ДЬЕППСКАЯ КАТАСТРОФА Часть 2

Вспоминает Денис Уитекер:
На подходе к берегу мы попали под огонь. Аппарели были опущены, и мы проследовали к пляжу, а затем побежали вперед и натолкнулись на проволочные заграждения. У моего взвода была торпеда Бангалор – длинная труба, заполненная взрывчаткой. Подсовываешь ее под проволоку, зажигаешь детонирующий шнур, и она взрывается. Первый парень, который заткнул ее под заграждение, был убит пулей, попавшей ему в голову…

Мы были под таким плотным огнем, что вся операция утратила какую-либо организованность почти немедленно. К этому моменту немцы начали обстреливать пляж из минометов. По обе стороны от пляжа были мысы, и немцы засели на их вершинах. Еще у них были пулеметные гнезда в береговых клифах. Я решил, что мы все погибнем, если не выберемся с пляжа. Многие и правда так и остались на том пляже. Я повел своих людей в направлении казино, которое находилось чуть правее прямо напротив нас. Мы пробились через колючую проволоку напротив казино и заставили замолчать ДОТ, находившийся на пляже.  Само собой, в казино засели немцы, и нам пришлось зачищать здание, прежде чем продолжить продвижение вперед. К этому времени мы уже потеряли множество людей…
За казино были какие-то траншеи, в которых находились немцы. Мы зачистили траншеи, после чего нам пришлось пересечь широкую эспланаду, расположенную между пляжем и отелями. Мы перебежали через нее и укрылись под невысокой стеной. Где-то дальше был пулемет, который открыл огонь. Мне очень повезло, потому что пули пролетели где-то у меня под животом и рядом с головой и не задели меня.
Нам удалось ворваться в одно из зданий на окраине города, а затем, через него, приблизиться к собору. Там планировалось расположить наш штаб. Однако люди, которые должны были уже быть в нем, еще не подошли. Все это звучит так, как будто все происходило очень быстро, но заняло это несколько часов. Нас оставалось всего пять или шесть человек, а первоначально было более тридцати…

Наконец к пляжам подошли танкодесантные корабли LCT (LandingCraftTank). Всего в высадке было задействовано 24 таких корабля, несущих по 2-3 танка – всего ожидалась высадка 58 машин. Выйдя из-за дымовой завесы и находясь ярдах в 200 от берега, они открыли носовые двери, опустили аппарели и немедленно попали под огонь немецкой артиллерии. В итоге, 14 вернули назад, и только 10 вышли на берег, но и из десантировавшихся с низ машин большинство было быстро подбито или село брюхом на рыхлый галечник: довольно крутой угол наклона пляжа к морю сильно затруднил их маневрирование.  
Майор Эллен Гленн (AllenGlenn) из Калгарийского Танкового Полка (CalgaryTankRegiment) вспоминал: «Трудно было найти худший грунт для гусеничной техники. Стоило чуть-чуть повернуть машину, как в гусеницы начинали забиваться камни, и, если их набиралось слишком много, гусеница сразу рвалась.»

Вспоминает танкист - лейтенант Беннет (E. Bennet):
Было около 6 утра, когда наш LCT попал под огонь при приближении к берегу. Мы были на передовом корабле во второй волне. Я находился в его носовой части. Когда я вернулся к своему танку и уже собирался взобраться на него, когда прилетевшим снарядом разорвало цилиндры с водородом-наполнителем аэростата. Мне обожгло руки и лицо, осколками поранило правый глаз. Экипаж не пострадал, и, собравшись с силами, мы вместе с ними погасили пожар в задней части танка, где загорелся брезент. Я получил первую помощь, но продолжал нуждаться в помощи и с нетерпением ждал ее, так как мы уже приближались к берегу. Первым, кого мы увидели на берегу, был сапер с рюкзаком, полным взрывчатки.  Он застрял в проволочном заграждении и отчаянно пытался высвободиться…
Мы сместились левее, в сторону Красного Пляжа, но дальше продвинуться не смогли. Ров перед волноприбойным уступом оказался непреодолимым препятствием. Мы проехали вдоль всего пляжа вплоть до казино. На нашем пути всюду и везде было разбросано множество тел. Прилив к тому времени отступил, и мы сумели пробраться между ними.
Беннет и его подразделение нашли проход через волноприбойный уступ и уже вскоре начали обстрел домов, расположенных вдоль уступа, со стороны которых немцы обстреливали десантников. Здесь немцам крепко досталось.

Вспоминает Беннет:  
Немцы, которые прижали огнем к земле пехоту, засели в окопах, вырытых перед расположенными на эспланаде зданиями. Мы ринулись на них, и, к нашему удивлению, они повыскакивали из окопов и побежали в направлении зданий. Пулеметчики открыли огонь, и мы уложили многих. Я с удовольствием раздавил одного из них, пытавшегося удрать…    

Королевские Канадские Саперы/RoyalCanadianEngineers не располагали специализированной техникой для преодоления пляжей, но, неся под огнем тяжелые потери, отчаянно старались расчистить путь боевым машинам. Из 314 высадившихся саперов 186 были убиты или ранены. На восточном фланге сектора высадки волноприбойный уступ оказался всего несколько футов в высоту, что дало Черчиллям возможность взобраться на променад, после чего немцы немедленно перенесли огонь с пляжей на танки. Танки предоставили столь необходимую огневую поддержку небольшим группам канадцев, сражавшихся в городской черте Дьеппа, но вскоре они уткнулись в бетонные заграждения на въезде в город. Прибывшие на место немецкие подкрепления с противотанковыми средствами перехватили инициативу отрезали продвинувшиеся вперед группы канадцев или отбросили их к пляжу.  

Вспоминает Денис Уитекер:
Нам пришлось отступить тем же путем, по которому мы пришли. Мы узнали, что десантные катера подойдут в определенное время – думаю, это должно было произойти около 11 часов. Мы прождали на пляже минут 15-20. Всюду были раненые. Три или четыре наших танка въехали на эспланаду, но остальные остались на пляже, подбитые и обездвиженные. Прямо перед тем, как подошли катера, наш самолет пролетел вдоль фронта и установил превосходную дымовую завесу. У нас у самих были дымовые шашки и гранаты, с их помощью мы подбавили дыма. Когда подошли катера, мы устремились к ним, помогая тем, кто был еще жив. Мне повезло – я забрался в катер. С нами был пленный немец, которого мы захватили в казино. Он сказал, что они ждали нас целую неделю.

Пока британские моряки устанавливают дымовую завесу, бомбардировщики Королевских ВВС атакуют позиции немцев.

Рассказывает Рихард Шнёзенберг:
В сущности, тот день начался для меня в предшествующий вечер – я был на учениях, мы готовились к действиям по тревоге, когда услышали первые орудийные выстрелы, доносившиеся со стороны моря. Это немецкий конвой натолкнулся на британские корабли. На какой-то момент дымка рассеялась, и мы смогли разглядеть Юнион Джек на одном из кораблей и то, как от него стали отходить к пляжу десантные катера.
Было около 6 утра, когда первая волна десанта из состава Королевского Полка канадцев подошла к берегу – невероятное количество катеров. Артобстрел не прекращался до того момента, пока люди не стали выбираться на берег. Затем пошла вторая волна – танки. Некоторые из них не смогли перебраться через противотанковый эскарп, некоторые увязли в галечнике [пляжа]. Некоторые танки сумели перебраться через эскарп, и мы понесли относительно тяжелые потери, но они не смогли ворваться в город из-за других противотанковых препятствий. Пехота второй волны попала под огонь тяжелых пушек была в большей или меньшей степени уничтожена…

Это был первый случай, когда англичане попытались использовать танки Черчилль, и, располагая пехотными противотанковыми средствами, мы не смогли бы справиться с ними. В сформированном противотанковом дивизионе [к моменту рейда] уже были 75-мм пушки, которые мы использовали столь успешно против русских Т-34. Это стало немалым сюрпризом для англичан. В итоге, именно с их помощью мы одолели Черчилли.
Наши оборонительные позиции были настолько сильными, что уже через полчаса [противнику] было нанесено решительное поражение. Теперь враг знал, что ему не удалось взять Дьепп за счет фактора внезапности.

Время шло, и немцы довольно уверенно контролировали ситуацию. Передовые группы канадцев были лишены возможности атаковать и продвигаться дальше. Им оставалось только перестреливаться с засевшими в укреплениях немцами и ожидать смерти, плена или эвакуации. Из-за почти полного отсутствия связи с десантом генерал Робертс по-прежнему плохо представлял себе, что происходит на берегу и не имел понятия об уровне потерь. Не имея возможности наблюдать за происходящим из-за плотной дымовой завесы, закрывшей побережье, он пытался координировать действия своих войск на основе обрывочных и иногда сбивающих с толку радиоперехватов.  
Полагая, что Эссекские Шотландцы и Гамильтонцы успешно пробились в город, а Королевские Канадцы удерживают западный фланг сектора высадки, он бросил в бой свой резерв – стрелков (Фузильеров) полка Мон-Руаяль в качестве подкрепления Шотландцам. Он рассчитывал, что с поддержкой танков усиленная группа наступающих продвинется дальше вглубь суши.

В 7 утра Фузильеры высадились на Красный Пляж и немедленно попали под губительный огонь немцев. Дополнительные проблемы возникли еще и потому, что прилив разбросал десантные катера и людей по побережью, сорвав концентрированную высадку десанта непосредственно в секторе наступления Шотландцев, как это было запланировано. Таким образом, прибывшее подкрепление оказалось бесполезным: люди просто добирались до волноприбойного уступа, где находили укрытие рядом с рассеянными вдоль берега Шотландцами и Гамильтонцами. Теперь в ловушке было уже не два, а три батальона канадцев…  

Генерал Робертс, имевший слабое представление о происходящем и уверенный в том, что крупные силы канадцев входят в Дьепп, решил, что гавань остается важной целью для всех операции. Предпринятые ранее попытки захватить десантные баржи были отбиты немцами, и отряд коммандос морской пехоты теперь мог принять участие в боях на другом участке. Была намечена их высадка на Белый Пляж, откуда они должны были пробиться через Дьепп и предпринять атаку с фланга на немецкие укрепления, расположенные над клифами на восточном фланге сектора высадки.
В 8.30 морпехи начали продвижение к берегу, но вскоре попали под такой огонь, который по интенсивности превосходил все, с чем уже сталкивались десантники в тот день. Командир морпехов подполковник Дж. П. Филлипс (J.P. Phillips) быстро разглядел со своего катера то, что пляжи находятся под губительным огнем немцев и что высадка будет самоубийством. Стоя в носовой части катера, он подал сигнал всем десантным средствам к отходу, и мгновения спустя был убит. Тем не менее, шесть катеров вернулись назад, тем самым, по-видимому, сохранив жизни двум сотням морпехов.     

Вспоминает Джек Брюин:
Было около 8.30, когда показалось, что мы приступаем к чему-то другому. Мы начали приближаться к берегу, и что бы ни свалилось на нашу голову с воздуха до этого, оказалось пустяком по сравнению с происходившей бойней. Теперь у нас осталось только одно ощущение – ощущение террора и кошмара.
Пулеметы, минометы, трофейные французские 75-миллиметровки и немецкие 88-миллиметровки продолжали вести огонь, увеличивая число убитых и раненых десантников, но генерал Робертс осознал всю степень катастрофы только к 9 утра. Операция Jubilee провалилась. Теперь главным приоритетом стало спасение как можно большего количества солдат и офицеров.

Первоначальное планирование эвакуации десанта основывалось на достижении успеха. Уход десанта с французского побережья должен был занять 3-4 часа. В условиях полного разгрома высадившихся войск эти планы стали бесполезными. Примерно в 11 утра десантные корабли устремились к затянутому дымом побережью. Все вооруженные и еще не израсходовавшие боеприпасы корабли пошли за ними, чтобы прикрыть эвакуацию.  
В дополнение к уже произошедшей на пляжах Дьеппа трагедии над побережьем показались группы немецких бомбардировщиков под эскортом истребителей. Это был первое появление Люфтваффе в небе над Дьеппом в ходе операции. Спитфайры немедленно атаковали противника, и уже вскоре небо над Дьеппом стало ареной ожесточенных схваток сотен самолетов.

Вспоминает Джек Брюин:
Когда совсем рассвело, воздух наполнился самолетами, по которым мы открыли интенсивный огонь. Мы были где-то в полутора милях от берега и настолько сильно заняты этим, что потеряли представление о том, что происходит на суше. Я посчитал, что так продолжалось около двух часов. Казалось, в небе были сотни самолетов, и их принадлежность было трудно определить. Когда самолет оказывался сбитым, мы все радостно кричали и старались записать его на свой счет. В тот день RAF впервые подняли в воздух Мустанги/Mustang, и их сходство с немецкими Ме-109 было настолько сильным, что мы наверняка сбили один из них…
Тем временем десантные и другие корабли спешно старались взять на борт как можно большее количество людей, при этом эсминцы курсировали вдоль побережья, пытаясь подавить немецкие огневые точки.
Несмотря на противодействие британской авиации, немецким истребителям удалось обстрелять забитые людьми десантные корабли, а бомбардировщикам, проделавшим путь с дальних аэродромов вплоть до расположенных в Бельгии и Голландии, - отбомбиться по пляжам.       

Трупы танкистов рядом с подбитым танком…
Люди в этом кошмаре проявили стойкость и верность долгу. Группы канадцев продолжали вести арьергардные бои, давая возможность своим товарищам покинуть плацдарм. Многие солдаты неоднократно возвращались на пляжи, чтобы под огнем подобрать и отнести своих раненых товарищей на ожидавшие их корабли. Моряки под пулеметным огнем старались держать свои корабли как можно ближе к берегу, чтобы облегчить эвакуацию. Самолеты Королевских ВВС продолжали штурмовать немецкие позиции – некоторые летчики совершали уже свой четвертый вылет в тот день, а спасательные катера делали все возможное, чтобы подобрать летчиков, оказавшихся в море. Танки, ранее вышедшие на променад, теперь прикрывали эвакуацию с Красного и Белого пляжей. Они сражались до конца, и в Англию вернулась всего лишь горстка уцелевших танкистов.

Отступление
В итоге, когда стало ясно, что дальнейшие попытки эвакуировать людей с пляжей только увеличат количество убитых и раненых, спасательные операции были прекращены. Многие солдаты в отчаянии попытались вплавь добраться до уходящих кораблей и катеров, но было уже поздно. У оставшихся на французском берегу не осталось другой альтернативы, кроме как сдаться врагу.

В начале второй половины дня получившие множество повреждений корабли взяли курс на Англию, оставив за собой пляжи, усеянные горящими танками, разбитыми десантными катерами и трупами почти 1 000 погибших солдат и офицеров. Подавленный генерал Робертс отправил в штаб 1-го Канадского Корпуса следующее сообщение: «Очень тяжелые потери в людях и кораблях. Сделано все возможное для эвакуации людей, но для того, чтобы доставить домой хоть кого-то, пришлось принять печальное решение бросить остававшихся. Это было совместное решение командного состава. Очевидно, что операция была лишена фактора внезапности.»

Вспоминает Джек Брюин:
Уже начался отвод войск с плацдарма, и десантные катера отходили от пляжа, загруженные далеко сверх нормы тяжелоранеными. Наш собственный корабль почти выполз на берег, повернувшись к нему бортом, и казалось, что каждый ствол, орудийный и пулеметный, был направлен с берега на нас. Мне кажется, я словно прирос к артиллерийской платформе, потому что думал, что орудийный щит даст мне какую-то защиту. Огненные трассы летели во всех направлениях, и здоровенный кусок борта катера упал прямо у моих ног. Я услышал жуткие вопли совсем рядом со мной, пушку заклинило.
На борт стали поднимать раненых. Сцены были шокирующими: канадец без оторванной руки сам забрался на борт, спокойно покуривая сигарету. В такое я раньше просто бы не поверил. Вокруг лежали изувеченные тела, в море повсюду плавали обломки и трупы, страшный грохот, вместо воздуха – смрадный дым. Помню, что я посмотрел в сторону мостика, надеясь услышать что-то ободряющее от офицеров, но не увидел ничего, кроме побелевших лиц людей, столь же испуганных, как и я…

Палубу офицерского состава теперь использовали как лазарет, и санитары почти швыряли раненых на стол хирурга, который делал почти невозможное. С такой же непрерывностью на палубе складывали убитых. Один из канадцев был укрыт британским флагом, который нашли у него под курткой, – определенно, он изначально предназначался для другого…

Не имею понятия о том, сколько это продолжалось, - должно быть, несколько часов. Орудия корабля уже все вышли из строя, и нашей миссией было предоставление укрытия тем, кто возвращался с пляжей. Какой-то канадец перевалился через борт на палубу, матерясь и крича что-то, а потом нырнул обратно в море. Помню, что мне пришлось ногой столкнуть за борт мертвого канадца, чтобы освободить место на палубе. Грохот, дым, полнейшая катастрофа…
Со временем пришел приказ к отходу. Не знаю, сколько было на часах, но твердо знаю, что мы были в числе последних из покидавших [сектор высадки]. Волна бомбардировщиков Бостон/Boston появилась в воздухе на очень небольшой высоте, когда мы уходили. В небе не было видно вражеских самолетов, но огонь с берега оставался интенсивным, пока мы не ушли за пределы досягаемости. Облако дыма окутывало город, по на пляже остались разбросанными танки и десантные катера.

Возвращавшиеся, должно быть, выглядели довольно жалко. На всех кораблях были видны повреждения, я помню, что они продолжали уходить под воду или их бросали. К нам подошла паровая канонерка и передала нам на борт немецкого летчика, подобранного в море. Помню, что он был совершенно голый, на нем было только одеяло. Несколько выживших во всем этом канадцев попытались расправиться с ним, но их остановили. Его поместили в склад для красок, по размеру не больший, чем буфет. Никто в тот момент не был в настроении соблюдать [международные] конвенции.

Это обратное путешествие было наполнено страданиями. Офицерская палуба была забита выжившими и ранеными, воздух был заполнен смрадом искалеченной человеческой плоти. Сам я находился в состоянии полного шока. Я лежал на палубе и старался прийти в себя. Я не знал, что мы должны были сделать. Еще меньше я знал о том, чего нам удалось достигнуть, если вообще такое имело место. Полагаю, кто-то и где-то был в состоянии восстановить картину событий того дня – я не мог.
Позднее на корабле появился военный корреспондент и подошел ко мне. «Что вы думаете про Дьепп?» - спросил он меня. «Это место, где мы побывали,» - ответил я. Какими смешными эти слова, должно быть, показались ему, но это слово для меня ничего не значило…

Раненого канадца снимают с польского эсминца
После ухода десантной флотилии на берегу остались раненые, убитые и оказавшиеся в плену. Следует признать, что немцы сделали очень многое для того, чтобы эвакуировать раненых и оказать им медицинскую помощь, но есть и другие свидетельства.

Вспоминает солдат Королевского Полка Джек Пултон (JackPoolton):
Уцелевшие канадцы вызвались помочь в эвакуации с пляжа раненых. Пултон был среди них и сделал три ходки вверх от пляжа, вынося раненых…
Во все это трудно было поверить. Там валялись башмаки с торчащими из них ногами, куски плоти, кишки, оторванные головы… Это был мой полк, парни, с которыми я жил вместе последние два с половиной года. Третьим был Миллер, имени его даже не припомню. Ему пули попали в пах. Мы потащили его наверх, он был тяжелым малым, и я сам не знаю, как нам удалось взойти с ним по лестнице.

Во время третьего восхождения Пултон увидел следующее:
Немецкий офицер переходил с места на место и добивал самых тяжелораненых выстрелами в голову… Это были мои товарищи. Несколько дней назад мы смеялись и шутили, а здесь я видел, как их убивают. Немцы продолжали стрелять по трупам, которые смыло в море. Я тогда думал: может, это милосердие, но не мог смириться с этим. Может, эти парни и были безнадежны. Я знаю, что у них были вывернуты кишки наружу. Я видел это и то, как они пытались заткнуть их обратно. Парни были еще живы. Они не рыдали, не вопили, не стонали – они молчали…   

Немецкий санитар оказывает помощь раненому десантнику…

Заключение
Операция Jubilee провалилась. Попытка захватить Дьепп потерпела неудачу уже на пляжах. Были прощупаны оборонительные позиции немцев, но, в целом, большого беспокойства немцам эта высадка не принесла. Однако они предприняли капитальную ревизию своих оборонительных укреплений на побережье и перебросили сюда некоторое количество дивизий с Восточного фронта.
Тогда как никто не мог предвидеть всех трагических последствий этой операции, позднее среди союзников высказывались соображения о том, что благодаря этой попытке был приобретен ценный опыт и определенно стало ясно, что захват удерживаемого немцами морского порта фронтальной атакой с моря почти невозможен. В результате для успеха высадки в Нормандии в 1944 году союзники спроектировали и доставили на побережье Франции искусственную гавань, получившую название Mulberry.   
Через шесть дней после неудавшегося десанта были подсчитаны потери, которые составили более 4 000 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести:

Части / Категория    Убитые    Раненые    Попавшие в плен
Канадцы    907    586    1 946
Британцы (коммандос)    275
Американцы    3    5    3
Королевские ВВС    62    30    17

Королевский флот – 550 человек убитыми и ранеными;
Немцы – 311 человек убитыми, 280 ранеными.

Группа канадских солдат вскоре после возвращения в Англию. Среди них – пленный немец.

Из семи основных канадских частей, участвовавших в операции, только одна – полк Мон-Руаяль – вернулась в Англию со своим командиром. 70% канадцев не вернулось в Англию. Королевский ВМФ потерял 34 корабля, Кригсмарине – 1 противолодочный корабль. Королевские ВВС, осуществившие более 3 000 вылетов в ходе операции, потеряли 150 летчиков и 106 (по другим сведениям – 100) самолетов. Люфтваффе потеряло 48 машин. По сей день воздушное сражение над Дьеппом рассматривается как крупнейшее в ходе ВМВ.

За проявленный в ходе операции героизм трое военнослужащих получили Кресты Виктории. Среди них были капитан Пэт Портеус (PatPorteous – 1918-2000) из 4-го отряда морпехов – за спасение подофицера в ходе рейда на Варенжевилль и подполковник Мерритт (1908-2000, награжден, находясь в плену) – за проявленное лидерство в бою у моста через реку Си. Третий Крест Виктории получил капитан Фут (J.W. Foote – 1904-1988), капеллан из числа Королевских Гамильтонцев, неустанно и героически переносивший раненых с пляжа к десантному катеру во время эвакуации и оказавшийся в плену.
Послевоенные исследования привели к заключению о том, что план операции был чрезмерно амбициозным, лишенным гибкости и полным ожиданий слишком многого от десантников. Расчет на тактическую внезапность на всем секторе высадки был признан чрезмерно оптимистичным, а жесткая зависимость от своевременного достижения целей на разных участках, как выяснилось, не оставила никакого пространства для ошибок.

Пленные канадцы маршируют по улицам Дьеппа. 19 августа 1942 года.

Коммуникации в ходе операции были признаны абсолютно неадекватными, объем разведывательных данных недостаточным. В особенности последнее касалось специфических данных о характере немецких укреплений на направлениях атак, которые оказались безнадежно неточными.  В командных кругах также сложились представления о том, что немцев предупредили о предстоящем рейде французы-предатели.

Вспоминает Денис Уитекер:
На утро после Дьеппа я был разбужен в 6 часов, и мне сказали, что адмирал Маунтбеттен собирает совещание в Лондоне и что я должен быть там в 9. Маунтбеттен был вдохновителем операции, и [на совещании] постарался убедить всех в том, что немцы были предупреждены об атаке…
Следует заметить, что немецкие самолеты-разведчики заблаговременно заметили постепенную концентрацию кораблей и военных материалов [на британских базах] перед проведением операции, а также то, что Вермахт был начеку во время высоких приливов, благоприятных для высадки с моря. Немцы постоянно находились в состоянии боевой готовности в такие моменты и постоянно перебрасывали подкрепления на опасные участки. 19 августа 1942 года пришлось на один из таких периодов повышенной боевой готовности…

В конечном итоге, козлом отпущения был сделан генерал Робертс. Он был отодвинут в сторону и назначен на должность ответственного за канадские резервы. Никогда больше он не будет командовать солдатами в боевых условиях. Много лет спустя, 19 августа, он получил анонимную посылку с куском черствого пирога – горькое напоминание о том, что во время последнего инструктажа своих подчиненных перед рейдом он сказал: «Dieppeoperationwouldbeapieceofcake.»

Два британских десантных катера рядом с эсминцем после возвращения с пляжей Дьеппа…

Рассказывает немецкий унтер-офицер:
Мы насчитали 28 тяжелых танков, которые ворвались в город, за ними шли Томми. Только 2 танка смогли подойти метров на 15 к первым домам. Именно там они застряли с покореженными гусеницами. Остальные попытались пересечь пляж, но были уничтожены нашей артиллерией. Английские эсминцы, скоростные катера и десантные корабли обрушили интенсивный огонь на ближайшие дома, где закрепились морские пехотинцы и зенитчики. Эти дома пришлось оставить, поскольку они загорелись и могли рухнуть. Под прикрытием тяжелых танков какое-то количество солдат противника смогло ворваться в дома на окраине Дьеппа. Начался ожесточенный рукопашный бой, в ходе которого мы взяли пленных. Наступил полдень, и сражение продолжалось. В бой вступили самолеты Люфтваффе и прижали атакующих к земле. Наши тяжелые противотанковые пушки вывели из строя оставшиеся на пляже танки огнем прямой наводкой…    

Наша пехота, противотанковые расчеты, саперы и береговая артиллерия вступали в бой. Мы сконцентрировались в городе и перешли в контратаку, нанеся удар по остававшимся вражеским частям с двух сторон. Было уже около трех часов дня, когда последние канадцы были уведены с поля боя с поднятыми руками. Но сражение еще не закончилось. Английские истребители обстреляли нас, и город снова затянуло дымом. Самолеты противника атаковали нас с малых высот, и вели огонь не только по нам, но и по своим, невзирая на то, что это были раненые или попавшие в плен. Сам я сталкивался с канадцами, которые, не дожидаясь приказа, отдавали нам свое оружие. Они говорили, что рады, – они выбрались живыми из этой сумасбродной попытки высадиться…

Впечатления военного корреспондента ЙоханнесаЙоргенсена (JohannesJörgensen) от военнопленных:
Мы бродили среди разгромленных канадцев и вспоминали большевиков, которых мы видели в больших количествах на Востоке. Там это были недочеловеки, ожесточившиеся, превратившиеся в животных в человеческом обличье, оборванные, аморфные, а здесь это были хорошо выглядевшие, часто светловолосые и, в большинстве, высокие парни, решительно отказывавшиеся от разговоров на военные темы, когда мы заговаривали с ними. Они прямо смотрели нам в глаза, и в их взглядах не было того презрения, той скрытой злобы, которые мы столь часто видели у большевиков…   

Вспоминает Рихард Шнёзенберг:  
Если бы меня спросили, как я расцениваю эту операцию, я бы сказал, что канадцы сделали все, что могли сделать солдаты, но их миссия потерпела неудачу, потому что мы уже занимали очень сильные [оборонительные] позиции. Кроме того, огневая поддержка с моря была совершенно неэффективной для того, чтобы взять такой укрепленный узел обороны, как Дьепп. Это был 1942-й год, и тогда у нас еще хватало людей. В 1945-м мы уже истекли кровью. Не забывайте, что до того момента мы еще не потерпели ни одного крупного поражения на Западе…

Нам говорили, что десант противника в рассветные часы возможен в любой из дней и что мы должны быть особенно настороже 18-21 августа по всему Атлантическому побережью, – и мы так и сделали. Но я могу сказать с полной определенностью: мы не знали, что именно должно произойти. Если бы мы знали это, весь фронт был бы в состоянии полной боевой готовности. На самом деле, там оказался всего лишь мой батальон, потому что так случилось, что я организовал учения и организовал их не потому, что знал о предстоящем десанте с моря. Мой батальон был в полной боевой готовности, но в соседних батальонах в Дьеппе и Пурвилле были выставлены только ночные посты. Второй батальон, которым командовал майор Фон Боден/vonBoden, находился близко от боевых позиций, но люди спали за исключением, конечно, часовых, которые постоянно были на постах. Мы, однако, держали все наше тяжелое оружие наготове и на боевых позициях. Как только подошел первый катер, мы были готовы вести огонь и сумели удержаться, пока не подошел второй батальон.
Подчеркиваю, мы были готовы к этому. Мы готовились к боям на этих позициях полтора года. У нас было достаточно боеприпасов на несколько дней, если возникнет необходимость. Все, что нам было нужно, это взять пулеметы и открыть огонь. Не стану отрицать, что, когда мы увидели этот огромный флот на подходе, нам пришлось получше протереть глаза, но пришел приказ стрелять, и мы взялись за это.

Я всегда буду помнить, как незадолго до высадки первой волны имела место атака с воздуха, и несколько сотен британских самолетов сбросили зажигательные бомбы, которые подожгли кукурузные поля. Но мы были к этому готовы. Мы были удивлены тем, что воздухе нет наших истребителей и что, оказывается, их нужно вызывать. Затем они прилетели, и в большом количестве! С 11 утра и далее небо над нами было чистым. Это было первым решающим моментом. Решающий удар был нанесен около 9 или 10 утра. Мы знали, что, если британцы не пришлют на помощь какую-нибудь армаду, у высадившегося десанта не будет ни одного шанса захватить порт.

Мы сделали еще один [товарищеский] жест, и это все еще было возможно в 1942-м. Когда мы имели дело с ранеными (вспомните, дело было в августе), нам пришлось избавляться от мертвых. Мы были вынуждены рыть огромные могилы, чтобы похоронить их. Панихиду по ним отслужили через два или три дня после сражения. В полдень того же дня, около 3-х, мы получили радиограмму от англичан с просьбой разрешить доставить на место несколько человек для участия в церемонии. Мы передали, что они могут послать невооруженный самолет со знаками Красного Креста, который встретят и проводят до Дьеппа немецкие истребители. Там они смогут оставить людей и вернуться. Должен сказать, что английская авиация не беспокоила нас во время панихиды по канадцам и последующей панихиды по погибшим немцам…

Заслуживают внимания слова, адресованные Гитлером его генералам по следам Дьеппского сражения в сентябре 1942 года: «Мы должны ясно представлять себе, что не мы одни выучили уроки во время Дьеппа. Британцы тоже их выучили. Мы должны ожидать атаку совершенно другого масштаба и совершенно в другом месте.» И, надо сказать, здесь фюрер не ошибся…

Перевод и компиляция – Владимир Крупник