Степан Халтурин, семья, детство и юность.

5 февраля 1880 года в седьмом часу вечера в Зимнем дворце раздался страшный взрыв. Бомба, заложенная народовольцем Степаном Халтуриным в мастерской в цокольном этаже дворца, вынесла перекрытия первого этажа. Полы комнаты дворцовой гауптвахты, где в тот день несли караул нижние чины лейб-гв. Финляндского полка, рухнули вниз. Погибли 11 солдат, ранены были 56 человек. Все погибшие были героями недавно закончившейся русско-турецкой войны. В царской столовой на втором этаже местами был выбит паркет, разбились стекла, на накрытый стол рухнула люстра, но никто не пострадал. Царь Александр II опоздал на обед и в момент взрыва находился далеко от столовой. Именным указом императора семьи всех погибших гвардейцев были "зачислены на вечный пансион". Седьмого февраля, несмотря на опасность нового покушения, Александр II поехал на похороны солдат на Смоленское кладбище...
  Что нам известно о детских и юношеских годах Степана Халтурина? 

Начало 1920-х годов ознаменовалось повышенным интересом вятчан к своему замечательному земляку... "Вятская правда" печатала в это время много материалов о Халтурине. Среди них вызывают интерес отзывы жителей деревни Верхние Журавли о своем земляке. Конечно, сказалась давность лет, которыми интересовались газетчики, проводившие опрос. Об отце - Николае Никифоровиче отзывы сохранились противоречивые - с одной стороны, с соседями жил хорошо, с другой - отмечались черты человека властного, вспыльчивого, скупого, ловкого дельца, крепкого хозяина. Отзывы о матери Ксении Афанасьевне у всех сохранились исключительно теплые - запомнилась ее доброта, участливость, забота о детях. С благодарностью вспоминал о матери на склоне своих лет и Павел Николаевич Халтурин: "...мать так и умерла, думая, что Степан в Америке. Она слишком любила Степана. Всю доброту, товарищеские чувства и мягкость, какие были в нем, ему передала мать..."
 Вспоминали жители Верхних Журавлей и о Степане. Федор Касатка (Касаткин?) рассказывал: "Парень ходовый, замысловатый... Хозяйством отца, конечно, не интересовался. Книжки читал..." Его дополнил житель деревни Трухины Георгий Андреевич Русаков: "На гармони любил играть. Играл хорошо. Прятал гармонь от отца все в соломе. Ругался отец-то". Видимо, старику Халтурину нелегко было сознавать, что никто из сыновей особой тяги к ведению хозяйства не испытывал, хотя относительно младших - Павла и Степана - Николай Никифорович мог утешаться тем, что оба стремились к учебе. Гармонь, о которой вспомнил Русаков, - непременная принадлежность деревенского парня именно из зажиточной семьи. Д. Маркушевич сообщал, что у Халтурина-отца в волостном правлении был объявлен капитал в 40 тысяч рублей. Жители Верхних Журавлей называли несколько меньшую  сумму - "за тридцать тысяч". Скорее всего налицо явное преувеличение (почему? - Е.В), но как бы то ни было старик Халтурин был богат. Основные доходы он имел, конечно, не от земельного надела, а от торговли щетиной, сухими грибами, сушеной ягодой, а главное - хлебом.
 Расспрашивая в 1923 году крестьян, земляков Халтурина, вятские газетчики помимо детских и отроческих лет Степана интересовались и их суждениями о его последующей необычайной судьбе. Две древние старушки были явно смущены расспросами журналистов, однако был записан бесхитростный рассказ одной из них: "Степан-то в Вятке учился, до всего доходить захотел. И дошел ведь. Был на месте: у царя во дворце, так вот наделал-то што". И с укором: "Бога не знал... Безбожник был". По-иному отозвался о Халтурине крестьянин Ефим Журавлев, называл его "передовым", хвалил за "грамотность": "Говорят, енералы были в том обществе (в "Народной Воле"? - Е.В.)... Из одной кухни с царем пищу там потреблял, пару рысаков там имел..." Беседу с Журавлевым газетчик завершил словами: "Уходим от него, улыбаясь, но с хорошим чувством, в его рассказе и даже в его неверных деталях звучит прямота, хорошее отношение и, пожалуй, даже гордость своим великим односельчанином - революционером Степаном Халтуриным..."

Экскурсанты во дворе дома, где родился С. Халтурин. 1930 г. (из фондов ГАСПИКО).

 Несомненно, на характер Степана Халтурина повлияло и его происхождение из государственных крестьян, не знавших крепостного угнетения, людей сильных и независимых... Уместно привести слова бывшего преподавателя Вятского земского училища М. Л. Песковского, который стал известным публицистом и литератором: "Вятский крестьянин, если нужда не загнала его в угол, сметлив, расторопен, изобретателен. Не изведав крепостного права, он непринужденно и с достоинством держит себя в отношении "сюртучного люда", т.е. всех тех, кого называют нарицательным именем "барин".
 О годах, проведенным Халтуриным в Орловском уездном училище, помимо училищных документов, известно мало. Сведения, встречающиеся в публикациях о нем, приблизительны и неаргументированы. Вряд ли 12-13-летний мальчик уже читал нелегальную литературу. Явно вымышлен и широко распространенный эпизод о стычке Степана с сотским, который якобы "знаменовал собой начало социального и политического протеста Халтурина". Заслуживает внимания рассказ односельчан о том, что по окончании уездного училища Халтурин служил некоторое время на заводе Солманова "чем-то вроде кассира" (К.В. Салманов - гласный Орловской городской думы, был хозяином двух заводов, винокуренного и водочного).
 Чрезвычайно много для становления взглядов, расширения кругозора дал Халтурину год, проведенный в Вятском земском училище для распространения сельскохозяйственных и технических знаний и приготовления учителей. В письме казанскому журналисту Н.Я. Агафонову 15 сентября 1874 года (как раз Халтурин начинал учиться в земском училище) работник Вятского земства В.И. Малинин, в прошлом участник студенческого движения в Казанском университете, писал: "Обозрел училище... Учебных пособий такое богатство, какого едва ли найдется в каком-нибудь уездном учебном заведении. Это просто Вятский университет, технологический институт, земледельческая академия и педагогический институт вместе..."

 Важное место в жизни Халтурина занимали книги. С самого начала учебы он стал активным читателем Вятской публичной библиотеки... Обращает внимание интенсивность посещений Халтуриным библиотеки и количество взятых книг. За сентябрь - 3 посещения, взято 11 книг; октябрь - соответственно - 6 и 20; ноябрь - 4 и 21; декабрь - 3 и 8; январь - 2 и 8; февраль - 4 и 10; март - 1 и 3; июль - 4 и 11. Пропуск посещений библиотеки с начала марта можно объяснить тем, что весной 1875 года умер Николай Никифорович, в деревне происходило деление наследства. С получением своей доли - полутора тысяч рублей - Степан, вероятно, почувствовал реальную возможность совершить поездку за границу. 
Среди книг, отмеченных на имя Халтурина, - номера "Отечественных записок", сочинения И.С. Тургенева, В.Д. Григоровича, Ф.М. Достоевского ("Село Степанчиково и его обитатели", "Преступление и наказание"), В.Гюго ("Отверженные"), - типичный круг чтения молодого разночинца. Привлекали Степана и исторические романы - И.И. Лажечников "Ледяной дом", Н.А. Полевой "Клятва при Гробе Господнем", А. Дюма "Королева Марго"...
 Об участии Степана Халтурина в собраниях народнического кружка рассказал в воспоминаниях "Халтурин в Вятке" его соученик, подписавшийся инициалами "Я.Ш.": "...на очередное собрание пришли Вадиковский, Селивановский и Зверев. Вместе с ними пришел и незнакомый мне юноша лет восемнадцати, брюнет, среднего роста, с красивым, несколько женственным лицом и весьма выразительными черными глазами. Широкоплечий, крепкий, он, очевидно, был физически очень сильным... Это был Степан Халтурин... Во время этих бесед я близко познакомился со Степаном. Он оказался прекрасным товарищем, довольно начитанным, с немалыми знаниями"...
 "Литературу для наших занятий нам приходилось добывать с неимоверным трудом, - продолжал воспоминания Я.Ш. - Громадное влияние на нас оказали книги Чернышевского: роман "Что делать?" и его политическая экономия (имеется в виду труд Д.С. Милля, переведенный Н.Г. Чернышевским и снабженный его комментариями, который входил в круг чтения народнической молодежи - прим. авт.), ...удалось достать из публичной библиотеки книгу Флеровского "Положение рабочего класса в России"...

Не следует, видимо, преувеличивать, участие Халтурина в деятельности кружков воспитанников земского училища... Естественно, позднее стали появляться апокрифические рассказы вроде того, что жандармским полковником Щетининым была организована слежка за Халтуриным с берез, которые росли неподалеку от дома, где он квартировал. В появлении подобных легенд заложена была, конечно, любовь передовых вятчан к своему земляку, восхищение его последующей героической судьбой.
 К лету 1875 года у Халтурина и нескольких его товарищей созрела идея поездки за границу (точнее, эмиграции - Е.В.). Привлекала, понятно, не Германия, а Америка, хотя заграничный паспорт Халтурин получил для поездки в Германию... Пользовавшийся огромным авторитетом ученый и публицист А. Н. Энгельгардт, сельскохозяйственные опыты которого привлекали многих народников (интересовались ими и ученики Вятского земского училища), замечал: "В последнее время среди интеллигентной молодежи есть стремление идти в земледельцы, чтобы трудами рук своих зарабатывать хлеб, они едут в Америку, чтобы сделаться там простыми работниками. Это, конечно, самые слабые. Другие остаются в России и делают попытки сесть на землю и обрабатывать ее своими собственными руками..."
 По воспоминаниям П.Н. Халтурина, учащиеся земского училища вели оживленные разговоры "об устройстве жизни на новых коммунистических началах.., делались попытки проводить коммунистическую идею на практике: устраивались общежития, коммунистические столовые и т.д." Вспоминал Павел Николаевич и об участии брата в этих делах: "К этому времени относится его увлечение коммуною. Организовали ученики коммуну, так он всю душу вложил в это дело"...

 После неудачной попытки выехать за границу Халтурин не захотел возвращаться обратно в Вятку...
 Интеллигентность Халтурина отмечали многие революционеры-народники. Н.А. Головина-Юргенсон в рецензии на книгу А. Гамбарова "Степан Халтурин", носившую явный отпечаток вульгарной социологии, примитивно упрощавшую замечательный образ рабочего-революционера, отмечала: "...да и сам Халтурин был почти интеллигент; он и наружностью, по словам Фроленко, походил на сельского учителя". В то же время петербургские годы наложили на на облик Степана Николаевича новые черты. Народоволец С.Г. Штряев заметил, что Халтурин произвел на него "впечатление интеллигентного рабочего Бельвильского квартала"... 
 Следует отметить и высокий профессиональный уровень работы Халтурина. В овладении искусством столяра явно ощущалась высокая традиция вятских чудо-мастеров. Столярное дело, основательно постигнутое Халтуриным в Вятке, помогало ему устраиваться на самые различные промышленные предприятия, в мастерские и заводы Петербурга, в Сормово, на верфи Нового Адмиралтейства, и в Москве, и в Одессе, под собственным, а затем и под чужими именами. Профессия столяра облегчала Халтурину организационную деятельность среди рабочих. Она помогла ему и устроиться на работу осенью 1879 года - искусный столяр-модельщик, опытный полировщик был нужен всюду - даже в Зимний дворец..." *
Ну, а последующая судьба Степана Халтурина хорошо известна.

Спасибо