СРАЖЕНИЕ ЗА МОНТЕ КАССИНО – СОЛДАТСКИЕ ИСТОРИИ – ФРАНЦУЗЫ И НЕМЦЫ

Приведенные фрагменты воспоминаний французов относятся к боям к северу от Кассино – так называемое бои за сектор Бельведер…

26 января

Лейтенант Карре (Carré), запись в дневнике. Ночь с 25 на 26 января:

Мы карабкаемся на Бельведер между отметками 382 и 721. Уклон 1 к 3. Дальше двух метров ничего не видно. Каждые 50 метров передышка. Тяжелый подъем. Мускулы и нервы напряжены. Грохочут пушки и минометы противника… Взрывы метрах в двадцати впереди нас, выше по склону. Соскальзываем вниз, скатываемся метра на два или три. Рискуем сломать себе спины. Колонна Бартоли (Bartoli) потеряла нас. До чего же тягостно! Выкладка… оружие… перешучиваюсь с парнями. Мы наступаем на тела своих убитых. У одного оторвана голова, и внутренности вылези наружу…

В 11.10 вечера 3-я Рота добралась до вершины (кажется, Высота 382).

Ироническая немецкая листовка:
Горы и долины солнечной Италии хотят увидеться с тобой.

27 января

Из дневника капитана Айгаду (Aygadoux):

Два отделения 2-й роты посланы на фланг справа от Жорди (командир роты – Биллар (Billard)).

Атака немцев переключилась на Жорди. Минометный и артиллерийский огонь. На высоте 681 я попал под невероятно интенсивный минометный огонь. Повсюду убитые и раненые. Убрать их невозможно. Голову поднять нельзя. Наша артиллерия молчит… Артобстрел невыносим. Джерри наступает со всех сторон. Увидел немецкий ДОТ метрах в 300 ниже нас и примерно 50 немцев, которые по ручью Рио Секко/RioSecco повернули на юг, в нашу сторону…

Люди измотаны. С начала боев они ничего не ели и не пили. Боеприпасы кончились. Очень тяжелые потери. В 11-й Роте было 185 человек, осталось 35. Немцы не захотели или не смогли продолжить свою атаку…

Артиллерия ведет огонь по высотам, которые они только что отбили, и обстрел высоты 681 что-то значит… Мы успокоились. 11-я Рота отошла на исходные позиции. Я все еще командую солдатами на выдвинутой позиции. Жорди слишком устал, и майор хочет, чтобы он отдохнул. Правда, ночью не отдохнешь. Противник занял позиции в 200 метрах слева от нас и удерживает высоты, расположенные в 400 метрах от нас. Обстрел, люди измотаны. Человеческая машина имеет пределы [в эксплуатации].

 

 

4 февраля

Мариус Лагранж

Из дневника Мариуса Лагранжа (MariusLagrange – на фото выше):

 

Майор Гандоэ

Незадолго перед тем, как покинуть штаб батальона, майор Гандоэ приказал своему контингенту разделиться на несколько небольших групп, чтобы, по мере возможности, не попасть под огонь немецкой артиллерии, которая непрерывно обстреливала местность снарядами всех типов. Гандоэ выбрал доктора Равелонанози (Ravelonanosi), лейтенанта Жорди, аджудан-мажора Дика (Dick) с его денщиком Гасемом бен Мохамедом (GacembenMohamed) и меня. Он приказал мне взять с собой группу из Отделения Радиосвязи. Капрал Бросеро (Brocero) и шестеро радистов присоединились к нам.

 

Лейтенант Жорди

Лейтенант Жорди провел с нами в штабе два дня. Майор заставил его прийти к нему в штаб, потому что считал, что тот устал и может оставить под командой 2-го лейтенанта Гозана тех, кто еще был в строю из состава 11-й Роты и занимал оборонительные позиции на южном склоне Высоты 862.

Майор повел нас вниз по склону, между скальных выступов, помогая нам укрываться от артиллерийских снарядов с горы Чифалько/Cifalco. Спустившись вниз, примерно на уровень подножия высоты 382, мы обнаружили, что стоим лицом к открытому пространству, через которое будет необходимо пройти, так как по обе стороны от нас нависали непроходимые скальные склоны. Майор приказал нам разбиться на две группы, сказав мне: «Лагранж, вы пойдет вслед за нами со своей группой.» Доктор, лейтенант Жорди, Дик и Гасем пошли вместе со мной. В конце открытого пространства на моих глазах разыгралась драма. Я увидел, как несколько снарядов разорвалось прямо посреди группы, в которой был майор. Он был ранен в руку и контужен. Я увидел, как лейтенант Жорди упал на спину – он был убит наповал множеством осколков, угодивших ему в грудь. Его лицо осталось неповрежденным. Стрелок Гасем был ранен в живот и ногу, которую просто оторвало. Однако он нашел в себе силы вытащить свой перевязочный пакет и, понимая, что ему недолго осталось, передал его майору…

Другая группа находилась всего в нескольких метрах слева, и другой снаряд упал рядом с ней. Убив адъютант-мажора Дика и ранив доктора… После этого трагического события я быстро пришел к следующему решению: всех, [способных идти], нужно отвести в полковой штаб. Я убедил майора разрешить мне сопроводить его до дороги, по которой проехало несколько машин. Было нелегко заставить его покинуть это место: он продолжал оборачиваться, чтобы глянуть еще раз туда, где остались его парни: Жорди, Гасем и Дик. В итоге, поддерживая его, мы добрались до дороги.

Перед тем. как покинуть место трагедии, я приказал капралу Бросеро доставить тела Дика и Гасема в полковой штаб, сказав ему, что позабочусь о майоре и теле лейтенанта Жорди. Оказавшись на дороге, я вынужден был заставить майора подождать и объяснил ему, что он не доберется до полкового штаба без попутной машины. После нескольких попыток рядом с нами остановился джип. За рулем был 2-й лейтенант артиллерии, с ним был пассажир. Майор, совсем обессиленный, забрался на заднее сидение, лейтенант-артиллерист уверил меня в том, что быстро отвезет его в штаб 4-го Полка Тунисских Стрелков (4thR.T.T. - RégimentdeTirailleursTunisiens), находившийся в Сан Элии/SanElia.

Я вернулся туда, где лежал Жорди, взвалил его на спину, [оттащил к дороге] и снова начал голосовать. Наступила ночь, и стало труднее, потому что машины проезжали с опущенными вниз фарами. В конце концов, я вышел на дорогу, стал махать руками и остановил полугусеничный бронетранспортер. Водитель уверил меня, что отвезет тело в штаб полка, что он и сделал…

Я и сам устал, и, вспомнив все случившееся только что и размышляя о том, что я устроил все настолько хорошо, насколько было возможно, решило передохнуть, прежде чем пуститься в путь к штабу. Я пришел туда к полуночи, прямо на перевязочный пункт. спросил, где майор, но он спал.

Я вернулся в расположение полка в овраг Инферно/Inferno.

В то время я был всего лишь адъютантом и не мог знать, что чувствуют офицеры Батальона. Однако я постоянно был рядом с майором в те трудные дни и видел, что он требовал от всех, особенно, от тех рот, которые шли впереди, творя чудеса, атакуя, отбивая контратаки и достигая намеченных рубежей. Лейтенант Жорди и его 11-я Рота внесли большой вклад в конечный успех всей операции.

Однажды, когда мне нужно было вступить в контакт с другим отделением, я наткнулся на моего друга, адъютант-мажора Тумелера, который командовал пулеметным отделением, и он сказал мне: «Жорди успевает всюду, и днем, и ночью, он всегда там, где ситуация критическая. С ним мы добьемся нашей цели.» Я дружил и Гозаном, который умер в 2006-м и который был тогда 2-м лейтенантом – командиром отделения, а потом стал заместителем Жорди. Мы часто говорим о тех временах. Он сказал мне, что был согласен с майором, когда тот решил перевести Жорди в штаб, учитывая то, как тот вымотался, и что сам он держал ситуацию на южном склоне Высоты 862 под контролем…  

http://www.montecassinobelvedere.fr/en/the-week-of-fighting

Французские солдаты в горах Италии
https://www.flamesofwar.com/hobby.aspx?art_id=199

 

НЕМЦЫ

Харри Хенкель (первый справа) был одним из десантников, вызволивших из плена Муссолини
https://christiantoday.com.au/news/battle-of-monte-cassino-new-zealanders-and-germans.html

Немецкий десантник Харри Хенкель (HarryHenkel), воевавший в Северной Африке, Италии и на Восточном фронте, был одним из защитников Монте Кассино. В ходе этих боев он был ранен и эвакуирован в Германию. После войны он работал переводчиком (его мать была англичанкой) и переехал в Австралию в 1952 году. Написал книгу воспоминаний о войне…

Мы таскали камни и использовали их как стройматериал для оборонительных позиций. Нам не приходилось зарываться в землю, так как эти большое глыбы давали превосходную защиту. Не припомню, чтобы с той поры мне приходилось таскать столь тяжелые камни. Это была первая линия обороны. Вторая линия обороны проходила внутри монастыря. Во внутреннем дворе было достаточно места для посадки и взлета самолета. Это был колоссальный монастырь, и он идеально защищал садившийся и взлетающий легкий самолет. Наш штаб находился глубоко в подвалах…

Стоит отметить, что изначально гору штурмовали колониальные солдаты (новозеландцы, суданцы (этих там не было – ВК), индийцы и европейские войска, такие как чехи (этих там не было – ВК) и поляки. Им очень сильно досталось. Каждый немец был пулеметчиком. Еще у нас была возможность скатывать вниз по склонам гранаты. Нам даже бросать их не приходилось. Угол склонов горы в 40 градусов мало в чем помогал атакующим союзникам.

Положение наших пулеметных гнезд менялось каждый день из-за артобстрелов, в результате которых камни разлетались во все стороны. То есть, хотя мы были защищены [выложенными] стенками и знали, как укрываться, когда начинались артобстрелы, камни летали по воздуху словно спички. Это сослужило нам двойную службу. Первое – образовывались новые позиции для огневых точек, второе – союзники продолжали стрелять по тем позициям, которые засекали раньше. Их же артиллерия спасала нам жизни…

Ствол моего пулемета всегда был наклонен в сторону противника на 40 градусов, и я уже не помню, сколько патронных ящиков я расстрелял в то время. Обязанностью моего второго номера было заполнение пустых патронных коробок, и он постоянно таскал с собой по две коробки за ходку в подвалы и обратно через внутренний двор к моему гнезду. Я никогда не стрелял по одиночной цели, это всегда были длинные очереди по сектору вниз по склону.

Они ни разу не подошли ближе чем на 200 метров к нашей позиции, такой интенсивности был наш огонь. Любое продвижение в нашу сторону от этого рубежа было бы самоубийством. Они это знали, и мы это знали. Они пытались атаковать ночью, но и это закончилось побоищем. У нас были фальшфейеры, от которых становилось светло как днем. У них надежды не было. Мы спали по очереди, и благодаря этому всегда кто-то из нас был начеку. Когда приходило время атаки, мы слышали их свисток, и все наши сразу просыпались…

 

Рядовой Роберт Фреттлёр (RobertFrettlöhr), 15-я Рота, 4-й Воздушнодесантный Полк, 1-я Дивизия (Fallschirmjagerpionier)

Роберт Фреттлёр

Перед атакой на Замковую гору

Перед тем, как атаковать Замковую Гору (CastleHill), мы поели, и каждый получил по бутылке шнапса. Мы не стали пить все до конца, но сделали по хорошему глотку. В результате настроение немного поднялось. Знаете, говорят, что настоящий герой или пьян, или дурак.

Ночная атака на Замковую гору

Ты слышишь только пулеметную стрельбу. Еще, само собой, вопли и крики...

Последние часы

Полная тишина. Ни пушечной стрельбы, ничего, но мы знали – что-то должно случиться. Мы просто чувствовали это. И тут, неожиданно, в 11 часов вечера [11 мая], кто-то словно зажег свет везде и всюду, и мы ясно увидели все горы вокруг нас.

… Меня отправили в замок, и я оставался там, пока не пришел приказ отступать. По дороге к замку, вверх по склону, мы все время были под огнем артиллерии. Мне было всего 20 лет, и невозможно описать, что я тогда чувствовал. Тебе все время говорят, что ты должен сражаться за свою страну. Забудьте это. Ты сражаешься за собственное выживание. Если кого-то убивают, ты говоришь себе: «Это не меня убили.» Если кто-то говорит, что не испытывал страха, то это – вранье, потому что ты испытываешь страх все время.

Мы отдыхали, пережидая два разрыва снарядов: один … второй … затем опять трогались в путь, вдвоем еще с одним парнем. Передвигались мы только по двое. Мы всегда ждали двух разрывов и перебегали между вторым и третьим.

Затем недалеко от меня – вспышка, и меня ударило по левой ноге. Я потерял сознание, и, когда очнулся, увидел, что нога распухла, как воздушный шар. Пополз в направлении монастыря, и, в итоге, добрался до перевязочного пункта, который располагался в склепе (? - ВК), где был похоронен Святой Бенедикт. Врач перевязал мою ногу и сказал: «Ну вот, назад ты идти уже не можешь.»

Около 10 утра в монастырь вошли поляки. Польский лейтенант Губриэль вошел в склеп с несколькими солдатами. Не знаю, чего мы ждали – может быть, гранату. Нас было трое раненых, и еще 14 человек, которые собирались перетащить нас обратно в расположение полка. Так или иначе, один из поляков отлично говорил по-немецки, и я помню, как он спросил: «Есть ли здесь мины?» Я сказал: «Мин нет, здесь перевязочный пункт.»

Мы поговорили по-немецки о том и о сем, и к полудню тех 14 человек отвели на командный пункт поляков, как сказал нам Гурбель. Никакого расстрела там не было в отличие от того, что потом говорили. Позднее появились репортеры. Сами понимаете, как мы выглядели… Как может выглядеть солдат, который был в бою несколько недель подряд: грязный, немытый, небритый, обовшивевший?

Через какое-то время нас спустили вниз по склону на польский перевязочный пункт, откуда британский санитарный фургон отвез нас в большой американский палаточный госпиталь, расположенный в 6 или 7 милях от передовой. Там наши раны обработали, но я не помню, что случилось с третьим парнем, тяжелораненым. Еще через несколько дней нас перевели в госпиталь для военнопленных, расположенный близ Неаполя.

 

Рядовой Рудольф Валентин (RudolfValentin), 3-й Воздушнодесантный Полк

 

Рудольф Валентин

Меня бы и так призвали в армию, поэтому я сам решил добровольно пойти в десант. Я не хотел служить в одной части с женатыми дядьками, теми, кто постарше, которые говорили бы: ты стреляй, а я пойду принесу нам поесть. Все десантники были добровольцами, и ты гордился тем, что ты – один из них.

О бомбардировке города

Мы хорошо видели самолеты. Они эффектно смотрелись в строю, словно цепочки. Одна эскадрилья за другой, сверкая на солнце. Мы видели, как открываются бомболюки и как из них высыпаются бомбы…

Ночная атака на Замковую Гору

У нас было странное чувство. Мы должны были хранить молчание, насколько это было возможно, поскольку на другой стороне оврага были индийцы. Если бы мы издали какой-то шум, что окончилось бы стрельбой в нашу сторону – ничего хорошего от этого ждать не приходилось. Я был пулеметчиком. Со мной был второй номер, который нес боеприпасы. Так он побежал вперед, стреляя на ходу…

Повторная атака, в ходе которой немцы попали под огонь индийцев

У моего товарища осколками гранаты разорвало живот. Мы ничего не могли сделать для него, кроме укола морфия. Мы прикрыли его рану одеждой и туго затянули ремень. Перевязать его возможности уже не было. Он хотел застрелиться, но его пистолет дал осечку – в него тоже попал осколок. Он действительно пытался… Не самая приятная ситуация, но такое на войне случается.

Еще одна самоубийственная атака, на момент которой в строю из 200 человек осталось 40

… Мы попали под убийственный огонь из замка и поняли, что просто не доберемся до него с такой горсткой людей.

Перемирие у Замковой Горы

К этому нужно было привыкнуть: ни стрельбы, ни разрывов гранат. Это было удивительно: такого не было с нами уже много дней… Иногда у тех, кто тащил носилки, уже не было сил. Им приходилось тащить раненых вверх по склону. Пара англичан остановилась рядом со мной, и мы обменялись сигаретами. Я думаю, та война, на юге, против англичан и американцев была войной без ненависти. Они были нашими врагами, и каждый должен был выполнять свой долг, находясь по разные стороны фронта. Думаю, все страдали одинаково…

По причине такой странной ситуации в этом секторе сражения у нас появилось такое чувство, что эти ребята – как будто наши товарищи, потому что им пришлось пройти через все то, через что прошли мы.  

После перемирия

Ситуация сложилась очень тяжелая: мы были очень голодны и мучились от жажды. Поскольку снабжение было далеко от достаточного уровня, мы стали высматривать, куда падают сбрасываемые на парашютах контейнеры с провиантом для нашего противника (на Замковой горе) и, скажу я вам, немалая часть этих грузов досталась нам…

Спать было просто невозможно. Спали урывками по нескольку минут и всегда с указательным пальцем на спусковом крючке. Совсем небольшой шум – и ты опять просыпаешься: напряжение нас не покидало.

Последнее слово

Сражение у Кассино изменило всех нас. Мы прошли через то, что человек не в состоянии вынести. Бог был милостив ко мне… Но остается то, от чего ты не можешь избавиться, как если бы ты сбросил одежду или поменял рубашку. А так… Нас лишили самого лучшего в жизни – нашей юности. Вот, что мы потеряли.  

 

Лейтенант Йозеф Кляйн (JosefKlein), 3-й Воздушнодесантный Полк

Когда я стал десантником, я увидел, что это за парни: они не отступали, они были непоколебимы. Где им приказывали стоять, они стояли насмерть. Невероятно, но всегда и во всем – хладнокровны. Британцы не учитывали то, что мы прошли через Восточный фронт, а русские нас в плен не брали…

Йозеф Кляйн

Когда противник атакует, просто стреляй по нему из своего пулемета. Потом штурмуй его позиции или преследуй его, когда он дрогнул…

Пленные британцы всегда были изумлены тем, что мы [внешне] не отличались от них. Это было самым смешным во всей той ситуации. Они говорили: «Бог ты мой, да у вас лица, как у англичан!» Как-то взяли в плен британского офицера, а на другой день стали говорить с ним о том, кто победит в этой войне. Он был уверен в том, что победят союзники, тут я говорю ему: «Вы не сможете прорвать нашу оборону во Франции. Мы разнесем ваши корабли вдребезги, вот увидишь. Да вы одной ногой не вступите на сушу.» Это то, что я думал тогда… Он почему-то хотел дать мне свой адрес, и был очень расстроен и даже обижен, когда я отказался брать его. Я сказал ему: «А что я буду с ним делать? Зачем мне будет нужен адрес английского военнопленного после того, как мы победим?»

В ожидании развязки

Мы все время надеялись на появление секретного оружия. Мы знали, что для этого нужно время и что нам нужно это время выиграть. Между всеми нами было согласие по этому вопросу: нужно время.

Последние часы

Пришел приказ об отходе. Как так? Мы не можем уйти! Это же признание нашей слабости. Мы должны оставаться здесь, потому что отступление – это поражение в битве.  

Последнее слово

Если ты собираешься атаковать, подход к этому должен быть другим. Нельзя просто бежать вверх по склону, потому что даже горстка людей сможет удержать такую позицию. А когда на позициях десантники, обстрелянные бойцы с опытом войны в горах и готовые к рукопашному бою, такую оборону прорвать невозможно. Мы так и не поняли тактику нашего противника. Это было сумасшествием…

 

Лейтенант ХерманнФёльк (HermannVölck), 4-й Воздушнодесантный Полк

 

ХерманнФёльк

О бомбардировке города

Мне казалось, наступил конец света. Однако. Я думаю, эта разрушительная бомбежка прибавила нам решимости защищаться, в большей степени, чем раньше…

В ожидании развязки

Как-то, переползая с место на место, я нашел книгу. Это была книга на немецком. В ней я прочел следующее: «В мире существуют две силы: Дух и Меч, но никогда еще Меч не победил Дух.» Я стер пыль с обложки и прочел название книги: Битва на Сомме.  

 

Лейтенант Вернер Иссмер (WernerIssmer), 3-й Воздушнодесантный Полк

Еще до того, как попасть в десант, я как-то ехал на поезде вместе с двумя пехотинцами, которые успели повоевать в России. Один из них сказал мне: «Так ты хочешь пойти в десантники? А ты уже убил своих папу и маму?» Вот что люди думали о десантниках!

В ожидании развязки

… У нас был граммофон, но на пластинке было только две песни. Одна из них была Besamemucho. Мы снова и снова заводили граммофон и снова запускали эту песню. Как-то раз заиграла музыка, и из-за этого начался сильный артобстрел. Пришлось перетащить граммофон из штаба в подвал. А мы думали, что и противнику нравится эта музыка…

https://www.youtube.com/watch?v=AJdvbyB2nvg

 

Фрагмент беседы между генерал-полковником Фитингофом (Vietinghoff), командующем 10-й Армией немцев, и фельдмаршалом Кессельрингом (Kesselring) после того, как железнодорожная станция была отбита у новозеландцев:

V. После тяжелого боя мы отбили станцию Кассино.

K. Мои самые сердечные поздравления.

V. Не думал, что нам это удастся.

K. Да и я не думал.

V. К северу от Кассино также были отбиты довольно ожесточенные атаки. Насчитали 400 трупов напротив позиций 1-го Воздушнодесантного Полка... Наши потери тоже довольно значительны.

K. Передайте мои самые сердечные поздравления 211-му Полку, а 1-му Воздушнодесантному – не такие горячие… Я очень доволен тем, что новозеландцы получили по носу. Вы должны представить командира в этом секторе к Рыцарскому Кресту.

http://nzetc.victoria.ac.nz/tm/scholarly/tei-WH2Maor-c14.html

 

Листовка союзников, предназначенная для немецких солдат:

 

МЕСТНЫЙ ЖИТЕЛЬ

Гвидо Варлезе (GuidoVarlese, в 1944 г. – 19 лет), житель одной из местных деревень.

Первые бомбы упали в 9 утра. Мы этого совсем не ждали, поскольку уже действовало перемирие. Мы думали, что для нас война уже закончилась.

Я был в компании моего друга, когда над нами появились Летающие Крепости, направлявшиеся от Рима к Неаполю. Они обрушили свои бомбы на окраины городка. Первая же бомбежка вызвала огромные разрушения и убила множество людей. Я укрылся в парикмахерской, где обычно стригся. Когда я находился в ней, появился немецкий солдат, у которого ухо разорвало осколком. Я обмотал ему голову полотенцем – первым, что попало под руку, чтобы остановить кровь, которая хлестала у него из уха. Если бы не это, он бы точно расстался с жизнью.

В тот день было еще два налета. Первый – на железнодорожную станцию, другой пришелся на окрестности города, в результате чего оказалась разрушенной дорога Рим-Неаполь. Здесь они [американцы] заметили отступающие колонны немцев и решили атаковать шоссе.

После налетов моя сестра и свояченица решили уйти в горы, в окрестности горы Кайро, где мы надеялись отсидеться в безопасности. Но мы ошиблись: мы оказались вблизи передовой линии немецкой армии. Здесь проходила линия обороны немецких горных стрелков, удерживавших позиции в период зимних боев. Тогда из-за плохой погоды земля стала топкой, и союзники увязли в грязи. Их танки тоже увязли и не смогли переправиться через бурную реку, а немцы взорвали все мосты.

15 марта случилась массированная атака на Кассино с воздуха – я наблюдал ее из соседней деревни. Аббатство было разрушено 15 февраля. За день до налета союзники сбросили листовки, предупреждавшие о бомбардировке и рекомендовавшие всем покинуть церковь. Немцев на этот раз в церкви не было – они расположились за ее стенами. Фрейберг – командующий союзными войсками на этом участке боев, был озабочен тем, что немцы будут использовать аббатство в качестве укрепленного узла и что у союзников будут серьезные проблемы с преодолением этого участка обороны.

Немецкий лейтенант решил уведомить всех гражданских, что им не удастся покинуть аббатство до следующего вечера. В итоге, в результате налета 300-400 человек было похоронено заживо в разбомбленном здании аббатства.

Когда нас отводили из Терелле/Terelle в Монтефорте/Monteforte в сопровождении солдат SS, которые хотели убрать гражданское население подальше от зоны боев, мы увидели в небе поединок между немецким и английским самолетами. Из-за яркого солнца было трудно разглядеть, кто из них кто. Неожиданно один из них загорелся и начал стремительно падать. Мы увидели, как летчики выпрыгнули из него с парашютами. Затем мы разглядели, что второй самолет не ушел с места боя, а развернулся и расстрелял двух летчиков, находящихся в воздухе. Это было наиболее ужасной сценой из виденных мною когда-либо. Мы-то думали, что между противоборствующими летчиками существует какое-то рыцарское отношение друг к другу. Летчики упали на скалы, и я никогда не забуду вопли и стоны этих несущихся к земле парней...

IMAGES of WAR. The real story of World War II. 27

Подборка и перевод – Владимир Крупник