Лёгкий танк, или тяжёлый трактор.

4 августа 2014 года Швеция отметила 200-летие со дня подписания перемирия с Норвегией. С 1814 года Швеция больше не воевала, сохраняя, вместе с тем, крупнейшую в регионе армию. Через 100 лет после этого шведы могли снова вступить в войну. Но в результате ожесточенной дискуссии между шведскими политиками было решено воздержаться от объявления войны России. Начавшаяся 2 августа 1914 года в стране мобилизация не переросла в реальные боевые действия, и кровавая мясорубка Первой мировой войны обошла Швецию стороной.

Вместо этого шведы смогли заработать, поставляя продовольствие и различные материалы обеим сторонам конфликта, в том числе и Германии. А после окончания войны, несмотря на свой нейтральный статус, Швеция поспешила приобщиться к передовым достижениям военной мысли воевавших стран. В результате, первым танком шведской армии стал опоздавший на войну немецкий LK-II, принятый на вооружение как Strv m/21.

Дивиденды нейтралитета

Торговля с Германией оказалась выигрышной не только с точки зрения прибыли, но и в военном отношении. Надо сказать, что с некоторыми немецкими производителями, такими, как концерн Krupp, шведские оружейные фирмы, в частности, Bofors, до Первой мировой войны конкурировали. А после начала войны начались плотные контакты в оборонной сфере. Именно от немцев в январе 1918 года шведские военные узнали о новом типе оружия — танках. Трофейный английский танк был продемонстрирован шведской делегации.

Немецкое танкостроение в это время переживало далеко не лучшие времена. В начале 1918 года велись ожесточенные споры между Йозефом Фольмером, который руководил разработками танков, и немецким генералитетом. По мнению Фольмера, вместо бронированных чудовищ вроде 120-тонного K-Wagen, который ему заказали, требовалось строить сотнями легкие танки LK (Leichte Kampfwagen, дословно «легкая боевая машина»), вооруженные пулеметами либо легкими пушками. К слову, LK, очень похожий на английский средний танк Mk. A Whippet, на деле был собственной немецкой разработкой.

Хоть как-то пробить брешь недоверия генералов к LK удалось только с появлением Mk. A Whippet на полях сражений. Случилось это в марте 1918 года. До того программа LK, запущенная еще в сентябре 1917 года, постоянно торпедировалась военным руководством. В итоге немецкие генералы доигрались: за всю войну армия Германии получила всего 20 тяжелых танков A7V. Что же касается LK, то с организацией его производства немцы и вовсе опоздали. К ноябрю 1918 года было произведено всего два LK-II. Куда больше оказалось недостроенных машин.

Стоит немного остановиться на том, что же из себя представлял LK-II. Обычно, говоря об этом танке, подразумевают боевую машину с пушкой в казематной установке. На самом деле осенью 1918 года танк продолжал эволюционировать. 57-мм пушка, которую изначально предполагали на него устанавливать, оказалась слишком большой. Вместо нее в сентябре 1918 года конструкторы Krupp разработали 37-мм пушку, которую также предполагалось ставить в казематной установке. Тогда же примерно треть танков было решено сделать пулеметными. Устанавливать пулемет предполагалось уже во вращающейся башне.

Одновременно начались серьезные переделки корпуса. Лобовой лист моторного отделения лишился воздуховодов и получил скос вперед. Переделанным оказалось и боевое отделение. Эти факты очень многие исследователи упускают из виду, полагая, что LK-II предполагалось выпускать в исходном виде. Еще интереснее то, что 37-мм орудие в LK-II производитель установить не успел, так что пулеметная версия стала основной и, по сути, единственной. Есть серьезные основания полагать, что после Компьенского перемирия именно такие машины немцы продолжили достраивать.

Согласно планам немецких военных от 30 сентября 1919 года, в армии Веймарской республики предполагалось иметь 100 легких танков. Впрочем, планы эти просуществовали недолго: уже 10 января 1920 года начал действовать Версальский договор, по которому танки для Германии были запрещены. Это не помешало немцам в том же 1920 году продать Венгрии 14 LK-II. Выглядели они точно так же, как и те танки, которые позже оказались в Швеции. Именно так должны были выглядеть и серийные LK-II с пулеметным вооружением, которые опоздали на поля сражений Первой мировой войны.

Впервые попытку заполучить танк шведские военные предприняли в июле 1919 года. Судя по тому, что речь шла о легком танке, начальник Генерального штаба генерал Карл Бильдт намеревался приобрести английский Mk. A Whippet. На это указывает и запрошенная сумма — 40.000 шведских крон. Впрочем, отсутствие в казне денег заставило военных забыть об этой идее.

Вернулись шведы к вопросу получения танков в апреле 1920 года. В структуре шведского военного руководства был создан «Пехотный комитет», который занимался изучением применявшихся в годы Первой мировой войны образцов вооружения. К ним относились и танки. Подчинялся комитет артиллеристам, и ничего удивительного в этом нет: во многих странах, включая и СССР, до определенной поры танки относились к артиллерии. В конце концов шведские военные все же смогли выбить из парламента финансирование. 11 января 1921 года на «техническую помощь» была выделена внушительная сумма в 1 651 900 шведских крон.

Примерно в это же время из Берлина пришло сообщение от майора Лофтмана. Военный атташе запросил у KAAD (Kungliga Arméförvaltningens artilleridepartement, Департамента артиллерии королевской армии) разрешение на поиск в Германии путей приобретения артиллерии и танков. Получив разрешение, Лофтман довольно быстро вышел на фирму Steffen & Heymann из Берлина. Согласно письму от 21 февраля, ею предлагалась буксируемая артиллерия, артиллерийские тягачи, вооружение для танков и, что самое главное, сами легкие танки.

Фирма Steffen & Heymann являлась не производителем, а посредником, за которым стояли крупные немецкие компании. 18 марта 1921 года из Берлина пришло письмо, в котором впервые появилась конкретика. За 184 000 марок покупателям предлагался «легкий тягач» без указания производителя. На приложенной фотографии легко узнается Hanomag WD Z 25. К слову, в 1926 году на базе именно этого трактора была разработана самоходная установка с вооружением, состоявшим либо из 77-мм полевой пушки 7.7 cm Feldkanone 96 n. A., либо из 37-мм противотанковой пушки 3.7 cm Tak. Второй, тяжелый трактор, предлагавшийся Steffen & Heymann, оказался куда интереснее. Оснащенный 35-сильным двигателем, он имел тягу в 7 тонн. На приложенной фотографии легко узнавалось шасси LK-II. Ради приличия его моторный отсек прикрыли капотом, но то, что это изначально был совсем не трактор, специалист легко определит. За такую машину просили 198 000 марок.

Мирный веймарский трактор

Переговоры несколько затянулись, лишь 14 июля Steffen & Heymann конкретизировала свое предложение. В письме, адресованном KAAD, речь шла о 15 тракторах. Цена на одно шасси взлетела до 261 000 марок, при этом теперь дополнительно к нему предлагалось и бронирование. Обходилось оно в 184 000 марок, то есть полностью один танк должен был стоить 445 000. В качестве силовой установки предлагался двигатель автомобиля Opel 25/55 PS объемом 6,5 литра и мощностью 63 л. с.

Сам танк имел боевую массу около 9 тонн, так что его удельная мощность была более-менее приемлемой. Неприемлемой была цена. Сотрудники Steffen & Heymann утверждали, что такие же машины делаются для Югославии, но это не соответствовало действительности. К тому же шведские военные были отнюдь не простаками и быстро выяснили, что аналогичные машины можно заполучить и в другом месте.

В начале июля в KAAD пришло письмо от майора Лофтмана, который сообщил о том, что нашел более интересного продавца. Им оказалась фирма Wilhelm Ugé, Gmbh, тоже из Берлина. Это была такая же фирма-посредник, но с куда более адекватными аппетитами. Объем предлагавшейся ею партии был скромнее — 10 танков, но условия оказались настолько более выгодными, что уже в начала июля немцы получили задаток в 100 000 шведских крон. Чуть позже Wilhelm Ugé, Gmbh получила столько же за 5 машин. К переговорам подключился капитан Шентсрём, глава инженерного управления KAAD (A5). Также с ним в Берлин приехал капитан Эллиот, возглавлявший управление A9, ответственное за моторизацию артиллерии.

Всего за танки было заплачено 2,5 миллиона марок, или 250 000 марок за танк. Сумма выглядит немаленькой, но это были совсем не те деньги, которые просила Steffen & Heymann. Стоит также иметь в виду, что в то время немецкая марка имела совсем невысокий курс, окрепла она только в середине 20-х. Реальная цена за один LK-II составила всего около 18 000 шведских крон, цена не столь и большая. По курсу 1921 года это составляло немногим больше 4 тысяч тогдашних долларов США, что для легкого танка было вполне адекватной ценой.

Первые 5 «тракторов» были доставлены в Швецию к 21 сентября 1921 года. Оставшиеся машины прибыли к концу месяца. Куда сложнее дело обстояло с броней. Первые поставки начались только в начале января 1922 года. Сначала начали поступать отдельные наборы броневых деталей, из которых, впрочем, собрать хотя бы одну машину не представлялось возможным. Крепежный материал появился только в середине января, а остальные детали продолжали прибывать как минимум до середины марта. Естественно, это тормозило процесс сборки. С другой стороны, сторонним наблюдателям, которые могли следить за выполнением положений Версальского договора Германией, так было сложнее понять, что же за трактора купили шведы.

Начались сборочные работы весной 1922 года. Существует расхожий миф, что якобы работами по сборке руководил сам Йозеф Фольмер, создатель LK-II. В реальности это не так: для организации сборочного процесса Wilhelm Ugé, Gmbh выделила мастера по фамилии Штегер (Steger). Первый танк был собран к первым числам апреля в арсенале Stockholm Tygstation, обошлось это в 3400 шведских крон. Расчеты показали, что дешевле будет задействовать мощности судоверфи в Стокгольме. После приемки первого танка было принято решение отпустить получавшего отдельную оплату Штегера обратно в Германию, контракт с Wilhelm Ugé, Gmbh был объявлен выполненным. Вместе с тем, немецкая фирма продолжала помогать шведам со сборкой машин, в частности, с необходимой документацией. Кроме того, в июне 1922 года шведы у этой фирмы закупили запчастей на 198 000 марок.

Сборка затянулась, поскольку поставленные из Германии бронелисты требовалось еще и закалить. На это понадобилось еще 22500 крон. Полной боеготовности танки достигли к 1924 году, когда их разобрали, снятую броню закалили на судоверфи в Стокгольме, а затем снова собрали.

Летом 1922 года шведская армия стала, наконец, получать танки. Первое время эти машины имели однотонную окраску. Они получили серийные номера от 1 до 10, которые были нанесены на борта. Технически танки полностью повторяли LK. II, на них устанавливали 55-сильные двигатели Benz. Экипаж состоял из 4 человек: помимо командира и механика-водителя, в боевом отделении танка находились еще два пулеметчика. Пулемет, которым они пользовались, можно было установить в одну из четырех бойниц в корпусе. Разным с немецкой версией оказалось вооружение: вместо MG.08 на танки установили пулеметы Kulspruta m/1914, шведский вариант австро-венгерского пулемета Schwarzlose M1907/12. Поначалу пулеметы устанавливались в танки без защитного кожуха.

20 июня 1922 года король Густав V отдал приказ Главному инспектору пехоты подготовить программу испытаний для танков. 11 августа было подписано распоряжение о начале испытаний в пехотной части Svea Livgarde, расквартированной в районе Стокгольма. Этот день считается отправной точкой в создании шведских танковых войск.

Танки прибыли в часть по железной дороге, сами испытания начались осенью. В их ходе проверялась, как поведут себя танки на весьма непростой шведской местности. В то время танки обозначались как Pansarvagn fm/22, то есть «экспериментальные бронированные машины образца 1922 года».

Первое время программа испытаний реализовывалась довольно медленно, поскольку на них выделили небольшую сумму, всего 9000 крон. После небольшого пробега по пересеченной местности, проведенного осенью 1922 года, последовала пауза, которая длилась до лета 1923 года. 20 августа 5 танков погрузили на железнодорожные платформы и отправили в Сконе, на юг Швеции. Здесь они приняли участие в совместных учениях с пехотой, которые, по вполне понятным причинам, не предавались широкой огласке. Помимо всего прочего, проводились занятия по маскировке, судя по фотографиям, вполне успешные. Экипажи весьма умело закрывали машины ветками.

Кульминацией учений стала атака, проведенная 23 сентября пятью танками при поддержке пехоты и артиллерии. Машины сначала атаковали условного противника в лоб, а затем развернулись и подвергли его дополнительному обстрелу, задействовав бортовые пулеметы. Атака произвела большое впечатление на шведский военных, которым стало ясно, что деньги были потрачены не зря. Продолжением осенних испытаний стали зимние, которые продолжались и в начале 1924 года. Тогда же на танки впервые был нанесен камуфляж. Правда, задержался на танках он только на зимний период.

В начале 1924 года сменилось обозначение танка. Теперь он стал именоваться Strv m/21 (Strv — сокращенное от Stridsvagn, то есть «боевая машина»; именно это слово и закрепилось в шведском языке за танками).

Еще в ходе маневров 1923 года возникла идея оснастить хотя бы один танк радиостанцией, и в конце следующего, 1924 года, танк № 10 получил ее. Примерно в это же время были проведены испытания более мощного вооружения. Дело в том, что шведам удалось заполучить экземпляр Renault FT. Вполне возможно, что французы ожидали от скандинавов закупок этих своих танков, которые у них имелись более чем в достаточном количестве. Но шведам танк не понравился. Пушку с Renault FT демонтировали и испытали на одном из Strv m/21. Судя по отзывам, особого восторга идея не вызвала, танк снова переделали в пулеметный. К идее оснащения Strv m/21 пушечным вооружением шведы неоднократно возвращались, но до переделок машин дело так и не дошло.

Параллельно с опытными работами продолжались и учения. Машины довольно активно использовались на тренировках по взаимодействию с пехотой. Экипажи при этом набивали шишки в прямом смысле слова. Здесь шведские танкисты столкнулись с теми же проблемами, что и танкисты Первой мировой. Требовался головной убор, который надежно защищал бы от ударов. В 1926 году появилось изящное и надежное решение. Им стал подшлемник из войлока, поверх которого надевался берет. Стильный и надежно защищающий голову, шлем-берет использовался шведскими танкистами до середины 50-х годов. А в начале 30-х годов его у них позаимствовали немцы.

Что интересно, у немцев были и свои шлемы, которые почему-то танкистам не понравились. Зато они приглянулись советским танкистам. Немецкий шлемофон эволюционировал в советский, который после войны использовали, в том числе, и ГДР-овские танкисты. Да и послевоенный шведский шлемофон явно сделан по мотивам советского. Такой вот получился круговорот головных уборов.

Долгоиграющая покупка

Нельзя сказать, что шведские военные были полностью довольны своим приобретением. То, что на танк неоднократно пытались установить пушку, лишний раз подтверждает это. Помимо проблем с вооружением, как и все танки Первой мировой войны, Strv m/21 был тихоходен.
В декабре 1927 году танки перевели в Готаландский лейб-гвардейский пехотный полк (Göta livgarde, I 2), пехотную часть, входившую в гарнизон Стокгольма. Танки старались держать поближе к столице, поскольку, согласно исследованиям Бертиля Бюрена, шведские власти всерьез опасались волнений, которые в ряде стран переросли в революции. Впрочем, к 1927 году это было уже не столь актуально, а полк Göta livgarde стал, скорее, испытательным центром, в котором тестировались различные машины. Тогда же танки получили трехцветный камуфляж. Кстати, в этот период танк именовали как Strv fm/21.

На танках продолжали экспериментировать, в том числе и с радиооборудованием. На машины 4 и 6 были установлены рации со штыревыми антеннами. Между тем, уже в 1928 году остро встал вопрос о выработке двигателями ресурса. Накопились и другие проблемы. Решить вопрос можно было закупкой других танков, но их попросту не было. Приобретенный во Франции Renault NC оказался совсем не тем, чего хотели шведские военные. Как раз после испытания Renault NC шведы решили сами разрабатывать танки, но с привлечением иностранных инженеров.

Это, впрочем, нисколько не означало, что новый танк появится по мановению волшебной палочки. Назрел вопрос о модернизации Strv m/21. Больше того, в июне 1928 года был поднят вопрос об оснащении Strv m/21 37-мм пехотной пушкой Škoda. Она была гораздо мощнее французской пушки SA 18, которая ставилась в Renault FT. Впрочем, с установкой пушки было решено повременить, а вот модернизацию затягивать не стали.

Организацией работ занялась фирма Nydqvist & Holm (NOHAB) из Тролльхеттана. Согласно проекту, двигатель менялся на шведский грузовой мотор Scania Vabis 1554 мощностью 85 лошадиных сил. Вместе с двигателем оказалась переделана и выхлопная система. Танк получал генератор, электрический стартер и электрическое освещение. В лобовом листе появились отверстия для фар, которые закрывались специальными крышками, сами фары были установлены перед радиатором. Изменена оказалась и пулеметная установка башни — она получила бронированный кожух. Подготовленную документацию NOHAB представила на утверждение KAF (Kungliga Arméförvaltningen, Управления материального обеспечения Королевской армии).

В 1930 году один из танков был переделан по проекту, получившему обозначение Strv m/21—29. Испытания показали, что сама по себе идея оказалась верной — скорость машины выросла до 18 км/ч. Вместе с тем, с заказом KAF не торопилось. В результате модернизация затянулась и затронула далеко не все машины. Три танка были модернизированы фирмой NOHAB, еще два переделали на Landsverk. Переделке подверглись танки с номерами 2, 3, 4, 5 и 7, последние машины прошли модернизацию в 1934 году. Что же касается остальных танков, то их переделали в минимальном объеме. Прежде всего, была установлена бронировка пулемета.

Несмотря на то, что к началу 30-х годов эти танки выглядели явно устаревшими, списывать их совсем шведы не торопились, поскольку менять их было особо не на что. Разработка новых отечественных образцов сильно затянулась, а зарубежные машины не выглядели сильно лучше тех, над которыми работали шведские конструкторы. По этой причине Strv m/21 и Strv m/21—29 продолжали активно эксплуатировать. Только в 1938 году, когда начали поступать на вооружение Strv m/38, ветераны стали уходить на покой. Танк с серийным номером 10 шведы передали в Германию, где он оказался в музее. Войну эта машина не пережила. Еще один танк был уничтожен во время Второй мировой войны на испытаниях по близкому разрыву авиабомбы. К настоящему времени известно о трех сохранившихся Strv m/21—29 и одном Strv m/21. Один Strv m/21—29 находится в немецком танковом музее Мунстер, остальные хранятся в танковом музее Arsenalen в Швеции.

В целом можно смело говорить о том, что шведы не прогадали, купив немецкие танки. Они оказались вполне удачными и долго эксплуатировались. Дополнительным плюсом стало то, что эта сделка была лишь началом сотрудничества Швеции и Германии в области танкостроения. Тот самый немецкий танковый меч, который, по утверждениям некоторых историков, ковался в Советском Союзе, на самом деле в значительной степени создавался в Скандинавии.

Автор выражает большую признательность Карлу Бломстеру (Karl Blomster), Швеция, за помощь в подготовке материала и предоставленные иллюстрации

Источник