Начало войны. (Дневник.) продолжение. Москва

Мы выехали по Ленинградскому шоссе, но проехав несколько километров нас остановил регулировщик с патрулем, после чего нас отправили в объезд, на Волоколамское шоссе. Проехали через деревню Митино, потом нас отправили еще правее, и мы выехали на Волоколамское шоссе как раз перед пропускным пунктом, который находится в самом узком месте, между Ржевской веткой железной дороги и Москвы Реки. На этом пространстве стояла целая батарея зенитных пушек развернутых на прямую наводку в сторону противоположного берега.

Отсюда было видно на несколько километров. Пока нас остановили ближайший зенитчик увидев у нас такие же голубые уголки, подошел и завязал со мной разговор. Я видел, что их у зенитке двое, остальные его товарищи спали, накрывшись с головой брезентной тканью. Он сказал, что они тут на позициях уже несколько дней, и расчет отдыхает, потому что ночью опять полетят немцы. Их задача не столько подбивать самолеты сколько поднимать их на расстояния откуда невозможно прицельно бомбить. Он рассказал, что неделю назад в Москве провокаторы утроили волнения. Это случилось, когда стали раздавать запасы продовольствия, которые были в городе. Это плохой знак. Когда мы отступали, мы часто раздавали то, что не могли с собой увезти.
Далее страница отсутствует,
.

 

Продолжение написано значительно позже, это видно по ровному почерку и видно что написано буквально "не на коленке"

До сих пор о Москве знал только по книгам и кино и по отрывку одного стихотворения, которое я в школе учил в 35 году.
Москва уж из виду не та,
вместо трясущей мостовой она асфальтом залита.
Сдесь Шарикоподшипник, Амо, Колибр.
Всему голова индустриальная Москва.
Вот впервые в жизни передо мной этот великий город. Москва – столица нашей родины. Москва очень большая и красивая хоть на площадях стоят противотанковые ежи, у домов мешки заполненные песком. В воздухе по ночам поднимают аэростаты, а днем они привязаны к земле между домов в переулках. Почти на всех площадях и крышах крупных сооружений – прожектора для освящения самолетов противника в воздухе и зенитные орудия. Памятники укрыты, или сняты. Стоят пустые постаменты. Когда мы въезжали в город, мы проезжали еще одну батарею зениток укрытых мешками и бревнами, развернутыми в уже в сторону Химок, в ожидании немецких танков.
Днем жителей в городе на улицах мало. Нас обогнала вереница грузовиков едущих с нами в попутном направлении, везущих ящики и станки. Наверное эвакуация какого то завода.
На больших улицах баррикады, через которые есть проезды. Перед каждой такой баррикадой наша колонна останавливалась, и у нас снова и снова проверяли документы. Меня удивило то, что кроме проверяющего и четырех – пяти часовых, на баррикадах ни кого не было. Если бы мы были врагами, то нам не представляло ни какого бы труда уничтожить такой пост. только в одном месте я видел, как целый взвод солдат НКВД обыскивал полуторку, остановленную на посту. Политрук и красноармеец – шофер с нее стояли в стороне под охраной двух автоматчиков.
Нам рассказали, что городе много пустых квартир, которые используют для ночлега беженцы из под немца. Из за холода они иногда жгут костры прям в домах, что нарушает светомаскировку и приводит часто к пожарам. Нам приказали сообщать о таких фактах в случае обнаружения.
Штаб 262 БАО Находится в здании военно-воздушной академии РККА им.Н.Е.Жуковского. Мы – Писари тоже. Сама академия была эвакуирована а здание было превращено в казарму. По воздушной тревоге уже дважды бегали прятаться в бомбоубежище, где было много женщин и детей. Нам стыдно туда бегать.
Потом мы просто стали спускаться в подвал академии и из подвальных окон наблюдать, как наши прожектористы ловили прожекторами немецкие самолеты, а зенитчики вели по ним огонь. Обычно если по самолеты опадали, он резко исчезал из виду. Но иногда был виден огненный хвост в ночном небе. Это очень торжественно и захватывает дух. По ночам над Москвой сплошной грохот и пламя. Это очень красиво и очень ( ?).
На следующий день нас заставили рыть траншею, от здания, через все шоссе, до какого то забора, сказали, что роете для себя, а вечером посадили в машину и отвезли на центральный аэродром им. Фрунзе. Там нам определили место. Запрещалось бродить по территории в светлое время.
Утром построились. На аэродроме не было совсем самолетов. Только вправо, и далеко влево стояло по одному Ли2 - советскому Дугласу. На самом аэродроме ни какого движения, ни людей ни техники. Также его почти не бомбили. Наверное шпионы сообщили немцам, что аэродром пуст. Только прям напротив проходной большая воронка от большой авиабомбы. Правей наше здание. В комнате, в которой мы находились, одна стена треснула образуя большую щель в которую мы заглядывали. Там находился класс или склад. Внутри были детали самолетов разрезанные по разрезам у которых края покрашены в красный цвет.
Утром еще затемно старшина привез нам завтрак, а кладовщикам зимние обмундирование. Мы спросили, почему нам писарям не привезли. Таков приказ – ответил он, спеша затемно уехать с аэродрома. Но в тот же день вечером с наступлением темноты старшина вновь приехал, но вместо ужина привез теплое нижнее белье, ватные брюки, шапки ушанки и рукавицы. Велел быстро переодеться, с тем что, машина ждет на проходной, поедем в штаб и там поужинаем. Нас отвезли снова в академию Жуковского. На втором этаже построили. В строю оказалось 17 человек. Зашел майор одетый в красноармейскую шинель поверх был одет командирский ремень. Он спросил, есть ли у кого плохое зрение, прошу выйти из строя. Вышли двое. Суворов, который ходил в очках и Трифонов, у которого всегда слезились глаза. Затем майор сказал, что его фамилия Стри(?)ов, что он является комиссаром вновь формируемого Отряда Особого назначения. Завтра мы отправляемся к месту формирования отряда, там познакомимся со своими новыми товарищами командирами, что первое время будем учится тому, что нужно для выполнения приказа командира. Не знаю смогу ли вести дневник далее.

Спасибо