии. Генерал фон Гейер сообщил, что пикирующие  бомбардировщики из-за плохой погоды не могут подняться в воздух. Он  предполагал, что перед ним находятся арьергарды противника, в то время как  генерал Лемельзен доносил о том, что наступление явилось полной неожиданностью,

Командованию  группы армий было сообщено, что снятие с фронта полка "Великая  Германия" оттягивается, так как на корпус Кемпффа наступают крупные силы  противника, а смена передовых частей его корпуса пехотой 34-го корпуса  откладывается и начнется только ночью 1 октября. До подхода основной массы  пехоты пройдет еще четверть суток.

Население  Глухова обратилось к нам с просьбой разрешить им снова пользоваться своей  церковью. Мы охотно дали им разрешение на это.

1 октября 24-й  танковый корпус занял Севск.Нашим войскам удалось прорвать фронт противника. По  мере получения горючего войска продолжали энергично продвигаться вперед. Я  выехал из Глухова и направился через Эсмань в Севск, в 4-ю танковую дивизию.  Вдоль дороги стояли различные подбитые автомашины русских, что  свидетельствовало о полной неожиданности нашего наступления для противника.  Близ дороги, на холме, где стояла ветряная мельница, я увидел генералов фон  Гейера и фон Лангермана. Многие подразделения 4-й танковой дивизии уже достигли  Севска. На местности оставались следы ожесточенных боев. По дороге мы видели  убитых русских, встречали много раненых; на коротком пути от дороги до мельницы  я и сопровождавшие меня офицеры забрали в плен 14 человек русских, прятавшихся  в траве, в том числе одного офицера, все еще поддерживавшего телефонную связь с  Севском. В 4 км севернее Севска, которыми уже находился в наших руках, я  встретил полковника Эбербаха, храброго командира танковой бригады 4-й танковой  дивизии. На мой вопрос о том, в состоянии ли он продолжать наступление до  Дмитровска (Дмитровск-Орловский), он ответил утвердительно. Поэтому я приказал  ему продолжать преследование противника, хотя до этого генералы ошибочно  информировали меня, что из-за недостатка горючего они вынуждены приостановить  наступление. Во время моей беседы с Эбербахом русская авиация бомбила дорогу,  по которой двигались наши войска, а также город Севск. Затем я отправился к  передовым подразделениям наших танковых частей и объявил благодарность личному  составу подразделения, которым командовал майор Юнгенфельдт. На обратном пути я  сообщил командиру корпуса о своем приказе продолжать наступление. Передовые  части 24-го танкового корпуса продвинулись за этот день на 130 км!
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #72 : 08 Октябрь 2011, 20:47:39 »

Передовой отряд  нашего соседа справа ~ 6-й армии вступил в этот день в Гадяч, другие части  армии продвинулись в направлении на Миргород, имея целью закрыть промежуток,  образовавшийся между нами и 17-й армией.

2 октября  наступление продолжалось со всей силой, фронт был полностью прорван, и 13-я  армия русских была отброшена на северо-восток. Я посетил 10-ю мотодивизию и  входивший в состав этой дивизии 41-й пехотный полк, которым командовал  полковник Траут. В течение этих дней мы имели очень незначительные потери.  Однако общие потери с самого начала наступления выражались значительными  цифрами. Войска получили небольшое пополнение, однако у новых солдат было  только желание воевать; они не имели того боевого опыта и той закалки, которыми  обладали наши старые солдаты.

4-я танковая  дивизия заняла Кромы, достигнув тем самым шоссейной дороги, идущей на Орел.

Утром 2 октября  перешла в наступление вся группа армий "Центр"; хорошая погода  способствовала успеху наступления. Наш сосед слева - 2-я армия, несмотря на  упорное сопротивление противника, прорвала его оборонительные позиции на  рубеже, проходившем по линии рек Судость, Десна.

3 октября 4-я  танковая дивизия захватила Орел. Это дало нам возможность получить хорошую  шоссейную дорогу и овладеть важным железнодорожным узлом и узлом шоссейных  дорог, который должен был стать базой для наших дальнейших действий.

Захват города  произошел для противника настолько неожиданно, что, когда наши танки вступили в  Орел, в городе еще ходили трамваи. Эвакуация промышленных предприятий, которая  обычно тщательно подготавливалась русскими, не могла быть осуществлена. Начиная  от фабрик и заводов и до самой железнодорожной станций, на улицах повсюду  лежали станки и ящики с заводским оборудованием и сырьем.

47-му танковому  корпусу была поставлена задача наступать в направлении на Брянск.

Действовавшая  правее нас 6-я армия наступала своим правым флангом на Харьков, а левым флангом  - через Сумы на Белгород. Это имело важное значение для обеспечения нашего  правого фланга, 4-я танковая группа прорвала фронт противника и продвинулась в  направлении на Мосальск. Спас-Деменск с целью окружения противника,  расположенного западнее Вязьмы. 3-я танковая группа захватила плацдарм в районе  верхнего течения Днепра у города Холм.

4 октября  передовые части 24-го танкового корпуса овладели Мойном, расположенным по  дороге на Тулу. 3-я и 18-я танковые дивизии наступали на Карачев. 17-я танковая  дивизия захватила плацдарм на р. Нерусса, обеспечив себе возможность  дальнейшего продвижения на север.

Наш сосед слева  перешел р. Болва и достиг железнодорожной линии Сухиничи-Ельня. 3-я танковая  группа заняла город Белый. В тыловых районах группы армий "Центр"  впервые были отмечены действия партизан.

Так как я хотел  на следующий день посетить 47-й танковый корпус, я отправил заранее свои  автомашины в Дмитровск (Дмитровск-Орловский), где они должны были дожидаться  меня на посадочной площадке, куда я должен был прилететь на "Шторхе".  Эта дало мне возможность избежать продолжительной поездки по испортившейся  дороге. К 10 час. 30 мин. 5 октября я уже был у генерала Лемельзена.

18-я танковая  дивизия пересекла дорогу Орел-Брянск и наступала в направлении на север; 17-й  танковой дивизии была поставлена задача произвести налет на Брянск и овладеть  им. Затем я вылетел на "Шторхе" в штаб 24-го танкового корпуса,  находившийся в Дмитровске (Дмитровск-Орловский).

Генерал фон  Гейер пожаловался на плохое положение с горючим, от регулярного обеспечения  которым в значительной степени зависел успех дальнейшего продвижения.  Трофейного горючего у нас, к сожалению, было очень мало. Но поскольку аэродром  в Орле  находился в наших руках, я  обратился с убедительной просьбой к командующему 2-м воздушным флотом  обеспечить доставку по воздуху необходимого нам горючего в количестве 500 000  литров. В этот день я получил довольно внушительное представление об активности  русской авиации. Сразу же после моего приземления на аэродроме в Се веке  произошел налет русской авиации на этот аэродром, где находилось до 20 немецких  истребителей. Затем авиация противника бомбила штаб корпуса, в результате чего в  комнате, где мы находились, вылетели оконные стекла. Затем я направился к  дороге, по которой продвигалась 3-я танковая дивизия. Здесь мы также  подверглись неоднократной бомбежке со стороны русских бомбардировщиков, которые  летали группами в 3-6 самолетов на большой высоте и причиняли поэтому  незначительный урон. На 6 октября воздушный флот обещал нам усилить прикрытие  истребителями, и поэтому можно было рассчитывать на улучшение положения.

С этого дня наша  2-я танковая группа стала называться 2-й танковой армией.

25-я мотодивизия  была подчинена непосредственно армии и переведена в Севск. 48-й танковый корпус  занял Рыльск, 24-й корпус расширил свой плацдарм на р. Зуша севернее Орла, а  47-й корпус занял Карачев.

Наш сосед справа  предполагал к 6 октября достичь линии нашего боевого охранения на р. Псел.  Слева от нас наступали на Сухиничи 43-й и 13-й армейские корпуса. Немецкие  войска овладели городом Юхнов.

6 октября наш  командный пункт был перемещен в Севск. Южнее Мценска 4-я танковая дивизия была  атакована русскими танками, и ей пришлось пережить тяжелый момент. Впервые  проявилось в резкой форме превосходство русских танков Т-34. Дивизия понесла  значительные потери. Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось пока  отложить.

Большую радость  доставило нам сообщение о занятии 17-й танковой дивизией Брянска и захвате  имевшегося там моста через Десну, что  обеспечивало нам возможность установления связи со 2-й армией, действовавшей  западнее р. Десны. Состояние нашего снабжения в значительной степени зависело  от восстановления шоссе и железной дороги Орел-Брянск. Окружение войск  противника в районе между реками Десной и Судость осуществлялось с большим  успехом. Севернее Борщева нашими войсками был захвачен плацдарм на р. Навля.

Не меньшую  радость доставили нам сообщения о том, что на нашем открытом фланге, где корпус  Кемпффа медленно подтягивался по топкой дороге к Дмитриеву  (Дмитриев-Льговский), а 34-й корпус генерала Метца подходил к Рыльску, было  спокойно.

1-й танковой  армии, входившей в состав группы армий "Юг", была поставлена задача  наступать в направлении Азовского моря. Наш сосед справа намеревался наступать  в направлении на Штеповку. Отдельные подразделения 25-й мотодивизии, которые  все еще действовали в этом районе, были таким образом освобождены и отправлены  в Путивль в корпус Кемпффа. Наш сосед слева занял Жиздру и получил задачу  продвигаться на Брянск, чтобы действовать во взаимодействии с 2-й танковой  армией.

В ночь с 6 на 7  октября выпал первый снег. Он быстро растаял, но дороги превратились в сплошное  месиво и наши танки двигались по ним с черепашьей скоростью, причем очень  быстро изнашивалась материальная часть. Мы повторно обратились с просьбой о  доставке зимнего обмундирования, но нам ответили, что оно будет получено  своевременно и нечего об этом излишне напоминать. После этого я неоднократно  напоминал о необходимости прислать зимнее обмундирование, но в этом году оно  так и не было мне доставлено.

Личный состав  48-го танкового корпуса в пешем строю продвигался по топкой дороге на Дмитриев (Дмитриев-Льго.вский).  Контратаки русских на Брянск были отбиты, 29-я мотодивизия достигла устья р.  Ревна.

Наш сосед справа  приближался к Штеповке, сосед слева направил 53-й армейский корпус на Брянск с  запада. Это должно было, по нашим предположениям, облегчить положение 47-го  танкового корпуса и освободить необходимую для организации нашего снабжения  дорогу Рославль-Брянск-Орел. 2-я армия заняла Сухиничи и Мещовск. У Вязьмы 4-я  и 9-я армии окружили до 45 соединений противника, 10-я танковая дивизия заняла  Вязьму.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #73 : 08 Октябрь 2011, 20:49:29 »

По мнению  главного командования сухопутных войск, создавшаяся выгодная обстановка  благоприятствовала дальнейшему развертыванию операций в направлении на Москву.  Германское командование хотело помешать русским еще раз создать западнее Москвы  глубоко эшелонированную линию обороны. Главное командование сухопутных войск  носилось с идеей, чтобы 2-я танковая армия продвинулась через Тулу до рубежа  Оки между Коломной и Серпуховом. Во всяком случае, это была очень далекая цель!  В соответствии с той же идеей 3-я танковая группа должна была обойти Москву с  севера. Этот план главнокомандующего сухопутными войсками встретил полную  поддержку со стороны командования группы армий "Центр".

8 октября я  вылетел на "Шторхе" из Севска в Орел, где меня дожидались заранее  отправленные туда мои автомашины. Я летел над "дорогой", которая до  Кромы представляла собой сугубо мрачную картину.

От Кромы до Орла  дорога имела твердое покрытие, но на этом участке она была вся изрыта  воронками. Генерал фон Гейер доложил мне, что отмечено усиление противника,  действующего против 4-й танковой дивизии, и установлено прибытие еще одной  пехотной дивизии и танковой бригады. 3-я танковая дивизия продвигалась на  север, имея своей задачей занять Болхов, 4-й танковой дивизии на 9 октября была  поставлена задача занять Мценск.

Особенно  неутешительными были полученные нами донесения о действиях русских танков, а  главное, об их  новой тактике. Наши  противотанковые средства того времени могли успешно действовать против танков  Т-34 только при особо благоприятных условиях. Например, наш танк Т-IV со своей  короткоствольной 75-мм пушкой имел возможность уничтожить танк Т-34 только с  тыльной стороны, поражая его мотор через жалюзи. Для этого требовалось большое  искусство. Русская пехота наступала с фронта, а танки наносили массированные  удары по нашим флангам. Они кое-чему уже научились. Тяжесть боев постепенно  оказывала свое влияние на наших офицеров и солдат. Генерал фон Гейер снова  обратился ко мне с просьбой ускорить доставку зимнего обмундирования. Не  хватало прежде всего сапог, нательного белья и носков. Серьезность этого  сообщения заставляла задумываться. Поэтому я решил немедленно отправиться в 4-ю  танковую дивизию и лично ознакомиться с положением дел. На поле боя командир  дивизии показал мне результаты боев 6 и 7 октября, в которых его боевая группа  выполняла ответственные задачи. Подбитые с обеих сторон танки еще оставались на  своих местах. Потери русских были значительно меньше наших потерь.

Возвратившись в  Орел, я встретил там полковника Эбербаха, который также доложил мне о ходе  последних боев; затем я снова встретился с генералом фон Гейером и командиром  4-й танковой дивизии бароном фон Лангерманом. Впервые со времени начала этой  напряженной кампании у Эбербаха был усталый вид, причем чувствовалось, что это  не физическая усталость, а душевное потрясение. Приводил в смущение тот факт,  что последние бои подействовали на наших лучших офицеров.

Но зато в  главном командовании сухопутных войск и в штабе группы армий царило приподнятое  настроение!

Именно в этом  проявилась пропасть между взглядами высшего командования и нашими, хотя в тот  период 2-я танковая армия ничего не знала о том, что  высшее командование так сильно опьянено нашими  победами.

Вечером было  получено донесение из 35-го корпуса о том, что противник оказывает сильное  давление на наши войска, расположенные севернее Суземки (западнее Севска).  Отсюда можно было заключить, что окруженные южнее Брянска русские войска  пытаются прорваться на восток. Я связался с 1-й кавалерийской дивизией, которая  все еще находилась на западном берегу р. Судость, и потребовал сообщить мне, не  замечены ли какие-либо изменения в поведении противника. Хотя ничего  подозрительного и не было отмечено, я все же приказал дивизии перейти в  наступление и переправиться на восточный берег реки. Дивизия должна была при  этом установить, находится ли еще там противник или он уже отошел. Вскоре 1-я  кавалерийская дивизия захватила здесь плацдарм.

Вечером из штаба  группы армий сообщили по телефону, что 35-й корпус передается в подчинение 2-й  армии и с нас снимается ответственность за обеспечение левого фланга. Я  возразил, пытаясь доказать, что руководство всеми силами, осуществлявшими  блокирование "трубчевского котла", может успешно проводиться только  единым штабом. Кроме того, с нас снималась ответственность также за обеспечение  правого фланга, так как 34-й корпус передавался в подчинение 6-й армии, которая  должна была силами этого корпуса занять Курск. Это предложение исходило,  очевидно, от главного командования сухопутных войск или верховного командования  вооруженных сил и в настоящее время не могло быть осуществлено, ибо в этом  случае обеспечение нашего правого фланга ставилось под угрозу.

Хотя в этот день  и был занят Дмитриев (Дмитриев-Льговский), но плохое состояние дорог не дало  возможности подтянуть сюда тыловые части 48-го танкового корпуса и  способствовало затягиванию критического положения.

9 октября  русские продолжали свои попытки прорваться в районе населенного пункта Суземка.  Русские стремительно атаковали правый фланг 293-й пехотной дивизии, оттеснив  дивизию к Суземке и Шилинке. Ввиду того, что 25-я мотодивизия, выделенная в  резерв танковой армии, еще не прибыла, пришлось использовать 41-й пехотный полк  10-й мотодивизии, чтобы заполнить брешь, образовавшуюся между 29-й мотодивизией  и 293-й пехотной дивизией, 48-й танковый корпус, который в соответствии с  указанием командования группы армий "Центр" должен был наступать на  Курск и Ливны, получил теперь приказ подтянуть к Севску все свои наличные силы.

К 12 час. дня в  Севск прибыл командир 25-й мотодивизии генерал Глеснер и принял командование  всеми подразделениями, действовавшими между 29-й мотодивизией и 293-й пехотной  дивизией. В то время как на этом участке развернулись ожесточенные бои,  основные силы 1-й кавалерийской дивизии, не встречая серьезного сопротивления,  переправились через р. Судость и двинулись на Трубчевск. Дивизия была введена  противником в заблуждение и пыталась теперь наверстать упущенное. В течение  последующих дней противник продолжал оказывать давление преимущественно на  направлениях Трубчевск, Севск; Трубчевск, Орел и Трубчевск, Карачев, но лишь  небольшим группам русских удалось прорваться через дорогу Середина Буда -  Севск, в том числе, к сожалению, и штабу 13-й русской армии.

При сильной вьюге  штаб танковой армии перебрался в Дмитровск (Дмитровск-Орловский). Состояние  дорог все более ухудшалось. Множество автомашин застревало на так называемой  "автостраде".

Несмотря на все  это, наши войска овладели Волховом. 18-я танковая дивизия во взаимодействии со  2-й армией (43-й армейский корпус) окружила русские войска, действовавшие  севернее Брянска.

Одновременно со  всеми этими событиями южный  фланг  Восточного фронта готовился к наступлению на Таганрог и Ростов. Передовые части  нашей соседней 6-й армии приближались к Ахтырка и Сумы.

Левее нас наши  войска перешли на московском направлении р. Угра и заняли Гжатск.

10 октября от  командования группы армий были получены новые указания: овладеть Курском;  очистить котел в районе Трубчевска; завершить окружение котла, образовавшегося  северо-восточнее Брянска; нанести удар по Туле. Все это предлагалось выполнить  немедленно. Либенштейн поступил совершенно правильно, запросив командование  группы армий о степени срочности всех этих требований, которые явно исходили от  высшего командования. Однако никакого ответа мы не получили.
Записан

W.Schellenberg

  • Гость
Мемуары Х.В.Гудериана. Воспоминания солдата.
« Ответ #74 : 08 Октябрь 2011, 20:52:21 »

Последующие  недели прошли в условиях сильной распутицы. Колесные автомашины могли  передвигаться только с помощью гусеничных машин. Это приводило к большой  перегрузке гусеничных машин, не предусмотренной при их конструировании,  вследствие чего машины быстро изнашивались. Ввиду отсутствия тросов и других  средств, необходимых для сцепления машин, самолетам приходилось сбрасывать для  застрявших по дороге машин связки веревок. Обеспечение снабжением сотен  застрявших машин и их личного состава должно было отныне в течение многих  недель производиться самолетами. Подготовка к зиме находилась в плачевном  состоянии. Затребованный нами еще 8 недель тому назад глизантин[31] доставлялся  в незначительных количествах, так же как и зимнее обмундирование для личного  состава. Последнее обстоятельство явилось в течение последующих тяжелых месяцев  причиной больших затруднений и лишений, которые легко могли бы быть устранены.

Противник  продолжал свои попытки пробиться на  участке 29-й мотодивизии и 293-й пехотной  дивизии, 4-й танковой дивизии удалось прорваться в Мценск. 6-я армия,  действовавшая правее нас, заняла Сумы;

13-й армейский  корпус, действовавший левее, переправился через р. Угра западнее Калуги.  Ухудшение погоды давало себя чувствовать и на этом участке фронта.

11. октября  русские войска предприняли попытку вырваться из "трубчевского котла",  наступая вдоль обоих берегов р. Навля. Противник устремился в брешь,  образовавшуюся между 29-й и 25-й мотодивизиями и занимаемую лишь 5-м пулеметным  батальоном. Одновременно в районе действий 24-го танкового корпуса у Мценска  северо-восточное Орла развернулись ожесточенные бои местного значения, в  которые втянулась 4-я танковая дивизия, однако из-за распутицы она не могла  получить достаточной поддержки. В бой было брошено большое количество русских  танков Т-34, причинивших большие потери нашим танкам. Превосходство  материальной части наших танковых сил. имевшее место до сих пор, было отныне  потеряно и теперь перешло к противнику. Тем самым исчезли перспективы на  быстрый и непрерывный успех. Об этой новой ,для нас обстановке я написал в  своем докладе командованию группы армий, в котором я подробно обрисовал  преимущество танка Т-34 по сравнению с нашим танком Т-IV, указав на  необходимость изменения конструкции наших танков в будущем.

Свой доклад я  закончил предложением направить немедленно на наш фронт комиссию, в состав  которой должны войти представители от управления вооружения, от министерства  вооружения, конструкторы танков и представители танкостроительных фирм. Вместе  с этой комиссией нам надлежало на месте осмотреть подбитые на поле боя танки и  обсудить вопрос о конструкции новых танков. Я также потребовал ускорить  производство более крупных противотанковых пушек, способных пробивать броню  танка Т-34. Комиссия прибыла во 2-ю танковую армию 20 ноября.

11 октября нам  сообщили, что полк "Великая Германия" будет в соответствии с приказом  Гитлера направлен на усиление 18-й танковой дивизии, действовавшей  северо-восточнее Брянска на участке дороги Карачев, Хвастовичи. Далее мне было  сообщено, что рассматривается вопрос о перегруппировке сил, в соответствии с которой  2-я армия будет действовать правее нас и в ее подчинение будут переданы 34-й и  35-й корпуса, в то время как некоторые соединения 2-й армии будут переданы в  наше подчинение. Отсюда можно было сделать вывод, что продвижение на  северо-восток будет продолжаться.

Бои с целью  сужения кольца окружения вокруг котла продолжались.

На южном фланге  Восточного фронта бои в районе Азовского моря закончились победой немецких  войск. Верховное командование считало, что в этих боях были уничтожены 6, 12 и  18-я русские армии, и полагало, что были созданы необходимые предпосылки для  продолжения наступления в направлении нижнего течения Дона. Дивизия СС  "Адольф Гитлер" находилась в 20 км северо-западнее Таганрога.  Значительно медленнее осуществлялось наступление 17-й армии южнее Харькова и  6-й армии в районе Сумы. На этих участках свежие силы русских, поддержанные  танками, вынудили немецкие войска перейти в некоторых пунктах к обороне. Это  обстоятельство оказывало отрицательное влияние на положение моего правого  фланга. Так как 11-я армия была повернута на юг с целью захвата Крыма, то  наступление группы армий "Юг" приняло веерообразную форму.

Севернее группы  армий "Центр" продвижение немецких войск замедлилось из-за снежных  вьюг. 3-я танковая группа достигла верховья Волги у населенного пункта  Погорелое.

Снегопад  продолжался также и 12 октября. Мы все еще оставались сидеть в небольшом  населенном пункте Дмитровске (Дмитровск-Орловский), улицы которого  представляли собой сплошное месиво грязи, и  ожидали новых указаний главного командования сухопутных войск относительно  предстоящей перегруппировки. Наши войска замкнули кольцо окружения вокруг  большого котла южнее Брянска и вокруг небольшого котла севернее этого города,  но продвигаться вперед войска не могли из-за плохого состояния дорог, 48-й  танковый корпус, который в самом начале наступления так быстро продвинулся  через Сумы и вышел на хорошее шоссе, также продвигался теперь с большим трудом  в направлении на Фатеж. У Мценска продолжались бои со свежими силами  противника. Пехотным дивизиям 35-го корпуса было указано на необходимость  очистить от противника леса в районе "трубчевского котла".

Не только мы, но  и вся группа армий "Юг", за исключением 1-й танковой армии, застряла  в грязи, 6-й армии удалось занять Богодухов северо-западнее Харькова. Севернее  нас 13-й армейский корпус овладел Калугой, 3-я танковая группа заняла Старицу и  наступала на Калинин.

Главное  командование сухопутных войск дало указание об окружении Москвы, однако до нас  эти указания не дошли.

13 октября  русские продолжали свои попытки прорваться между Навлей и Борщево. Для усиления  47-го танкового корпуса пришлось направить некоторые части 3-й танковой дивизии  и 10-й мотодивизии 24-го танкового корпуса. Несмотря на эту помощь и ввиду  потери подвижности наших частей, группе русских численностью до 5000 человек  удалось прорваться и достичь района Дмитровска (Дмитровск-Орловский), где она  вновь была задержана.

Войска 3-й  танковой группы ворвались в Калинин, 9-я армия достигла западной окраины Ржева.

14 октября мы  перевели свой штаб в Орел и удобно разместились в здании городского совета. В  течение ближайших дней обе стороны проявили незначительную активность. 24-му  танковому корпусу, получившему  задачу  перейти р. Зуша, с большим трудом удалось подтянуть по топким дорогам свои 3-ю  и 4-ю танковые дивизии в районе северо-западнее Мценска.

47-й танковый  корпус, закончив бои в районе котла, сосредоточился и приводил себя в порядок  вдоль дороги Орел-Карачев-Брянск. Полк "Великая Германия" был передан  в подчинение 24-го танкового корпуса и подтянут к Мценску. 48-й танковый корпус  совместно с частями 18-й танковой дивизии, вышедшими из города Кромы на хорошую  шоссейную дорогу, занял Фатеж и готовился к наступлению на Курск с  северо-запада; в это время 34-й корпус должен был наступать на Курск с запада,  имея задачей уничтожить действовавшую в этом районе сильную группировку русских  войск под командованием генерала Ефремова и тем самым ликвидировать постоянную  угрозу нашему правому флангу,

Несмотря на  упорную оборону русских, войскам 6-й армии удалось овладеть Ахтыркой. На  остальных участках фронта войска группы армий "Юг" застряли из-за  распутицы.

Состояние погоды  отрицательно сказывалось также и на темпах продвижения группы армий  "Центр", 57-й армейский корпус занял город Боровск, в 80 км от  Москвы.
Записан