«Белое солнце пустыни»

30 марта 1970 года — на экраны вышел фильм Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни», ставший культовым.

«Белое солнце пустыни» – название этой картины мы узнаём с первого же слова, но всегда произносим полностью. Здесь, как и в хорошей песне, слова не выкинешь, интонацию не поменяешь. Вышедший 45 лет назад, этот фильм превратился в кладезь народной мудрости, стал оберегом для космонавтов и дал нашим таможенникам героя на все времена.

Первоначально ведь задумывали снять «экшн» по аналогии с голливудскими фильмами советский вестерн. Таким остросюжетным зрелищем наш зритель в 60-е и 70-е годы избалован не был. Фильмы о революции и Великой Отечественной были монументальны и серьёзны, от производственных картин веяло скукой, комедии Гайдая хоть и были хороши, но это всё же иной жанр.

Как всё гениальное, идея была простой: снять кино с лихим сюжетом, «крутым» главным героем и перестрелками, заменив американские прерии песками Азии, ковбоев – красноармейцами, а индейцев – местными бандитами. И название было уже придумано соответствующее – «Басмачи». Быстро выяснилось, что история о командире, который в одиночку вернул под знамя революции несознательных милиционеров, ушедших к баям, никого не вдохновляет.

Поэтому обратились к «первоисточнику», свидетелям Гражданской войны на азиатских просторах, которые припомнили немало занятных случаев. Среди них самым интересным показался сюжет о том, как уходившие от преследования местные князьки бросали в пустыне свои нерасторопные гаремы. Так появился второй вариант – «Спасите гарем». Однако руководство такому преображению не обрадовалось, да и режиссёры, среди коих числился Андрей Кончаловский и даже Андрей Тарковский, дружно отказались браться за сомнительный проект. Согласился только Владимир Мотыль, которому, правда, после непривычно «несерьёзного» фильма о войне «Женя, Женечка и “катюша”» съёмки поручать опасались. Но делать было нечего.

Тогда-то и начался восход «Белого солнца пустыни».

Мотыль сразу и резонно заявил, что соревноваться с Голливудом не будет, а хочет снять русский фильм. Он добился разрешения переписать уже готовый сценарий, сверх меры насыщенный пальбой и восточный колоритом. И делал это буквально на коленках, по ходу съёмок, прислушиваясь к самому себе и проникаясь игрой актеров.
Благодаря этому несгибаемый и суровый изначально Фёдор Сухов обрёл возлюбленную свою Катерину Матвеевну, прославившуюся не меньше его самого. А затем превратился из играющего мускулами красного «орла» в простого, но сметливого русского мужичка.
Правда, «виноват» в этом не режиссёр, а главный «офицер» советского кино Георгий Юматов. Именно он, подтянутый и атлетичный, изначально призван был воплотить образ настоящего солдата революции. Но по природной своей лихости сорвал начало съемок, и Мотыль вызвал актёра совсем другого плана, Анатолия Кузнецова.

Так же неожиданно появился и Верещагин. Царский таможенник, пьяница и задира числился в первоначальном сценарии с именем Анатолий. Ему уготовано было поесть деликатесной икры, повздорить с бандитами и благополучно погибнуть от их беспощадной пули где-то в середине фильма. Не более того. Но роль эту попросил Павел Луспекаев, которому незадолго до этого отрезали все пальцы на ногах, отмороженные на фронте. И, превозмогая неимоверную боль, играл Верещагина так, что тот превратился в Илью Муромца, несколько одуревшего без настоящего дела, но всё так же готового жизнь отдать за товарищей и державу. А исполненная его хриплым голосом «Госпожа Удача» стала не просто частью фильма, а его душой.

Вообще-то «народным» фильм стал уже в ходе его создания. Потому что многое придумывалось на съёмочной площадке сообща.
Именно так было придумано и окончательное название картины.
Среди сыгравших в ней было много обычных людей, просто проходивших мимо. Например, вторую, и самую известную, Гюльчатай, Таню Федотову, привёл на съёмки помощник режиссёра, когда она беззаботно прогуливала занятия в балетном училище.
Роли четырех из девяти жен Абдуллы тоже достались непрофессиональным актрисам, а то и вовсе плотнику и солдатам, подменявшим девушек в самые жаркие дни. Благо чадра и длинные одеяния позволяли скрыть замену.

Зато кое-кого из бандитов сыграл настоящий «профессионал».
Бородача в красной рубахе, залезшего на баркас и едва не застрелившего Верещагина, сыграл криминальный авторитет из Каспийска, где одно время проходили съёмки. Местные в первый же день растащили самый ценный реквизит и чтобы вернуть его, а заодно обеспечить безопасность, Мотыль обратился к Али, предложив взамен роль.

Впрочем, «народности» фильму добавили даже чиновники. Именно могущественный зампред Госкино Владимир Баскаков, от которого зависело разрешение на все работы, частенько говаривал: «Вы помните, это Азия. Там надо поделикатнее, потоньше». Отсюда – всем известная фраза Сухова. Однако совету Баскакова творческая группа следовала не всегда. Мало кто понимал, что съёмки в пустыне окажутся полны самых неприятных сюрпризов. Никто и не подумал справиться о погоде в Каракумах, а зря: зимой 1969 года там были такие дожди, что летом пустыня утопала в зелени. Пришлось договариваться с военными, чтобы они тщательно пропололи ее.

Бывалые операторы позабыли проверить пленку, и знаменитая сцена с Саидом удалась лишь на третий раз. И это при том, что каждый дубль длился по три дня. Опытные каскадёры, не нуждающиеся в напоминаниях поберечь себя, сходили с ума от жары – один из них даже погиб во время съёмок. И вообще с дисциплиной на площадке было очень худо: актеры опаздывали, «употребляли», до крови дрались с местными… По воспоминаниям самого Владимира Мотыля, фильм давался настолько тяжело, что закончить его удалось лишь по воле Небес. И в самом деле, никто тогда не думал о шедевре. Думали о том, будет ли картина доведена до конца или нет. Ведь после года работы оказалось, что имеющийся материал большей частью не годится и нужно продолжить напряженные съемки. Только вот денег не осталось, картину уже собирались законсервировать.

И тут случилось первое чудо: щепетильный Минфин отказался списать 300 тысяч уже затраченных народных денег и выделил средства на завершение картины. Но когда её представили на суд киношному руководству, посыпался град претензий. Герои неумеренно и слишком часто употребляют алкоголь. Обнаженные ноги Катерины Матвеевны претят нормам морали. Концовка слишком мрачная и идейно невыдержанная: жена Верещагина сходит с ума, а жёны убитого Абдуллы от горя рвут на себе волосы и одежды… Ну, как такое показывать требовательному советскому зрителю?! Мотыль переснял финал, убрал «эротические» сцены, но внести еще три десятка изменений в полотно отказался напрочь.

От пыли и забвения «Белое солнце пустыни» спасло ещё одно чудо.
Леонид Ильич Брежнев очень любил по выходным и на праздники смотреть новинки зарубежного кино, особенно вестерны. Но накануне очередной годовщины Октября заграничные фильмы то ли не поспели, то ли их отправили не туда. На безрыбье решили отправить Брежневу фильм, который так нравился уборщицам и охранникам фильмохранилища. И генсек фильм оценил: «Утерли нос американцам, молодцы. А почему фильм не в прокате? Его должны увидеть советские люди».

Несколько месяцев ушло на доработку и только 30 марта 1970 года «Белое солнце пустыни» наконец-то появился на экране. Правда, поначалу не на «большом», а на «малом», то есть в небольших кинотеатрах, клубах и передвижках. Из-за этого в первый год фильм посмотрело «всего» 50 миллионов зрителей, да и государственной премии он тогда не получил, уступив позабытой ныне картине «У озера».

Но зрителю не было дела до этих ухищрений и заявлений критиков о том, что фильм получился неглубокий. Народ повалил на сеансы, люди пересказывали друг другу сюжет, разлетелись по всей стране придуманные авторами «коронные фразочки». А главное – героев «Белого солнца» стали воспринимать как вполне реальных.
Не случайно, что и памятники им ставят до сих пор тоже настоящие.

спасибо