fly

Войти Регистрация

Вход в аккаунт

Логин *
Пароль *
Запомнить меня

Создайте аккаунт

Пля, отмеченные звёздочкой (*) являются обязательными.
Имя *
Логин *
Пароль *
повторите пароль *
E-mail *
Повторите e-mail *
Captcha *
1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 Рейтинг 5.00 (2 Голосов)

Нарвик 1940 год

Капитан Пьер Лапье (PierreLapie) - 13-я Полубригада Французского Иностранного Легиона

Взятие Нарвика

28 мая

Атака началась в полночь 28 мая. Одновременно с этим Fame и другие корабли ворвались во фьорд. Эсминец Fame обрушил огонь на входы в тоннели и другие цели в соответствии с исходным планом. Две батареи Колониальной (Colonial) артиллерии, расположенные на Высоте 145 сконцентрировали огонь на береговой линии участков высадки, норвежские батареи также вступили в бой. Немцы открыли ответный огонь. Их мобильные орудия, установленные на платформы, выдвинулись из тоннелей и начали стрелять. Множество 77-миллиметровок, позиции которых мы ранее засекли, переместились и действовали довольно эффективно.       

Взятие Нарвика 28 мая 1940 года (из книги Norway 1940, FranöoisKersaudy)

Легионерам предстояло идти в атаку под огнем противника. Солнце к этому моменту уже не могло опуститься ниже, и на берег, на который предстояло высаживаться, легли тени окрестных гор. Легионеры погрузились на десантные суда. Они отходили от двух пунктов. Ближним [к Нарвику] и в большей степени открытым взору был Ойорд/Øyjord, расположенный прямо напротив позиций противника. Другой был закрыт от наблюдения и вражеского огня самим полуостровом – это был небольшая бухта Сайнес/Seines. Когда корабли и суда подошли к Ойорду, они оказались под огнем немецких 77-миллиметровок. Люди, спускавшиеся к берегу, не обращали внимания на прилетавшие снаряды. Они находились в предвкушении боя. Капитан Гийемен (Guillemin), укрывшийся с несколькими солдатами за скалами неподалеку от бухты, был убит вместе с ними. На мгновение показалось, что дело плохо, поскольку мы не позаботились о том, чтобы иметь под рукой санитарный фургон – он был довольно далеко. Однако роты 1-го Батальона не сбавили темп ни на минуту. Они под сильным огнем продвинулись к гряде Омесет/Omeset, вытянутой вдоль противоположного берега фьорда напротив Ойорда. Их было видно с находившихся в море кораблей. Они подошли к берегу, по ним ударили пулеметы, но люди продолжили высадку. Наша разведка докладывала о наличии проволочного заграждения между скалами и береговой линией – очевидно, оно не добавило особых затруднений., поскольку наши парни после высадки углубились в лес и исчезли из поля зрения: на березах, которыми поросла эта гряда, уже была листва…

Полковник (RaoulMagrin-Vernerey – Рауль Магрин-Вернери – 1892-1964), находившийся на артиллерийском наблюдательном пункте, приказал продолжать обстрел гряды, пока она не будет захвачена. Высадка продолжалась. Батарея, которая ранее столь точно обстреливала Ойорд, теперь замолчала. Однако другая батарея вела огонь – ее снаряды пролетали у нас над головой, явно нацеливаясь на наш наблюдательный пункт или на Сайнес. И тут неожиданно над грядой взлетела сигнальная ракета: «Цель взята.»  

Подполковник Рауль Магрин

Плацдарм был создан. Теперь его необходимо было расширить, создать на нем базу и разместить на ней людей, оружие и припасы. Был час ночи. Все это нужно было закончить к 3 часам, думали мы. Но все пошло по-другому…

Полковник решил сам отправиться на плацдарм Омесет, не дожидаясь высадки остальной части батальона. Его основная задача – руководство огневой поддержкой – была выполнена. Теперь вот-вот должна была начаться атака пехоты, и он хотел быть в самой горячей точке. Тут начались приключения. Самое забавное случилось в Ойорде, где мы очутились в транспортной пробке, образовавшейся из-за неисправной машины. Ее водителю полковник сказал: «Это то самое место, на которое нацелены 77-миллиметровки!» В итоге, к нашей вящей досаде, мы увидели, как Ойорд покидает последнее судно, так что пришлось нам переправляться через фьорд из Сайнеса. Нашу высадку у гряды Омесет нельзя было назвать комфортабельной: берег был сложен плоской угловатой галькой и скользким черным сланцевым щебнем, усеян водорослями и множеством природных запруд. Подобраться к берегу оказалось делом непростым. За пляжем начинались скалы, громоздившиеся друг на друга и сложенные тем же сланцем, но теперь уже серого цвета. Немцы начинали протягивать проволочные заграждения между скал, но эта работа осталась незавершенной. Склоны гряды возвышались футов на 250…

Огонь не утихал, до нас доносился свист пуль. Люди укрылись между скальными выступами… Отдав приказ о таком расположении временного командного пункта, с которого можно было видеть Нарвик, полковник отправился к передней линии.

Начальник штаба, коммандантКазо (Caseau), который приходил в себя после приступа малярии, сказал мне: «Полагаю, молока у тебя с собой нет?» У меня был с собой небольшой термос с горячим чаем, и мы поделили его содержимое. Он выпи свою порцию и открыл портфель. Затем он начал преспокойно отдавать приказы, сверяясь со списком.

«Где Лош (Loche)?» - спросил он.  

Лош был его ординарцем. Парень крупный и вяловатый, но внимательный. Он когда-то был дамским парикмахером в большом заведении в Париже, отличался щепетильностью в одежде, следил за кожей лица и рук и за своей речью. Он говорил на безупречном французском с легким акцентом и никогда не ругался, что было делом удивительным в Легионе, где говорили на всех языках вперемешку с ломаным французским…    

Появился Лош, безмятежный, как всегда. «Мне надо поспеть с почтой, сэр, - сказал он. – Мадам Казо специально попросила меня: «Лош, ни в коем случае не бросай моего мужа и не забывай регулярно писать мне.» Так что я собираюсь написать ей прямо сейчас.» - «Погоди до вечера, Лош, пока мы не возьмем Нарвик.» - «Не могу, сэр. Хочу отправить письмо с катером для боеприпасов, который во-вот уйдет. А у меня приятель на нем.»

Пули свистели вокруг Лоша, когда он уселся писать письмо мадам Коммандант, описывая высоким слогом то, как на его командира навалилась малярия…

Справа от нас гряда круто обрывалась к морю. Это был нарвикский пляж, который называли Таралдсвик/Taraldsvik. На нем было несколько домиков, разбросанных почти до воды… Дальше просматривались Высота 79 и Высота 102, густо заросшие лесом и заслоняющие Нарвик от северных и западных ветров. Но плоскотине располагался сам Нарвик, спускающийся к гавани. Прямоугольники деревянных домов, раскрашенных во всевозможные цвета, стояли довольно кучно, но весь город целиком мы не видели.

Погода была очень теплой… Возле деревянных мостков только-только высадился танк. Он пополз вперед, но потом остановился, издавая громыхающий шум. Он застрял в иле и не мог двинуться дальше. Еще один танк, присланный на помощь, ожидала та же участь. Казалось, танкам в Норвегии удачи не видать. Самый первый, прибывший в Норвегию, свалился в воду во время высадки в Харстаде. Офицеру, находившемуся внутри, хватило сообразительности дать воде заполнить машину, прежде чем открыть люк и выбраться наружу – вода там была в несколько футов глубиной.             

Прибытие войск из Сайнеса шло страшно медленно. В Легионе был только один батальон, и тот был неполной численности, а норвежский батальон только-только добрался до расширенного плацдарма. Английские самолеты, появившиеся в небе, патрулировали участок с 8 вечера предыдущего вечера, ушли около 3 часов. К тому времени переброска войск должна была уже закончиться. На самом деле, она закончилась к 5 часам дня.    

В небе появились немецкие бомбардировщики. Они атаковали транспортные суда и военные корабли, создали препятствия для движения пыхтелок, отбомбились по нашей передовой и обстреляли ее.

Ситуация осложнилось и уже вскоре дела пошли еще хуже. Простирающаяся с запада на восток гряда Омесет спускается к горному проходу, ведущему к железной дороге. На дальней стороне от дороги находился скальный выступ, поросший редколесьем и известный как Плато 457. У немцев, почти окруженных в Нарвике, был только один путь к отступлению – железная дорога, идущая вдоль [южного] берега фьорда Ромбакен. Однако поскольку большое количество войск не могло продвигаться вдоль железной дороги под огнем противника, им нужно было захватить плато. Подъем по склонам плато был не самым практичным, во-первых, потому что они были слишком крутыми, во-вторых, потому что они были под огнем артиллерии. С другой стороны, сама поверхность плато находилась вне поля зрения и за пределами досягаемости артиллерии. Отсюда следует, что немцам оставалось только удерживать подходы к плато с полной отдачей. Это они сделали с заметным мастерством.

Легионеры были в бою с полуночи. Они захватили гряду Омесет и начали продвижение в направлении плато, чтобы атаковать его. Повсюду они сталкивались с ожесточенным сопротивлением. Хотя легионеры и побросали свою боевую выкладку, они выбивались из сил и обливались потом под [ярким] солнцем, изнемогая от жажды и ослепленные солнечным светом, в то время как противник вел по ним огонь, прячась в нависавших над ними скалах. Норвежцы позаботились об оставленном легионерами снаряжении и тащили на себе пулеметы так быстро, как только могли, но легионерам все равно казалось, что норвежцы делают это слишком медленно и говорили, что они «спят на своем оружии.» В реальности норвежцы были трудолюбивыми и сообразительными парнями, которые из всех сил старались делать все, как положено, но немного нервничали из-за того, что им приходилось идти в бой бок о бок с легионерами. Да и кто знает, были ли они когда-либо ранее под огнем? Я в этом сомневаюсь. Нельзя ожидать от молодых солдат великих свершений с первого раза. Мы учимся только на ошибках…                    

… Атака с воздуха ослабила боевой дух легионеров, они почувствовали, что их силы исчерпаны. Немцы воспользовались этим и попытались просочиться [через наши позиции]. Затем они контратаковали сектор, в котором были норвежцы, и эта атака достигла успеха. Тогда как определенная часть наших почти добралась до бровки плато, немцы прорвались в нижней части склона близ железной дороги и прохода, ведущего к гряде Омесет. Сюда они перетащили свои пулеметы, чтобы отсечь огнем находившихся выше по склону от пляжей участка высадки. Они уже держали под огнем этот сектор… Дафф(Duff – британский офицер связи), которому удалось спасти двоих с взлетевшего на воздух судна с грузом боеприпасов, переместил участок десантирования западнее и приказал обеспечить огневое прикрытие для высаживающихся там, где все сидел в иле застрявший танк. Коммандант Пари (Paris), стоявший в полный рост на палубе канонерки, собрался было отправить сообщение генералу. «Пригнись,» - сказал ему находившийся на борту канонерки офицер, когда он подошел к орудийной башне. «Это не имеет значения, - сказал Пари. – Со мной все в порядке.» В это же мгновение он был сражен пулеметной очередью…    

Рассказывает капрал Фаврель (Faverelles)

Интенсивность огня позади нас, казалось, говорила о том, что сильная атака обрушилась, главным образом, на норвежцев… Нас отрезало от батальона, так как бой шел уже где-то в средней части склона, а норвежцы откатились к восточному краю пляжа Омесет, который был под перекрестным огнем горной артиллерии, минометов и пулеметов. Этот огонь также прошелся по фьорду, закрыв путь десантным судам с подкреплениями и боеприпасами…


Пьер Лапье

…Колониальная артиллерия, стараясь помочь нам, открыла огонь по Плато 457. Однако снаряды стали падать между нашими же парнями. Поднялся шум: «Почему эти идиоты не могут выпустить сигнальную ракету?» Командир эсминца Fame, увидев, что дела идут плохо, тоже открыл огонь, и снова по тому же участку! Возмущению не было предела.

«Где Дафф?» - спросил полковник.

«Он ушел, чтобы сместить участок высадки. Они под пулеметным огнем на первом пляже.» - «Идите и помогите ему навести порядок с огнем с эсминца. Знаете, где искать их?» - «Да, сэр.» - «И отдайте приказ о переходе в контратаку.»     


ПРИКАЗ ПО ЛЕГИОНУ

Ситуация следующая:

(1) Высота 457 не была занята норвежским батальоном. Немцы закрепились на ней. Они контратаковали и захватили юго-восточную часть плацдарма. Норвежский батальон оставил расселину между [грядой] Омесет и склоном Высоты 457.


(2) Батальон I/13 и части Батальона II/13 должны восстановить положение на плацдарме.

(a) 1-й Батальон разворачивается фронтом к плацдарму и оставленной на юге его части.

(b) Батальон II/13 должна занять западную часть гряды Омесет силами двух отделений и составить батальонный резерв.

(c) Норвежский Батальон, части которого находятся южнее на стыке со 2-й Ротой, должен находиться в состоянии полной боевой готовности.

Эта реорганизация должна пройти под руководством старших и полевых офицеров.

(3) Как только положение на плацдарме будет восстановлено, нашей целью будет захват Высоты 457 и закрепление на ней Норвежского Батальона, откуда он сможет продолжить наступление.

(4) Тем временем огонь корабельной артиллерии должен быть нацелен на высоту 457.

Подполковник 13-й Полубригады Магрин.

Таким был приказ. Я смог разглядеть сомнения в глазах присутствующих офицеров. Люди были измучены жарой, страдали от жажды, от крутых подъемов, были измучены боями, контратаками противника, огнем от своих же, и теперь от них ожидали контратаки без резервов, с почти исчерпанным боезапасом – это был, дерзкий план, если не сказать больше…

Я с трудом спустился, пробираясь между камнями. Множество раненых находилось в ожидании, там же были и пленные. Норвежцы были одеты в форму яблочно-зеленого цвета, как и немцы, которые, разжились норвежской униформой. Я нашел адъютанта, Винсена, лежавшим на носилках у самого берега. «Попрощайся с полковником от моего имени, лейтенант, - сказал он. – Хорошо, что с ним этого не случилось.» Винсен всегда был рядом полковником…

Дафф, стоя по пояс в воде, руководил разгрузкой канонерки. Он и сам помогал в этом. Пленных и легионеры передавали ящики друг другу по цепочке. Я показал Даффу приказ, отметив места, которые было необходимо обстреливать. «Этот участок из корабельных орудий не обстреляешь, - сказал он. – Но вот этот можно!» Вскоре заработал его радиопередатчик…

Контратака оказалась успешной. Легионеры добавили боевого духа норвежцам. Они дружно двинулись вперед и отбросили немцев. Прибыли боеприпасы. Мы оставили идею о том, чтобы бросить норвежцев в атаку в юго-восточном направлении от Нарвика, как предполагалось изначально. Они спустились вниз на юг от гряды Омесет, перегруппировались и вошли в город. Им осталось только зачистить город: сразу же нашлись люди, которые стали показывать им, где засели немцы…  

…Тем временем 2-й Батальон, быстро занял одну за другой высоты 79 и 102, господствовавших над Таралдвиком (северо-восточная окраина Нарвика – ВК).

«У меня для вас сюрприз, - сказал капитан Понтье (Ponthie) полковнику. – Вы сказали мне взять 79-ю, но я прихватил и 102-ю.»

«Бог ты мой! – сказал полковник. – Я весь день ничего не делал. Лапье, пошли со мной.»

Мы спустились к Нарвику, нашли машину, реквизировали ее и прокатились на противоположный конец города. Там мы вышли и пробрались через что-то вроде рощицы к берегу. Какой-то местный норвежец сопровождал нас. К нам присоединился Шлински (Schlinsky). Неожиданно мы разглядели в зарослях людей в зеленой униформе. Они замахали нам руками, крича Norwegian! Norwegian! Это были норвежские солдаты, которые уже обзавелись местными подругами и прогуливались с ними.

Мы вышли к западному краю Нарвика и оказались прямо через пролив от Анкенеса. Норвежец показал нам брошенные немцами огневые позиции – на большинстве из них орудий уже не было. «Похоже, здесь ничего не происходило, - сказал полковник. – И что, понадобилось мое присутствие, чтобы помочь этим парням убраться отсюда? Шлински, пальните-ка из этой штуки, чтобы показать им, что мы уже здесь.» Штукой была зенитная пушка, у которой не было затвора, так что ничего не получилось. На мысу был брошенный лагерь с флагштоком, на котором висело полотнище со свастикой. Мы прихватили его в качестве сувенира…

Мы вернулись в город. Честь занять его была предоставлена норвежскому гарнизону, и полковник сказал их майору: «Теперь вы комендант, и я подчиняюсь вашим приказам…» Люди выходили из своих домов в летней одежде, большинство женщин было в серых фланелевых брюках. Он улыбались, но мало что могли сказать – настолько они были поражены нашим появлением. Два месяца им говорили о том, что вот-вот появятся союзники, и вот мы были здесь. Теперь французский флаг развевался рядом с норвежским.         

Я должен отметить деликатность и, одновременно, эмоциональность того, как нас встретило местное население. Эти люди мало чем могли поделиться с нами, но они отдавали нам и эти крохи. После двухмесячной блокады силами союзников, последовавшей за приходом немцев, они были на грани голода. Кроме того, мы были вынуждены обстреливать город и жечь их дома – едва ли им это понравилось. Они предлагали нам остановиться в их домах и были явно смущены тем, что полковник отказался воспользоваться их гостеприимством. «Мы останемся на [гряде] Омесет, - сказал он. – Война не закончилась из-за того, что мы взяли Нарвик.»  

СолдатыИностранногоЛегионарядомспогибшимитоварищами
ttles.com/threads/a-tale-of-two-legions-the-french-foreign-legion-in-world-war-ii.376256/


Уход. 5 июня 1940 года

…Приказ был отдан. Полковник сам довел его до сведения коммандантаБойера-Ресса (Boyer-Resses) и объяснил, как будет отходить 1-й Батальон, находившийся на передовой. Итак, мы вернулись в Нарвик – в «завоеванный город». Дрянная шутка! Нам будет трудно объяснить это легионерам, которым было сказано полковником, что «они выиграли первое сражение этой войны.» Они прекрасно знали, что мы находимся севернее всех остальных, что немцев оттеснили к шведской границе – еще один рывок, и они будут выброшены. Лучше всего будет не говорить ничего до последнего момента. Но как объяснить наш уход норвежцам, этим мирным и дружелюбным людям, этим мужчинам и женщинам, которые рисковали столь многим ради нас, солдатам, которые сражались на нашей стороне? Нет сомнений в том, что судьба Норвегии будет решена не на ее земле. Больше чем когда-либо было ясно, что главное сражение идет во Франции. Так или иначе, мы пришли к ним, они начали понимать после взятия Нарвика, что пришли помочь. Что они будут думать о нас теперь?    

Множество мотоциклов с колясками ждало нас на разрушенной железнодорожной станции. На них мы спустились к месту погрузки на суда. В заливе было множество пыхтелок. Они стояли на якоре, но по какому-то таинственному сигналу, вероятно, исходившему от Даффа, они пришли в движение и приблизились к причалу…

Одно отделение за другим стали спускаться к судам. Каждый капитан следил за погрузкой своей роты. Каждому разрешили взять с собой только свой рюкзак. Мы оставляли на берегу боеприпасы, автомашины, мулов, 25-миллиметровки и даже ящики с ротными документами. Погонщики мулов не могли расстаться со своими друзьями. Они говорили с ними о чем-то по-испански (вероятно, речь идет о солдатах из числа испанских республиканцев, недавно вступивших в Легион – ВК), гладили их, пели им прощальные песни и со слезами на глазах запрыгивали на пыхтелки.

Лефорт, ответственный за уничтожение брошенных на берегу материалов, получил ожог лица после одного из взрывов. Он предпринял яростную попытку затащить на борт свои мотоциклы, и ему удалось затолкать один из них на борт пыхтелки. «Когда ты доберешься до эсминца, тебя заставят выбросить его за борт,» - сказали ему. «Посмотрим,» - ответил он, и я полагаю, что он добрался вместе с ним до Франции.

Капитан Амилахвири громко протестовал против оставления своих 25-миллиметровок на берегу. «Я, скорее, выброшу их в море, - сказал он, - чем оставлю немцам хотя бы один затвор или ударник!»

Дмитрий Амилахвири (1906-1942). Офицер Легиона, уроженец России. Погиб в Северной Африке
https://forums.spacebattles.com/threads/a-tale-of-two-legions-the-french-foreign-legion-in-world-war-ii.376256/


Жители Нарвика, в изумлении от всего происходящего, спустились к гавани. Мы говорили им, что уходим на другие участки [боев], но они не были в этом уверены. Поблизости было слишком много судов, все началось слишком неожиданно, и они видели, как много всего мы бросаем. На нас навалилось тягостное чувство подавленной злости, и, кроме того, мы были обеспокоены новостями из Франции. В самом деле, если на отзывает верховное командование, если вся эта экспедиция оказалась ни к чему, то, должно быть, Франция отчаянно нуждается в подкреплениях, пускай это даже небольшая часть из 15 000 человек, которые вошли в Экспедиционный Корпус в Норвегии. В любом случае, Франция уже не могла продолжать присылать нам людей (что было бы немаловажным), а Британии были нужны ее корабли – она нуждалась в них отчаянно, в большей степени, чем мы могли себе это представить. Норвежская кампания стоила ее флоту больших потерь. Немцы постепенно приближались к нам, от фьорда к фьорду, остановить их было некому (хотя мы и не знали об этом в тот момент). Новости не доходили до нас, начиная с 13 мая.       

В последний вечер полковник разрешил своим штабным офицерам принять приглашения посетить кого-то в городе. Когда мы возвращались домой, некоторые дети, поджидавшие нас, - не без надежды на какие-то подарки – спели для нас Марсельезу…

В полдень следующего дня, 6-го июня, полковник ступил на понтон. Он хотел быть последним человеком, покидающим Нарвик. После этого в городе и его окрестностях уже не оставалось ни одного француза…

Pierre Lapie. With the Foreign legion at Narvik. July 1942

FranöoisKersaudy, Norway 1940. University of Nebraska Press, 1998

За материал спасибо Владимир Крупник.


Комментарии могут оставлять, только зарегистрированные пользователи.