Начало войны. (Дневник.) продолжение. Отряд Особого назначения

Поздно вечером нас посадили на машины и отвезли в новое место дислокации. Ехали долго через всю Москву на юг. Проезжали Кремль. Москва пустынная, нет ни одного огонька. На улицах совершенно пусто. На площади около некой громады нас остановил патруль. Громада – это Большой театр, силуэт которого изменен фанерой и брезентом. Я его видел на картинках раньше, но ночью не узнал. Около театра на площади был расположен кавалерийский отряд.

Как раз разъезд этого отряда нас и остановил. Они проверили бумаги и показали дорогу как ехать дальше. В новое место расположения в поселок ОПАРИХУ добрались совсем ночью. Разместили нас в дачах, жители которых были эвакуированы на восток. Дачи были не натоплены, и нам сперва нужно было запалить печь. Спать легли вповалку, кто, где нашел. Один человек должен был следить за печью, но он тоже заснул и печь погасла. Если бы он заснул бы на посту, его бы точно расстреляли. Утром оказалось, что мы находимся около санатория СОСНЫ. Где сейчас находились учебные классы, и штаб. Нас опять построили, уже всех. Нас оказалось около 500 чел из разных частей. В основном с голубыми петлицами. Это были обслуживающий персонал из других 258 и 764 БАО но были даже летчики младшего начальствующего состава с бомбардировщиков типа ДБ потерявших свои самолеты. Были так же красноармейцы, выписанные из госпиталей, которые до этого служили в полковых и других разведках, и даже несколько танкистов оставшихся без своих машин. К нам в отделение попал один боец из первой пролетарской дивизии. Султанов Г.И из Уфы. Еще Кавун из Днепропетровска, и Тютюнник из Прудянки под Харьковом. На построении нам объявили, что формируется отряд на добровольных началах для диверсионной деятельности в тылу врага. Мы будем подрывать мосты, уничтожать военные склады. Кто имеет самоотвод, может выйти из строя и отправится в штаб. Но таких не оказалось. Что командиром нашего отряда будет полковник Ивлев, комиссаром - Стригунов Г.И. Начальник штаба летчик – штурман Майор Латышев. Посля мы узнали, что Стригунов был до этого консулом СССР в Бильбао-Испании.

Началась наша учеба. Каждое утро был марш-бросок. По маршруту известному только командиру группы, мы должны были пройти вокруг ОПАРИХИ и БЫКОВО таким образом, чтоб нас не обнаружил не один местный житель, которые считались условным противником. Ходили в основном лесами, через бурелом. Слава богу, что снег был не очень высокий. Иногда, когда было понятно, что не укладываемся по времени, командир выводил нас на одну из проселочных дорог, и мы шли по ней, при условии, что вперед всегда высылалась дозорная группа из числа разведчиков, и только в лесной местности. Все открытые участки мы все равно обходили лесами. Это было тяжело, но интересно. Напоминало игру в Казаки Разбойники. Часто ходили ночью. Когда нужно было преодолеть район где нельзя пройти незамеченным днем. Стояли сильные морозы, но все равно во время марш бросков в полной амуниции было очень жарко. Я даже завидовал тем, У кого не отобрали еще буденовки и не дали взамен шапки.
Потом мы изучали наше будущее оружие. Хоть многие из нас на фронте не новички, и приходилось стрелять из винтовки, мы в первый раз узнали, что наша винтовка может быть одновременно и минометом. Мы изучали устройство Дьяконова, так как в каждом отделении в походе должно быть три таких устройства и стрелять из него должен уметь каждый. Учили подрывное дело, и технику засады.
Еще нам всем нравилось стрелять бронебойными пулями «БС-40».по железнодорожной цистерне, которая стояла в полукилометре от точки огня. Звук от попадания по ней доносился даже до нас эхом с опозданием в две секунды. Еще мы стреляли из «бесшумок» Это такое устройство, одевающееся на ствол, уменьшающее в несколько раз звук выстрела. Правда, пробивная способность и дальность стрельбы у него меньше, так как применяются специальные патроны, в которых меньше пороха. Можно стрелять и обычными патронами, но после них нужно сразу чистить «бесшумку». И обычными патронами звук громче, но если рядом работает двигатель машины, то звук тоже не слышен.
На третий день после марш броска нас собрали по тревоге, и посадили в машины. Мы уж решили, что нас, после двух дней подготовки отправляют в рейд в тыл к немцам. Но нас отправили в Москву. На одной из фабрик провокаторы утроили беспорядки, такие, как были несколько недель назад. Наши две машины присоединились в городе к одной машине, в которой находились солдаты НКВД. Мы подъехали к этой фабрике. Еще на подъезде увидели много людей, которые разбегаются от фабрики в обратную сторону. Солдаты НКВД въехали внутрь фабрики, а нас расставили по периметру вокруг нее с интервалом в 100 метров. Фабрика была частично подвержена бомбежке, Был разрушен , и частично сгорел, забор вокруг нее и обвалились некоторые строения. Нам дали команду задерживать всех, кто пытается покинуть фабрику через забор. Когда начались густые сумерки, я увидел женщину, которая тащила небольшой сверток. Как будто там была твердая колбаса. Откуда она взялась я не понял, но хотел ее задержать. В это время сбоку справа от меня выбежал парень моложе ее и вцепился в этот сверток. Дальше они стали драться не ездовая ни единого звука. Парень был конечно крепче, и он бил ее кулаком по лицу, но женщина вцепилась в сверток мертвой хваткой и лягалась как могла. Мне стало ее жалко. Нужно было это избиение прекратить и я окрикнул их. Но они, то ли не услышали, то ли еще чего. Тогда я выстрелил им поверх голов. Их обдало кирпичными осколками. Женщина бросила сверток и убежала. А парень поднял руки вверх. Он был похож на беженца из деревни. Одет в зипун. В Москве так городские не ходили. Одна рука у него была покусана и кровоточила. В свертке действительно оказалась колбаса. Я думал, что на мой выстрел сейчас все сбегутся, но в это время на фабрике раздались сперва недовольные крики, а потом несколько залпов. Вспомнил, что должен был задержать именно женщину. Это она, наверное, пролезла с фабрики. А если я арестую парня, то мне придется признаться, что тетку я проворонил. И я смалодушничал и отпустил его и сказал, чтоб он сверток тоже забрал. Я не кому об этом не рассказал, а меня ни кто не спрашивал, будто и выстрела не слышали. Когда нас везли обратно, было темно. Машины остановились, чтоб пропустить колонну. В свете фар мы увидели совсем других красноармейцев, чем мы привыкли видеть.Таких как на довоенных открытках, в полном, хорошо подогнанном снаряжении, в шапках с белым мехом. Даже отдлённые одеты в белые бекеши.

Спасибо