«Ч[угунов] показал место, где укрылись старшие командиры и комиссары, после чего те были уничтожены.»
I.
Абвертрупп I / AOK 18
Действующая армия, 1 июля 1942 г.
Допрос перебежчика.
Личные данные: батал[ьонный] комиссар Ч у г у н о в, род. в 1916 г. в Московской области, дер. Бордуки. Национальность: русский. С 1937 года на службе в Красной армии. В 1935-5 [опечатка, правильно: 1935-6] 5 месяцев в заключении за принадлежность к нелегальной троцкистской организации. С 1939 года член коммунистической партии. Перебежал 27 июня 1942 г. в районе Полисти (Волховский фронт). Ч[угунов] показал место, где укрылись старшие командиры и комиссары, после чего те были уничтожены.
Должность: Помощник начальника политотдела 2 ударной армии.
Состав армии: в состав 2 ударной армий входили: 19 гвардейская див[изия], 46, 92, 259, 267, 327, 382 стр[елковые] див[изии], 22, 23, 25, 53, 57, 59 стр[елковые] бр[игады], 305 стр[елковая] див[изия], переданная из 52 армии, XIII кав[алерийский] корпус, который в середине мая был выведен из Волховского котла. Все эти части уже зимой были в немалой степени потрепаны, а сейчас попали в плен. Кроме того во 2 ударную армию входили 18, 42, 442 и 839 арт[иллерийские] полки, а также 172 арт[иллерийский] полк 59 армии и полк реактивной артиллерии, чей номер [ему] неизвестен.
Из котла удалось вырваться лишь 2 батал[ьонам] 57 бриг[ады] и 2 батал[ьонам] 46 стр[елковой] див[изии]. Кроме того при прорыве 21/22.06 из котла вышло около 8000 раненых.
Командующий армией: генерал-лейтенант Власов, начальник штаба армии полковник Виноградов. Весь штаб армии и политкомиссары сначались пытались прорваться в Мясном Бору. Это, однако, не удалось, после чего штаб разделился на маленькие группы по 5-6 человек. Эти группы должны были пытаться пробиться на запад самостоятельно, чтобы создать там партизанские отряды. Возможно, что Власов, Виноградов и другие в гражданской одежде или в солдатской форме предприняли такую попытку.
Общие сведения: 2 ударная армия должна была отойти за реку Волхов для переформирования. Оборону реки Полисть должны были взять на себя 52 и 59 армии. После переформирования за рекой Волхов 2 ударная армия должна была начать крупное наступление в направлении Старой Руссы.
С марта Ч[угунов] видел при штабе около 20 военнопленных. Среди них было несколько перебежчиков. 2 солдата, один из которых был чехом, добровольно согласились вести пропаганду посредством громкоговорителей на линии фронта. Со всеми военнопленными обращаются очень хорошо. Ч[угунову] неизвестно о том, что немецкие военнопленные расстреливаются.
Ч[угунов] убежден, что Красной Армии становится все труднее и труднее дальше вести боевые действия. Резервы сырья и боеприпасов подходят к концу. Положение с каждым днем все тяжелее. Ч[угунов] знает, что в России существуют тайные антикоммунистические организации, но их деятельность крайне затруднена и не имеет успеха. У него у самого в руках было агитационное письмо такой тайной организации.
Ч[угунов] высказал пожелание работать против Красной Армии в нашей проп[агандистской] роте.
Капитан [подпись]
II.
КОМАНДИРУ БРИГАДЫ товарищу ЛИСОВСКОМУ
ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
О ПРЕБЫВАНИИ В ПЛЕНУ НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКОЙ АРМИИ
БАТАЛЬОННОГО КОМИССАРА ЧУГУНОВА Якова Абрамовича.
Я, ЧУГУНОВ Яков Абрамович, 15.9.41г. с частями 65 сд ЗабВО прибыл на Волховский фронт,в должности зам.начальника политотдела дивизии по комсомолу.За выполнение боевых заданий на фронте борьбы против фашистских захватчиков, 21.12.41г. Указом Президиума Верховного Совета ССР, был награжден орденом "Красная звезда"
1-го марта 1942г. приказом НКО был назначен зам.нач.политотдела 2 Ударной армии по комсомолу.
В мае 1942г. части 2 Ударной армии получили приказ отойти с задачей выравнивания фронта на новые рубежи. Отход армии начал конный корпус генерал-майора Гусева, который вышел на новые рубежи без потерь, а затем начали отходить остальные части армии. В течение первых дней июня немецкие части усиленно пытались препятствовать планомерному отходу. Несмотря на концентрацию больших вражеских сил в этом районе (Мясной Бор,что на средине пути между Новгородом-Чудовым) части армии трижды прерывали вражеские заслоны.
21.7.42г [оговорка, правильно: 21.6.42], бросив большое количество авиации немецко-фашистским частям ценой больших потерь в четвертый раз удалось отрезать отход частям армии.
23.6.43 г.[оговорка, правильно: 23.6.42] штаб армии, при котором в это время находился я, спешился и совместно с 46 сд и 53 сд в 23.00 начали с боем прорывать немецкую оборону в районе р.Полесть,что вост. 3-4 км. Мясного Бора. Я двигался вместе с членом Военного Совета армии, дивизионным комиссаром Зуевым и нач.политотдела армии, бригадным комиссаром Гарус. Вскоре мы попали в зону сильного заградительного огня всех родов оружия. Многие в эту ночь пали смертью храбрых. На руках члена Военного Совета тов.Зуева, был вторично ранен нач.особого отдела армии майор госбезопасности т.Шестаков, который вскоре покончил жизнь самоубийством.
Несмотря на сильный огонь большей части командиров удалось достичь района р.Полесть. В этом районе мы соединились с группой в 200-300 человек бойцов и командиров, которой руководил командир одного из стрелковых полков 19 гв.сд майор Болотов и нач.политотдела тыла армии - бриг.комиссар Васильев. В течение трех дней мы пытались прорваться сквозь вражескую оборону, за это время на моих глазах смертью храбрых погиб в атаке бриг. комиссар Васильев, майор Болотов, нач.штаба 382 сд (фамилии не знаю) и др. Во время двенадцатой атаки 26.6 я был дважды тяжело ранен осколками артснаряда и кантужен. 28.6. я был подобран одним из немецко-фашистских отрядов и взят в плен. До 15.7. меня содержали в г.Пскове,а затем отправили в г.Берлин.
Немецко-фашистские банды, узнав, что я - комиссар Красной армии, долгое время пытались добиться от меня, как мы учиняем зверства над народом. В течение 10 дней мне не делали операцию. В моих ранах развелись черви. И только лишь 9 июля, после моего отказа в приеме пищи, мне была произведена операция и удалены осколки.
Еще в первый день выхода из окружения член военного Совета т.Зуев, дал приказ спрятать все ордена и партбилеты. Орден 'Красная звезда" я спрятал в одном из окопов р.Полесть, временное удостоверение о награждении (вместо орденской книжки) спрятал в ватную куртку, что была на мне.а партбилет заложил в сапог, который сохранил до сих пор.
16.7. я был доставлен в Берлин в гестапо.При обыске в комендатуре, у меня обнаружили орденскую книжку,за что после избиения посадили в одиночную камеру. Через месяц в мою камеру привели ст.политрука Зыкова Милетия Александровича,который, по его словам, якобы сдался в плен сам. Зыков рассказал мне свое прошлое, что он как будто шурин Бубнова и в одно время работал зам.редактора газеты "Известия", а затем,якобы, 5 лет находился в ссылке, как оппозиционер. Последнее время он будто бы работал директором одной из московских текстильных фабрик и в марте 1942г. был призван на фронт. Этот Зыков стал предлагать мне работать в газете для военнопленных, которую, по его словам, ему должны были на днях поручить редактировать.
Когда я отказался сотрудничать в газете и изменять своей родине, Зыков пытался запугать меня будущим, стремился доказать,что он мне делает услугу и.т.д. Через два дня я снова остался один. Чувствовал большую потерю силы, часто не мог даже подняться. Кормили раз в сутки боландой, утром и вечером кружка кофе и 270 грамм опилочного хлеба.
Через несколько дней в камеру пришел немецкий подполковник и стал вновь предлагать мне сотрудничать с Зыковым в газете. Прекрасно давая себе отчет,что значило бы сотрудничать в газете, я вновь отказался работать и на этот раз. Но я также прекрасно понимал и то, что если я не уйду из тюрьмы, значит погибну от голодной смерти в руках фашистских людоедов. И я решил зверям отомстить за свои раны, за свою поруганную честь, через несколько дней мне предложили пойти на работу одного какого-то химического завода. Когда я показал свои раны,то меня спросили, что бы я хотел. Я ответил.что у меня с детства была наклонность к воинской службе, что я люблю военное дело и просил бы послать меня на фронт с русскими добровольческими отрядами.
Немецкий подполковник стал чаще навещать меня, пытался снова уговорить меня на работу, но я оставался при своем мнении ехать только на фронт. Я тогда так смотрел на вещи: пойти работать в газету или на немецкое предприятие, это значит вольно или невольно помогать врагу против своего народа. Правда, нелегко было и пойти в "добровольческий отряд" ибо на словах нужно было быть сторонником их борьбы совместно с Германией против своей родины. Но я решил, чем бездарно погибнуть в застенках гестапо,лучше временно встать на путь игры "предателя" родины и при первой же возможности,отомстить врагу.
Вскоре я был направлен в лагерь военнопленных г.Хамельбурга. В этом лагере было около 2000 командиров Красной армии. Поблизости был лагерь военнопленных красноармейцев 2000-3000 чел. и два лагеря военнопленных французов и голландцев 2000-3000 чел. В лагерь я прибыл 3.10.42г. и в ту же ночь встретился с майором Каплиным Василием Кузьмичем, быв. начальником оперотдела танкового корпуса 16 армии ЗабВО. Будучи еще в прошлом хорошим товарищем по работе, Каплин рассказал мне про обстановку в лагере, которая в то время была следующая:
1. Кто прямо высказывал антифашистские настроения,тех высылали в концлагеря или на тяжелые работы, где можно было просуществовать максимум 3 м-ца, после чего человек умирал.
2. Кто занимал нейтральную позицию, тех посылали в одиночку на отдельные работы или к крестьянам или на какое-либо предприятие.
3. Кто высказывал антисоветские настроения, тех после проверки направляли на различные работы в захваченные немцами советские области,или отправляли в специальные лагеря для обучения и отправки на немецкий фронт в качестве так наз. "русских добровольцев". Майор Каплин сообщил мне о существовании в лагере тайной большевистской организации, за которой особенно охотились немцы.
Поклявшись друг другу в верности своей Родине и партии, хотя он и был беспартийный, мы долгое время жили вместе. Ему вскоре доверили быть командиром 2-ой роты военнопленных. Он в это время помогает мне лечь в лазарет, где мне производят вторичную операцию. Связавшись со своими людьми в лазарете, мне предложили, как знающему дело, пробраться к руководству лагерной библиотеки и клуба.
В лагере этими вопросами ведала т.нз. "трудовая партия националистов", или что-то в этом духе, которой тогда руководил подполковник Шилов (в последствии член нашей тайной организации, совместно перешедший с нами к партизанам). Каплину удалось меня рекомендовать в эту "организацию" и поставить на вышеупомянутую должность, т.е. нач.библиотеки и клуба лагеря. За организацию в лагере самодеятельности, я скоро получил некоторое доверие у немцев. И когда, в конце ноября 1942г. в наш лагерь прибыл быв.полковник Красной армии Любимцев Никанор Никанорович для вербовки "активистов" в так наз. группу генерала Бессонова, в число завербованных попал и я. О значении группы Бессонова ничего не говорили при вербовке, но говорили, что отбираются люди для очень важной работы на фронте.̑
3-го января 1943г. я прибыл в г.Лейбус, где и размещалась вышеупомянутая группа Бессонова, в которой в то время насчитывалось около 100 чел. Как впоследствии выяснилось, Бессонов обязался перед фашистскими бандитами создать, т.нз. ПЦБ (Политический центр борьбы), организовать армию из военнопленных, забросить ее на Урал и Сибирь с задачей отрезать советский фронт от главных экономических баз и тем самым обеспечить победу немцев. Подробности этих замыслов секретно разрабатывались в так нз. штабе ПЦБ, которым руководил подполковник Бродников (мечтавший на престол нач.генштаба "Новой России"). Остальной состав ПЦБ занимался различной учебой: тактикой, немецким языком, изучением истории России и.т.д. Я был по прибытии в этот лагерь направлен в так нз. отдел "агитации и пропаганды", которым руководил вышеупомянутый полковник Любимцев Н.Н. Его ближайшим заместителем был полковник Глебов Анатолий Фомич, быв. прокурор одной из Средне-азиатских республик, исключенный на фронте из партии и осужденный за трусость - Пикунов Василий Кузьмич и мл.л-нт Авраменко-Белоцерковников Сергей Николаевич, быв.корреспондент газеты "Индустрия, сын расстрелянного священника.
Узнав о страшных замыслах Бессонова и созданной им организации против своего народа, я еще раз поклялся себе сорвать если будет возможность, эти звериные планы, создать тайную организацию и перейти на свою 'родную землю. Я шел на все, чтобы заполучить доверие от немецкого и бессоновского командования. Вскоре мне доверили читать лекции по истории России. Я проявил инициативу в организации самодеятельности.
В феврале 1943г. наш лагерь перебрасывают в Судетскую обл. Чехословакии, мест.Линсдорф, где я от подполковника Пастушенко Александра Александровича, быв.командира 754 лап.РГК, узнал о его настроении создать тайную организацию для того, чтобы в случае отправки нашего отряда на территорию Советского Союза, уничтожить реакционную верхушку предателей и использовать этот момент для перехода на свою Родину. Как в последствии выяснилось у каждого из нас, вернее у подавляющего большинства командиров и бойцов этого отряда, были на душе такие настроения, но все боялись этого высказать, открыто боясь доноса и расстрела.
Мы с подполковником Пастушенко обязались возглавить тайную организацию, привлечь в нее как можно больше надежных людей и при первом же удобном случае выполнить свой долг перед Родиной, уничтожить фашистское зверье отряда и перейти со своими людьми на свою сторону.
Наша тайная организация вскоре насчитывала в своих рядах более 80 чел. 7-го мая 1943г. ПЦБ был внезапно распущен, а его руководители вместе с Бессоновым, были немедленно отправлены в неизвестном направлении. После ходили слухи, что, якобы, Бессонов был против Власова, сам хотел встать во главе "Русской армии" и.т.д.
После роспуска ПЦБ была произведена чистка лагеря и многих отправили в концлагеря.
Необходимо отметить, что в лагере усиленно работала сеть немецких шпионов, по доносам которых многие истинные патриоты нашей родины часто отправлялись в концлагеря. Такими продажными сволочами были: капитан Фесенко Алексей Александрович, 1909 г. рождения (работал при штабе зап. фронта в отделе связи). Являясь сыном крупного кулака, этот бродяга и предатель, еще будучи в лагере военнопленных в Веймаре, выдавал немцам десятки скрывавшихся коммунистов и политработников. Его семья уже успела получить 50 га колхозной усадьбы в г. Сумах, мл.лейтенант АВРАМЕНКО-Белоцерковский Сергей Николаевич, быв. сын расстрелянного священника, который по словам очевидцев, сам лично расстрелял около 100 коммунистов и евреев в лагере военнопленных Замостье и Веймаре и др.
После роспуска ПЦБ нам объявили, что "наши" быв. руководители Бессонов и Ко. заняли вредную позицию, а поэтому их и изъяли из лагеря. Для оправдания доверия немецкого командования, нас обещали в скором времени отправить в р-н Великих Лук, для борьбы против партизан, после чего, кто заслужит доверия, будут направлены, якобы, в армию Власова.
В связи с предполагаемым отъездом на фронт наш лагерь был расформирован. Была отобрана группа преимущественно из молодежи до ст.лейтенантов включительно,которую назвали отрядом для борьбы против партизан. Командованием этим отрядом принял прибывший с фронта фашистский обер-лейтенант. Остальной состав лагеря, преимущественно ст.командиров, распределили в специально созданные два взвода. Состав этих взводов предназначался, якобы, для хозяйственных работ на занятых немцами советских областях. Общее "русское" командование всем составом отряда возглавлял полковник Соколов.
8-го июля отряд выехал из Чехословакии и 13.7. мы прибыли в гор.Себеж.
14.7. на узком совещании активистов нашей организации, подполковник Пастушенко был назначен командиром, а я комиссаром тайной организации. Мне было поручено связаться с партизанами, после чего разработать совместно с ними план побега. Мы настоятельно решили - уход совершить только вооруженным путем, т.е. уничтожить всю реакционную банду отряда (10-15 чел), перебить немецкий гарнизон и захватить трофеи.
15.7. мне удается завязать связь с партизанским агентом Тосей Постниковой (бригада майора Лисовского). 17.7. связался с отрядом N5. 18.7. с Тосей Постниковой я направил письмо на имя командира отряда Савиткова, в котором просил помощи на уничтожение немецкого гарнизона в Себеж. К вечеру в этот же день наш отряд был собран по тревоге. Это было вызвано тем, что член нашей организации подполковник Шилов переехал на лодке озеро, что нам категорически было запрещено, в связи с чем немецкое командование подозревало о его переходе к партизанам, чего они особенно боялись (Как я после узнал через Постникову, Шилов действительно в тот день без нашего согласия переехал к партизанам.)
Такой уход Шилова сразу поставил под удар всю нашу организацию. Дело в том,что нам не доверяли, за каждым из нас была слежка.
Имея тесную связь через своих людей в штабе отряда мы узнали, что за некоторыми из нас (Пастушенко, Леус, Токарский и др.) усилена слежка и что на многих уже готовится материал на арест. 19.7. я получил ответ от нач.штаба одного партизанского отряда (фамилия была неразборчива), в котором говорилось, что партизаны силой и оружием помочь нам не могут,т.к. гор.Себеж невыгодно расположен для боя и предложили нам уходить одним самостоятельно на озеро, где они обещали сделать засаду и встретить нас. Опасность ареста была настолько реальна, что мы решили немедленно уходить и стали готовиться к побегу. Как назло в этот день мне предложило немецкое командование 21.7. выступить на базаре перед жителями города. На тайном совещании организации было решено этот митинг провести и в тот же день совершить побег. Через свою агентуру были предупреждены многие жители города о моем выступлении и его характере. Однако совершить побег сразу после митинга нам не удалось, т.к. многие плохо знали маршрут, а часть людей была не предупреждена о побеге. С утра 22.7. было решено бежать к вечеру. Еще раз было условлено, кто с кем и в каком направлении бежит, пароль и место общего сбора. Бежать должны были в двух направлениях: через озеро на ю-в.от Себеж и через Песчанку, на зап. Себеж. Каждый был предупрежден, что двигаться или группой 2-3 чел., или самостоятельно - в связи с обстановкой. Побег затруднялся тем, что мы находились в таком ограничении прав, что просто трудно было организованно уйти. Во-первых, каждый из нас имел право гулять вечером до 21.30, ходить не дальше себежского базара и категорически запрещалось ездить на лошадях.
22.7. в 18.00 мы с Пастушенко дали приказ на побег. Для сопровождения в с- з. направлении из отряда N5 прибыли 3 девушки, с которыми я направил первую группу во главе с подполковником Леус и капитаном Пашиц. В 20.00, несмотря на то, что по городу ходили беспрерывно немецкие и русские полицейские, мне удалось через картофельно-ржаное поле (при помощи агента - девушки Вали из отряда N5), выползти из черты города Себеж и утром 23.7.43г. я был встречен партизанским дозором из отряда Савиткова в районе д.Мальково.
Дополнение.
Считаю необходимым как более существенное донести следующее:
1. Считаю, что 90% всех так нз. "добровольцев", формируемых в русские отряды, люди до глубины души ненавидящие фашистских палачей и преданные Советской Родине.
Их уход в "добровольческие" отряды был вызван, по-моему, тем, что люди не хотели умирать голодной смертью, или итти работать на немецкие предприятия, зная, что этим они вольно или невольно помогали бы фашистским людоедам ковать победу над нашим народом в фашистском тылу. Через "добровольческие" отряды многие предусматривают возможность ухода на свою родину, что сделал я и мои товарищи, оставаясь верными сынами своего народа.
2. Народы Франции и чехословакии. с которыми мне часто приходилось встречаться, в большинстве своем ненавидят немецко-фашистский режим, симпатизируют Красной армии и с нетерпением ждут, когда Красная армия перейдет германскую границу. Чехи и французы заявляли, что они давно готовы ударить немцев с тыла, только лишь ждут сигнала Красной армии.
чехи и французы часто высказывали желание видеть наши листовки или газеты, которых в их глубоком тылу бывает очень мало. Я сам был очевидцем, когда отдельные чешские патриоты пели потихоньку интернационал.
Я лично видел неописуемое на одной тетрадке количество зверств немецко-фашистских палачей.
В день пленения 28.6. юольшинство тяжело раненых больных, оставшихся на поле боя, были расстреляны и лишь незначительная часть средних командиров, была взята в плен. Когда собрали нас, небольшую группу тяжело раненых и повели к какому то штабу дивизии, по дороге всех оставшихся добивали прикладами или штыками.
Будучи в лагере военнопленных в г.Хамельбурге, наблюдалось варварское отношение к пленным. Кормили все лето пустой баландой из ботвы свеклы или брюквы и 270 грамм опилочно-жмыхового хлеба.
Каждый день 300-400 старших офицеров под силой оружия выгоняли на окопы и земляные работы по постройке для немцев стрельбища. Кто не выполнял нормы в 20 вагонеток песку, того на месте расстреливали.
Тяжело раненых, больных тифом или легкими, загоняли в специально отведенные бараки на произвол судьбы, где сотнями ежедневно умирали наши люди.
Девушки, женщины и юноши, насильно угнанные в Германию, превращены в таких бесправных рабов, что не поддается никакому описанию. Порой даже не верилось глазам, что приходилось встречать 17-летнюю девушку оборванную, со страшным желто-зеленым цветом на лице, многие девушки превращены фашистскими зверями в проституток, загнаны в специальные дома терпимости или содержатся при крупных фабрикантах и помещиках.
Многих командиров Красной армии не кормили по несколько дней, не давали умываться, а потом возили на показ жителям Германии.
БАТАЛЬОННЫЙ КОМИССАР: Я.ЧУГУНОВ.
29.7.43г.
Перевод и публикация И. Петрова.
Источники:
1. BA Freiburg RH 20-18/1054 Bl. 275
2. РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 751. Л. 187-193
Выявленная прежде в РГАСПИ объяснительная записка объясняла многое, но не то, как батальонный комиссар Чугунов попал в Берлин. Факт добровольного перехода на немецкую сторону, выдачи места, где укрываются другие комиссары и командиры и согласие работать на немецкую пропаганду, устраняют эту нестыковку.
Совершенно понятно, и почему к Чугунову был подсажен Милетий Зыков, набиравший персонал для "психологической лаборатории" отдела пропаганды вермахта, из которой впоследствии и возникло власовское движение.
Очевидно, Чугунов не приглянулся Зыкову и был направлен в лагерь Хаммельбург, куда прибыл согласно карточке в ОБД Мемориал 10 октября 1942 г.
Там он записался в ПЦБ и впоследствии перебежал к партизанам.
По данным "Мемориала"
профорг участка Туголесского строительства. Проживал: х. Муромский Коробовского р-на Московской обл.
Чугунов действительно был арестован
12 апреля 1935 г. Приговорен: УГБ НКВД МО 7 июня 1935 г., обв.: за антисоветскую агитацию (ст. 58-10 УК РСФСР).
Приговор: освобожден. Дело прекращено. Реабилитирован в январе 2004 г. Прокуратура г.Москвы
В декабре 1941 г. в должности помощника начальника политотдела по комсомолу 65 стрелковой дивизии награжден орденом Красной Звезды за "руководство комсомольскими организациями в период боев за Тихвин".
Вторично Чугунов был арестован 12 августа 1943 г., после того, как его вывезли в советский тыл.
Поводом для ареста было участие в ПЦБ. Чугунов был приговорен к 10 годам лишения свободы по статье 58-1 "б" (измена Родине, имеются смягчающие обстоятельства) УК РСФСР. Отбывал наказание в Волголаге.
В 1961 году приговор этот был отменен, а дело Я. А. Чугунова прекращено за отсутствием состава преступления, т.к. при новом рассмотрении было решено, что он вступил в ПЦБ в январе 1943 года "с целью изыскания возможности для перехода на сторону Красной армии" (информация из ВИЖ 11-1993).
После освобождения и реабилитации проживал в Рыбинске. Работал на рыбзаводе "Приволжский".
В 1981 году упомянут в вышедшей в Тель-Авиве книге "В решающей войне: участие и роль евреев СССР в войне против нацизма".
В 1985 году награжден орденом Отечественной войны I степени. Его поступок в волховском котле остался неизвестным советской стороне.
Умер в 1999 году.
Комментарии
Думаю, и в самом деле, большая часть военнопленных, пошедших служить немцам, просто не хотела подыхать, да и из голодного человека можно веревки вить. Но, коготок увяз - всей птичке пропасть.
Впрочем, судить не берусь. Меня там не было.
ЗЫ: Кстати "русский" Яков Абрамович доставило особо. Это определенно зачОт.
Насчет имени-отчества: имена типа Абрам, Моисей и пр. можно было встретить в русской деревне без особых усилий. Реального еврея немцы, скорее всего, шлепнули бы, хотя всякое бывало. Полезного могли и сохранить.
В воспоминаниях художника-парти зана Обрыньбы есть эпизод с публикацией в издаваемой на оккупированной территории газете. Там напечатали с пяток фоток евреев, которые трудились и приносили пользу Великой Германии.
RSS лента комментариев этой записи