Автор фото: Наталья Боде
«Война — ад. Сталинград же — ад кромешный». И советские, и немецкие солдаты называли события в Сталинграде не иначе как адом на земле. Ожесточенные бои длились с 17 июля 1942 по 2 февраля 1943 года. Советские солдаты сражались за каждую улицу в городе, за каждый дом. Немецкие военачальники не могли поверить, что за несколько часов можно отвоевывать всего 70 метров.
24 января 1943 года.Сталинград.
Из доклада командующего 6-й армией Фридриха Паулюса в Ставку ОКХ:
«Докладываю обстановку на основе донесений корпусов и личного доклада тех командиров, с которыми я мог связаться: войска не имеют боеприпасов и продовольствия; связь поддерживается только с частями шести дивизий. На южном, северном и западном фронтах отмечены явления разложения дисциплины. Единое управление войсками невозможно. На восточном участке изменения незначительные. 18000 раненым не оказывается даже самая элементарная помощь из-за отсутствия перевязочных средств и медикаментов. 44, 76, 100, 305-я и 384-я пехотные дивизии уничтожены. Ввиду вклинения противника на многих участках фронт разорван. Опорные пункты и укрытия есть только в районе города, дальнейшая оборона бессмысленна. Катастрофа неизбежна. Для спасения еще оставшихся в живых людей прошу немедленно дать разрешение на капитуляцию».
На фото выше: Середина января 1943 года. СССР. Прифронтовая дорога у поселка Городище в районе Сталинграда. На переднем плане, у брошенного немецкого бронеавтомобиля связи Sd.Kfz.261, труп немецкого солдата.
Вдалеке храм Всех Скорбящих Радость. Осенью 1942 года в городищенском храме располагалась сначала последняя перед вступлением в Сталинград ставка Паулюса, затем немецкий военный госпиталь.
24 января 1943 года. В осаждённом Сталинграде.
Командир сапёрного батальона вермахта майор Гельмут Вельц:
«... мы оставляем Санаторий. Новые прорывы противника на юге и появление первых русских касок на окраине Минины заставляют командование армии переместиться в район «Сталинград-Центр». Сломя голову весь штаб армии несется на север. Мы тоже. В моем распоряжении автомашина полка связи. Погрузили в багажник хлеб, консервы, шоколад и сигареты.
На Красной площади колонна останавливается. Перед нами огромный дом, так называемый Универмаг. Здесь находится штаб 194-го полка, которым командует полковник Роске. Здание занимает первый эшелон штаба армии. Спускаемся по наклонному въезду, и вот мы уже стоим в слабо освещенном подвальном коридоре: дверь за дверью, комната за комнатой. Роске сразу указывает, где кому разместиться. Слева остаются помещения, занимаемые штабом полка, командирами батальонов, финансово-хозяйственной частью и медпунктом. Справа уже устанавливается рация. Соседнюю комнату занимает полковник ван Хоовен, за ним располагается хозяин дома со своим адъютантом.
В конце большого коридора слева висит рваная портьера, за ней — коридор поменьше с несколькими помещениями. Здесь разместился Паулюс — командующий армией, вместе с ним начальник штаба, начальник оперативного отдела и начальник тыла. Это наверняка последнее местопребывание командующего армией, потому что Красная площадь — самый центр южного котла. Отсюда уйти уже некуда, только разве по воздуху.
Меня определяют к начальнику связи армии. Тусклый свет едва освещает голые стены помещения. Вдоль стен — полки в три этажа. Распределяем их между собой, сбрасываем пожитки. В тот самый момент, когда я здороваюсь с майором Линденом (его саперный батальон ведет бои вне котла, а самому ему суждено пережить горький конец вдали от своей части), в помещение входит командующий армией. Он выглядит усталым и обессиленным. Весь ссутулился. Рукопожатие старика. «Добрый вечер» при входе, «Добрый вечер» при уходе — единственные слова, произнесенные им. Весь его облик — олицетворение слабости и военного поражения.»
Памятник немецким солдатам, погибшим в Сталинграде, в берлинском Цейхгаузе. Памятник скульптора Эрнста Пауля Хинкельдея был открыт 23.03.1943 г.
То, что памятник был сделан быстро (1,5 месяца) и помещен в центре Берлина позволяет понять, каким ударом была для Вермахта и всей Германии Сталинградская катастрофа.
Вспоминает танкист Ямпольский И М - участник Сталинградской битвы:
"Наверное, случай на Тракторном заводе (СТЗ) остался неизвестным или не отмеченным в публикациях. В сентябре 42-го обе противоборствующие стороны вовсю использовали трофейные танки.
Мне один раз пришлось отражать атаку семи Т-34 с немецкими экипажами и даже пару дней сидеть в трофейном немецком танке, приспособленном под огневую точку. У них внутри танка сидишь - ощущение, будто в удобной комфортабельной комнате находишься.
Так вот, шла наша танковая колонна примерно из двадцати танков на ремонт. Четыре немецких танка в сумерках втерлись в эту колонну - никто подвоха не почувствовал - и заехали немцы на территорию ремонтной площадки Тракторного завода, встали по углам.
И открыли огонь по танкам, людям, цехам. Пока их удалось убить, они много бед натворили, такой "праздник" нам устроили... Немцы умели жертвовать собой тоже..."
Вспоминает танкист Ямпольский И М - участник Сталинградской битвы:
"- Мне после войны Сталинград часто снился, не отпускала меня война. Но прошло тридцать лет после Победы, пока я решился на эту поездку в 1975 году. Осень уже стояла. Водят нас экскурсоводы по местам боев, а у меня каждое место связано с горькой потерей боевых друзей: там Коля сгорел, здесь Сашку подбили, а здесь Ивана осколком бомбы насмерть... Это сейчас из памяти многие фамилии стерло, а тогда помнил всех поименно...
Наглотался я там слез и валидола...
Привезли нас на Мамаев Курган. Рядом стоит группа студентов и преподавателей из ГДР (Германская Демократическая Республика), из Берлинского университета. Один немец пожилого возраста посмотрел на мои орденские планки, сам подошел, и на приличном русском языке заговорил со мной. Спрашивает: "Где вы воевали в Сталинграде?". Показал рукой свое направление, сказал, что воевал танкистом. Он говорит: "Стоял напротив ваших танков в сентябре сорок второго", - и даже улицу назвал, где наш штаб находился. Бывший сапер, унтер-офицер, а ныне профессор университета. Он сдался в плен уже в самом финале битвы, вместе со штабом Паулюса.
За пару лет до этой поездки, читал в "Комсомольской правде" о подобной встрече двух бывших противников на Сталинградской земле. Думал, заливает журналист, а тут со мной такая же история наяву, просто невероятно, какие сюрпризы жизнь подкидывает! Выходит, и немцев тянуло на места своих боев съездить. Стоим, разговариваем с ним, но вдруг я понял, что ни он, ни я ничего друг другу не простили. Он мне - поражения и плена, я ему - гибели друзей и родных. Война для нас так и не закончилась..."
А. Драбкин "Я дрался на Т-34"
Вспоминает минометчик Мансур Абдуллин:
"Задолго до рассвета мы были готовы к бою. Вдруг мы услышали надсадный гул моторов с неба — это немецкие транспортные самолеты везли окруженным под Сталинградом фрицам праздничные подарки на новый 1943 год.
Одновременно с немцами мы стали сигналить из трофейных ракетниц, заработали наши зенитки, а через несколько минут на нашу огневую опустилось несколько огромных спаренных парашютов с громадными тюками. Мы распотрошили их и новогодними гостинцами завалили все наши окопы.
Перечислить все, что было в тюках, невозможно — сырокопченая колбаса, сливочное масло, изюм, курага, мед, шоколад, галеты, коньяк, шампанское, шнапс, кофе и многое другое. Кроме этого, были и теплое белье, и шерстяные носки, и пуховые спальные мешки.
Солдаты тащат грузовой контейнер, сброшенный с самолета.
Бойцы тащат в тыл собранное советское и трофейное оружие.Сталинград, январь-февраль 1943 года.
"...Между хуторами, расположенными на холмах, пролегала низина. Рано утром по ней огромной сплошной толпой пошла, спасаясь из окружения, 8-я итальянская армия. Когда передовые части итальянцев поравнялись с нами, по колоннам Т-34 пошла команда: «Вперед! Давить!» Вот тогда мы им с двух флангов дали!
Я такого месива никогда больше не видел. Итальянскую армию буквально втерли в землю. Это надо было в глаза нам смотреть, чтоб понять, сколько злости, ненависти тогда у нас было! И давили этих итальянцев, как клопов. Зима, наши танки известью выкрашены в белый цвет. А когда из боя вышли, танки стали ниже башни красные. Будто плавали в крови. Я на гусеницы глянул — где рука прилипла, где кусок черепа. Зрелище было страшное. Взяли толпы пленных в этот день.
...Позже комбриг отправил нас, человек семь, по местам прошлых боев, зафиксировать и документально оформить подбитые танки нашей бригады. Остановились в Петровском, где давили итальянцев. Вздохнуть нельзя, вонища стоит ужасная! Все же тает, гниет. Машины выделены, местные жители помогают вывозить трупы. Казачки говорят:
— Увозим по пятьсот человек в день хоронить, и все равно, конца не видно.
Вот сколько мы их там танками набили"
Ротный 50-мм миномет во время уличных боев в Сталинграде максимально проявил свои сильные стороны - малый вес и размеры позволяли легко переносить его, менять позицию. Небольшой вес мины - 0,81 кг. позволял расчету носить больше боеприпасов.
И наоборот, основной недостаток миномета - небольшая дистанция огня - перестал иметь значение. Огонь можно было вести в прямом смысле слова из любого окна, из любого пролома в стене.
Примечательно, что именно с учетом сталинградского опыты советская сторона будет сбрасывать 50-мм минометы восставшим в Варшаве летом 1944 года.
У памятника на Мамаевом кургане — бойца с автоматом и гранатой и надписью на постаменте «Стоять насмерть!» лицо маршала Советского Союза Василия Ивановича Чуйкова — главного военного консультанта мемориала, похороненного на его территории. Во время Сталинградской битвы Чуйков командовал 62-й армией.
p.s.
"Блокада": "Дорога жизни" оказалась достаточно широкой для 700 танков,но слишком узкой для умирающих от голода людей
Я когда-то, как и многие советские дети, рыдал над дневником девочки, буднично описавшей голодную смерть близких и страшную жизнь осаждённого города, жизнь, которая едва ли лучше смерти. Дневник не был дописан — девочка и сама умерла от голода.
За время блокады города войсками Вермахта и союзников Германии, с 8 сентября 1941 до 27 января 1944 года, в Ленинграде погибло до двух миллионов человек (по оценкам Википедии, от 600 000 до 1 500 000), при чём эти данные не учитывают ленинградцев, скончавшиеся уже после эвакуации из города, а таких тоже было немало: методов лечения пациентов в состоянии крайнего истощения ещё не было, и смертность оказалась очень высока.
От обстрелов и бомбёжек погибло лишь около 3% ленинградцев, остальные 97% умерли от голода, и в этом нет ничего странного, так как были недели, когда ежедневный паёк некоторых категорий горожан составлял всего 125 граммов хлеба — это столько, сколько многие из нас съедают за завтраком, намазывая хлеб маслом или джемом, заедая им омлет или сырники…
Но блокадный хлеб отличался от привычного нам: при его производстве использовали пищевую целюлозу, хлопковый жмых, еловую хвою…
Но и такой хлеб выдавали по карточкам, которые можно было потерять, которые могли украсть — и люди просто оставались наедине с голодом: большинство наших современников не понимают, что это такое — голод, они никогда не испытывали его, они путают с голодом привычку к регулярному приёму пищи.
А голод — это когда ты ешь крыс, голубей, тараканов.
Голод — это когда ты убиваешь собственого кота, чтобы его съесть.
Голод — это когда ты заманиваешь к себе женщину, чтобы убить её и сожрать.
В декабре 1941 года в Ленинграде выявили 26 людоедов.
В январе 1942 года уже 336 человек.
А за первые две недели февраля арестовали уже 494 людоеда.
Я не искал полных данных о людоедстве в Ленинграде, но нет сомнений в том, что даже и эти цифры не отражают реального положения вещей.
Итак, история блокады Ленинграда — это один из величайших кризисов человечества, история беспримерного личного героизма миллионов ленинградцев и миллионов личных трагедий.
Но вот вопрос — а была ли возможность сберечь жизни ленинградцев?
Нет, я даже не говорю об отказе от обороны и сдаче города немцам, хотя ужасные последствия для горожан в таком случае, выдвигавшиеся советской пропагандой в качестве причины выбора обороны даже в условиях полной блокады, — вряд ли достаточно обоснованы.
Я говорю о другом.
О том, что Ленинград все годы блокады не просто выживал.
Ленинград производил промышленную и военную продукцию, поставляя её не только в войска, защищавшие город, но и «на материк» — за пределы кольца блокады:
За второе полугодие 1941 г., …, Ленинград дал фронту 713 танков , свыше 3тыс.полковых и противотанковых орудий , более 10300 минометов , 480 бронемашин , 58 бронепоездов.
Кроме того , за июль –декабрь 1941 г. фронт получил более 3 млн. снарядов и мин, 40 тыс. реактивных снарядов, большее количество другой боевой техники…
Выпускаемые в городе артиллерийские орудия, миномёты и боеприпасы направлялись не только на Ленинградский фронт, но и под Москву.
В самый разгар битвы за столицу из осаждённого Ленинграда было отправлено свыше 400 полковых пушек, около 1 тыс. миномётов различных калибров и почти 40 тыс. бронебойных снарядов. 28 ноября 1941 г. командующий Западным фронтом Г.К.Жуков прислал в Ленинград телеграмму: “Спасибо ленинградцам за помощь москвичам в борьбе с кровожадными гитлеровцами”.
Ленинградская промышленность неуклонно увеличивала выпуск боевой техники, вооружения и боеприпасов. Если принять производство военной продукции в первом квартале 1942г. за 100 проц. , то в третьем она составила 488,1 проц., а в четвёртом -572,8 проц.
В 1942г. промышленность Ленинграда дала фронту 60 танков, 692 орудия, более 1500 миномётов, 2692 станковых пулемёта, 34936 автоматов ППД, 620 автоматов ППС, 139 ручных пулемётов.
Ленинградские заводы достроили (построили) 38 боевых кораблей (в том числе 2 миноносца, 1 подводную лодку, 6 торпедных катеров, 2 морских охотника и тд).
Что же получается?
С одной стороны, ленинградцам не хватало продовольствия, и они погибали от голода.
С другой стороны, для организации эвакуации не имелось достаточного количества транспорта, и из города не успевали вывозить всех, кто не был нужен для производства военной и другой промышленной продукции — а паёк этих людей даже официально был в три раза ниже, чем для занятых в цехах, т.е., голодная смерть им была практически обеспечена — голодная смерть без смысла и пользы для обороны, для страны, для себя и своих близких.
Но с третьей стороны, в то же самое время, когда в Ленинград не завозили в достаточном количестве продовольствия, туда ухитрялись завозить сырьё и материалы для обеспечения нужд городских промышленных и военных предприятий, и тогда же, когда не хватало транспорта для эвакуации умирающих ленинградцев, — этот транспорт находился для вывоза сотен танков, тысяч орудий, десятков тысяч пулемётов и миномётов, сотен тысяч автоматов, огромного количества снарядов…
Что это значит?
Это значит, что на самом деле существовала возможность поставлять в Ленинград достаточное количество продовольствия, и эвакуировать гораздо больше ленинградцев и гораздо быстрее — не доводя ситуацию с продовольствием в городе до критической.
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи