fly

Войти Регистрация

Вход в аккаунт

Логин *
Пароль *
Запомнить меня

Создайте аккаунт

Пля, отмеченные звёздочкой (*) являются обязательными.
Имя *
Логин *
Пароль *
повторите пароль *
E-mail *
Повторите e-mail *
Captcha *
Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
26 27 28 29 1 2 3
4 5 6 7 8 9 10
11 12 13 14 15 16 17
18 19 20 21 22 23 24
25 26 27 28 29 30 31
1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 Рейтинг 3.50 (6 Голосов)

Октябрьское солнце окутывало ландшафт бледной золотой дымкой. Прохладный ветер задувал над холмами и полями, трава пожелтела, влажная земля испарялась на свежем воздухе, и ясный день сменялся вечерней мглой. Мы шли к фронту. Вечером остановились в Андрюшах. Отдыхали, разложив костер из торфа, древесины и соломы. Солнце за садами постепенно тонуло в обилии красок пурпура, киновари, кармина, фиолета и золота.

Огонь догорал. Мы плотнее закутались в шинели и подняли воротники. При огне ослепительных ракет русские летчики бомбили деревню. Этот налет стоил нам многих убитых и тяжелораненых. Осталось совсем мало лошадей, однако в полночь мы отправлялись в путь.

Шли низменностью, через болота и холмы, где еще встречались остатки озимых. Темнота затрудняла нам путь. Только позднее пожар от загоревшейся деревни Луки подарил нам туманный свет.

Мы заблудились, отстав от своих товарищей, задремав на лафете орудия. Двинулись дальше и за стрелковыми окопами обнаружили горячую минометную плиту в яме, которую приспособили для сна. С утра перешли через окопы, над которыми еще висели рваные плащ-палатки. Здесь на соломе ночевали солдаты. Ночные заморозки в этой стране были обычным явлением. Уже к вечеру на смену ясным солнечным дням пришла серая мгла со свежим ветром. Влажный туман покрывал землю. Мы укладывали винтовки в небольших канавках, рыли в глинистой почве ямки, опускали туда продовольствие, боеприпасы и табак.

База продовольственного снабжения была еще далеко впереди. Ничто не нарушало тишину. Мы находили бревна и доски, сооружали временный бункер и спали в нем. Охраны фактически не выставляли, хотя бои уже шли совсем близко около Ленина, и время от времени сюда проникали русские разведчики. Но на фронте все было спокойно. Нас тоже никто не беспокоил. Время шло медленно, текло, как песок в песочных часах, из утомленных рук, в пыли валялись только сухие колосья.

Вши и блохи мучили нас. Мы уничтожали вшей с помощью серной мази и наконец-то получили чистое белье. Ведь наше старое уже стало черного цвета. Так начался для нас зимний сезон.

Ураганный огонь, обрушившись на наши окопы, прервал неспокойный сон. Взрывались снаряды из всех видов оружия. Звуки выстрелов, шум от осколков гранат и свист мин слились в единый монотонный грохот. Мы бросились в глубокие окопы. Комья земли и осколки снарядов стучали о каски моих товарищей. Я также надел каску на свою пилотку. Мы решились на секунду выглянуть на покрытую туманом нейтральную полосу, но не заметили там никакого движения. Проходили часы. Огонь не ослабевал. Мы поняли, что окоп уже не был для нас надежной защитой. Русские пошли в атаку. Волна за волной устремлялась в долину и исчезала с наших глаз. Мы стали бросать гранаты в плотные ряды противника, русские падали, выжидали лежа, а потом снова бросались на нас, играя со смертью до тех пор, пока ночь не опустилась на поле боя. Русские остановились в километре от нас.

Стало холодно. Кроваво-красную полную луну сменила начавшаяся заря. Желтое солнце поднималось из тумана над русскими позициями. Русские начали атаку, которая не прекращалась. Кучка оборванных, жалких и со слезящимися от бессонницы глазами солдат ввалилась к нам в окоп и молча скрылась за бруствером. В глазах у них все еще стоял ужас, который они только что испытали.

На нас снова обрушился минометный огонь. Русские приближались. Начался настоящий ад огня, стали и крови. В полдень ураганный огонь усилился. Русские закрепляли достигнутый вчера успех. Наши броневики и тяжелые орудия вступили в бой слишком поздно, и их действия приносили мало пользы. Летчики атаковали нас беспрерывно. Огнеметы раскалились у нас в руках и вышли из строя. Перевес противника был слишком явным. Мы оставили окоп, потеряв при этом два орудия. А русские расширяли вбитый в наши позиции клин и шли дальше, в глубокий тыл. Наши резервы были брошены в контратаку, но, не успев ее начать, уже истекали кровью. Больше никакой помощи мы не могли ожидать и начали писать прощальные письма, ожидая неминуемой смерти.

Стрелковые окопы пустели один за другим, солдаты сдавались, лишь некоторые из них продолжали бессмысленное сопротивление. Все окопы и укрытия заполнили мертвые тела. Разорвавшиеся снаряды доводили моих приятелей до нервного шока. Я буквально чудом ускользал от брошенных под ноги гранат и вел себя при этом весьма легкомысленно. Решил, что теперь все равно от меня ничего не зависит. Мы больше не были в состоянии решиться на какие-нибудь активные действия и ожидали только конца. Надев на себя маски равнодушия, изображали спокойствие, курили сигареты и закусывали. Затем убегали из очередного окопа, бросая в нем все свое имущество. Русские были еще далеко, однако никто уже не думал о сопротивлении, не имел на это ни воли, ни желания. Смерть от руки врага уже больше не пугала нас. Мы знали, что никакая помощь к нам не придет, ни броневики, ни тяжелые орудия уже не вмешивались в боевые действия. Снаряды взрывались в переполненных окопах. Мы выпрыгивали из них и шли в полный рост, не обращая внимания на пулеметный огонь. Нам все было безразлично, и мы предпочли бы умереть сегодня, а не завтра, или выжить, если судьба будет к нам милостива.

Я помог одному своему раненому товарищу, дотащив его до санитара. Теперь его ждет дорога домой.

Нас принесли в жертву, как убойный скот. Это не было уже сражением, а скорее убийством. Во время коротких контратак мы постоянно возвращались с большими потерями. Пленных не брали, а только пытались защищаться, пока не предоставлялась возможность унести ноги. Мы не сопротивлялись.

Но ночью все же ходили в разведку на нейтральную полосу. Нашли старые окопы на холме и даже подползли к нашему орудию. Окопы и огневые позиции скрывались в полной темноте. Мы внимательно прислушивались ко всему, что происходило рядом. Было тихо, только кровь шумела в висках. Мы затянули орудие в окоп и, подставляя доски, вытащили его через бруствер наверх. Мимо нас прошла группа заблудившихся солдат. Все молчали, только колеса скрипели по траве. Отдельные снаряды со свистом пролетали над нами. Шли, затаив дыхание.

В разведку мы ходили еще раз. Русские сигнальные ракеты поднимались в воздух все ближе от нас. Противник медленно продвигался вперед широким фронтом. Укрывались мы в бункере. Откуда-то издали слышались приглушенные голоса. Наши отчаянные вылазки граничили с самоубийством. Я ложился со снятой с предохранителя винтовкой и пистолетом. Мой приятель собрал ранцы и переметные сумки. Мы сняли плащ-палатки и молча связали вещи. Все громче раздавались русские голоса. Мы забрали вещи и бросились бежать в следующий окоп. Крики и огонь из автоматов преследовали нас. Силуэты вражеских солдат просвечивались среди вспышек сигнальных ракет, которые освещали ландшафт. Мы вылезали из окопов и бежали до следующей воронки или окопа, спотыкаясь о трупы, и падали в очередном укрытии.

Днем разорвался последний снаряд. Бой окончился. Мы были спасены, получив еще одну возможность продолжать свое неопределенное существование.

Спокойные дни закончились. Все пережитое имело для меня серьезные последствия. Передо мной все время стояла стена огня, дыма, земли и пыли. Не было никакой возможности избежать этих видений, тот, кто спасся от смерти, надолго нес с собой последствия этих страшных часов. Я прошел войну и снова и снова познал ее ужасы, этот апофеоз уничтожения и смерти.

Кровь засохла в глине, и только наши следы стирали ее. Трупы утопали в жидкой грязи. После таких переживаний уже ни одно божье творение, взрослый или ребенок, не могло называться человеком. И все же жизнь продолжалась, и все в конце концов должно было однажды пройти.

Моя воля к жизни возвращалась. Сила духа брала верх над унынием. Я просто вычеркнул эти дни из своей жизни.

Они ушли так глубоко в землю, как будто бы никогда оттуда и не появлялись. Я построил мост через пропасть и начал новую жизнь на другом берегу.

Несколько дней мы находились в относительном покое за линией фронта.

Потом снова маршировали по ночам и в утреннем тумане. Наши фигуры едва виднелись в кромешной тьме. Воздух был тяжелый и влажный, время от времени до нас доносилась с линии фронта музыка боя. Ночь прошла спокойно, наше положение было довольно стабильным за стрелковыми окопами в теплом бункере.

Сезон дождей заканчивался. В начале ноября впервые пошел снег. Выл сильный ветер, и сырой снег шумел по траве. Печь мы топили постоянно, слушая, как потрескивают дрова в огне и воет снаружи ветер. Потом снег на холме постепенно начал таять. Мы почти не разговаривали.

Огонь, деревенская хата в стране, поливаемой дождем, — это все, что было нужно путнику. Бог давал покой всему живому, заботясь также и о нас. Однако поблизости гремели бои, и смерть не ушла от нас далеко. Постоянная опасность закаляла нас, душа крепла, и нам это нравилось. Нас как бы выкопали из земли и извлекли из железных гробов, зажигая свет в наших душах.

Ночью горела деревня, однако звезды ярко светили даже в этом хороводе огней. Я бродил между окопами и заблудился однажды, оказавшись на нейтральной полосе недалеко от русских укреплений. Только трассирующие пули русских пулеметов указали мне путь назад.

Однако все скользило мимо меня с той странной путаницей сказочной жизни, которая отражала события, словно в зеркале, но не соответствовала действительности.

Покой. Но он не шел нам на пользу. Мы еще не опомнились от тяжелых сражений и искали чем занять себя, но находили эти занятия только в коньяке и игре в карты. Мы слушали пение метели за стенами бункера и размышляли.
Все же в это проклятое время, пожалуй, лучше всего было быть солдатом, оказавшись, таким образом, в центре событий.

вв


Комментарии могут оставлять, только зарегистрированные пользователи.