Николай Гумилев.

 Свидетель гибели Гумилёва (чекист) : "Да... Этот ваш Гумилёв - нам, большевикам, это смешно. Но, знаете, шикарно умер. Я слышал из первых рук. Улыбался, докурил папиросу... Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из Особого отдела произвёл впечатление. Пустое молодечество, но всё-таки крепкий тип. Мало кто так умирает. Что ж, свалял дурака. Не лез бы в контру, шёл бы к нам, сделал бы большую карьеру. Нам такие люди нужны...".

В ЧК он держался мужественно, на вопрос конвоира, есть ли в камере поэт Гумилёв, ответил:
- Здесь нет поэта Гумилёва, здесь есть офицер Гумилёв.

В августовские дни 1921 года, 24 или 25 числа петроградскими чекистами был расстрелян ГУМИЛЕВ

При аресте Гумилёв взял с собой в тюрьму только Евангелие и «Иллиаду» Гомера, которую, правда, тут же отобрали.

На допросах держался достойно, никого не оговорив из друзей и близких.
В камере продолжал писать стихи и играть в шахматы, а перед казнью написал на стене:
«Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь».
На расстреле... докурил папиросу и улыбнулся, чем поразил даже чекистов из особого отдела.

Секретные архивы до конца не раскрыты, но если судить по опубликованным выдержкам из протокола, Гумилёв формально ни в чем виноват не был.
В вину ему вменялось только недонесение.
Очень многих, проходящих с ним по делу, после вмешательства общественности, символически наказали двумя годами заключения.
Но друзья Гумилева поздно бросились на помощь.
Помешали похороны Блока, который умер 7 августа, и время было упущено.
Сын протоиерея Валентина Амфитеатрова писатель Александр Амфитеатров вспоминал, как прикидывался дурачком председатель Петроградского ЧК, якобы не понимая, о ком вообще ведет речь прибывшая к нему депутация Профессионального Союза Писателей.
Говорили, что Горький сам поехал в Москву к Ленину и просил за Гумилёва, но бумага о помиловании опоздала.
Или задержали?

На стене камеры Кронштадской крепости, где последнюю ночь перед расстрелом провёл Гумилёв, были обнаружены нацарапанные стихи:

В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Проплывает Петроград...
И горит на рдяном диске
Ангел твой на обелиске,
Словно солнца младший брат.
Я не трушу, я спокоен,
Я - поэт, моряк и воин,
Не поддамся палачу.
Пусть клеймит клеймом позорным -
Знаю, сгустком крови черным
За свободу я плачу.
Но за стих и за отвагу,
За сонеты и за шпагу -
Знаю - город гордый мой
В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Отвезет меня домой

НИКОЛАЙ ГУМИЛЁВ. «РАБОЧИЙ».

Он стоит пред раскаленным горном,
Невысокий старый человек.
Взгляд спокойный кажется покорным
От миганья красноватых век.

Все товарищи его заснули,
Только он один еще не спит:
Все он занят отливаньем пули,
Что меня с землею разлучит.

Кончил, и глаза повеселели.
Возвращается. Блестит луна.
Дома ждет его в большой постели
Сонная и теплая жена.

Пуля, им отлитая, просвищет
Над седою, вспененной Двиной,
Пуля, им отлитая, отыщет
Грудь мою, она пришла за мной.

Упаду, смертельно затоскую,
Прошлое увижу наяву,
Кровь ключом захлещет на сухую,
Пыльную и мятую траву.

И Господь воздаст мне полной мерой
За недолгий мой и горький век.
Это сделал в блузе светло-серой
Невысокий старый человек.

Гумилева арестовали вовсе не из природной чекистской кровожадности, а по показаниям одного из членов "таганцевской группы".

Протокол допроса Иванова

(Фамилия по морально-этическим соображениям изменена, чтобы не бросать тень на возможно живых потомков.)

"Поэт Гумилев после рассказа Германа обращался к нему в конце 1920 года. Гумилев утверждает, что с ним связана группа интеллигентов, которой может распоряжаться, и в случае выступления согласна выйти на улицу. Но желал бы иметь в распоряжения для технических надобностей некоторую свободную наличность. Таковых у нас тогда не было. Мы решили тогда предварительно проверить надежность Гумилева, командировав к нему Шведова, для установления связей...."

Эти слова, собственно, и послужили основанием для ареста поэта Николая Гумилева. И уже 9 августа 1921 г. он давал показания в Петроградской губчека.

Тюремная фотография Гумилева

Допрашивал его некий следователь Якобсон. Интересно, что этот Якобсон больше ни разу не появлялся в истории ЧК. Он, вроде бы, был специально прислан из Москвы и исчез после расстрела Гумилева навсегда. Даже инициалов не осталось . Можно предположить, что под этим псевдонимом скрывался любовник Лили Брик, отлично знавший поэтическое сообщество - Яков Агранов, который вел дело Таганцева. Эстет и человек высоких интеллектуальных полетов, Агранов был одарен всем. Он был красив . Его обаяние - неотразимо. Его любили красивейшие женщины . Его ум был широк и свободен. Он был способен понимать и ценить прекрасное : музыку, поэзию, живопись, его вкус был тонок и изыскан. Но лавры Герострата, лавры Герострата - это путь в вечность!

Яков Саулович Агранов

Это были не допросы, это были диспуты о красоте православия, о границах свободы, о тайнах поэзии, о "Государе" Макиавелли... Следователь цитировал стихи Гумилева, восхищался ими, увлеченно спорил и даже уступал в спорах, очаровывал и льсти, являл тонкий вкус и недюжинную эрудицию. Поэт охотно разговаривал, но вот сотрудничать со следствием отказывался.

Продолжение показаний гр. Гумилева Николая Степановича

Допрошенный следователем Якобсоном я показываю следующее:

Что никаких фамилий, могущих принести какую-нибудь пользу организации Таганцева путем установления между ними связи, я не знаю, и потому назвать не могу. Чувствую себя виновным по отношению к существующей в России власти в том, что в дни Кронштадского восстания был готов принять участие в восстании, если бы оно перекинулось в Петроград, и вел по этому поводу разговоры с Вячеславским.

/подпись/ Н. Гумилев 23/VIII - 21 г. Допросил Якобсон

Это последние дошедшие до нас слова Николая Степановича. Дело его было решено

ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА ЗАСЕДАНИЯ ПЕТРОГУБЧЕКА
от 24 августа 1921 года

"Николай Степанович, 35 л. б. дворянин, филолог, член коллегии «Из-во Всемирной Литературы», женат, беспартийный, б. офицер. Участник Петр. боев. Контр-револ. организации. Активно содействовал составлении прокломаций контрреволюционного содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, кадровых офицеров, которые активно примут участие в восстании, получил от организации деньги на технические надобности.

Приговорить к высшей мере наказания - расстрелу."

Тогда, в августе 1921 г., в защиту Гумилева выступили известные люди того времени. Привожу один из документов, свидетельствующий о том, что в даже в мерзкой общественной жизни есть люди смелые, порядочные и неподкупные, способные отстаивать честь, достоинство и жизнь человека.

В ПРЕЗИДИУМ ПЕТРОГРАДСКОЙ ГУБЕРНСКОЙ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ КОМИССИИ

Председатель Петербургского Отделения Всероссийского Союза Поэтов, член Редакционной Коллегии Государственного Издательства «Всемирная Литература», член Высшего Совета Дома Искусств, член Комитета Дома Литераторов, преподаватель Пролеткульта, профессор Российского Института Истории Искусств Николай Степанович Гумилев арестован по ордеру Губ. Ч. К. в начале текущего месяца. Ввиду деятельного участия Н. С. Гумилева во всех указанных учреждениях и высокого его значения для русской литературы, нижепоименнованные учреждения ходатайствуют об освобождении Н. С. Гумилева под их поручительство.

Председатель Петроградского отдела Всероссийского Союза Писателей - А. Л. Волынский
Товарищ председателя Петроградского Отделения Всероссийского Союза Поэтов - М. Лушинский
Председатель Коллегии по Управлению Домом Литераторов (подпись неразборчива)
Председатель Петропролеткульта - А. Маширов
Председатель Высшего Совета «Дома Искусств» - М. Горький
Член Издательской Коллегии «Всемирной Литературы» (подпись неразборчива)

Впрочем, это благородное письмо смелых людей уже не могло ничего изменить, так как решение губчека было принято 24 августа 1921 г., а сохранившийся документ зарегистрирован в секретном отделе Петргубчека за вх. № 4/24 только 4 сентября 1921 г.

Но за жизнь Гумилева боролись до последнего. Ночью 23 августа Горький позвонил Андреевой. Он настоятельно просил её спасти гордость русской поэзии.

М.Ф. Андреева.

Мария Федоровна в три часа ночи отправилась к Луначарскому, разбудила его и умолила обратиться лично к Ленину. Сила убеждения Андреевой была, как всем известно, необычайно сильна ( не зря Ленин называл её "мадам феномен"), и Луначарский набрал номер Ильича. Ленин молча выслушал взволнованную речь наркома, холодно ответил : " Мы не можем целовать руку, поднятую против нас", - и положил трубку.

Третий председатель петроградской Губчка Иван Петрович Бакаев специально поехал в Москву, чтобы убедить Дзержинского пощадить "одного из двух величайших поэтов России". Ответ Железного Феликса был короток : " Можем ли мы, расстреливая других, сделать исключение для поэта?"

Интересно, что дама, назначившая себя вдовой Гумилева ( при живой-то вдове!) - Анна Ахматова , счастливо жившая тогда с Шилейко - пальцем не пошевелила, чтобы помочь ему.

Анна Энгельгардт - вдова Гумилева

Итак, обе высшие инстанции отказали. Ничего личного, просто революционная целесообразность.

3 августа 1921 года Гумилев арестован ЧК по делу о т.н. «таганцевском заговоре» и 24 августа приговорен к расстрелу. 25 августа имя поэта появилось в списке расстрелянных.

В марте 1922 года петроградский орган «Революционное дело» сообщил такие подробности о казни участников дела профессора Таганцева: «Расстрел был произведен на одной из станций Ириновской железной дороги. Арестованных привезли на рассвете и заставили рыть яму. Когда яма была наполовину готова, приказано было всем раздеться. Начались крики, вопли о помощи. Часть обреченных была насильно столкнута в яму, и по яме была открыта стрельба.
На кучу тел была загнана и остальная часть и убита тем же манером. После чего яма, где стонали живые и раненые, была засыпана землей».

Георгий Иванов приводит рассказ Сергея Боброва (в пересказе М.Л. Лозинского) о подробностях расстрела Гумилева: «Да... Этот ваш Гумилев... Нам, большевикам, это смешно. Но, знаете, шикарно умер. Я слышал из первых рук (т.е. от чекистов, членов расстрельной команды). Улыбался, докурил папиросу... Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из особого отдела произвел впечатление. Пустое молодечество, но все-таки крепкий тип. Мало кто так умирает...»

спасибо