fly

Войти Регистрация

Вход в аккаунт

Логин *
Пароль *
Запомнить меня

Создайте аккаунт

Пля, отмеченные звёздочкой (*) являются обязательными.
Имя *
Логин *
Пароль *
повторите пароль *
E-mail *
Повторите e-mail *
Captcha *
1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 Рейтинг 5.00 (1 Голос)

Алексей Шультес перевел с немецкого книгу воспоминаний солдата Кайзеровской армии Доминика Рихерта "Лучшая возможность, чтобы умереть". Автор был призван еще в 1913 году и все тяготы грядущей войны ощутил сполна: четыре года воевал и на русском, и на французском фронтах, был в самых невероятных переделках, стал свидетелем первого в истории столкновения танков с танками, и в конце концов... дезертировал. Книга задумывалась Рихтером как предупреждение всем молодым людям и выдержана в стиле, напоминающем "На Западном фронте" Ремарка. Безусловно заслуживает внимания как пример особого видения войны. Согласно последней воле старика, его воспоминания публикуются в общем доступе и любой желающий может с ними ознакомиться совершенно бесплатно по ссылке: http://www.proza.ru/2017/09/15/1038 .

19 августа – бой под Саарбургом (Лотарингия)
В ночь с 18 на 19 августа французы заняли лежащие перед нашей позицией деревни, а также местность между ними. Рано утром был дан приказ к общей атаке на французов. Мигом исчезли улыбки и смех. На всех лицах серьёзное, напряженное выражение. Что принесёт день? Я не верю, что кто-то думал об отечестве или других патриотических надувательствах. Забота о собственной жизни отодвинула всё на задний план.
По дороге, которая примерно в 500 м от нас ведёт под гору к деревне Ридинг, в деревню в очень быстром темпе рота самокатчиков нашего полка (около 80 чел.) Едва они скрылись за первыми её домами, началась в деревне дикая пальба. Вся рота была уничтожена, осталось 4 человека. Внезапно огонь открыла наша артиллерия, отвечая французам. Битва началась. С заряженными винтовками и надетыми ранцами мы стоя-ли на коленях в окопе и с колотящимся сердцем ждали дальнейших распоряжений. «Батальон выдвигается по окопу на ту сторону дороги. Передай дальше!». Все, согнув спины, пришли в движение. Некоторые французские снаряды падали очень близко от окопа, так что приходилось падать на секунду на дно окопа. Мы достигли дороги и ползли – больше на четвереньках – вперёд вдоль дорожной канавы. Но слишком быстро нас обнаружила французская артиллерия. Вдруг свист, вспышка перед нами, попала шрапнель, но никого не задело. Сссст-бум-бум - прилетают они. Вскрики тут и там, мой второй впереди идущий вскрикнул, упал на землю, катается, крича о помощи. Это ужасает.
«Вперёд, быстрее!». Все бегут по канве вперёд, но снаряды были быстрее, потери росли. «Батальон смещается влево, поротно, с дистанцией четыре шага, рассыпаться в стрелковую цепь. Быстро!». Почти за 2 минуты батальон развернулся, дальше бегом. Французская пехота, которую не было видно, открыла по нас оживленный огонь. Снова потери. От бега и волнения сердце выпрыгивает из груди. Мы штурмуем вокзал Ридинга. Из-за нашего численного перевеса французы вынуждены оставить эту позицию. Мы взяли одного пленного. Под откосом лежим в укрытии, можем отдышаться. Всюду слышен грохот орудий, взрывы снарядов и треск ружей с пулемётами. «О, если бы мы могли чуть дольше здесь полежать», думал я. Но не тут-то было! Другой батальон присоединился к нам, подойдя сзади. 1-й батальон пехотного полка № 122 скрытно смещается влево. Мы добрались до впадины, достигли леса и обошли по дуге примерно 2 км, чтобы атаковать с фланга деревню Бюль, которую французы отважно защищали. Едва наша 1-я линия вышла из защищающего леса, как засвистели французские гранаты. Они были хорошо нацелены и комья земли, рыча, полетели над нашими головами, причиняя, однако, мало вреда нашей рассредоточенной линии. Мы должны были пересечь плоскою долину, по которой тёк ручей. Поскольку луг не давал ни малейшего укрытия, нам пришлось искать таковое по ту сторону склона берега ручья. Мы почти два часа простояли по пояс в воде, пригнувшись за склоном, в то время как шрапнели рвали в клочья ивы и ольху над нашими головами. Мы получили из леса несколько линий в поддержку и должны были выступить на приступ холма. Бешеный ружейный огонь вёлся по нас. Один бедный солдат пал на мягкую траву. Продвинутся дальше было невозможно. Все бросились на землю и пытались окопаться руками и лопатками. Дрожа, плотно прижимаясь к земле, лежали там, каждый миг ожидая смерти. Тут я услышал на вершине холма грохот ужасных взрывов, приподнял голову и посмотрел наверх. Там висели огромные чёрные тучи дыма, новые тучи взметались ввысь, во все стороны летели комья земли. Немецкая пешая артиллерия держала вершину под сильным огнём. Теперь мы могли взять холм и деревню без особых потерь. В вырытом на строительной площадке котловане мы нашли укрытие от огня артиллерии. Рядом со мной лежал баденский резервист, отец двух детей. Он вытащил сигарету и перед тем как прикурить, сказал мне: «Кто знает, может это последняя». Едва он произнёс эти слова, как над нами взорвалась шрапнель. Осколок пробил лямку ранца на груди и
попал в сердце. Резервист испустил крик, подскочил и рухнул замертво. Два других солдата и наш капитан были ранены. Мы до вечера лежали в погребе. Потом двинулись дальше; без сопротивления захватили лежащие к юго-западу от Бюля поместья. Там мы провели ночь. Смертельно усталые, замученные, мокрые от пота и ручейной воды все завалились спать. Я взял стоящие рядом снопы овса, уложил два в борозду и накрылся двумя другими. Скоро я уснул. Вдруг раздался крик и началась стрельба. «Стройся в три линии! Первая лежит, вторая стоит на коленях, третья стоит! Быстро открыть огонь вперёд!» Все забегали, вмиг были составлены три линии, и французы, которые производили контратаку, встречены мощным беглым огнём. Однако в некоторых местах они достигли немецких линий, где в темноте дрались на штыках. Наконец они отступил и снова воцарился покой. Я не участвовал, а как можно глубже забился в овёс. Вопли, крики о помощи и стоны раненых очень меня будоражили. Наконец я снова уснул.

В два часа пришла полевая кухня, была пища: горячий кофе и хлеб. Кофе шёл великолепно, многие ведь замёрзли в своих мокрых мундирах. Поскольку половина личного состава отсутствовала, мы получали сколько хотели. Я еще наполнил флягу про запас на следующий день. Потом я залез обратно в свой овёс и проснулся только когда солнце стало светить мне в лицо. Я встал. Какой вид мне открылся! Перед нами лежали мёртвые и раненые французы, насколько охватывал глаз. Там лежали и мёртвые немцы, раненых уже унесли. Я подошёл к ближайшему раненому французу и поделился с ним кофе из фляги. Как этот бедолага благодарил! Подъехали немецкие санитарные кареты, которые увезли раненых французов. Мёртвые частью были ужасного вида, некоторые лежали ничком, некоторые навзничь. Кровь, скрюченные руки, остекленевшие глаза, искаженные лица. Многие судорожно сжимали оружие, другие – полные горсти земли или травы, которые они вырвали в агонии. Я увидел, что много солдат стоит у одного места и пошёл туда. Мне представилась ужасающая картина. Немецкий и французский солдат лежали там с полусогнутыми ногами друг против друга. Каждый проткнул другого штыком и так они вместе рухнули.
Был оглашён приказ по корпусу: вчера французы атакованы на стокилометровом участке между Мецом и Дононом и несмотря на храброе противодействие отброшены, захвачено много пленных, захвачены пушки. Потери с каждой стороны оцениваются в 45 тысяч человек. Наши солдаты заслужили полную признатель-ность за отвагу и геройство, да будет им известна горячая благодарность родины и т.п. Мужество, героизм – существует ли это вообще? Я сомневаюсь, т.к. под огнём видел написанные на лицах страх, тревогу и отчаяние. Решительно ничего общего с отвагой и геройством, т.к. в действительности есть только ужасная дисциплина и насилие, которые толкают солдат вперёд и на смерть.

пара фото самого Рихерта.

спасибо


Комментарии могут оставлять, только зарегистрированные пользователи.