Подборка.

18 декабря 1940 г., Гитлером была подписана «директива № 21» о подготовке к войне против Советского Союза. План войны против СССР получил кодовое название "Барбаросса" (разработан под руководством Ф.Паулюса): предусматривался молниеносный разгром основных сил Красной армии западнее рек Днепр и Западная Двина; в дальнейшем намечалось захватить Москву, Ленинград и Донбасс с последующим выходом на линию Архангельск — Волга — Астрахань.

Предполагаемая продолжительность основных боевых действий составляла 2 — 3 месяца, — так называемая стратегия «блицкрига».

Решение о войне с СССР и общий план будущей кампании был оглашён А. Гитлером уже вскоре после победы над Францией — 31 июля 1940 года: "Надежда Англии — Россия и Америка. Если рухнут надежды на Россию, Америка также отпадёт от Англии, так как разгром России будет иметь следствием невероятное усиление Японии в Восточной Азии.
Если Россия будет разгромлена, Англия потеряет последнюю надежду. Тогда господствовать в Европе и на Балканах будет Германия.
Вывод: В соответствии с этим рассуждением Россия должна быть ликвидирована. Срок — весна 1941 года.
Чем скорее мы разобьём Россию, тем лучше. Операция будет иметь смысл только в том случае, если мы одним стремительным ударом разгромим всё государство целиком. Только захвата какой-то части территории недостаточно.
Остановка действий зимой опасна. Поэтому лучше подождать, но принять твёрдое решение уничтожить Россию. Начало — май 1941 года. Продолжительность операции — пять месяцев. Было бы лучше начать уже в этом году, однако это не подходит, так как осуществить операцию надо одним ударом. Цель — уничтожение жизненной силы России.
Операция распадается на:
1-й удар: Киев, выход на Днепр; авиация разрушает переправы. Одесса.
2-й удар: Через Прибалтийские государства на Москву; в дальнейшем двусторонний удар — с севера и юга; позже — частная операция по овладению районом Баку."

соц. сети

Школьный класс. 1900 год.

Теперь нет и не может быть ни монархистов, ни социалистов-революционеров, ни кадетов, но должны быть только русские люди, спасающие Россию от большевиков... Долой себялюбие, долой личные и партийные счеты, Родина-мать зовет нас творить великое дело оздоровления и чистки своего дома!
Александр Куприн, выдающийся русский писатель, доброволец Белой армии

Феликс Дзержинский в Цюрихе. 1910 г.

Алексей Алексеевич Игнатьев родился 2 (14) марта 1877 года в семье, принадлежавшей к одному из знатнейших родов Российской империи. Мать, Игнатьева Софья Сергеевна, — урожденная княжна Мещерская. Отец — видный государственный деятель, член Государственного совета, генерал-губернатор Киевской, Волынской и Подольской губерний Игнатьев Алексей Павлович. Убит на выездном заседании совета в Твери в декабре 1906 года. Алексей Игнатьев позднее считал, что в убийстве была замешана царская охранка. Младший брат Алексея, Павел Алексеевич Игнатьев, служил военным агентом во Франции, написал книгу об этом «Моя миссия в Париже». Его дядя, граф Николай Павлович Игнатьев, занимал должность министра внутренних дел в 1881-1882 годах, а также был известным дипломатом, к заслугам которого можно отнести подписание Пекинского договора в 1860 году, подготовку и подписание Сан-Стефанского мирного договора, который завершил русско-турецкую войну 1877-1878 годов.

В 1894 году, в возрасте 14 лет, Алексей Игнатьев вступил в Пажеский Его Величества корпус, самое привилегированное военное учебное заведение России того времени. Отец отправил его туда, как он выразился, «для устранения изнеженности и плаксивости». Учебные программы почти не отличались от курсов кадетских корпусов, но больше внимания уделялось иностранным языкам — французскому и немецкому. Для зачисления в Пажеский корпус был необходим предварительный высочайший приказ, и, как правило, этой чести удостаивались только сыновья или внуки генералов. Но иногда делались исключения и для представителей старинных княжеских родов. В Пажеском корпусе учились и отец, и дядя Алексея Алексеевича — Алексей и Николай Павлович Игнатьевы. Уже через год, в 1895, Алексей был представлен императору Николаю II и прислуживал императрице. После окончания корпуса был произведен в офицеры и нес придворную службу кавалергардом. 

В 1905 году началась русско-японская война, и Игнатьев вместе с другими офицерами был отправлен на восточный фронт. Он попал в штаб Линевича, командующего маньчжурской армией, где его назначили в разведывательное управление. Так началась военно-дипломатическая служба Алексея Игнатьева, определившая его дальнейшую судьбу. Связи с военными агентами давали ему возможность изучить нравы представителей иностранных армий. Под его руководством находились англичане, немцы и американцы, а в обязанности входила проверка переписки. Конец русско-японской войны граф встретил в чине подполковника с орденами Святого Владимира 4 степени и Святого Станислава 2 степени, а позднее произведен в звание генерал-майора. 

После войны Игнатьев продолжил дипломатическую карьеру. В январе 1908 года он служил военным атташе в Дании, Швеции и Норвегии, а в 1912 году был направлен во Францию. Как указывает сам граф в мемуарах, деятельности военного агента его никто не обучал, и работать приходилось «по наитию». В прямые обязанности агента входило держать свой генеральный штаб в курсе о состоянии сил страны пребывания, включая донесения об увиденных маневрах, учениях и посещениях войсковых частей, а также доставлять все новые военные и технические книги. Граф предпочитал общаться с французами, а не с представителями русского светского общества. 

Во Франции граф Игнатьев отвечал за закупку вооружения и патронов для российской армии, и только он мог распоряжаться счетом Российской империи во французском банке. Также он руководил широкой агентурной сетью. Когда началась Первая Мировая война, Россия остро нуждалась в боеприпасах. Игнатьев получил большой заказ на тяжелые снаряды, но никто из французов не решался его выполнить. Графу пришел на помощь только Ситроен, с которым он был в хороших отношениях. По этому поводу тоже ходило немало слухов — будто бы Алексей Игнатьев наживается на военных поставках, используя свои связи, но прямых доказательств не приводили. 

Русская эмиграция осудила графа Игнатьева и за связь с красавицей Парижа, известной танцовщицей Натальей Трухановой, дочерью француженки и цыгана. Танцовщица выступала полуобнаженной, исполняя танец Саломеи на музыку Штрауса. Ради нее граф развелся с женой, Еленой Владимировной Охотниковой. С 1914 года они жил вместе с Трухановой, снимая роскошную квартиру на набережной Бурбонов. Игнатьев тратил на содержание любовницы огромные суммы, которые мало соответствовали его официальному доходу. 

Когда разразилась Октябрьская революция, на российском счету в «Банк де Франс» находилась сумма в 225 миллионов рублей золотом, переданная графу Игнатьеву для очередной закупки военного снаряжения. Перед дипломатом встал выбор: что же делать с деньгами, которые остались без хозяина. Со всех сторон к нему потянулись представители различных эмигрантских организаций, желающие захватить российские миллионы как «законные представители» Российской империи, а за его действиями следила французская разведка. 

Но граф принял другое решение, совершив поступок, который стал полной неожиданностью для многих. В 1924 году, когда Франция наконец признала Советское государство и в Париже вновь открылась советская дипломатическая миссия, Игнатьев передал всю сумму торгпреду Л. Красину. В обмен на это он просил советский паспорт и разрешение вернуться в Россию, теперь уже Советскую.

Русская эмиграция мгновенно отвергла Алексея Игнатьева, объявив его изменником. Родной брат Павел совершил на него покушение, пытаясь застрелить, но пуля задела только шляпу графа. Он сохранил ее в память о покушении. Родная мать отреклась от Игнатьева и запретила появляться в ее доме, «дабы не позорить семью». От него отвернулись самые верные друзья, в том числе Карл Маннергейм, с которым они вместе учились в Академии генштаба. Осталась только Наталья Труханова, с которой граф обвенчался в 1918 году. 

Но сразу приехать в Россию Игнатьеву не разрешили. Доход графа существенно уменьшился, Труханова тоже выступала очень редко. Денег не хватало, и Игнатьев начал выращивать грибы на продажу. До 1937 года он числился в советском торгпредстве, на самом деле занимаясь агентурной работой, теперь уже для советской разведки. В его руках находились десятки разведчиков-нелегалов, специалисты для работы под прикрытием в официальных организациях — серьезная агентурная сеть. Возможно, именно это обстоятельство послужило гарантией жизни Игнатьева. Вернувшись на родину в трудном 1937 году, он не только избежал сталинских репрессий, но и был повторно награжден званием генерал-майора, теперь Красной армии.

В Москве Игнатьев официально курировал языковые курсы для командного состава РККА, заведовал кафедрой иностранных языков Военно-медицинской академии, а с октября 1942 года являлся редактором военно-исторической литературы Воениздата НКО. По сравнению с прошлой кипучей деятельностью, для него это была незначительная работа. Однако по неофициальным данным граф продолжал заниматься внешней разведкой, и был на хорошем счету у Сталина. Как говорят, бывших разведчиков не бывает. Царский офицер, «классовый враг» Советской власти не только спокойно работал, но и занимался творческой деятельностью. Накануне Отечественной войны вышла в свет его книга мемуаров «50 лет в строю», также граф увлекался кулинарией и более 20 лет работал над рукописью «Разговор повара с приспешником», которую так и не успел издать. Эта книга рецептов была выпущена в 90-е годы под названием «Кулинарные секреты кавалергарда генерала графа А. А. Игнатьева, или Беседы повара с приспешником». 

Во время Отечественной войны граф оказывал неоценимую помощь советской армии. В 1943 году по личному указанию Сталина Алексею Игнатьеву присвоили звание генерал-лейтенанта. Также существует мнение, что именно по совету Алексея Алексеевича в армию вернули погоны. В 1947 году командование удовлетворило рапорт об отставке, и граф вышел на пенсию в возрасте 70 лет. Он скончался 20 ноября 1954 года в Москве и был похоронен на Новодевичьем кладбище. 

Трудно судить об истинных мотивах поступка, сделавшего графа знаменитым. Однако умалять его значение тоже не стоит, ведь Игнатьев вполне мог оставить деньги себе, позаимствовать хотя бы часть, или отдать в помощь русской эмиграции. Он же предпочел вернуть все руководству новой России. Было бы более понятно, если бы граф находился во время революции в России — но он жил во Франции, и аресты большевиков ему не грозили. Кроме того, до возвращения в Советскую Россию Игнатьеву пришлось 20 лет жить среди враждебно настроенного к нему окружения. Графа не коснулись репрессии, что также свидетельствует о важности его персоны, и тут наверняка немалую роль сыграла его деятельность во внешней разведке. Но, какое бы мнение ни сложилось о графе Алексее Игнатьеве — отрицательное или положительное, — его поступок никого не оставит равнодушным. 

Автор: Мария Ромахина 

© topwar.ru

За наводку спасибо History Porn

А.В. Колчак в кают-компании шхуны «Заря» во время Русской полярной экспедиции 1901 года.

Игрушки Кристофера Робина, сына Алана А. Милна, автора "Винни-Пух и все-все-все" , Великобритания, 1926 г.

Католические священники и францисканцы тщательно прочесали территорию компактного проживания сербов: православных крестьян ставили перед выбором - "или принять католицизм, или отправиться к концентрационные лагеря". Сербы к тому времени хорошо усвоили, что концентрационный лагерь для большинства означает смерть, так что особого выбора у них не было...Министр иностранных дел расставил все точки над i: "В Хорватии не так уж и много настоящих сербов. Большая часть православных (то есть сербов) - это на самом деле хорваты, которым иностранные завоеватели навязали чуждую им веру. Наш долг - вернуть их в лоно Римской католической церкви". Усташи заявляли о своей цели ещё откровеннее: одну треть надо изгнать, одну треть обратить в католиков, одну треть убить..

На посту коменданта [лагеря] был бывший францисканский священник. Свидетель рассказывал, что этот палач "превращал расстрелы в мистически-религиозный обряд". Лично расстреляв заключенных, патер возглашал: "Правосудие свершилось". После чего он служил мессу, и все хорваты молились. "В воскресной проповеди он призывал к любви к ближнему своему, а в понедельник продолжал расстрелы"... 

Половина из комендантов двадцати одного концлагеря были католическими священниками. Клерикальная печать провозгласила Гитлера "крестоносцем Господа" и объявила сербов "злейшими врагами хорватов, равно как евреи и масоны суть злейшие враги всей Европы"... Церковь ещё и ещё раз обличала евреев в генетической ненависти к Делу Христову, но считала, что сербы и мусульмане могут быть обращены... 

Вот что сказал один священник: 
В нашей стране могут жить только хорваты. И мы прекрасно знаем, как надо поступать с теми, кто противится обращению в истинную веру. Лично я опустошил бы целые провинции, я бы убил там всех - и детей, и взрослых. Если малое дитя встало на пути великого дела усташей, я бы убил его без малейшего раскаяния. 

Майкл Манн, "Тёмная сторона демократии. Объяснение этнических чисток", стр. 522-526