Собачье сердце, первая экранизация. (Италия).

Повесть «Собачье сердце» - одно из самых известных произведений русского писателя начала XX века Михаила Афанасьевича Булгакова. Повесть, написанная в первые годы существования советской власти (1925) очень точно отражала настроения, которые царили в новом обществе. Настолько точно, что была запрещена для печати вплоть до перестройки (1987, ж-л «Знамя»).
История издания повести "Собачье сердце" за границей тоже началась довольно поздно- лишь в конце 60-х. Впервые официально ее напечатали в 1968 году в немецком журнале "Грани" во Франкфурте, а также в журнале «Студент» в Лондоне. Эта «западная инициатива» по негласным советским правилам окончательно поставила крест на возможности её печати в СССР.

Однако! «Из всех искусств важнейшим для нас является кино» (Ленин). И вот это «кино» по повести Булгакова очень бы устроило советских идеологов-коммунистов, хотя первая экранизация тоже была за рубежом: режиссер Альберто Латтуада поставил итальяно-немецкую картину «Собачье сердце» (итал. «Cuore di cane», нем. «Warum bellt Herr Bobikow?» — «Почему лает господин Бобиков?») в 1976 году. Да! Пожалуй, оно бы их очень даже устроило (фильм прошел внеконкурсным показом на одном из Московских кинофестивалей), если бы…

...Альберто Латтуада к моменту начала съёмок «Собачьего сердца» был 62-летним классиком итальянского неореализма. В молодости он был приверженцем левого крыла фашистской партии, после окончания Второй мировой начал постепенно приходить к марксизму, став к началу 1970-х умеренным новым левым. Именно поэтому, как объяснял сам режиссёр, ему так важно было снять это произведение Булгакова, так как в нём он увидел становление европейского фашизма. К слову, это был уже четвёртый фильм Латтуада по российской классике: в 1952 году он снял «Шинель», в 1958-м «Бурю» — по «Капитанской дочке», в 1962 году – «Степь».

Как известно, в «перестроечной» советской, экранизации «Собачьего сердца» режиссёра Бортко (1988 год) профессор Преображенский с ассистентом изображены жертвами социалистической системы. У Латтуада они, наоборот, творцы сверх-идеи, из которой позже вырос германский нацизм (и в меньшей мере итальянский фашизм и ультракапитализм США) – евгеники, с помощью которой можно было улучшать «породу» людей. Также обоих персонажей отличает лютый социал-дарвинизм.
Свой фильм итальянский режиссер снимал в Югославии, в Белграде. Роль профессора Преображенского сыграл известный шведский актёр (гомосексуалист) Макс фон Сюдов с весьма характерной внешностью буржуазного аристократа. Латтуада было важно подчеркнуть «интеллигентство» профессора, и на его фоне показать, что именно интеллигенция причастна к появлению Шариковых — опьянённых сверх-идеями винтиков - что коммунизма, что фашизма.
(Шариков в фильме назван Бобиковым).

У Латтуада профессор Преображенский не только протофашист, злой гений и беспринципный тип – коррупционер (он пытается дать взятку Швондеру, решает свои личные дела с помощью сильных мира сего (блата). Он ещё и до крайней степени гедонист и алчный человек: мало того, что он помешан на деньгах, но к том же носит платиновые коронки и ест чёрную икру ложками в присутствии прислуги – показывая тем самым социальную пропасть между собой и ними. У профессора Преображенского в итальянском фильме руки в прямом смысле в крови. Камера долго и натуралистично держит крупный план его рук в окровавленных перчатках. Кроме одержимости евгеническими идеями, режиссёр показывает историю, как забаву пресыщенного садиста-одиночки. Также крупный план показывает и социальную нетерпимость профессора – он сжигает в печке неугодные книги (переписку Энгельса с Каутским). Резонанс: несколькими годами позже то же самое будут делать немецкие нацисты.
Шариков в фильме изображен как симпатичный и благородный дикарь (даже внешне – в отличие от советского узколобого, обезьяноподобного Шарикова). Его поступки часто дикие, но всегда беззлобны, естественны. Все его реальные беды от того, что он живёт среди злобной, развратной буржуазии, и перенимает её гнилые предрассудки вопреки здоровой воспитательной работе Швондера. Последний показан фанатичным коммунистом, бессребреником и тоже в чём-то трагической фигурой в окружении ненавидящей его буржуазии. Советский зритель мог бы даже «запараллелить» образ Швондера с героем романа Н. Островского Павкой Корчагиным). То есть – Латтуада совершенно отошёл от показа Швондера как карикатурного большевика-еврея, каким он нарочито был описан в повести самим Булгаковым.

Шариков в фильме Латтуада, будучи по своему интеллектуальному развитию ещё подростком (а режиссёр неоднократно подчёркивает юный возраст персонажа – в отличие от советского фильма, где Шариков выглядит лет на 35-40), ищет большой и чистой любви, но никак не находит её. На вечеринке у профессора пролетариат не позволяет ему переспать с юной Наташей (эту эпизодическую роль сыграла Чичолина - сценический псевдоним Анны Илоны Шталлер или Анны Елены Сталлер - итальянско-венгерской порно-актрисы, звезды «жесткого порно», ставшей позже депутатом парламента Италии). А попытка начать жить с машинисткой Васнецовой пресекается Преображенским. Причём показано, что профессор сам занимается сексуальной эксплуатацией: в фильме есть сцена, как служанка Зина трёт спину голому Преображенскому в ванной, и всячески намекается на давние интимные отношения между ними «с принуждением за счёт положения хозяина».

Шариков искренне влюблён в Зину. В фильме есть сцена, в которой Шариков по-собачьи целует и лижет ноги спящей возлюбленной, не решаясь разбудить её. Но Зина в отношении него сама выступает как хозяйка, копируя отношение к ней настоящего хозяина, Преображенского. Тем не менее, постепенно её сердце тает, в ней пробуждается классовое сознание, и она видит в Шарикове не просто человека, а такой же объект эксплуатации, как она сама.
Шариков в числе своих ценностей называет триаду «Электричество – Правосудие – Искусство». Постепенно все пролетарии «калабухова дома» (кроме Зины это Дарья Петровна и швейцар) начинают симпатизировать Шарикову. Хотя и в повести Булгакова, и в фильме Бортко – указывается на прямо обратное.
Преображенский же остаётся в одиночестве. Его перестаёт понимать даже его верный ученик Борменталь, изображенный в фильме бездарностью и подхалимом, который подлизывается к профессору из чисто карьерных соображений.

В конце концов, чтобы не потерять своё влияние на прислугу, и чтобы Шариков его не разоблачил, профессор переделывает его обратно в пса. Преображенский проводит операцию именно в тот момент, когда Зина полюбила Шарикова. Фильм заканчивается сценой с плачущей Зиной и собакой, размышляющей «мы ещё посмотрим, кто кого».
Словом, этот итальянский неореализм с фантастическим сюжетом «по Булгакову» вполне мог бы устроить советских деятелей кино и партийных цензоров, и даже сойти за «соцреализм», если бы не одно «но»: в фильме не только много красивых холеных женщин, но и много эротических сцен с их участием. А это, сами понимаете – ни в какие социалистические ворота…

(по материалам liveinternet.ru, 2015 г.)

соц. сети.