Шведский "Комсомолец"

Утром 28 октября 1981 года в фиорде, ведущем к главной базе ВМС Швеции в Карлскруне, была обнаружена необычная гостья: севшая на скалы дизельная подлодка с бортовым номером 137. На ее рубке, исключая всякие сомнения в происхождении субмарины, развевался бело-синий флаг с красной звездой. Примерно к 10 утра появился на моторке одинокий рыбак. Узрев открывшуюся его глазам картину, он прямо на месте развернулся и рванул назад. Надо думать, его сообщение вызвало немалый шок, ибо лишь минут через 40 появился военный катер. Когда он подошел к борту, находившийся на его борту офицер по-английски спросил: "Что случилось?". Ему ответили: "Навигационная авария". Узнав фамилию командира, офицер осведомился, не нужна ли помощь.

Помощь, конечно, требовалась, но здесь вступали в силу политические и экономические факторы. Например, командир не знал, как быть со ст. 2 КУ-78 (Корабельного Устава редакции 1978 г), где жирным шрифтом выделено: "Корабли и суда ВМФ СССР подчиняются только Законам СССР... где бы они не находились. Ни одно иностранное правительство не имеет права вмешиваться в жизнь военного корабля СССР. Всякая попытка в этом направлении должна пресекаться самым решительным образом, в крайнем случае силой оружия". Советский буксир, пытавшийся проникнуть в фиорд и стащить лодку с мели, был отогнан шведской субмариной. Подняться шведам на борт для досмотра, командир ПЛ, следуя уставу, запретил. Так началась почти недельная драма, едва не закончившаяся масштабным кровопролитием. Шведы не могли поверить, что лодка «просто заблудилась», сумев проскочить среди густых минных полей. Стокгольм решил, что на камнях засел «шпион» или, возможно, «диверсант». На ближайшем к субмарине островке высадилась группа захвата из 50 человек, готовясь выполнить приказ главкома вооруженных сил Швеции Леннарта Льюнга о захвате «эски».

В случае отказа мы должны были действовать с применением оружия, – рассказывает о давней драме на страницах шведской газеты Svenska Dagbladet командир группы захвата Турбьерн Элминг. – В рубке почти всегда торчал замполит Беседин. Он находился под прицелом снайпера на расстоянии 78 метров. Распоряжение о подрыве лодки он бы не успел отдать, снайпер бы его снял еще до этого».





К счастью, боя удалось избежать. Москва и Стокгольм договорились, что шведам разрешат допросить офицеров субмарины, но сама она досматриваться не будет.


Гущин и Беседин идут на допрос.







7 Ноября подлодку вывели в нейтральные воды.




Корабль шведских ВМС сопровождает лодку до нейтральных вод.




Как это было

В октябре 1981 г дизельная подводная лодка С-363 (бортовой №137) дважды Краснознаменного Балтийского флота под командованием капитана 3 ранга Н.Гущина находилась в обычном учебном походе. По классификатору NATO эти ПЛ обозначаются как тип W (WHISKEY), а официальное их обозначение в советском ВМФ - "проект No 613". Прототипом была избрана германская лодка XXI-й серии. Уже на стадии проектирования конструктора использовали весь тактический и технический опыт применения подлодок, который удалось накопить в ходе войны. Разработка проекта осуществлялась в ЦКБ-18 МСП (ныне ЦКБ МТ "Рубин") в Ленинграде, а строительство всей серии из 215 единиц - крупнейшей в истории советского флота - на судостроительных заводах в Ленинграде, Николаеве, Горьком и Комсомольске-на-Амуре в период 1950-56 гг. В разное время 39 ПЛ этого типа было передано во флоты Албании, Болгарии, Египта, Индонезии, КНДР, Польши и Сирии.

Кстати сказать, ответственным за строительство "613-ых" на заводе "Красное Сормово" был назначен заместитель главного инженера завода М.И.Лернер, - капитан 2 ранга-инженер в отставке, в 1990 г репатриировавшиися в Израиль. В 1995-96 гг мне удалось дважды побывать в гостях в его квартире на тихой улице Ейн-Геди, что на горе Кармель, с которой открывается великолепный вид на Хайфу (а где еще жить старому моряку?), и Михаил Исаакович поведал немало интересных подробностей о тех делах полувековой давности.

По словам участников этого похода, неприятности начались чуть ли не с самого начала. Еще в первой половине дежурства, до промежуточного отдыха, 137-я зацепила рыбацкий трал. Снасть осталась цела, а у ПЛ оказалась свернутой рамка-антенна радиопеленгатора. И вот тут сработало золотое флотское правило, что каждый пункт уставов и инструкций следует выполнять неукоснительно, ибо все они написаны кровью. А для штурмана ПЛ старшего лейтенанта А. Коростова слова "предпоходная подготовка" оказались пустым звуком. Трудно сказать, на какое "авось" он рассчитывал, но уже потом, на мели, выяснилось, что никаких иных, кроме как пеленгация и счисление методов определения места корабля, Анатолий не знал. Секстаны оказались неотрегулированными, а "ПИРСом" - прибором международной системы МАМС, основанной на сигналах фиксированных радиомаяков, штурман пользоваться не умел. Итог - уникальный для Балтики: за 2 недели плавания - 57(!) миль невязки. Результаты себя долго ждать не заставили...

В ночь с 27 на 28 октября лодка всплыла и начала движение в режиме "винт-зарядка" - дизеля, вращая гребные винты, одновременно заряжают аккумуляторы. Приблизительно около полуночи, когда все находившиеся на мостике были уверены, что на многие мили вокруг открытое море, двигавшаяся со скоростью 7,2 узла ПЛ внезапно наскочила на мель.

Момент этот был в прямом смысле слова сногсшибательным. Нос подняло и лодку положило на левый борт с креном 15º. Все, кто находился на мостике, были сбиты с ног и едва не повылетали за борт. Еще не оправившийся от боли командир сыграл боевую тревогу и дал команду "Стоп моторы!". Попытки сняться с мели задним ходом успехом не увенчались, - лодку только немного развернуло. Правда, несколько уменьшился крен.

Включенный прожектор выхватил из мрака какие-то белые глыбы. Не потерявшие присутствия духа старпом и боцман еще нашли в себе силы пошутить на тему "А не на Северном ли мы полюсе?" К счастью, после того, как экипаж осмотрелся в отсеках, выяснилось, что ни повреждений, ни течи, ни замыканий нигде нет.

Бывший замполит корабля в то время капитан-лейтенант Василий Беседин впоследствии рассказывал:

"...Я сразу вниз спустился и - по отсекам, к людям. На лодке самое страшное в аварийной ситуации - отсутствие информации. А тут еще надо учесть момент: до конца боевой службы - полторы недели. Как говорится - нос к дому. Иначе говоря, "плато успокоения", т.е. пик усталости, и физической, и психологической. Спад бдительности, работоспособности, ну и всего такого. Тут до паники, до нервного срыва не то, что шаг - полшага. И неизвестность в этом деле - самый мощный катализатор.

Удар, скрежет, крен в лодке - естественно, слышали и ощутили все. Но держались ребята молодцом. Однако в глазах у всех немой вопрос: что случилось? Говорю как есть: сели на мель, где и почему - пока не знаем. Будем разбираться, попробуем сняться своими силами. Экипаж несколько успокоился, напряжение понемногу начало спадать..."

Дальше вновь начались попытки сняться с мели. До 6 утра перепробовали все мыслимое и немыслимое, но т.к. в полной темноте правильно оценить обстановку не удалось, сумели только еще плотнее улечься на камнях - от носа до рубки. Уже потом, в базе, обнаружилось, что в пробитом обтекателе гидролокатора лежал камень с этой самой мели. Единственный шведский сувенир...

Когда забрезжил рассвет, появилась возможность осмотреться вокруг, но одновременно с ясностью визуальной нарастало и полное недоумение. Вокруг ПЛ - земля, только спереди и сзади узкая полоска воды. Прямо по курсу - вышка береговой РЛС.

Примерно в это время подал голос штурман. Ему наконец-то удалось определить место. Можно себе представить реакцию экипажа, когда Коростов наконец выдавил, что лодка сидит на камнях... у юго-восточного побережья Швеции по соседству с военно-морской базой Карлскруна. По словам Беседина, много "теплых" слов адресовал самому Анатолию, его ближней и дальней родне, а также выпустившему ТАКОГО штурмана училищу командир.

Вновь слово замполиту: "...Честно говоря, в тот момент я не столько среагировал на ошеломляющее известие, сколько боялся за командира и штурмана. Состояние обоих было предельно подавленное. Способ вывести их из него тут один - отвлечь на работу. Ну, командиру ее и так хватало, а штурману я сказал: "Ищи, Толя, где, как и когда появилась ошибка. Надо, чтобы ты сам, а не кто-нибудь другой ее нашел."

Уже потом, когда во время разбора произошедшего на стол легла вся походная документация и была выстроена вся цепочка событий, убежденный атеист Беседин испытал, по его собственным словам, непреодолимое желание перекреститься. Иначе как шутки в духе мадам Судьбы то, что с ними приключилось, назвать было нельзя.

В самом деле, только немыслимым стечением обстоятельств можно объяснить, что примерно за 2 часа до аварии лодка, двигавшаяся в подводном положении, подвсплыла на несколько минут под перископ, перескочив при этом подводную банку, в которую она иначе неминуемо бы "впечаталась". Или как могло случиться, что шедшая уже в надводном положении и грохочущая дизелями на пол-Балтики 137-я не была засечена ни одним шведским радаром. И это на одной из главных ВМБ страны, где, кстати, располагается штаб Южного военного округа! Ну и, наконец, что, кроме сумасшедшего везения могло заставить рулевого вести ПЛ точно по фарватеру (между прочим, искусственному, секретному), ширина которого не превышает 12 м, да еще в кромешной тьме и без всяких ориентиров? Причем, стоило на последних минутах хода подвернуть всего на 1º влево - и оказалась бы советская лодка у причалов, где швартуются корабли под флагом с желтым крестом на голубом поле.

Всего же (когда во время "сидения" на камнях комсостав ПЛ попытался "пройти задним ходом по событиям"), было выявлено не менее 10 ситуаций, при которых можно и нужно было понять, что 137-я идет "не туда". Например, запись в бортовом журнале, что исчезли рыбаки и появились сухогрузы. Или доклад радиометриста: "Прямо по курсу - шведская береговая РЛС!". Командир, ориентировавшийся на доклады штурмана, среагировал адекватно: "Ты думай, чего городишь-то! В открытом море!" Подчиняясь авторитету командира, метрист быстро "переклассифицировал" цель, но действительность от этого, конечно, не изменилась.

Почти сразу же все, кто находился на мостике, увидели во мраке ночи огонь прямо по курсу. "Рыбак лезет, давай вперед", - скомандовал Гущин. Через несколько минут сигнальщик доложил о темном пятне. На мостике решили, что это разлитое кем-то топливо, но это приближалась злополучная гряда камней...

Дело было у Карлскруна,
Рядом с островом Борнхольм,
Наша лодка, класса "Уиски",
Мель цепляла своим дном,

Год был восемьдесят первый,
Шхеры, фьорды, в октябре -
Лодка - "Шведский комсомолец",
Заблудилась на заре.

Море вроде не штормило,
По компАсу лодка шла,
Курс со звездами сверяли,
Офицеры БЧ-2.

МаякИ в ночи мерцали,
При луне и в полный штиль,
Наша лодка с курса сбилась,
На полсотню морских миль.

"Эска" - дизельная лодка,
Две торпеды с ЯБП,
С поврежденною антенной
И с подсевшей АКБ.

Флот был на "уши" поставлен,
Кораблей маячил строй,
Помнит Балтика: Либаву,
С, БПК "Сторожевой",

Помнит Саблина Валеру,
Как он бунт поднять сумел
И как позже к смертной казни,
Приведен через расстрел.

Экипаж притих в отсеках,
Пятьдесят три мужика,
Поминают добрым словом -
Командира - мудака,

Как о сейнер, пеленгатор
Подвсплывая повредил
И случайно, к шведам в базу,
Сам с подлодкой угодил.

Шведы в трансе, их фарватер,
Что секретным был досель,
Шириной в 12 метров,
Глубиной - сплошная мель,

Расшифрован и изучен,
Вместе с ихней ВМБ,
И с границей - нараспашку,
Всякой, значит, голытьбе.

На борту начальник штаба,
Обалдевший, но живой,
С замполитом в переборку,
Дружно бьются головой.

Все, и Гущин и Беседин,
Лодку пыжились столкнуть,
А она сидит на скалах,
Не торопится тонуть.

Шведы видимо струхнули -
Репутация, там, честь,
Втихаря нам предложили,
На буксире, в море слезть,

Наши с дуру отказались,
Говорят, что: "От врага,
Королевства и рейгсдага
Нам не надо, ни фига!"

Эпопея продолжалась,
Где-то 9 с лишним дней,
А на траверзе сверкала,
Сталь балтийских кораблей....

Лодку сдернули буксиром,
Подтащили к БПК,
Напоследок консул рявкнул,
Толе Гущину: "Пока!"

Если флотом заправляют,
Вот такие мудаки моряки,
За Отечество "спокойны",
Будут Ваши земляки! (с)

спасибо