"Как мы пережили войну. Народные истории."

"Был конец ноября 1941-го, стояли холода, и на реке появился молодой лед. Бабушка очень переживала за хату и корову. Так как немцы мост охраняли, она по тонкому льду перебралась на свою сторону и заросшими огородами дошла до дома.
         В доме - немцы, холодно. Бабушка разожгла печку, накипятила воды. Немцы говорят: "Гут, матка, гут". Наливают кружку кофе, добавляют рому и дают бабушке: "Пей, матка, пей". Бабушка поблагодарила и выпила. Надо сказать, что по чуть-чуть выпивать она любила.

В конце села, который обращен к Верховью, стояли финны. Люди удивлялись, как быстро они скользят на лыжах вниз по улице. Они были очень злые.
     Однажды финны пришли к нам и стали уводить корову на мясо. Бабушка вцепилась за повод и не дает уводить корову. Финн наставил на бабушку штык. На шум вышли австрийцы и прогнали финнов. Корова им самим была нужна - молоко они добавляли в кофе. Кроме того, они пожалели малолетних детей.
     В наших местах воевала немецкая 45-я гренадерская пехотная дивизия, которая первой вошла в Варшаву и Париж. Ее очень отличал Гитлер, тем более что она в основном состояла из австрийцев. Как известно, Гитлер был австрийцем. Возможно, наши постояльцы оказались из этой дивизии.

        Произошло несколько случаев, когда после долгого отсутствия мужчины возвращались в село. Немцы, заподозрив в них партизан, кого расстреляли, кого повесили. Один из возвратившихся к семье (Воронков И. Г.) и вправду являлся партизаном-подпольщиком.
      Был также случай: мужик решил выслужиться перед немцами, когда, зачерпнув воды из колодца, вытащил немецкую винтовку и отдал ее им. А те спросили: "А где пан?" - и расстреляли его.
      Уже в наше время, мой тесть Михаил Петрович Семенихин рассказывал, что его также тогда оставили партизанить, предварительно эвакуировав семью. Партизаны расположились недалеко от деревни Синковец, возле Синковского леса.

Так как поступил приказ, что врагу оставлять только выжженную землю, в одной из деревень попытались поджечь крайнюю избу. Набежали мужики и бабы с топорами и вилами - и отогнали партизан. Вскоре появился немецкий патруль на конях, партизаны стали стрелять по ним из винтовок - и те ускакали.
      В разных местах леса было закопано продовольствие и спирт. Партизаны расположились в овраге в поле, вдали от леса и обедают, естественно, со спиртом. Появился немецкий отряд и начал прочесывать лес - никого не нашли и ушли. К счастью, в овраг не заглянули - не ожидали такой беспечности.
      Вечером партизаны решили врассыпную пробираться к Ельцу и влиться в Красную армию. Так и сделали. Мой тесть потом служим командиром роты противотанковых ружей и дошел до Днепра, где был тяжело ранен, награжден орденом Красной Звезды и медалями.

        26 декабря 1941 года Русский Брод освободила от немцев 13-я армия, командовал армией А. М. Городнянский. В бою за Русский Брод погибли знаменитые семнадцатилетние пулеметчики-добровольцы Аня Гайтерова и Володя Быков, уроженцы г. Ельца.
      Бой за село шел ожесточенный. Долго еще после войны стояло несколько подбитых наших танков возле станции, возле элеватора стояло немецкое орудие и один танк. Мы, мальчишки, любили играть там в войну. На окраине села, в направлении села Дросково, стояли еще два подбитых танка Т-34.
     Отметим, что в наших местах сражалась 16-я Литовская стрелковая дивизия, многие литовские воины лечились в Русском Броде, в 168-м эвакогоспитале. От тяжелых ран здесь умерли 13 литовских воинов, которые захоронены в братских могилах этого села.
      Здесь покоится и прах начальника штаба этой дивизии полковника Киршанаса Винцаса Прано. Могилы и памятники содержатся в образцовом порядке. В советское время почтить их память приезжали родственники из Литвы - их радушно встречали.

      Железнодорожную станцию часто бомбили. Наш дом стоял рядом со станцией, и мы чуть не погибли. Во время бомбежек мы все прятались в колхозном (бывшем господском) подвале, мужики веревкой удерживали дверь от близких разрывов.
      Отец писал нам ободряющие письма, например, что его зенитная батарея сбила самолет "юнкере". Весной 1942 года он участвовал в сражении за Харьков, где нашим войскам пришлось отступить. В этих боях геройски погиб командарм А. М. Городнянский.
      Отец чудом не попал в окружение под Старым Салтовым. Два бойца, которые шли с ним, для сокращения пути решили переплыть озеро и утонули. Отец поймал бродившую лошадь и управляя ей с помощью хворостины, объехал озеро - помогло колхозное детство. Затем перебрался на восточный берег Северного Донца, где стояли наши части.

        В начале июня отец прислал письмо, где настоятельно требовал, чтобы мы эвакуировались. Всего он из-за цензуры написать не мог, но мама поняла, что возможно немецкое наступление.
      И действительно, 28 июня началось германское наступление под названием "Blaue" ("Синева"). Именно в этот день немецкая авиация практически уничтожила город Ливны, а ведь Русский Брод находится практически рядом, в 25 километрах.
      На этом участке Брянского фронта опять сражалась 13-я армия во главе с новым командующим Н. П. Пуховым. Здесь также сражались воины знаменитого 1-го танкового корпуса М. Е. Катукова.
       Если южнее Ливен фашисты продвинулись к Дону, в направлении Воронежа, то севернее Ливен линия фронта практически не изменилась. Но многие наши бойцы погибли, среди них герои-танкисты, которые прославились ранее под Мценском, задержав продвижение танков Гудериана на Москву Именно в это время вышел знаменитый приказ Сталина № 227 - "Ни шагу назад".

В конце июня наша семья эвакуировалась в Мордовию, в Торбеевский район. Жить было тяжело. Хорошо, что отец прислал свой аттестат и изредка - деньги. Все до нас доходило - это свидетельство четкой работы всего государственного механизма в это тяжелейшее время.
      Многие эвакуированные болели, а некоторые дети помирали. И в начале октября 1942 года мы вернулись домой, хотя дома уже давно не было. Жили у родни в Башкатовке, в Малом Кривце у дяди - Василия Корнеевича (лейтенант-пехотинец, он воевал на фронте), снимали квартиру в Русском Броде.
       Отец 13 октября 1942 года прислал письмо, в котором укорял маму за преждевременный приезд домой. Он знал, что враг сражается уже в Сталинграде, и боялся, что и у нас прорвут фронт. Но фронт в наших местах выстоял, даже весной 1943 года было относительное затишье.

          Хотя в Русском Броде боев не происходило, горя жители хватили много. Особенно пострадали подростки и дети. Дело в том, что всюду было много мин, взрывчатки и брошенного оружия.
        Еще летом 1942 года отец писал маме, что надо опасаться патронов и запалов, которыми любят играть дети. Как в воду смотрел! Я где-то нашел запал (или какое-то взрывное устройство, похожее на игрушку) и пытался его разобрать.
        Когда это не удалось, с досады бросил его - произошел взрыв. У меня и братика Юры были сильно ранены ноги. Моя голень левой ноги оказалась раздроблена, правая нога пострадала меньше.
           У Юры ранения были меньше, но также значительны. Пришлось долго лежать в военном госпитале. Спасибо военным хирургам, они собрали мне левую голень, удачно зашили рану на лице. Даже когда мы с Юрой заканчивали школу, у нас из ног выходили осколки сами собой." - из воспоминаний В. М. Рязанцева. (доктор технических наук, заслуженный машиностроитель РФ, почетный гражданин города Ливны).

спасибо