Жизнь и смерть Николая Павленко.

Апрельским утром 1955 года Николай Павленко увидел перед собой кирпичную стену. Он был казнён в соответствии с приговором военного трибунала Московского округа. Так завершился путь полковника, мошенника и миллионера, человека, одиннадцать лет водившего за нос органы госбезопасности и армейскую контрразведку СССР.

В 1912 году в селе Новые Соколы, что под Киевом, родился мальчик, которого назвали Николаем. Его отец был по сельским меркам человеком небедным, держал мельницу, но после революции Павленко-старшего раскулачили. Колхозное будущее юношу не привлекало: 16-летний подросток покинул родное село, чтобы никогда больше туда не вернуться. К закону он относился вольно уже тогда. Чтобы попасть на работу (он строил дороги), юноша приписал себе лишних четыре года. Он сумел поступить в институт на автодорожный факультет, но отучился только два курса, а затем был изгнан из храма знаний из-за кулацкого происхождения.

В 1935 году жизнь Павленко, казалось, пошла под откос. Он был арестован по подозрению в хищении и больше месяца провёл в СИЗО. Однако он сумел не слишком-то благовидным путём выпутаться из затруднительного положения. Павленко был завербован НКВД и начал активно давать показания на "троцкистскую организацию" в стройуправлении. Сомнительное в моральном смысле дело принесло ему вполне осязаемую выгоду. Благодаря новым связям в органах Павленко сумел попасть на работу в Главвоенстрой. Недоучившийся студент благополучно выполнял обязанности прораба, а там дорос и до начальника строительного участка. Павленко понял, что чиновник обладает безграничными возможностями по части личного обогащения и влияния. Возможно, он так и провёл бы остаток дней за прозаическими приписками и осторожным посасыванием соков из государства. Однако к моменту, когда Павленко уже чувствовал себя на своей непыльной должности как рыба в воде, произошло событие, перевернувшее жизнь сотен миллионов людей. Началась Великая Отечественная война.

Мозг Павленко работал довольно специфическим образом. В войне он разглядел неожиданные возможности. 27 июня его отправили в действующую армию в качестве военинженера 2-го стрелкового корпуса. На фронте творился невообразимый хаос, корпус отступал через Березину и Днепр, в июле попадал в окружение. В водовороте, где дивизия могла исчезнуть за день, одному человеку затеряться было нетрудно. Навоевавшись, Павленко решил уйти в свободное плавание. Он подделал командировочное удостоверение, взял с собой шофера — сержанта по фамилии Щёголев — и на армейском грузовичке растворился на просторах тылов.

Если исчезновение военинженера кто и заметил, то очень скоро бывшим сослуживцам стало просто не до него, а многие из тех, кто мог бы озаботиться его розыском, просто погибли. Скорее всего, бывшие командиры, если кто-то и вспомнил об инженере в ранге старлея, просто решили, что он сгинул где-то под бомбами или гусеницами. Однако Павленко не погиб.

Фальшстрой № 5

Павленко добрался до Калинина (нынешняя Тверь), где у беглого инженера были родные и многочисленные знакомые по прежнему месту работы. Некоторое время Павленко скрывался: вокруг Калинина шли бои, фронт перекатывался через город туда-обратно. Когда же фронт устоялся, Павленко решил, что настал его звёздный час: он задумал создать… частную строительную фирму.

Один из старых знакомых Павленко, некий Рудниченко, умел изготавливать фальшивые печати. Воспользовавшись этими талантами, Павленко в марте 1942 года, когда фронт уже перекатился через Калинин и обратно, создал существующую пока только на бумаге организацию — "Участок военно-строительных работ Калининского фронта № 5". Наделав в ближайшей типографии несколько тысяч бланков, Павленко начал вести дела с размахом и восхитительной наглостью. Для начала он получил на армейских складах провиант и униформу. Затем мошенник явился в военкомат Калинина и получил в своё распоряжение первых подчинённых — выздоравливающих из госпиталей. Благодаря талантам Рудниченко перед новорождённым "стройучастком" открывались любые двери. Фиктивная воинская часть обзавелась банковским счётом и всеми атрибутами реального учреждения.

Однако планы Павленко шли намного дальше простой аферы с поддельными печатями. Его строительная команда действительно начала брать подряды на работы — и успешно выполняла их. Руководители советских учреждений на местах и подумать не могли, что работают с аферистом. А особо догадливых Павленко просто и незатейливо подкупал. В конце концов, во вдрызг разгромленной прифронтовой зоне, на недавно освобождённых от оккупации территориях было огромное количество работы для строителей, так что советским функционерам на местах было проще закрыть глаза на любые подозрительные обстоятельства: люди, стройматериалы и оборудование налицо — за чем же дело стало?

Павленко присваивал и делил между своими "офицерами" большую часть средств, но исправно платил "довольствие" рядовым и не забывал заботиться о том, чтобы его поддельный стройбат был одет и сыт. Его люди ремонтировали госпитали, дороги, мосты. Когда фронт двинулся на запад, бригада Павленко тоже двинулась за передовыми частями: "военные строители" в глубоком тылу сильнее бросались бы в глаза. Павленко подкупил подполковника ВВС, чтобы тот легализовал его контору в качестве тыловой части и взял на довольство.

За щедрые взятки подполковник смотрел сквозь пальцы на частные заказы, которые Павленко продолжал выполнять. Бизнес разрастался, так что Павленко требовались новые люди. В качестве пополнения он собирал дезертиров или просто отбившихся от своих частей людей. Если кто из солдат и догадывался о смысле происходящего, то тоже предпочитал молчать: с точки зрения дезертиров и уклонистов, строить мосты на полном довольствии было, несомненно, лучше, чем скрываться по лесам от НКВД. Сам же Павленко старался не отставать от Красной армии, но и не зарываться: вблизи от передовой его "воинской частью" могли заинтересоваться и контрразведчики. Строила его бригада отлично: земляночные городки, столовые, командные пункты — благодарность непосредственного начальства была вполне искренней.

По дороге Павленко и его люди заработали миллионы рублей, а штат к 1944 году, когда войска преодолели прежнюю государственную границу, составлял более двухсот человек — между прочим, при сотне стволов огнестрельного оружия, вплоть до пулемётов. Однако по-настоящему развернулся Павленко в Германии. В разгромленной стране царил полный бардак, советские комендатуры страдали от недостатка людей, к тому же языковой барьер затруднял коммуникацию, а местные мэрии были полностью парализованы страхом и уж точно не стали бы требовать у вооружённых советских солдат подтверждения полномочий.

Павленко конфисковал у немцев десятки автомобилей, множество лошадей, целое стадо скотины, массу провианта, разнообразное оборудование, а заодно — разнообразное личное имущество, вплоть до аккордеонов и велосипедов. Поддельный строительный участок непринуждённо превратился в шайку сухопутных флибустьеров. Благо Павленко никогда не забывал делиться с офицерами интендантской службы. С комендатурой Штутгарта у него сложились особенно тёплые отношения, так что для перевозки награбленного ему выделили даже железнодорожный эшелон. Имущество распродавали в Польше и СССР в частном порядке. Для вывоза трофеев эта "красноармейская Тортуга" использовала аж 30 вагонов.

После войны бригада, сменившая к тому времени название на "Управление военного строительства", откочевала под крыло тульского военкомата. Военкому Рижневу мошенники подарили машину, чем приобрели его полное благорасположение и смогли в очередной раз легализоваться. Павленко же жил на широкую ногу. Раздавая взятки, он выбил себе дом в Калинине и ещё один — на Украине.

Апофеозом этого военно-плутовского романа стало награждение "солдат" перед роспуском отряда: используя фиктивные наградные документы, во время войны и непосредственно после неё Павленко раздал 230 орденов и медалей. "Демобилизованные" служащие разошлись по домам, позвякивая боевыми наградами, сытые и с чемоданами добра в руках. Себя великий строитель тоже не забыл: его грудь украшал целый иконостас, включающий "Красную звезду" и "Боевое Красное знамя".

Стена — кирпичи, приговор — расстрел

Однако Павленко не сиделось на месте. Некоторое время спустя он решил повторить успех. Сначала он просто создал фальшивую строительную артель и скрылся с деньгами, но этой акции недоставало размаха. Душа просила чего-то более масштабного. Клуб подпольных миллионеров решил продолжать свои занятия — и Павленко на крыльях полетел к своему бесславному концу. Возобновить свои плутни он решил во Львове. Туда отправились люди, составлявшие недавно костяк его шайки, включая специалиста по печатям Рудниченко.

Контактный и всегда готовый быть полезным своим новым друзьям, Павленко быстро оброс нужными связями, а Рудниченко обеспечил его достаточным количеством хорошо изготовленных фальшивых документов. Павленко настолько обнаглел, что произвёл себя в полковники, а кадры для его нового "управления" подбирались аж через МГБ. За несколько лет он заключил 64 договора, главным образом — с Министерством угольной промышленности. Занятно, что работу люди Павленко делали на совесть. Павленко отлично платил своим рабочим, тщательно контролировал качество работ.

Казалось, всё идёт великолепно: с осени 1941 года, когда в распоряжении мошенника были только одна машина с шофёром да фальшивое командировочное, прошло уже десятилетие — а о разоблачении и речи не шло. Но именно это благостное положение дел и сгубило мошенников. Павленко расслабился и начал допускать ошибки. В конце концов он должен был попасться. И попался — на совсем уж мелком мошенничестве.

Один из подчинённых Павленко решил провернуть аферу с облигациями госзайма. Он скупал облигации на чёрном рынке, но, перепродавая их рабочим, смухлевал и выдал облигаций на меньшую сумму, чем было заплачено. Один из обманутых, инженер из Могилёва Иван Ефременко, написал жалобу сразу на имя Ворошилова. Осенью 1952 года прокуратура возбудила уголовное дело.

Разумеется, первым делом следователи решили навести справки о части, в которой произошла такая неприятность. Когда пришли ответы на запросы в МВД и Министерство обороны, у сыщиков глаза полезли на лоб: строительное управление ни в каком министерстве не числилось.

Дело передали в Главную военную прокуратуру. Там быстро выяснилось, что Павленко, оказывается, ещё с 1948 года находится во всесоюзном розыске — за историю с той самой артелью, деньги которой он присвоил.

Вся конструкция, которую Павленко так долго и любовно выстраивал, рухнула. 23 ноября 1952 года все филиалы "управления" Павленко были захвачены, а сам он арестован вместе с тремя сотнями подручных. У подпольных строителей изъяли 30 винтовок и автоматов, 3 пулемёта, 19 пистолетов, 76 машин, экскаваторов, тракторов и бульдозеров, а также фальшивые печати, удостоверения, бланки — и генеральские погоны.

Уголовное дело составило 164 тома. Основная масса участников синдиката, как выяснилось, понятия не имела о том, что они делают нечто незаконное. В конечном счёте приговоры получили только 17 человек. Николаю Павленко инкриминировали "универсальную" 58-ю статью — "Контрреволюционная деятельность". На суде Павленко утверждал, что не вёл никакой антисоветской деятельности. Характерно, кстати, что не сел в тюрьму ни один чиновник из числа тех, с кем Павленко вёл свои дела. Некоторые получили выговоры, но это была, конечно, ерунда по сравнению с приговором, который получил сам Павленко. Он был расстрелян, и место, где похоронён один из величайших аферистов СССР, до сих пор не известно.

Евгений Норин

@myhistori.ru