Подборка.

В одном из соседних домов, в полуподвале, дирекция организовала мастерскую по производству фигур для пирамиды. Фигуры должны были быть очень легкими. Я разработала чертежи проволочных каркасов фигур. Эти проволочные манекены, разные по форме, несли в себе характеристики и особенности изображаемых персонажей, а костюмы, в которые они должны были быть одеты (абсолютно реальные), делали их правдоподобными. Головы - из легкого папье-маше. Парики, бороды, усы, грим были шаржированными и подчеркивали характеры типажей.

Я повела Владимира Владимировича в мастерскую. Мы вышли из цирка и не успели сделать несколько шагов, как увидели, что люди, идущие нам навстречу по тротуару, оборачиваются назад и шарахаются в стороны... Причиной были движущиеся по направлению к цирку сенаторы, священники, митрополиты, дьячки, генералы, приставы, городовые... Они «шли», слегка раскачиваясь, - портные и бутафоры переносили готовые фигуры на шестах для водворения в бутафорскую цирка.

Владимир Владимирович, еще не видевший этих фигур, остановился ошеломленный. Замолк, а потом начал безудержно и беззвучно хохотать (он всегда смеялся беззвучно). Цветной бульвар, дома, граждане и вдруг - эти страшные люди прошлого, двигающиеся нам навстречу. Прохожие реагировали по-разному: кто-то говорил, что это «невзаправдашные», кто-то говорил, что это «уроды из цирка» - там всякое бывает! - кто-то, разобравшись, хохотал. Высказывались предположения.

- Да это их переодели и перегоняют снимать на кино.

Были осенявшие себя крестным знамением старушки торговки с корзинками и бидонами (рынок рядом). Кто-то громким, шипящим шепотом спрашивал:

- Небось мощи перетаскивают? Ой! Да неужто в могилах нетленными сохранились? Да куда же их? Батюшки! Гляди! Пристав да городовые! Где же они прятались, такие здоровенные, да со свистками?!

Мужчина возле немецкого приказа военной комендатуры Берлина, апрель-май 1945 года. 

Перевод текста приказа: «Приказ военной комендатуры Берлина. 
Отпускники и командированные вермахта обязаны УЖЕ СЕГОДНЯ явиться с оружием, боеприпасами и провиантом на один день в казарму имени Секта в Шпандау, вход с улицы Сектштрассе. В случае отсутствия общественного транспорта необходимо добраться на место явки пешком. 
Берлин, 20 апреля 1945». 

Рядом висит немецкий пропагандистский плакат, перевод: «Полковник Рудель подбил 500 большевистских танков. Унтер-офицер Бохлер уничтожил 100 ... [неразборчиво]. Ополченец Новак уничтожил 9 большевистских танков. Главное — не масса, а действие!».

САУ «Штурер Эмиль» на испытательном полигоне в Куммерсдорфе

Тяга немцев к всесокрушающим и всеуничтожающим монстрам, конечно, поражает. Вот и история появления САУ с именем "Упрямый Эмиль" (Sturer Emil ), данным этим двум машинам, за удивительную, в кавычках, надежность, ремонтнопригодность и простоту конструкции, тому пример. 

Во время подготовки к вторжению в Великобританию – операции «Морской лев» – германское командование учло возможность столкновения с тяжелыми английскими танками. Прежде всего, беспокойство вызывали танки Mk IV Churchill, ряд модификаций которых оснащался серьезными 76-миллиметровыми пушками. Эти бронемашины представляли собой серьезную угрозу для большинства немецкой бронетехники первых лет Второй Мировой войны. Кроме того, «Черчилли» имели солидную броню – до 100 миллиметров на лбу. Для борьбы со столь серьезным противником требовалась соответствующая техника. 

В начале 1940 года подобные требования вылились в работы по определению облика перспективной противотанковой самоходной артиллерийской установки. Командование страны затребовало создать две САУ, вооруженные 105-мм и 128-мм пушками. Такое вооружение должно было обеспечить гарантированное поражение всех существующих танков, состоящих на вооружении европейских стран, а также иметь определенный задел в направлении уничтожения танков ближайшего будущего. Тем не менее, через несколько месяцев было решено, что достаточно и одной самоходки. Программу работы по тематике 128-мм самоходного орудия закрыли, а в результате второй программы была создана САУ Dicker Max. 
В первых месяцах следующего 1941 года германское командование перестало активно готовиться к войне с Великобританией. Актуальной целью стал Советский Союз. За несколько дней до нападения обе произведенные опытные САУ Dicker Max отправились в войска для опытной эксплуатации. О проекте самоходки со 128-мм пушки уже не вспоминали. 

Но вот началась операция «Барбаросса». Танки Вермахта пошли в наступление и встретились с очень неприятными противниками. Это были советские танки Т-34 и КВ. Вооружение и защита немецких танков PzKpfw III и PzKpfw IV позволяли бороться со средними Т-34, но против тяжелых КВ с соответствующим бронированием их пушки были бессильны. Приходилось привлекать авиацию и зенитчиков с их 88-мм орудиями FlaK 18. Кроме того, свою боевую эффективность показали самоходки со 105-мм пушками. Требовалось срочно усиливать самоходную противотанковую артиллерию. 
Тут-то и вспомнили про почти забытые наработки по САУ с пушкой калибра 128 миллиметров. Всего через несколько недель после начала войны фирмы Rheinmetall и Henschel получили задание на разработку полноценной самоходки. 
Рейнметалловцы, недолго думая, использовали ствол, лафет и противооткатные устройства от своей же зенитки 12,8cm Flak Gеrat 40. И на основе этого орудия быстренько сляпали то, что впоследствии стало именоваться 12,8cm Kan L/61. 
"Ага", - обрадовались высшие чины вермахта, - "вот мы с помощью этой пушечки и дадим всем люлей"! 
"У-у-у-у-у...", - разочарованно протянули они, когда узнали, что вес этой "мелкашки" 7835 кг, так как поняли, что подходящего шасси для этой пушешки у них-то и нет. 

Но случилось чудо: как раз в это время "освободилось" шасси экспериментального тяжелого танка VK 30.01(H). 
"Ура!!! - снова заорали генералы. - Теперь-то точно будет у нас САУ с орудием калибра 128 мм!!!". 
Не тут-то было! 
Хотя подвеска шасси VK3001(H) спокойно выдерживала расчетные нагрузки при стрельбе из 128-мм пушки, однако экспериментальный танк имел недостаточные габариты. На него можно было установить бронированную рубку с орудием, но в таком случае почти не оставалось места для экипажа. Ни о какой эргономике, даже сносной, не могло быть и речи. 
Пришлось фирме Henschel взяться за его доработку. 
Воткнули еще по каточку в любимую всеми верными сынами Фатерлянда "шахматную" ходовку имени герра Книпкампа. Корпус малость подвергли "наппильнингу", после чего лоб корпуса стал толщиной 50 мм, борта 30 мм, лоб неподвижной рубки, сваренной в кормовой части корпуса - 50 мм, борта рубки - 15 мм. 

В рубку и воткнули орудие 12,8cm Kan L/61. 
Для своего времени оно обладало фантастическим бронепробитием. 26-килограммовым снарядиком 12,8cm Panzergranate mit Lichtpurhuelse Nr.4 пушка пробивала: с дистанции 100 метров – 200 мм гомогенной брони; с 500 метров – 175 мм; с 1000 метров – 150 мм; с 1500 метров – 132 мм; с 2000 метров – 130 мм. 
На дистанции в 2 километра (?) из нее можно было легко подбить тяжелый советский танк КВ-1. 
Двигатель оставили без изменений – Maybach HL116 мощностью в 300 л.с. 
Экипаж 128-мм самоходной пушки состоял из пяти человек: механик водитель, командир, наводчик и двое заряжающих. Рабочие места четырех из них находились в рубке, поэтому увеличение размеров шасси было более чем необходимым. На случай непредвиденных обстоятельств, а также для борьбы с пехотой противника экипаж имел в своем распоряжении пулемет MG 34, несколько пистолетов-пулеметов MP 38/40 и гранаты. 

Первые (они же, как потом окажется, и последние) экземпляры 128-мм самоходной пушки получили официальное название 12,8 cm PaK 40 L/61 Henschel Selbstfahrlafette auf VK3001(Н). 
Первый экземпляр был готов к осени 41-го, а второй пришлось подождать до весны следующего года. 
Интересной особенностью первого прототипа 128-мм самоходки было наличие дополнительной рубки, установленной справа от места механика-водителя. Она предназначалась для его помощника только на время испытаний и была изготовлена из обычных стальных листов без смотровых щелей. 

Первым делом два прототипа отправились на полигон. Проведенные испытания показали, что они являются, мягко говоря, противоречивыми машинами. Достоинства 128-мм орудия сильно “сглаживались” недостатками удлиненной ходовой части. Сама схема шахматного расположения опорных катков вряд ли являлась оптимальной для условий Восточного фронта, вдобавок являясь более трудоёмкой в производстве. Кроме того, немаленькие габариты рубки и орудия влекли за собой проблему визуального обнаружения, а значит демаскировки. 
А ходовые качества «Упрямых Эмилей» (такое неофициальное название получили эти САУ) оказались просто ужасными - хотя САУ могла преодолевать ров шириной 4,5 метра и брод до 1,05 метра, её максимальная скорость по шоссе составила всего 25 км\ч. Ещё хуже обстояли дела с запасом хода – при наилучших условиях он не превышал 170 км, а по «неподходящей» местности самоходка могла пройти только 80 км. 

Однако, после полигонных испытаний оба «Упрямых Эмиля» все-таки были посланы на фронт для прохождения испытаний в реальных боевых условиях. 
В преддверии наступления на южном участке советско-германского фронта оба прототипа Pz.Sfl. fuer 12,8cm K.40 приказом от 15 мая 1942 года были сведены Panzerjager-Zug, вошедший в 3-ю роту 521-го тяжёлого истребительно-противотанкового дивизиона. Командовал ротой обер-лейтенант Курт Хильдербрандт. 
Практически сразу после прибытия САУ получили очередные прозвища, на этот раз «личные». Солдаты прозвали их «Мах» и «Moritz» в честь двух друзей-хулиганов из поэмы Вильгельма Буша. Вероятно, причиной возникновения таких прозвищ стали постоянные поломки, которыми досаждали оба «Упрямых Эмиля». 

“Max” и “Moritz” вместе на испытаниях.

По воспоминаниям Курта Хильдербрандта в первом бою принял участие только «Moritz», так как «Мах» немедленно вышел из строя и остался в резерве из-за проблем с двигателем. 
В ходе отражения атаки 30 советских танков Т-34 и КВ-1 экипаж немецкой САУ добился значительных успехов. Стрельба велась с дистанции 1000-1500 метров бронебойными снарядами, при этом самоходка несколько раз меняла позицию. Большая дальность позволила немцам без особых проблем подбить четыре советских танка. Любопытно, что за два дня боёв экипажи «Moritz» и «Max» заявили об уничтожении только «тридцатьчетверок», упустив единственный КВ.

Более того - дуэль с КВ-1 едва не закончилась для них плачевно. 
Всего по имеющимся данным, «Moritz» и «Max» уничтожили не менее 35-40 советских танков. 

В скором времени «Moritz» и «Max» направили под Сталинград. 
По документам на 12 декабря 1942 года обе самоходки находились в боеспособном состоянии. 
В поэме В. Буша судьба хулиганов оказалась совсем не радужной - их смололи на мельнице и скормили уткам, чему никто не огорчился. 
С самоходными «Максом» и «Морицем» произошло нечто похожее, но с поправкой на особенности войны. 
Одна из САУ была, вероятно, уничтожена своим экипажем при выходе из окружения. 
Вторая САУ досталась советским войскам в практически целом виде недалеко от Сталинграда. После небольшого ремонта трофейный «Упрямый Эмиль» погрузили на поезд и отправили в Кубинку, где советские специалисты ознакомились с потенциальными возможностями одной из самых мощных немецких САУ.

"Упрямый Эмиль" на выставке трофейной техники в ЦПКиО им Горького. Москва 1944-45 гг.
Начиная с 1943 года, «Упрямый Эмиль» участвовал в выставках трофейной немецкой техники. 

Пожалуй, солдаты Красной армии, а особенно танкисты, только обрадовались бы, узнав дальнейшую судьбу проекта 12,8 cm PaK 40 L/61 Henschel Selbstfahrlafette auf VK3001(Н). Слабый двигатель, перетяжеленная конструкция, малый боезапас, а также недостаточные углы наведения пушки стали причиной сомнений в целесообразности серийного производства САУ. Кроме того, на дворе был уже 42-й год – нужно было решать судьбу тяжелого танка PzKpfw VI Tiger. Поскольку фирма «Хеншель» не могла одновременно собирать и танк, и самоходку, ее руководство совместно с командованием Вермахта постановило начинать серийное производство «Тигра». 
Проект «Sturer Emil» закрыли и более не возобновляли. 
А единственный оставшийся «Упрямый Эмиль» находится в настоящее время в Кубинке.

Этот танк - единственный представитель редчайшего вида "Эль танко мексикано". 
В ходе мексиканской революции 1910-1921 годов горячие мексиканские мучачос решили заиметь себе танк. Желание насквозь понятное, так как революция уже 7 лет длится, а ни одного танка у борцов за всеобщее равенство и братство и нет. Несправедливо же. 

И вот в 1917 году некий Альберто Салинас Карранса решил спроектировать и построить первый мексиканский революционный танк. Причем сразу замахнулся на машину тяжелого класса. 
Невооруженным глазом видно, что проект создавался под явным влиянием британского "ромба" типа Mark I, хотя специфика боевых действий в Мексике разительно отличалась от таковой на Западном фронте. Детальное описание конструкции этой машины в настоящее время отсутствует. 
Однако вооруженным взглядом, по уцелевшим снимкам сего девайса, видно, что в шасси использовалась многокатковая ходовая часть с блокированной подвеской опорных катков, передними направляющими и задними ведущими колесами. Верхняя ветвь гусеничной цепи, набранной из стальных траков, судя по всему поддерживалась металлическими направляющими рельсами. 

Корпус танка по конструкции и компоновке мало отличался от своего аглийского "прародителя". Основной особенностью была установка орудия в большой амбразуре наклонного лобового бронелиста, а также пулеметные установки в бортовых спонсонах. 
На крыше корпуса устанавливалась массивная коробчатая рубка, где находились места для водителя и командира машины. 
Таким образом, полный экипаж танка мог состоять из 6-8 человек. 
Что касается силовой установки, то можно предположить, что танк оснащался бензиновым двигателем мощностью 90-100 л.с. и механической трансмиссией. 
Вооружать танк собирались, ни много, ни мало, пятиствольной револьверной пушкой конструкции Гочикса калибра 47 мм. Такие орудия предназначались, в основном, для оснащения кораблей, однако они нашли себе применение не только на море. Основным их преимуществом была хорошая кучность огня, но реализовать его можно было только в ближнем бою. Недостатком револьверной пушки была её масса, которая вместе с тумбой составляла порядка 580 кг. В то же время, как несомненное преимущество можно отметить магазинное заряжание. 

Постройка первого прототипа производилась силами Talleres Nacionales de Construcciones Aeronauticas (TNCA), расположенных в г.Балбуэна. Эти авиационные мастерские обладали весьма современным на тот момент оборудованием и занимались мелкосерийным производством самолётов. 
По всей видимости, сборка танка заняла немного времени, поскольку его первые фото датируются 1917 годом. В зарубежных источниках его называют “Tanque Salinas” или “TNCA Salinas”. Как нетрудно догадаться танк получил имя по фамилии своего создателя, и был выпущен в одном единственном экземпляре. 

Никакой информации относительной испытаний этого чудесного первенца бронетанковой промышленности Мексики нет. 
Но, судя по всему, на ходовые испытания он всё же поступил. Мексиканские источники тонко намекают на то, что количество "Tanque Salinas" могло быть больше одного, но учитывая полную разруху в экономике этой латиноамериканской страны в это верится с большим трудом. 
Также утверждается, что прототип танка, принадлежавший Армии Конституционалистов, принял участие в боях с мятежниками на завершающем этапе революционных событий. 

Приблизительно в 1921-1922 гг. "Tanque Salinas" вывели из эксплуатации и отправили на базу ВВС в Балбуэне (хотя есть стойкое мнение, что танк вообще никогда не покидал её территории), где он остался доживать свой век. В конечном итоге, после покупки в 1930-е гг. партии танков Marmon-Herrington, этот уникальный образец бронетехники был разобран на металл. 
На этом история первого и последнего танка собственно мексиканской разработки и закончилась.

На фото: Генерал Шарль де Голль во время визита в СССР в 1944 году.

Зимой 1944 года генерал Шарль де Голль во время официального визита в СССР посетил находящийся в руинах Сталинград. Позже, уже в Москве во время официального приёма в Посольстве Франции корреспондент Би-Би-Си Алекандр Верс (Alexander Werth) спросил генерала о его впечатлениях. Де Голль ответил: “Ah, Stalingrad! C’est tout de même un peuple formidable, un très grand peuple.” (“О, Сталинград! Всё равно это сильный, великий народ”). Корреспондент согласился: “Ah, oui, les Russes…” (“О, да, русские”). На что генерал де Голль ответил с нетерпением: “Mais non. Je ne parle pas des Russes, je parle des Allemands. Tout de même, avoir poussé jusque là!” (“Нет, я не говорю о русских; я имею ввиду немцев. Не смотря ни на что, они продвинулись так далеко!”).

R101 — крупнейший британский жёсткий дирижабль, один из самых больших дирижаблей в мире. Постройка завершена в 1929 году. 5 октября 1930 года, выполняя свой первый межконтинентальный перелёт, разбился в северной Франции в окрестностях города Бове, при этом из находившихся на борту 54 человек погибло 48.

Гибель R101 поставила крест на британской дирижаблестроительной программе. Произведённый эффект был настолько силён, что Британия после катастрофы у Бове больше не строила не только больших жёстких, но вообще никаких дирижаблей. Прекращены были всякие работы по дирижаблям R102 и R103, находившимся в стадии проектирования. Больше того: после года раздумий был отправлен в утиль дирижабль R100, несмотря на то, что с ноября 1929 года он вполне успешно летал, в том числе через Атлантику в Канаду.

• Комментарии  (0)