Как в кино

"Пришёл" покойник. Молчун, вообще ничего не говорит. Вижу, что очень давно умер. Спрашиваю мысленно: - «Что? Что не так? Какую - то тайну с собой унёс»?

Вместо ответа получил картинку. Так, как будто я вижу всё глазами покойника. Поздняя осень, или ранняя зима, земля припорошена снегом, но на серых кустах и деревьях его нет. Только на земле. Я стою на верхнем ярусе строительных лесов, сколоченных у стены высокого деревянного дома.

Дом старинный, доски которыми обшит сруб серые, но довольно крепкие. Окна с резными наличниками выбиты, а под крышей свежий пролом. То ли мина, то ли снаряд угодил.

Я русский военнопленный. В шинели без ремня. Рядом со мной стоит толстый коротышка лет пятидесяти с небольшим. В чёрной короткой куртке из дублёной овчины, и в чёрной фуражке. Странно, кокарда не эсэсовская, обычная войсковая. Но почему тогда фуражка чёрная? Похоже, что он не немец, а из бывших наших господ. Объясняет мне на чистейшем русском как нужно правильно ремонтировать стену. Да вежливо так, словно я не враг, а наёмный рабочий.

Внизу вижу троих наших. Двое разбирают кучу свежих досок на краю поляны перед домом, а третий, одетый в ватную стёганую фуфайку и фуражку без звёздочки пилит ручной ножовкой доску на козлах. Я его знаю, это мой командир, старший лейтенант. Взводный наверное.

Двое немецких солдат стоят по краям поляны. Они в серых шинелях, и с винтовками, взятыми на ремень. На поясе у обоих – штыки в ножнах, и подсумки для патронов. На головах пилотки. Каски болтаются на поясе за спиной. Оба задрали головы вверх, смотрят на меня внимательно.

Чувствую жуткое волнение, страх и нерешительность. Понимаю, что у меня есть шанс, и если его не использовать, то товарищи этого не простят. Смотрю вниз, не переставая «угукать» в ответ на наставления коротышки офицера. Вижу, как мой взводный смотрит мне прямо в глаза, и едва заметно кивает головой. В глазах сталь. Всё ясно без слов.

Тогда я внезапно кидаюсь на фашиста, сбиваю его с ног, и изо всех сил толкаю  с мостка вниз на землю. Толстяк не успел ещё до земли долететь, как защёлкали затворы «Маузеров». Я повалился на мосток, как можно ближе к стене, и увидел в широкую щель, как мой командир метнулся к распластанному на боку фашисту.

Время словно остановилось. Несколько секунд длились, по ощущениям, как целый час. Я спокойно, и как то отрешённо наблюдал за командиром, который уселся на толстяка верхом, сдавивив его локти коленями, и начал ножовкой пилить его горло. Солдаты ничего этого не видели. Они как идиоты смотрели только вверх, и палили в меня из винтовок, не обращая внимания на то, что происходит в двух метрах от них самих. А я слушал как пули щёлкают рядом со мной, ждал, что вот-вот одна из них вопьётся в моё тело, и наблюдал, как двое моих товарищей набросились на фашиста, который стоял справа от лесов, ближе к куче досок.

Один схватил фрица за запястья, и начал душить его собственным «Маузером». Второй в это время, выхватил из ножен на поясе штык, и воткнул его по самую рукоять фрицу в пузо.

Командир тем временем, вытащил из кобуры офицера пистолет, и словно всю жизнь стрелял раньше из фашистского оружия, не мешкая, трижды выстрелил во второго фрица, который так и не понял, что произошло.

Осознав, что все враги перебиты, я начал спускаться вниз. Да не по лестнице, а вот, что странно, как физкультурник, перегнулся через край мостка, и опрокинулся головой вниз, одновременно разгибая локти, на которых повис. Ногами нащупал мосток второго яруса, присел, отклонившись назад, затем тут же перевернулся лицом в обратную сторону. Резко опустил ноги вниз, и как на турнике, соскользнул уцепившись руками за край мостка.

Доски под весом моего тела качнулись вслед за мной, одновременно задирая противоположный конец, и я рухнул наземь, приземлившись на ноги, как акробат из под купола в цирке.

Молча, понимая друг друга без слов, рванули к лесу, прихватив оружие и ремни с подсумками и штыками. Бежали несколько часов без остановки, пока не вышли на окраину небольшого городка. Залегли. Начали наблюдать. Видим немецкие машины. Военные прохаживаются по улице не спеша, словно туристы. Наши тоже спокойно ходят, куда им вздумается.

Отлежались. Вернулись в лес, и в потёмках отправились на север, обходя стороной посёлки и деревни. Боялись, что свои же нас фрицам выдадут. Шли, как можно дальше от немецких гарнизонов и  крупных населённых пунктов, чтоб затеряться в безлюдных лесах.

Мы были уверены в том, что Гитлер уже в Кремле, а Красной армии больше не существует. Шли долго. Голодали. Когда упёрлись в широкую реку, пошли берегом, и оказались в крупном селе.

А там советская власть, люди на работу идуд, как ни в чём не бывало. Словно и нет войны. Пришли в милицию, рады, что к своим вышли, а нам говорят: - «Ещё одни дезертиры».

Расстреляли в лесу за околицей.

спасибо