Утилизация

За несколько дней до последнего Рождества городские власти Мехико начали кампанию по добровольному разоружению граждан, предлагая им обменять свои пистолеты, револьверы, ружья и даже 60-милиметровые миномётные фугасы на велосипеды, планшетники или просто наличные. Толпы людей потянулись в обменные пункты, организованные полицией и военными в различных районах города.

Некоторые стволы и амуниция уничтожались прямо на месте, но я задался вопросом, куда девается всё остальное собранное оружие. Поэтому я обратился в Мексиканский секретариат национальной обороны (МСНО) с официальным запросом о предоставлении доступа к их оружейным складам, чтобы отснять серию фотографий.



За хранение и уничтожение оружия отвечают военные. Причём, не только за то, которое сдаёт гражданское население – в том числе, порой, доставшееся в наследство от кого-то из предков, возможно, участвовавших в революции, – но и за оружие, конфискованное в шестилетней войне с наркотиками, унёсшей жизни почти 70 тысяч человек. У этих стволов калибр, как правило, покрупнее, чем у прадедушкиного винчестера начала 1900-х. Среди конфискованных экземпляров встречаются и сделанные на заказ, позолоченные Кольты Супер 38, и реактивные гранатометы, и множество автоматов Калашникова АК47, особенно популярных у наркодилеров.



Несколько месяцев спустя в офисе агентства Reuters раздался долгожданный телефонный звонок. Армейский сержант передал мне весьма формальное приглашение явиться 17-го апреля в 12:00 на КПП № 8 Воинской части № 1.



У ворот меня встретил офицер, сопровождавший меня затем в течение всего моего визита. Он ходил рядом со мной, сидел рядом со мной, ездил со мной на машине и находился рядом, пока я фотографировал. Он буквально стал моей тенью. Они обыскивали меня “по соображениям безопасности” не менее 15 раз, проверяли внутренности автомобиля, мое фотографическое оборудование и мою одежду.



Когда я прибыл в складское помещение, меня приветствовал армейский генерал, который был там со своими сотрудниками по связям с общественностью и еще тремя-четырьмя солдатами охраны. К моему удивлению, с этого момента и генерал, и его пиар-офицеры должны были проходить точно такие же проверки, как те, которым подвергли меня.



“Необходима выдержка, когда всё это повторяется из раза в раз”, – сказала моя “тень” в офицерских погонах. Я ответил: “Здесь тысячи единиц конфискованного оружия, так что я в принципе не возражаю…”



Около склада было установлено три стола. Рядом на стенде красовались, вероятно, самые “экзотические” виды оружия, конфискованного у “нариков” (“Narcos”), – позолоченные пистолеты, украшенные изображениями киногероев, вроде Чаки (Chucky) или “щедрого бандита” Иисуса Вальверде (Jesus Valverde), более известного как “нарко-святой”.

Он согласился и велел солдату приложить палец к дактилоскопическому замку, чтобы открыть дверь. Меня попросили не снимать общим планом, а также фотографировать солдат, работавших внутри. Помещение представляло собой один огромный склад, уставленный металлическими стеллажами – пустыми и полными. У меня было очень мало времени, так что я стал снимать всё подряд. Чувствовалось, что моё присутствие заставляет солдат нервничать.



Когда я снова оказался снаружи, меня провели к месту, где оружие уничтожалось. Там было несколько военнослужащих, которые с методичностью роботов разбирали и приводили оружие в негодность. Одни офицеры занимались регистрацией, другие, стоя на небольшой стремянке, фотографировали стволы, разложенные на полу на белом фоне, третьи снимали деревянные детали и выкручивали винты из каждого пистолета.



Деревянные детали сжигались на гриле, который обычно используется для барбекю. Группа солдат занималась удалением бойков из затворов, затем они стачивали их, чтобы привести в негодность. Периодически оружие снова и снова пересчитывалось.



Один солдат сказал мне: “Тебе повезло, мы занимаемся уничтожением оружия всего два раза в год, да и то – лишь по получении судебного распоряжения”.



Покидая воинскую часть, я забрал свой сотовый телефон, который оставлял на проходной. Потом, уже садясь в такси, я заметил солдата, совершавшего пробежку трусцой. На нём была футболка с портретом аргентинского героя-повстанца Эрнесто Че Гевары. Жестом он велел нам проезжать. Я не стал терять времени: футбольный матч, Хуан Роман Рикельме (Juan Roman Riquelme – игрок аргентинской Бока Хуниорс), ла инчада (la hinchada – “вентиляторы”, исп. – аргентинские болельщики), и команда Бока Хуниорс уже поджидали меня.

Мехико-Сити

спасибо