fly

Войти Регистрация

Вход в аккаунт

Логин *
Пароль *
Запомнить меня

Создайте аккаунт

Пля, отмеченные звёздочкой (*) являются обязательными.
Имя *
Логин *
Пароль *
повторите пароль *
E-mail *
Повторите e-mail *
Captcha *
Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
26 27 28 29 1 2 3
4 5 6 7 8 9 10
11 12 13 14 15 16 17
18 19 20 21 22 23 24
25 26 27 28 29 30 31
1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 Рейтинг 4.85 (10 Голосов)

О нём теперь мало что известно. Статья в Википедии, всего несколько абзацев по-немецки, не располагает даже хоть какой-то его фотографией. Немногие сохранившиеся экземпляры его плакатов охотно приобретают коллекционеры. А ведь когда-то…

Ганс Герберт Швайцер (Hans Herbert Schweitzer) родился 25 июля 1901 года в Берлине, в достаточно обеспеченной и консервативной семье министерского чиновника. Когда юному Гансу только-только исполнилось 13 лет, началась война — тяжёлая, изнурительная война, круто изменившая и судьбу самой Германии, и судьбы очень многих немцев. Война, в конце которой страну поджидало полное истощение сил, революция, жесточайшая инфляция, бурная политическая жизнь и смятение умов в поисках замены внезапно рухнувшим идеалам.

 

Вот в такой обстановке происходило взросление Ганса Швайцера. На войну он попасть просто не успел. Сразу же после её окончания он провёл пять лет, обучаясь рисованию в стенах берлинской Высшей школы изящных искусств (Staatliche Hochschule für die Bildenden Künste). Уже там он начал активно заниматься политикой. Сомнений в том, какой для себя выбрать путь, у него, кажется, не было: уже в конце 1918-го и в 1919-ом годах он начинает делать свои первые антикоммунистические рисунки. Вообще говоря, учебные заведения Германии были в то время настоящей ареной для столкновения трёх основных политических течений: левых радикалов, восторженно встретивших переворот в России и захват власти большевиками-интернационалистами, умеренных социалистов, возлагавших надежды на постепенное становление молодой Германской республики, и националистов всех мастей и оттенков — от вполне респектабельных, примыкавших в этом смысле к законопослушным социалистам, до крайне правых экстремистов, люто ненавидевших парламентскую республику и признававших лишь нелегальные способы борьбы.

Многие известные потом личности совершали в то время немыслимые политические кульбиты, прибиваясь то к одним, то к другим. Вот и Ганс Швайцер, постепенно приобретая имя в качестве художника, честно прошёл свой путь по правой части немецкого политического спектра, пока, наконец, не оказался в потсдамском (Берлин) отделении национал-социалистической партии, где 2 февраля 1926 года ему вручили партийный билет за номером 27148 (между прочим, это означает, что, по-видимому, Швайцер имел впоследствии право на ношение золотого партийного значка). С тех пор Ганс Швайцер стал активно сотрудничать с нацистской прессой, публикуя в печати свои рисунки под несколько претенциозным псевдонимом «Mjölnir».

«Мьёльнир» — так в скандинавской мифологии называется разящий молот Тора, бога-громовержца: массивный, с короткой и мощной ручкой, удар которого вызывал гром. Он всегда попадал в цель, и с ним бог Тор был непобедим…

Итак, в начале февраля 1926 года Ганс Швайцер примкнул к берлинским нацистам. А в ноябре того года в Берлин тихо и незаметно приехал новый руководитель окружной партийной организации — Пауль Йозеф Геббельс, молодой человек, которому только-только исполнилось 29 лет, который, однако, уже успел за несколько лет до того защитить диссертацию в Гейдельберге и который, тем не менее, был почти никому в Берлине неизвестен. Впрочем, и нацистов-то на всю многомиллионную столицу было, как говорится, кот наплакал: всего лишь около тысячи человек. Штаб-квартира партии на Потсдамской улице («курильня опиума», как её называли сами нацисты) ютилась едва ли не в подвале, все дела были запущены, денег не было, зато было много долгов.

 

«Курильня опиума» — штаб-квартира нацистской партии в Берлине

Амбициозный и талантливый, новый гауляйтер поставил перед собой задачу, многим казавшуюся фантастической: в короткий срок завоевать Берлин, считавшийся в то время «красным». И начал он с того, что внимательно изучил партийные списки и немедленно исключил из партии почти четыреста человек, оставив на весь огромный Берлин — всего шестьсот нацистов! Но Геббельс знал, что делал. В первый день нового 1927 года он изложил свою тактику следующим образом:

… Мы должны сломать стену безвестности. Пусть берлинцы оскорбляют нас, пусть дерутся с нами, пусть порочат и избивают нас, но они должны о нас говорить. Сейчас нас шестьсот человек. Через шесть лет нас должно быть шестьсот тысяч!..

Геббельс приступил к действию немедленно и сразу по нескольким направлениям. Штурмовики, немногочисленные, но задиристые и шумные, постоянно провоцировали скандалы и потасовки. Каждое публичное выступление партийных ораторов во главе с самим гауляйтером было им тщательно срежиссировано. Пропаганда же обеспечивала необходимое прикрытие.

Первая серьезная проба сил состоялась 11 февраля 1927 года на митинге в «Фарус-Зеле» — там обычно выступали исключительно коммунисты, но Геббельс сознательно обострял ситуацию. Перед началом митинга все шестьсот берлинских нацистов маршем прошли по Берлину. На митинге же произошла до деталей продуманная потасовка, а речь Геббельса была на уровне театрального действа. На другой день репортажи о митинге в «Фарус-Зеле» попали на первые полосы берлинских газет, а ещё через пару дней на столе у Геббельса лежало две с половиной тысячи заявлений о приёме в партию, и ещё с полтысячи берлинцев выражали желание вступить в отряды штурмовиков. Это было начало.

Будущий асс пропаганды, чьё имя станет почти нарицательным, Геббельс нашел в лице 25-летнего Ганса Швайцера не просто толкового исполнителя своих замыслов, но талантливого и инициативного пропагандиста, работавшего, как говорится, не за страх, а за совесть. Несколько лет спустя в своей брошюре «Сражение за Берлин: начало» («Kampf um Berlin: der Anfang», 1934 год) Геббельс посвятил молодому художнику немало лестных строк:

… Мне очень повезло, что уже во время этих подготовительных работ я нашел ряд друзей и товарищей, которые не только с самым большим пониманием отнеслись к моим планам, но также, как оказалось, захотели — в зависимости от своего характера и по мере способностей в той или иной области — действенно дополнить кистью и карандашом то, что я пытался достичь устным и письменным словом.

В этой связи я не могу не упомянуть человека, который с первого дня моей деятельности в Берлине и вплоть до настоящего времени смело и самоотверженно во всем поддерживал меня и который, к тому же, обладает Богом данной ему способностью угадать новые направления для партии и её еще не разъяснённого, а только лишь расплывчато сформулированного, художественного стиля. Я имею в виду нашего художника Мьёльнира, который тогда ещё только-только завершил свою первую серию национал-социалистических боевых плакатов и который был затем, благодаря возрождённой деятельности берлинской организации, вовлечён в водоворот движения, устремившегося вперёд в бешеном темпе.

 

Именно он был вообще тем единственным человеком, кто впервые на своих захватывающих, берущих за душу массовых плакатах создал образ национал-социалистического штурмовика. Каким Мьёльнир изобразил со страстным вдохновением штурмовика, углем и кистью на бумаге и холсте, — таким он и останется навеки в памяти грядущих поколений. Это и в самом деле оказалось новым, ожидаемым нами в смутном предчувствии, страстным художественным стилем молодого движения, которое безо всякого приказа, просто так, величественно и монументально, отыскало свою первую взволнованную и потрясающе выразительную форму…

На представленной выше фотографии, сделанной в 1936 году на открытии художественной выставки, мы видим Ганса Швайцера (на снимке он справа), словно бы получающего от самого Геббельса какие-то весьма ценные указания.

Книга «Сражение за Берлин» была проиллюстрирована рисунками именно Мьёльнира, и мы теперь имеем возможность сами оценить, что же в них так восхищало Геббельса:

 

Berlin voran! Вперёд, Берлин!

 

Der Freiheit eine Gasse! Путь к свободе!

 

 Über Gräber vorwärts. Поверх могил — вперёд!

 

Всего Мьёльнир выполнил шесть подобных рисунков углем, которые были оформлены в виде почтовых открыток. Геббельс так охарактеризовал пропагандистский эффект, который возымели эти рисунки Мьёльнира («Сражение за Берлин»):

… Несколько недель спустя наш художник Мьёльнир создал свою восхитительный серию о штурмовиках. Шесть открыток, страстных и трогательных. Художественное отражение той кровопролитной борьбы, которую мы вели за столицу рейха. Тогда же появился ставший знаменитым рисунок углем: израненный штурмовик и подпись: «Помните о нас. СА Берлин.» Во всем Движении это произвело эффект удара молнии. Все устремили свои взоры на героическую борьбу берлинского СА. Борьба за столицу рейха в одночасье стала популярной во всей стране. Движение во всем рейхе восприняло ее с самым искренним участием и с замиранием сердца следило за дух захватывающим наступательным маршем партии в Берлине.

«Знамя не упало!» — этот вдохновляющий лозунг с полным правом был на одной из шести боевых открыток. Вопреки террору и преследованиям, мы высоко держали знамя национал-социалистической идеи. Оно прочно и непоколебимо стояло посреди нас, и никогда более — и это было нашим бесповоротным решением — оно не должно было упасть…

Другими словами, если политический и финансовый центры национал-социалистов располагались тогда в удалённом от столицы Мюнхене, то вся энергия этого движения постепенно концентрировалась в Берлине.

Вот остальные открытки Мьёльнира из его «восхитительной серии», о которых Геббельс упоминает в вышеприведённой цитате:

 

Das Banner steht! Знамя не упало!

 

 Denkt an uns. SA Berlin. Помните о нас. СА Берлин

 

Нет, Ганс Швайцер вовсе не был простым исполнителем замыслов своего партийного руководителя. По-видимому, те лаконичные и хлёсткие лозунги, которые мы видим на его рисунках и которые быстро входили в арсенал нацистской пропаганды, действительно принадлежали самому Мьёльниру: и «Berlin voran!», и «Das Banner steht!», и «Denkt an uns», да и другие, которые мы ещё увидим. Мьёльнир в тот период быстро выдвигался в ряды самых известных художников-пропагандистов нацистской партии. Недаром же Геббельс отмечал («Сражение за Берлин»):

… Этот молодой художник обладает редким талантом не только создавать художественное изображение, но и убедительно, с гениальной виртуозностью, формулировать свои мысли в словах. У него рисунок и слово равным образом рождаются из неповторимой интуиции, и вместе они производят затем такое захватывающее и бунтарское воздействие на массы, против которого с течением времени не может устоять ни друг, ни враг…

Ну а тем временем терпение властей подошло к концу. После очередного скандала, на сей раз на митинге 4 мая 1927 года, деятельность берлинской организации национал-социалистической партии была временно запрещена. Организация Геббельса была вынуждена перейти в подполье, ему самому запретили публичные выступления на всей территории Пруссии, и Геббельсу пришла в голову идея создать свою газету под названием «Der Angriff» — «Штурм».

Появление новой газеты было обставлено с прежней геббельсовской напористостью на грани хулиганства: 1-го июля 1927 года озадаченные берлинцы увидели тысячи плакатов с одним лишь словом: «Der Angriff» («Атака») — и с вопросительным знаком. На другой день уже новые плакаты кричали: «Der Angriff erfolgt am 4. Juli» («Атака последует 4 июля»). После такой игры на нервах очередные плакаты известили берлинцев, что «Атака» — выходит по понедельникам». В понедельник 4 июля 1927 года первый номер «Der Angriff» появился в немногочисленных киосках…

Надо сказать, что и в создании, и особенно в функционировании этой газеты Мьёльнир принял непосредственное и самое активное участие. Вот лишь несколько его рисунков из газеты «Angriff»:

 

 Карикатура из «Angriff»

 

 «Этот человек попал под машину?»
— «Нет, под берлинскую полицию!»

 

 Хорст Вессель.
Мёртвый взывает к действию!

 Мифологический обладатель волшебного молота под названием «Mjölnir» боролся против вселенского Зла, которое в те очень далёкие времена олицетворяли великаны-йотуны. Для нацистского же «Мьёльнира» олицетворением вселенского Зла были евреи, на которых он и обрушивался со всей силой своего таланта.

 

 

На первых двух рисунках-карикатурах из газеты «Angriff» вы можете заметить одно и то же лицо человека в очках. Взгляните на фотографию слева — похож? Это Бернгард Вайс, заместитель полицай-президента Берлина. С его именем связана одна из самых разнузданных и циничных пропагандистских кампаний, которые когда-либо видел Берлин как до, так и после того.

Вся вина трудолюбивого служаки Вайса заключалась в том, что его довольно яркая внешность, как считал Геббельс, идеально соответствовала представлению обывателя о типично еврейской внешности, а его пост полицейского комиссара идеально подходил для демонстрации якобы страха властей перед нацистами.

И вот во всех нацистских средствах пропаганды началась самая настоящая вакханалия травли и клеветы. Плакаты, листовки, карикатуры, памфлеты, фельетоны приписывали Вайсу (или, как стал называть его Геббельс, «Изидору») все мыслимые и немыслимые грехи. В сознание простых обывателей настойчиво вколачивалось убеждение: «Изидор» — это даже не столько конкретный человек, сколько символ исходящей от евреев угрозы обществу. Геббельс, «Сражение за Берлин»:

… Доктор Вайс скоро стал ходячей иллюстрацией к лозунгам. Его лицо, красовавшееся на тысяче плакатов, узнавал каждый национал-социалист… Вину за все неприятности, которые нам доставляла полиция, взвалили на Вайса…

Разумеется, Мьёльнир самым активным образом участвовал в этой геббельсовской акции. Выше показаны всего лишь два рисунка из многих, выполненных тогда Мьёльниром в ходе операции «Изидор». На правом верхнем рисунке лицо Бернгарда Вайса смотрит на нас с портрета в полицейском участке. А на рисунке слева, который идёт у Мьёльнира под общим заголовком «Вот так бывает с запретами», мы видим всё того же Вайса, который сидит на ящике и изо всех сил пытается удержать его крышку закрытой. На ящике написано: «НСДАП. Берлин». Этот фрагмент рисунка Мьёльнир сопровождает подписью: «Когда ты полагаешь, что он у тебя в руках…». И тут же следует продолжение: из ящика выпрыгивает ухмыляющийся штурмовик, и Мьёльнир с удовлетворением констатирует: «…он выпрыгивает из ящика».

«Вот так бывает с запретами»… Тема временного запрещения деятельности всех структур берлинской организации национал-социалистической партии стала для геббельсовской пропаганды поистине коронной темой, а появившийся тогда лозунг «Trotz Verbot — nicht tot!» («Вопреки запрету — жива!») приобрёл общенациональное значение. Внизу слева мы видим плакат Мьёльнира «Trotz Verbot — nicht tot!» (этот и все последующие плакаты можно при желании просмотреть в увеличенном виде — просто щёлкните на соответствующем рисунке).

И вот когда прусское правительство всё же отменило свой почти годовой запрет — а это случилось 31 марта 1928 года, — то пропагандистский аппарат Геббельса переключился на перетягивание голосов избирателей на сторону нацистов. От выборов к выборам количество голосовавших за национал-социалистическую партию неуклонно возрастало, приняв, в конце концов, лавинообразный характер. Если на выборах в мае 1928 года, через неполных два месяца после отмены запрета, нацисты смогли собрать в Берлине всего лишь 50 тысяч голосов, то уже на парламентских выборах в сентябре 1930 года количество их берлинских избирателей возросло в 11 раз, а по всей стране за нацистов отдали голоса почти шесть с половиной миллионов человек.

 

 Вопреки запрету — жива!

 

 Голосуй за список 4

 

 Голосуй за список 9

 

Конечно, тому было много причин. Но было бы ошибкой недооценивать наступательный, инициативный характер нацистской пропаганды, умело использовавшей даже самые малые промахи как властей, так и своих политических противников. И яркие, талантливые плакаты Мьёльнира сыграли в предвыборной агитации национал-социалистов очень заметную роль.

Вверху справа вы видите два предвыборных плаката Мьёльнира, выполненных им в разные годы. На одном написано «Разнесём их! Голосуй за список номер 9. Национал-социалисты», а на другом — «Покончить с коррупцией! Голосуй за национал-социалистов! Список номер 4» (этот плакат Мьёльнир подготовил в 1929 году к выборам в местный парламент Саксонии).

Надо сказать, что в тогдашней Германии номер предвыборного списка какой-либо партии соответствовал результату, полученному ею на предыдущих аналогичных выборах. «Голосуй за список номер 9»… «Голосуй за список номер 4»… На общенациональные парламентские выборы ноября 1932 года национал-социалистическая партия шла уже по списку номер 1.

В феврале 1932 года Геббельсу, хоть и с трудом, но удалось уговорить Гитлера бросить открытый персональный вызов самому Гинденбургу — престарелому фельдмаршалу времён войны и президенту, который в глазах многих олицетворял собой единство всех немцев. Приближались уже не просто очередные парламентские, а редкие президентские выборы, на карту был поставлен авторитет лично фюрера, и нацистская пропаганда решила превзойти саму себя. Геббельс писал потом: «У меня возникло желание сделать из кампании того года шедевр пропагандистского искусства. Мы творили чудеса своими плакатами, наша агитация работала безукоризненно…».

Мьёльнир тогда поработал на славу. Плакат, который вы видите внизу слева, выполнен в будоражаще красной цветовой гамме и адресован избирателям с весьма активной, если можно так выразиться, жизненной позицией. Он сопровождается призывом: «Schluss jetzt! Wählt Hitler!» («Довольно! Голосуй за Гитлера!»). А вот плакат, который рядом с ним, адресован уже совсем иным людям, да и цветовая гамма там совсем другая: приглушённые, неяркие коричневые тона. Надпись гласит: «Unsere letzte Hoffnung: Hitler» («Наша последняя надежда: Гитлер»).

 

 Голосуй за Гитлера!

 

 «Этот иностранец…»

 

 Наша последняя надежда

Любопытная история связана с третьим плакатом (справа). Перед выборами вдруг неожиданно выяснилось, что Гитлер, собственно говоря, не может баллотироваться на пост президента Германии, потому что… потому что у него нет немецкого гражданства. Да и не то, чтобы немецкого, — никакого гражданства у Гитлера нет! Оказывается, тот факт, что когда-то Гитлер воевал на фронте в рядах немецкой армии и имел боевые награды, вовсе не подразумевал его автоматического гражданства. Это препятствие нацисты смогли обойти, скоренько организовав формальное назначение «писателя Адольфа Гитлера» внештатным профессором технического университета в Брауншвейге — вот этого оказалось вполне достаточно.

Так вот: на третьем плакате Мьёльнир изобразил несчастную фигуру Гитлера — героя-фронтовика и, по-видимому, инвалида войны. Вверху плаката мелким шрифтом приведены высказывания берлинского полицай-президента Гжезински об «этом иностранце Гитлере», а внизу, буквами всё большего и большего размера, написано: «Frontsoldaten! Deutsche Männer und Frauen! Gebt die Antwort! Hitler — Reichspräsident» («Фронтовики! Мужчины и женщины Германии! Дайте свой ответ! Гитлер — рейхспрезидент»).

Несмотря на титанические усилия пропаганды, несмотря на полмиллиона плакатов и десятки тысяч грампластинок, рассылавшихся по почте, несмотря на целый ряд новаторских приёмов типа «фюрер над Германией», когда Гитлер на специально арендованном самолёте произносил в один и тот же день по нескольку речей в разных уголках страны, — несмотря на всё это, Гитлеру не удалось в тот раз стать рейхспрезидентом. В первом туре за него проголосовало свыше 11-ти миллионов избирателей, во втором туре — почти 13 с половиной миллионов, но Гинденбург в обоих турах получил голосов в полтора раза больше. Геббельс был расстроен, но сам Гитлер, очевидно, не считал, что его авторитет так уж сильно пострадал.

Вообще, принцип «фюрерства» составлял единственную неизменную основу национал-социалистической партии, и пропаганда делала всё возможное для того, чтобы представить Гитлера гениальным и непогрешимым. Взгляните на плакат слева: Мьёльнир использовал в нём контраст чёрное-белое, что как раз и приводило к нужному эффекту.

Пробудись, Германия!

Германия пробуждается!

Следующие две работы Мьёльнира (вверху) объединяют похожие лозунги: «Deutschland, erwache!» и «Deutschland erwacht!». Различаются эти лозунги вроде бы одной буквой, но уже это позволяет чётко разнести их во времени. Первый лозунг — «Пробудись, Германия!», а второй — «Германия пробуждается!». Эти лозунги (они не принадлежат Мьёльниру, а были позаимствованы Геббельсом в одной из ранних поэм Дитриха Эккарта) стали настоящим опознавательным знаком нацистов. В современной Германии их использование карается в уголовном порядке.

А вот и ещё несколько плакатов Мьёльнира, относящихся, очевидно, к первой половине 30-х годов. Два из них обращены к молодёжи. Обратите внимание, насколько похожи лица юношей, насколько они стандартны. Плакат слева имеет надпись: «Heroische Jugend. Kampf und Abenteuer» («Героическая молодёжь. Борьба и приключение»). На другом же плакате — призыв: «Jugend, zu uns!» («К нам, молодёжь!»).

Героическая молодёжь

К нам, молодёжь!

Организованная воля нации

Рядом с ними показан один из самых знаменитых плакатов работы Мьёльнира: «National-Sozialismus — der organisierte Wille der Nation» («Национал-социализм — организованная воля нации»). И вот мы снова видим здесь будоражущую черно-красную гамму, и снова — излюбленные у Мьёльнира персонажи: мужественные и несгибаемые штурмовики. Независимо от других соображений, повязка на голове штурмовика позволяет однозначно утверждать, что этот плакат появился не позднее 1932 года.

Помимо газеты «Angriff», Мьёльнир в разные годы делал рисунки и для многих других печатных изданий национал-социалистов. Взглянем на три его рисунка, опубликованные на обложках нацистского юмористического журнала «Die Brennessel» («Крапива»).

Самый левый рисунок («Brennessel» от 4 ноября 1931 года) озаглавлен просто и со вкусом: «Мы». Стоящий на фоне нацистских знамён человек в коричневой рубашке попирает ногами, если судить по тексту плаката, представителей как левых, так и правых партий (кроме НСДАП, естественно). Текст гласит: «Правые и левые, у вас устаревшие идеи! Новую эру формирует новый человек!».

Плакат в середине («Brennessel» от 3 февраля 1932 года) посвящён теме, которая красной нитью проходит через всю нацистскую пропаганду вплоть до 1933 года, а именно: о штурмовиках как о невинных жертвах развязанного против них коммунистического террора. Мы видим совершенно бандитскую руку с ножом, занесенным над павшими гражданами со свастикой на рукавах. Татуировка на бандитской руке изображает контур пятиконечной звезды с надписью внутри неё: «Rot Mord». И сразу же всякий понимает: это лишь лёгкая модификация известного коммунистического призыва «Rot Front» («Рот-фронт»). Изюминка в том, что «Rot Mord» можно перевести примерно как «Красное убийство». И текст под рисунком полон язвительности: «Интернационал одолел «право человека».

Обложка «Brennessel» от 4 ноября 1931 года

Обложка «Brennessel» от 3 февраля 1932 года

Обложка «Brennessel» от 22 марта 1938 года

А первый рисунок (Обложка «Brennessel» от 4 ноября 1931 года) появился в «Brennessel» 22 марта 1938 года. Проблемы с захватом власти в Германии у нацистов давно уже остались позади. Но были небольшие проблемы с присоединением к рейху соседней Австрии. Когда стало совершенно ясно, что это присоединение практически неизбежно и что тогдашние мировые лидеры не окажут Австрии никакой поддержки, её федеральный канцлер Курт Шушниг в среду 9 марта объявил о проведении в ближайшее воскресенье референдума по вопросу о независимости страны.

Гитлер был возмущён до глубины души: в ночь с пятницы на субботу, не дожидаясь никаких воскресений, германские войска без всякого сопротивления оккупировали Австрию (и были, кстати говоря, достаточно тепло встречены населением). Следующие две недели Курт Шушниг провёл под домашним арестом. (В 1945 году советские войска освободили его уже из концлагеря. Затем Шушниг два десятилетия провёл в США, потом вернулся в Австрию, где и скончался в возрасте 80-ти лет). Слева вы видите его фотографию.

Итак, 22 марта, когда этот номер «Brennessel» появился, Курт Шушниг находился ещё под домашним арестом. Мьёльнир на своём рисунке представил бывшего канцлера Австрии в образе карточного шулера, которого схватила за руку гораздо более впечатляющая рука со свастикой. «Вы играли краплёными картами, герр Шушниг!» — гласит поясняющая надпись. На одной из краплёных карт хорошо различима шестиконечная звезда…

Надо сказать, что 1933 год явился для Ганса Швайцера, в известном смысле, годом переломным. С одной стороны, его огромные заслуги перед национал-социалистическим движением были к тому времени несомненны, его авторитет был всеми признаваем: в 30-е годы он получает всевозможные должности и звания в области культуры, входит в состав всевозможных комитетов, комиссий и жюри, руководит творческим союзом, становится профессором, координирует по линии эстетики строительство памятников, изготовление всяческих эмблем, банкнот, марок, дипломов, флагов так далее. Не говоря уж о Геббельсе, его ценит сам фюрер. Он близок к семье Гиммлера, и его возводят даже в ранг оберфюрера СС.

С другой стороны, его популярность как художника уменьшается. Время борьбы за власть, время беззаветных штурмовиков и революционных масс прошло безвозвратно. Ганс Швайцер, в общем-то, процветает, но вот художник Мьёльнир пытается найти себя в новой, непривычной для него обстановке. Он делает рисунки для полиции, для СС, для различных структур национал-социалистической партии.

Помощь жертвам войны

Киноафиша

Гаранты обороноспособности

Слева вверху вы видите работу Мьёльнира, выполненную им для организации с аббревиатурой NSKOV — NS-Kriegeopferversorgung, то есть национал-социалистической организации помощи жертвам войны, объединявшей инвалидов мировой войны, вдов, сирот и родителей участников войны, а также пострадавших «в борьбе за развитие национал-социализма». Надпись на плакате: «Frontkameradschaft — Lebenskameradschaft» («Фронтовое товарищество — товарищество на всю жизнь»).

Второй плакат из представленных выше относится к 1940 году. Он был выполнен в рамках рекламной пропагандистской кампании антисемитского фильма Фрица Хипплера «Der ewige Jude» («Вечный жид»). Фильм анонсирован как «документальный фильм о мировом еврействе».

А вот на третьем плакате мы снова видим штурмовика. Тема органической связи национал-социализма не только с 20-ми годами, но и вообще с историей Германии, постоянно присутствовала в нацистской пропаганде. Плакат этот также относится к числу наиболее известных работ Мьёльнира, и он должен был демонстрировать своеобразную преемственность поколений. Надпись на плакате гласит: «Гаранты обороноспособности Германии».

Другим краеугольным камнем всей нацистской пропаганды была мысль о том, что национал-социализм неразрывно связан с победами, что он подразумевает победу, что победа предопределена национал-социализмом. (Не могу здесь удержаться, чтобы не упомянуть, как схожая тема нашла своё отражение в известном послевоенном лозунге: «Быть с Советским Союзом — это значит быть в числе победителей!»). Показанный чуть ниже слева плакат изображает традиционного германского орла на фоне нацистских знамён. Надпись на плакате: «Mit unser'n Fahnen ist der Sieg!» («С нашими знаменами — победа!»).

Соседний плакат был выпущен к 30 января 1943 года — десятилетней годовщине взятия нацистами власти. И снова Мьёльнир ностальгирует по временам штурмовиков, показывая преемственность поколений, а еще более — преемственность борьбы, когда-то приведшей нацистов к победе. Это же утверждает и лозунг на плакате: «30. Januar 1933—1943. Ein Kampf — ein Sieg!» («30 января 1933—1943. Одна борьба — одна победа!»).

С нашими знаменами — победа!

Одна борьба — одна победа!

Победа любой ценой!

Впрочем, этому плакату предстояла очень недолгая жизнь: 2 февраля 1943 года прекратили сопротивление последние из окружённых под Сталинградом немецких войск, и какое-либо упоминание о победе было тогда совершенно неуместным. Плакат изъяли из обращения.

После поражения под Сталинградом война для Германии приняла тотальный характер, что и было сформулировано Геббельсом в его знаменитой речи. Пропаганда постепенно переориентируется на мысль о том, что эта война является войной на уничтожение, войной всенародной, войной отечественной. Лозунг о победе приобретает в этих условиях новое звучание.

Последний плакат Мьёльнира из представленных выше — как раз на эту тему. Трубы заводов дымят, танки рвутся вперёд, старик-рабочий целеустремлён и собран, девушка в тылу с надеждой смотрит куда-то в сторону фронта. И надпись на плакате: «Ein Kampf, ein Wille, ein Ziel: Sieg um jeden Preis!» («Одна борьба, одно желание, одна цель: победа любой ценой!»).

На заключительном этапе войны пропагандистский арсенал пополняется ещё одной мыслью: Германия, истекая кровью, в одиночку защищает всю Европу от нашествия диких большевистских орд. Таким образом, по мысли Геббельса, война для Германии приобретает не только общенациональный характер, но и становится войной за спасение многовековой европейской цивилизации.

 

 Территория культуры

 

 Победа или большевизм

 

 За свободу и жизнь

На первом плакате Мьёльнира уже нет никаких солдат: только милый его сердцу штурмовик на фоне какого-то средневекового воина. Дикого вида люди (один из них — в непременной шапке-ушанке) в ужасе заслоняют глаза от бьющего откуда-то сзади яркого света. Подпись под рисунком такая: «Der Osten deutsch! Raum der Kultur!» (скорее всего, что-то вроде «Восточные немецкие земли! Пространство культуры!»).

Ещё один плакат развивает тему об альтернативе между победой и большевизмом. Плакат разделен на две части и наглядно показывает, что именно ожидает немцев при каждом из возможных исходов войны. Надпись же проста и, по замыслу Мьёльнира, в сочетании с картинками должна была возыметь однозначный эффект: «Sieg oder Bolschewismus» («Победа или большевизм»).

Последний из представленных здесь плакатов Мьёльнира, «Um Freiheit und Leben» («За свободу и жизнь»), относится к 1945 году и имеет внизу крупную надпись: «Volkssturm» — народное ополчение. Германия отдавала безумию войны свои последние силы…

Именно в качестве ополченца Ганс Швайцер был в 1945 году задержан американцами и помещён ими в лагерь Нойенгамме. В 1948 году состоялась его «денацификация»: суд, состоявшийся в Бергедорфе (Гамбург), рассмотрев и взвесив все обстоятельства его жизни, его принадлежности к СС и его деятельности в качестве нацистского пропагандиста, приговорил Ганса Швайцера… к уплате денежного штрафа в размере 500 марок.

В дальнейшем Швайцер жил в ФРГ, немного рисовал (например, плакат на тему воссоединения Германии с надписью «Куда? Конечная станция — Москва»), но до конца его дней лежало на нём, словно проклятие, — «художник Геббельса».

Ганс Герберт Швайцер скончался 15 сентября 1980 года на 80-ом году жизни. Но как художник он умер гораздо, гораздо раньше. В мае 1945 года? Кто знает… Может быть, и ещё раньше…

Валентин Антонов, август 2008 года


Комментарии   

+2 # Рой Костин 2019-07-19 17:58
Книга «Сражение за Берлин» была проиллюстрирова на рисунками именно Мьёльнира, и мы теперь имеем возможность сами оценить, что же в них так восхищало Геббельса...

А восхищает в первую очередь - динамика, экспрессия, простота и доходчивость, а также вдохновленный волевой и боевой настрой плакатных рисунков Мёльнира. И люди, глядя на эти рисунки, чувствовали, что за этим движением - пульсирует молодая народная сила.

Комментарии могут оставлять, только зарегистрированные пользователи.