Подборка.

Ленинградский фронт; осень 1941-й го

Вспоминает, Юрий Александрович Пантелеев. (18 (31) октября 1901, Санкт-Петербург — 5 мая 1983, Ленинград) На флоте с 1918 года, участник Гражданской и Великой Отечественной войны.

"Наша разведка установила, что гитлеровцы отвели свой 41-й танковый корпус из-под Ленинграда на московское направление. Командующий Ленинградским фронтом решил воспользоваться этим, чтобы попытаться прорвать блокаду города. 

В районе Невской Дубровки намечалось форсировать Неву, захватить на левом берегу плацдарм с тем, чтобы отсюда наступать на Синявино с последующим выходом к станции Мга. Задача была нелегкой. Войска не имели опыта форсирования водной преграды, а ширина Невы в том месте около 600 метров. Противник занимал крутой, обрывистый берег. А наш берег был пологим, открытым, весь просматривался и простреливался.

Для переправы требовалось большое количество переправочных средств. Мы получили срочное задание доставить их в Невскую Дубровку Надо отдать должное штабу морской обороны Ленинграда и тылу флота. Они за одни сутки сумели доставить к месту переправы сотни шлюпок и катеров.

В те дни морской обороной Ленинграда командовал контр-адмирал Ф. И. Челпанов, начальником штаба был контр-адмирал В. А. Петровский. Они сумели воодушевить и повести своих подчиненных на подвиг.

К Невской Дубровке потянулись вереницы грузовиков с шлюпками и катерами, раньше принадлежавшими ленинградским гребным клубам и лодочным станциям Многие из них не дошли до переправы — были накрыты огнем противника еще на берегу. Но большинство все-таки достигло цели". 

_____________________________________________________________
Источник:
Пантелеев Ю. А. Морской фронт. — М.: Воениздат, 1965. стр.244-245

4 марта 1901 года состоялась инагурация 25го президента США Уильяма Мак Кинли, избранного в ноябре 1900 года на второй срок. Мак Кинли стал первым американским президентом, которого избрали два раза подряз аж за 28 лет - впервые после второго избрания Улисса Гранта в 1872 году. Однако, проправить ему удастся совсем недолго - 6 сентября того же года на Панамериканской выставке в Баффало в него выстрелит анархист Леон Чолгош и через 8 дней президент умрет от гангрены. Но 4 марта 1901 года об этом еще никто не догадывался.

Нефтеперегонный завод компании Standard Oil в округе Контра Коста, Калифорния.

Построенный в 1902 году, считался крупнейшим в мире. Работает до сих пор, принадлежит компании Chevron. В день заводские мощности позволяли переработать до 10 000 барелей сырой нефти.

Строительство завода началось 28 октября 1901 года силами одного каменщика, двух инженеров и уборщицы, а уже 3 июля 1902 года этот "колосс", по словам историка нефтяной индустрии Джеральда Уайта, раскинувшийся на площади в 2,5 квадратных километра, начал давать мазут из нефти, добываемой на калифорнийском побережье, сразу же выйдя на заданные объемы производства.

Исчезновение девушек во Владикавказе 
Минский листок 1902 г. № 171

Вечером 13 февраля 1945 года жители Дрездена услышали сигнал воздушной тревоги. Им были хорошо знакомы звуки сирены, но на этот раз их сопровождало предупреждение: "Внимание! Большой воздушный налет!"

Когда первая воздушная атака закончилась и успевшие укрыться в бомбоубежищах люди вновь вышли на улицы, они не узнали свой город. Он превратился в море огня.

Налеты на Дрезден, совершенные Королевскими воздушными силами Великобритании и Военно-воздушными силами США 13 - 15 февраля 1945 года, считаются одними из самых разрушительных в истории Второй мировой войны. Тысячи фугасных и зажигательных бомб были сброшены на один из прекраснейших городов Европы. В результате большая его часть превратилась в руины.

Смертный приговор Дрездену был вынесен в начале февраля 1945 года в Ялте, на конференции лидеров СССР, США и Великобритании - союзных держав антигитлеровской коалиции. Утверждения по поводу того, что бомбардировки были вызваны военной необходимостью и способствовали скорейшему окончанию войны, и по сей день подвергаются сомнению.

Нет однозначного ответа и на вопрос о том, сколько жертв повлекли эти воздушные атаки. В свое время утверждалось, что количество погибших составило около 500 тысяч человек. А некоторые источники и вовсе говорили о миллионе павших. Эти данные инструментализировались неонацистами, которые пытались трактовать воздушные налеты на города Германии как "террор союзников" и использовать скорбь по погибшим в пропагандистских целях.

В 1993 году в Дрезденском городском архиве были обнаружены акты похоронного ведомства, свидетельствующие о том, что в период с 15 февраля по 17 апреля 1945 года в Дрездене было похоронено около 25 тысяч человек, среди которых было немало погибших во время февральских бомбардировок.

Чтобы внести ясность в вопрос о числе жертв бомбардировки Дрездена и положить конец домыслам, в 2005 году власти Дрездена поручили специально созданной комиссии историков-экспертов во главе с профессором Рольфом-Дитером Мюллером (Rolf-Dieter Müller) провести расследование и представить достоверные сведения об общем числе погибших.

Заключение комиссии, сделанное по итогам кропотливого исследования архивных материалов, актов похоронных бюро, документации строительных бригад, проводивших расчистку улиц от развалин, и благотворительных обществ, а также отчетов археологических экспедиций, было обнародовано 17 марта 2010 года. Как заявили эксперты, при бомбардировке Дрездена погибли около 25 тысяч человек. Не исключено, что и эти данные окончательными не являются, но на данный момент в статьях и книгах, посвященных Дрездену, принято ссылаться именно на них.

Фотография Жозефа Нисефора Ньепса (Joseph Nicéphore Niépce), «Голубятня и сарай» 1826 год

 Еще в 1793 году, французский изобретатель Жозеф Нисефор Ньепс и его брат Клод представили себе фотографических процесс. В течение следующих нескольких лет они экспериментировали с различными светочувствительными веществами и камерами. В 1824 г, был произведен снимок на металлическую пластину, покрытую тонким слоем асфальта. Однако, эта и большинство других фотографий, выполненных до 1826 года – не сохранились. Самым известным снимком, который дошел до нас, есть снимок «Голубятня и сарай», или «Вид из окна». Датировка снимка – 1826 – 1827 год. Экспозиция снимка длилась порядка восьми часов. Эта фотография считается старейшей фотографией, которая дошла до нас.

 Фотожурналист Джон Томпсон создал в 1877 году замечательную серию фотографий, на которой изобразил бедняков Лондона
В отличие от сегодняшних уличных фотографов, которые способны работать, оставаясь полностью незаметными, у Томсона не было возможности фотографировать моментально и скрываться. В его время, чтобы сфотографировать кого-либо нужно было заговорить с человеком, объяснить ему что вы планируете делать и попросить замереть на, относительно, продолжительное время, пока кадр будет сделан. К тому же, фотографическая техника того времени была гораздо более массивной, тяжелой и сложной.
Вместе с радикальным журналистом Адольфом Смитом, Томсон создал две книги по уличной фотографии в течение своей карьеры. Смит брал интервью у людей, а Томсон фотографировал их. Вместе они выпустили ежемесячный журнал, под названием «Street Life», который просуществовал в Лондоне с 1876 по 1877 (на основе журнала были выпущены книги с таким же названием).
Первое издание в настоящее время можно найти в Филадельфии, редкое издание стоит около 17 500 $ за книгу.

Маркар Седракян (1907-1973) - коньяковед, дегустатор, создатель новой уникальной технологии производства спиртных напитков в Армении и СССР. Именно благодаря его усердной работе и навыкам армянский коньяк обязан сегодня своей уникальностью и популярностью. 
За свою жизнь Маркарян создал 15 видов коньяка, среди которых знаменитые «Арарат», «Армения», «Наири» и другие. 
Свой первый коньяк Маркар создал в 1937 году, тогда ему было 28 лет, и напиток тут же стал первым в СССР коньяком высшего сорта. Он гордился своей родиной и очень хотел назвать его «Армения». Однако на дворе были страшные времена массовых репрессий, расстрелов и ссылок. Последовав совету великого армянского поэта и писателя Аветика Исаакяна, Седракян решил дать коньяку более нейтральное название – «Юбилейный». 
Но самая интересная история связана с созданием коньяка «Двин», ставшего любимым напитком английского премьера Уинстона Черчилля. 
Все началось в 1937 году, когда папанинцы снарядили экспедицию на Северный полюс. Каждая республика что-то подарила членам экспедиции. Белорусы дали теплую одежду, украинцы поставили сало, а армяне - свои коньяки. В газете «Правда» есть статья с опубликованным папанинцами письмом и фотографией, где они вместе держат бочку коньяка. В письме они написали, что им настолько холодно, что 42 градусный коньяк их не согревает. И тогда была поставлена задача: можно ли изготовить коньяк, имеющий более высокий градус? С этих пор и началось создание высокоградусных коньяков. Поиски мастера привели его к созданию потрясающего 50-ти градусного терпкого коньяка, который он назвал «Двин» – именем древней армянской столицы. 
Презентация нового коньяка «Двин» прошла в 1943 году в Тегеране, на совместной конференции трех мировых лидеров – Иосифа Сталина, Уинстона Черчилля и Франклина Рузвельта. 
С тех пор ежегодно и до самой смерти Черчилля, раз в квартал в Лондон отправляли десять ящиков коньяка «Двин». Каждый ящик содержал 20 бутылок. 
В 1946 году Маргар Седракян был репрессирован и сослан в Одессу. Там он несколько лет проработал на местном коньячном заводе. И если бы не любовь британского премьера к армянскому «Двину», то возможно, Седракян до конца жизни оставался бы в ссылке. 
Дело в том, что в 1947 г. Черчилль пишет письмо И. Сталину, в котором выражает недовольство качеством и вкусом любимого напитка. В Москве был дан приказ разобраться. Выяснилось, что на заводе нет мастера и что он в Сибири. Однако и в Сибири его не было. На одном из заседаний Политбюро Микоян рассказал Сталину, что Седракяна сослали по какому-то нелепому обвинению. 
Дело в том, что в начале войны, когда решалась судьба Советского Союза, все заводы и фабрики в приграничных республиках, не эвакуированные в Сибирь, были заминированы, поскольку существовала реальная угроза нападения Турции и Японии. Был заминирован и ереванский коньячный завод. Однако Маркар, сдав всю взрывчатку в КГБ, настоятельно отказался взрывать «свое детище». Это был очень смелый шаг, поскольку в сталинское время неподчинение приказам военного времени было равносильно измене. После войны, в 1947 году Седракяна сняли с должности и арестовали. Варпета спасает друг, Микоян. Приехав в Ереван, Анастас Иванович не интернировал его из высыльных списков, а лишь направил в другом направлении – в Одессу, основывать одесский коньячный завод. Поэтому по одним спискам Седракян находился в ссылке, а на самом деле, в это время он создавал одесский коньяк на местном заводе. 
Вот почему после высылки на заводе закончились купажированные Седракяном запасы коньячного спирта. И некому было делать новый купаж коньяка «Двина». Рецептура Седракяна была нарушена и это сразу же заметил Черчилль. Маркару тут же пришло распоряжение вернуться в Ереван, но Седракян отказался, поставив условие: нахождение в Одессе должно официально считаться командировкой, но никак не ссылкой. Через полтора года нахождения в Украине и создания украинских коньяков «Одесса» и «Украина», Седракян возвращается в Ереван, на этом и заканчивается его ссылка-командировка.

За всю жизнь доктор Боткин поставил только один неправильный диагноз. Он был гениальным клиницистом.
Например, одному пациенту, у которого, несмотря на все процедуры, не проходила простуда, Боткин велел сменить маршрут. Тот ежедневно ходил в Кремль через Спасскую башню, а Сергей Петрович велел через Троицкую. И болезнь отступила. Фантастика? Нет. Дело в том, что у иконы Спаса Нерукотворного, висящей над Спасскими воротами, следовало в любой мороз снимать шапку, что и послужило причиной болезни.

Сергей Петрович Боткин родился 17 сентября 1832 года и до 9 лет в семье считался дурачком – не умел читать, с трудом складывал буквы. Позже выяснилось, что у ребенка сильнейший астигматизм, и именно плохое зрение, а не отсутствие ума не давало ему учиться. Астигматизм же помешал стать хирургом, и Сергей Петрович специализировался на терапии. 

Благодаря Боткину появился прообраз «скорой помощи» – санитарная карета. Он четко следовал христианским принципам: по его инициативе в столице, а затем и в других городах были открыты медицинские комплексы для беднейшего населения. Они состояли из амбулатории и больницы, и лечение в них было бесплатным. Для Боткина не было пациентов важных и неважных. 

В последний год своей жизни он разрабатывал проблему старости, хотя самому ему не удалось до нее дожить – Сергей Петрович скончался, когда ему было всего 57 лет. Работа без отдыха подорвала его силы. У Сергея Петровича начала развиваться болезнь сердца, и именно тогда Боткин поставил единственный неверный диагноз – самому себе: он упорно считал, что страдает от печеночной колики. В 1889 году, как писали газеты, «смерть унесла из этого мира самого непримиримого своего врага»…

Обидеть художника может каждый, материально помочь — никто! Ну вот желая улучшить свое материальное состояние художники порой пробовали себя в других дисциплинах и порой весьма в этом преуспевали. 

Примером этому может послужить история жизни господина Сэмюэла Финли Бриза Морзе. Да, именно Морзе, того самого, которого все помнят по знаменитому «бип–бип–бип–биип–биип–биип–бип–бип–бип». Cей джентльмен большую часть своей жизни писал картины и даже вполне недурные, однако со славой художника у него как–то не ладилось, что сказывалось и на его материальном состоянии. Все пошло в гору когда Морзе применил свой код Морзе, в электромагнитном телеграфе Морзе открыв при этом будущее всяким назойливым текстам вроде «Ты где?!» и «Ты меня не любишь!» приходящим в самое непотребное для вас время и заработав на патенте немалые деньги. 

Одного «бип, бип, бип» могло бы хватить господину Морзе, но тот оказался косвенно замешан и в другом открытии случайно приободрив другого начинающего художника. Этого художника звали Джон Гофф Рэнд, и на момент встречи с Морзе он подумывал уже забросить изобразительное искусство и податься обратно в столяры. Посмотрев на картины Джона, Морзе похлопал его по плечу и посоветовал тому не терять духа, дескать все известные мастера так начинали. Одухотворенный этим, Джон переехал в Бостон и открыл там себе небольшую студию, удачно женился и поехал в Англию с молодой женой, так–сказать на медовый месяц. Там он продолжил рисовать всяких лордов, герцогов и герцогинь. Наверняка переезды и надобность тащить на себе тяжелые принадлежности для искусства подтолкнули его к осмыслению нового метода хранения красок. 

Дело в том, что на тот момент (середина 19–ого века) художники должны были сами молоть пигменты и смешивать их с маслом. Готовые краски либо сразу использовались на холсте либо откладывались про запас в закрученных наподобие шарика свиных мочевых пузырях (на КПДВ). Процесс был довольно трудоемким, и по этому использовалось довольно ограниченное количество разных цветов. Зажиточным художникам вовсе не стоило коптеть над пылью и тереть пигменты в ступках самому – готовые пузыри с краской продавались, однако и тут проблем хватало. Во–первых открыв пузырь иглой или кнопкой закрыть его уже было очень трудно, ну а во–вторых хранить и переносить их было довольно трудновато из–за «дряблости» самой тары, благодаря чему художники того времени по большей части рисовали у себя в студиях. Надо сказать что имелись попытки хоть как–то усовершенствовать подачу и хранение красок но и эти мало чем отличались от пузырей в смысле надежности. Ружье повешенное на стену должно было выстрелить и оно выстрелило – Джон изобрел жестяной тюбик (или тубу), удобный в обращении и довольно устойчивый к внешним воздействиям. Изобретение конечно добавило к себестоимости краски но было встречено на ура художниками нового стиля – импрессионистами. 

Новаторам, любителям вольной жизни и «аутдор», ловцам интересного момента и чудесных солнечных бликов, таким как Ренуар, Писсарро, Моне и многим другим – тюбик с краской очень понравился, так как его в отличии от пузыря можно было легко переносить буквально в кармане не рискуя при этом испачкать штаны. Дополнительным эффектом мобильности тюбика стала возможность использования более широкой палитры цветов и буйство цветов импрессионистам было обеспечено. Слова Ренуара: «Не будь красок в тюбиках, не было бы ни Сезана, ни Моне, ни Писсарро, ни импрессионизма», это только подтверждают. Думаю что, не будь тюбиков туго пришлось бы не только художникам и космонавтам но и нам с вами, уважаемый %username%, ибо нам пришлось бы макать зубную щетку вот в это. 

Ах да, извиняюсь, я забыл про Джона! В отличии от Морзе, тюбик денег Джону к сожалению не принес и умер он в бедности. Надгробие могилы Джона было с соответствующим изображением и высеченной надписью: «Изобретатель художественного тюбика с краской».

соц. сети